Крутые горки бытия

Крутые горки бытия

Утро выдалось совсем никудышное: собралась зубы почистить – оказалось – паста закончилась. Глазунья на завтрак пережарилась. Хмурый и не довольный муж вяло ковырял засохшее, как подмётка яйцо, потом, молча, бросил вилку, выпил растворимую кофейную бурду и ушёл на работу, хлопнув дверью.
 Катя опустилась на стул и заплакала. Дело было совсем не в яичнице, просто последнее время всё у неё из рук валилось. А всё потому, что не ладилась у них с мужем жизнь. Совсем чужими стали они с Сергеем. Ни её домой ноги не несут, ни его туда не тянет. Стали они искать развлечений на стороне. Она после работы то к подруге, то в бассейн идёт, то на йогу. Он с приятелями то в спортбаре сидит, то все выходные на рыбалке проводит, правда рыбу приносит только изредка. Так и живут каждый сам по себе. А ведь прожили они ни мало, ни много – 21 год. И как всё хорошо начиналось. Иногда, в бессонные ночи, она перебирала события их прежней жизни. Женились по любви, ей 20 лет, ему 24. Он армию отслужил, институт окончил. Направили его на работу в небольшой уральский город. Здесь они и познакомились, а потом и поженились. Катя окончила медучилище и стала фельдшером. Ей от бабушки по наследству осталась маленькая квартирка в хрущёвке, а молодые и этому были рады – всё им было нипочём. А какой Серёжка шустрый был. Бывало, вечером она читает книжку в постели, а он выйдет из ванны, и с разбегу запрыгнет к ней в кровать, она ахнет от неожиданности и. хохоча, начнёт отбиваться от его ласк, а он, такой желанный и сильный быстро преодолевал её сопротивление, да и она только делала вид, что недовольна. Вырастили они сына и дочь. Сын Виталька окончил металлургический техникум и работал в городе Тольятти. Дочка Вика выучилась на флориста и укатила с подружкой в Москву. Там они сняли комнату, нашли работу и вполне довольны жизнью. Вроде бы, что ещё надо – живи и радуйся. И не старые они с мужем, ещё полны сил. Ан, нет! Пока дети росли, она как-то не замечала холодности и равнодушия мужа, а может, не хотела замечать, а может, этого тогда и не было. Она всегда гордилась своим мужем. Высокий брюнет, не красавец, но и не урод, не пьющий и не курящий. А  отрицательных эмоций ей и с детьми хватало. А когда детки  упорхнули из их гнезда, стало ясно, что только присутствие детей и скрепляло их брак. Когда супруги общались друг с другом, между ними всегда были дети с их неистощимыми проблемами. Выяснилось, что и поговорить-то им с Сергеем стало не о чем, а с детьми они общались через интернет. Что-то нарушилось в их отношениях, всё стало по-другому. Вечером поужинают – и каждый в свой угол. Квартира у них к этому времени уже была 3-х комнатная, два телевизора, 2 компьютера. Он смотрит свою передачу, она свою. Спят, как брат с сестрой, только изредка вспоминают, что они супруги. А с недавнего времени он всё чаще стал засыпать у своего телевизора, и на супружеском ложе она спала одна. Катя понимала, что он скучает по детям, их он любил, несомненно. «Так ведь и я люблю детей, но они выросли, и у них теперь своя жизнь, а меня-то кто будет любить?», - думала она. Катя и не подозревала, что это ситуация, в которой оказываются  многие супруги среднего возраста. Разве могла она представить себе, что с отъездом детей их с Сергеем  жизнь так изменится. Ведь чаще всего мысли о будущем не особенно беспокоят обычного человека. Он просто живёт, заботясь о насущном.   «Эгоист несчастный, смотрит на меня как на прислугу. Подумаешь, яйцо пережарила! Мог бы и сам пожарить, не ахти, какой фон-барон!  Видит ведь, что я с утра до вечера кручусь, как белка». Она никогда не задумывалась, любит она мужа или нет, влюблённость первых супружеских лет прошла, и она жила с мужем, как все живут – по инерции. А теперь, когда эта инерция прервалась, и всё у них разладилось, то кто в этом виноват?»  Женщина, осознавшая, что не любима более, чувствует себя не нужной и несчастной: «Господи! Куда бы от такой жизни деться? Были бы крылья, улетела бы, куда глаза глядят. Да куда полетишь, крылья-то подрезаны – дети может скоро внуков заведут, да и мне уже 41 год. Ладно уж, надо на работу собираться». Работала Катя старшей медсестрой кардиологии в городской больнице.
А Сергей, сидя в своей машине, раздражённо думал: «Вот, растяпа! Яйцо не может пожарить, на меня, как на пустое место смотрит. Вечерами вечно дома нет – то бассейн ей понадобился, то ещё смешнее – на йогу ходит. Сама скоро на бабу Йогу походить будет, а туда же! Дети дома были, так не до этих глупостей было. Раньше так хорошо готовила, а сейчас всё на скорую руку. Скоро, как в том анекдоте, буду просить: мне бы супчику. Если так и дальше пойдёт…. Надо что-то менять». Мужчины, точно так же, как и женщины, следуют голосу сердца чаще, чем голосу разума.
На работе у Кати всё шло вкривь и вкось. Это был явно не её день. То молоденькая санитарка повезла старушку на процедуры, и на повороте заложила такой крутой вираж, что бедная старушка выпала из коляски, и лежала на полу, громко охая и проклиная всех медиков. Пришлось вколоть ей успокоительное. Ладно, хоть не сломала ничего. В мужской палате она обнаружила, что старик Колосов после инфаркта не желает пить таблетки, и прячет их под подушку: « Не буду я пить ваши таблетки, все болезни от них и есть, химия одна. Моя старуха всё говорила мне, пей да пей таблетки-то. Я и пил, как дурак. Вот и допился до инфаркта. И где теперь моя старуха? На том свете оказалась с таблетками-то, одного меня оставила. А я ещё пожить хочу». Были и другие проблемы. Но в конце смены её вызвала заведующая отделением и обрадовала: «Слушай, Катя, на наше отделение выделили бесплатную путёвку на курорт в Кисловодск на 18 дней, поедешь?» Катя, которая в этот день не ждала от жизни ничего хорошего, просто не находила слов от радости. Она тупо уставилась на начальницу и молча кивала головой, как китайский болванчик, выражая своё согласие. «Ну, вот и ладненько. Путёвка горящая, курортную карту заполнять некогда, сходи в терапию, там тебе нацарапают медкомиссию. Заказывай билеты туда и обратно и в путь, счастливо отдохнуть. Выезжаешь завтра вечером. Дела передашь Анисимовой. Всё, мне некогда, вопросы есть?» Вопросов не было, был восторг.
Придя домой, она начала лихорадочно собираться. На дворе весна, а на Урале ещё холодина, приходится носить демисезонную одежду и тёплую обувь. А в Кисловодске давно теплынь. Так в чём же ехать? И что брать с собой? Голова кругом. Одно греет душу – она сосчитала, что на дорогу туда и обратно 6 дней, да 18 в санатории, получился приятный баланс - целых 24 дня она не будет видеть Серёжкину хмурую физиономию. Настроение сразу повысилось градуса на 4. Когда вечером муж пришёл с работы, она накормила его вполне достойным ужином – котлетами с гречей и грибным соусом, - всё, как он любит. Сев за стол и учуяв приятный запах, он спросил: «По какому поводу праздник?» Она улыбнулась и весело пропела: «Уезжаю я, мой милый, по путёвке в Кисловодск. Отдохнёшь от меня целых 24 дня». Он посмотрел на неё и проворчал: « Ну, что ж, рад за тебя, счастливо отдохнуть. Может, найдёшь кого-нибудь поинтереснее, а то на меня-то ты совсем перестала обращать внимание». Она, аж задохнулась от такой несправедливости, но ответила только: «Ну, уж как получится», и ушла в свой угол. У него от такого ответа тоже пропал аппетит, но он дожевал свои котлеты и тоже поплёлся к себе в комнату. Утром он спросил: «Когда ты уезжаешь?» - «Сегодня вечером» - «Когда приедешь?» - она назвала ему дату. На том и расстались – Сергей уехал на работу. Он работал главным механиком в городском автотранспортном предприятии. Решив не портить себе настроение, ведь отпуск уже начался, она начала собирать чемодан. Вещей много брать не стала, на процедуры ходить хватит спортивного костюма и пары футболок, ну и две-три одёжки для столовой и прогулок по городу. Получилось совсем не много и сумка не слишком тяжёлая. Оставшееся время было потрачено на приведение себя в порядок – сбегала в парикмахерскую - постриглась, сделала маникюр, подправила брови, купила себе приличную помаду - не каждый день в отпуск едешь, да ещё в Кисловодск.
Ну, вот! Пора ехать на вокзал, а Сергея всё нет, но через минуту он позвонил и сказал, что проводить её не сможет – совещание у директора. Ну, и ладно, подумала Катя, так даже лучше, и вызвала такси.
Судьба это неизбежные последствия своих собственных действий, поэтому от неё нельзя уйти. Одно единственное событие может разбудить  в нас совершенно неизвестного нам человека.
Фаталисты утверждают, что каждый человек встречает на своём пути того, кого должен встретить. Что нет в жизни ничего случайного, всё закономерно.
Народа в купейном вагоне было не много, сезон отпусков ещё не наступил. Заняв своё место, Катя вышла в коридор, постоять у окна. Вскоре к ней присоединился мужчина лет пятидесяти из соседнего купе. И надо же быть такому совпадению – Владимир Иванович тоже ехал в Кисловодск и его санаторий был рядом с Катиным. Разговорились. Он металлург, начальник мартеновского цеха, живёт на Уралмаше в двушке, холост, любит кино и спорт. Рядом с ними у окна встал ещё один сосед: «На курорт едете? Это хорошо. Желаю вам хорошо отдохнуть, да смотрите, чтобы путёвка «не сгорела», и, смеясь, рассказал анекдот: мужик из колхоза приехал впервые в жизни на курорт, пришёл в столовую. Увидел, что контингент -  в основном женщины и воскликнул: «Председатель-то наш говорил, что отдохну я на курорте, а здесь работы – непочатый край!» Потом спросил: «Как же Вас, такую красавицу, муж одну отпустил?» - «А что со мной может случиться? Волки и бродячие собаки в Кисловодске не водятся» - улыбнулась она. Катя не была красавицей – довольно высокая блондинка с приятным лицом, обаятельной улыбкой и ещё не оплывшей фигурой, поэтому она подумала: «Грубая лесть, и льстят только тому, кого хотят обмануть, но  всё равно приятно». А сосед, глянув на Владимира Ивановича, пожал плечами и, улыбнувшись в ответ, сказал: «Всякое бывает». Пора было укладываться спать. Утром Катя позавтракала вместе с соседями по купе, а на обед Владимир Иванович пригласил её в ресторан.
 Чем дальше на юг они ехали, тем приятнее было смотреть в окно. Сороки и галки суетились, строя гнёзда на деревьях вдоль дороги. В синем-синем просторе неба проплывали лёгкие барашки облаков, ярко светило и хорошо пригревало солнце, зеленели деревья. На остановках продавали первые цветы, и её галантный кавалер подарил ей букетик тюльпанов. Она уже и не помнила, когда ей последний раз дарили цветы. Люди были одеты по-летнему. Катя, глядя на эту красоту, подумала: «Вот где я хотела бы жить».  В общем, доехали весело. Настроение было на уровне, отпуск начинался хорошо. В Кисловодск, приехали утром,  и разошлись по своим санаториям. Пока прошли регистрацию и размещение, на завтрак они не успели. Катя решила прогуляться и где-нибудь перекусить до обеда. Выйдя из отеля, она обнаружила своего попутчика и спросила: «Вы кого-то ждёте, встретили здесь знакомых?» - «Да, я жду Вас, ведь Вы тоже не позавтракали. Приглашаю Вас присоединиться ко мне». Вот так и закрутился у них роман, даже не роман, а скорее приятельские отношения. Катя не считала, что изменяет мужу, ведь между ней и Владимиром Ивановичем ничего такого не было – пока. «Катя, Вы не могли бы называть меня просто по имени, я не совсем уж старик», - улыбаясь, попросил он и она согласилась. Он был прекрасный кавалер, приветливый и внимательный. Они проводили вместе всё свободное от процедур время – много гуляли, вели бесконечные беседы о жизни, о супружестве. Володя как-то сказал, что хорошая семья – та, в которой муж и жена днём забывают о том, что они любовники, а ночью – о том, что они супруги, и ведут себя как любовники. Он был хорошим собеседником. «Какой же он симпатичный и умный» - думала Катя. Не секрет, что, даже женщина, довольная своим замужеством, всегда с удовольствием замечает, что есть на свете мужчины, которые хотели бы видеть её незамужней. А Катя, последнее время, не была довольна своим замужеством, и внимание такого человека, как Володя, льстило ей. Когда Катя рассказала о неладах в её семье, Владимир заметил: «Супруги должны воздерживаться от ссор, если они любят друг друга не так сильно, чтобы помириться, а не зацикливаться на взаимных обидах». – « Как это верно!» - решила она.
 Однажды они приехали в Пятигорск, посетили Лермонтовские места и зашли на огромный вещевой рынок. Там Катя купила себе босоножки и платье – ей хотелось быть красивой, а, если говорить честно, понравиться Володе. Он не мог не понравиться ей, да и атмосфера праздного существования располагала к романтическим отношениям. Надев новое платье, Катя вышла из примерочной. Она поймала восхищённый взгляд Владимира и сердце её ёкнуло. Она сразу вспомнила своего Сергея – он уже давно не замечал, как она выглядит, во что она одета. После стольких лет брака муж её научился смотреть на неё и не видеть, слушать, что она говорит и не слышать. Зато Катя могла видеть мужа насквозь, даже не взглянув на него. Ей казалось, что он скоро вообще не будет воспринимать её как женщину. Она всё время сравнивала своего Сергея с Владимиром Ивановичем, и сравнение это было не в пользу мужа. Как всё-таки приятно, когда на тебя вот так смотрит мужчина, который тебе нравится.  Вечером они решили погулять в курортном парке. Катя надела новое платье и босоножки на маленьком каблучке – она была чуть выше своего кавалера. Стояла чудесная погода, не слишком яркое освещение улиц, создавало романтическую обстановку. Запах цветов, яркие звёзды, тихая музыка, интересный мужчина рядом – что ещё надо для праздного времяпрепровождения! Катя чувствовала себя молодой, красивой и счастливой. Отошли в прошлое обиды на мужа и свою жизнь, она ему ни разу не позвонила, но его звонка ждала, да не дождалась. Но не сильно расстроилась. «Буду, отдыхать и лечиться», -  решила она. Позвонила пару раз детям, убедилась, что у них всё хорошо и успокоилась.
Хорошо они гуляли, но Катя так натёрла ноги новыми босоножками, что и шагу больше не могла ступить. Сели на скамейку. «Ну-ка, покажите, что у Вас с ногами. Ой-ё-ёй! Что же Вы раньше не сказали? Снимайте босоножки, я их Вам разношу». Катя не поверила своим ушам: «Вы хотите надеть мои босоножки?» - «Ну, да, что же тут особенного? Вы моя дама и я должен Вас оберегать. А размер, судя по всему, у нас одинаковый,  40-ой». И он надел Кате свои разношенные штиблеты, а сам натянул её босоножки, ступни у него оказались не широкими и без деформации, поэтому Катины босоножки пришлись ему как раз. А каблучок уровнял их в росте, но всё  это было так неожиданно и непривычно, что Катя смутилась. Она представила своего мужа и решила, что он на такое самопожертвование не способен. Так они и гуляли. Встречные пары с улыбкой смотрели на их обувь, но для неё и Владимира Ивановича это было не важно. Время их отдыха на курорте подходило к концу, но об этом не хотелось думать. На следующий день они сходили на ужин в ресторан. Он пригласил её на танец. Она посетовала, что не очень хорошо танцует, на что он возразил: «Да я тоже плохо танцую. А знаете, как в математике: плохо плюс плохо в итоге – хорошо». Она улыбнулась и положила руку на его плечо. В этот вечер он поцеловал её. Ничего особенно она не ощутила, но была довольна – вся окружающая обстановка располагала к этому, было бы странно, если бы он этого не сделал. Володя жил в одноместном номере, и он пригласил Катю попить кофейку. Он ни на чём не настаивал, просто Катя сама искала приключений. В эту ночь они стали любовниками. Ничего не изменилось в их отношениях, он по-прежнему был заботлив и внимателен, и она подумала, что, возможно, он в неё влюблён. В себе она кроме благодарности к нему ничего не ощущала. За 2 дня до отъезда она спросила, собирается ли он жениться, разве он не боится одинокой старости? Он ответил, что до старости ему далеко, и он не встретил пока женщину, с которой бы захотел связать свою жизнь. Тогда она спросила: «А меня ты любишь?» - «Конечно, люблю, я вообще всех женщин люблю, и с удовольствием за ними ухаживаю». – «А ты мог бы на мне жениться?» - «Никогда, моя красавица. Женщина, изменившая мужу один раз, изменит ещё не раз, всё зависит от условий, в которых она окажется, а эти сказки, про любовь – морковь я уже не раз слышал, да и в постели ты холодновата». Это было хуже пощёчины. Вот уж оплеуха, так оплеуха! Ей казалось, что мозг её взорвётся - такое предательство, как выстрел в спину. Катю прямо затошнило от отвращения – и к себе, и к любовнику. Она встала и на ватных ногах пошла к себе в номер. Больше она его не видела, домой добралась, как во сне. «Какая же я дура! На кого я променяла своего мужа – на опытного ловеласа. Так мне и надо». В душе было мутно и темно, её мучило раскаяние и сожаление, но, ничего уже было  не исправить. Она забыла, как была ему благодарна, и ей не приходило в голову, что её история банальна, потому, что, банальной она бывает - пока не коснётся тебя лично.
 Муж встретил её холодно, поцеловал в лоб, как на похоронах. Проклятая бесстрастная маска, которую он постоянно натягивал последнее время себе на лицо, выбивала её из колеи. Она молчала. Дома всё было, как всегда – разошлись по своим норам. На следующий день встретила соседку и она нашептала: «Приходила к нему деваха, наглая такая. Пришла вечером, ушла утром – и не один раз. Не оставляй его одного в другой раз. Мужики-то они такие!» «Да и мы не лучше. Легко хранить верность, когда никто не обращает на тебя внимание. Правильно Володя сказал, что всё зависит от обстоятельств, в которые мы попадаем и оттого, чего нам катастрофически не хватает дома», - думала Катя. Катя ничего не сказала мужу, но поняла, что было у них плохо, а будет ещё хуже. Стена непонимания давила  на них, и они ощущали её почти физически. Возвращаясь с работы, Катя думала: «Не хочу я продолжать эту молчаливую пытку. Уеду я, куда глаза глядят». Вечером сказала об этом Володе, он поднял на неё глаза и спросил: «К любовнику поедешь?» - «С чего ты взял?» - «Да вижу я, не слепой, тебя, как подменили» - «Тебя тоже подменили, и это всегда будет стоять между нами». Потом, сама не зная почему, решила рассказать ему, что с ней произошло в Кисловодске. Мы не знаем  и сотой доли того, что может заставить нас делать обида и  страсть. Вспомнив о том унижении, которое она пережила,  она упала на стул, низко опустив голову, и, захлёбываясь слезами, сбивчиво, с повторениями, по сто раз цепляясь за одну и ту же фразу, начала оправдываться. Глаза её искали его взгляда, но он слушал, не перебивая, ни разу не взглянув на неё. «Я это и без твоих признаний сразу понял», - бросил он и ушёл. Теперь, когда он всё знает, я ему стала совсем не нужна, думала Катя. Недаром говорят - «труднее всего нести крест, который на тебе поставили», но ей стало легче - то, что с ней произошло на курорте, не давило на неё больше.
. На работе её отговаривали, приводили разные примеры, но она никого не хотела слушать. Она знала, что не передумает, ей казалось, что какая-то неведомая сила вырвала её из обжитой и привычной обстановки и повлекла в неведомую даль, что так нужно и так будет лучше для неё и Сергея. О нём она думала мало, это было больно – перебирать в памяти все обиды. Теперь  ей уже  казалось, что это именно он, её муж, своим равнодушием толкнул её в объятья  любовника.
Выйдя на улицу, Сергей быстро пошёл в сторону парка. Мысли его перепрыгивали с одного на другое, мозг был взбудоражен, и он не в силах был сосредоточиться. Сунув руки в карманы, он сжимал их в кулаки. Ревность ослепила его, лишила разума. Он и не вспомнил о том, что сам был виноват перед ней. Ещё совсем недавно ему казалось, что он не любит её так, как любил в молодости, просто жизнь их ровно катилась по накатанной дорожке. Но теперь, когда она принадлежала другому, она стала в его глазах самой желанной, почти насильно обманутой. Он ненавидел и любил её. Это было сродни страсти, мучительной и нетерпеливой, выедающей душу. Он думал о ней, как о своей собственности, и это казалось совершенно естественным. Она всегда принадлежала ему и не могла принадлежать никому другому. Чаще всего человек откровенен только тогда, когда он раздосадован или взбешён, но ему это сейчас не пришло в голову. Сергей сел на сырую и холодную скамейку в парке. Сидел долго, пока не замёрз. После взрыва эмоций он уже вполне овладел собой и решил не удерживать жену, пусть едет. Вряд ли она долго проживёт в одиночестве, она во всём привыкла опираться на его плечо, да и в материальном смысле – на её зарплату медика трудно прожить без поддержки. Когда поздно вечером он вернулся домой, Кати уже не было. «Может, к подружке ушла?» - с надеждой подумал он. В доме царила гнетущая вязкая тишина, как будто рядом был тяжело больной человек. Эта тишина давила на виски, заставляя быстрее биться его сердце. Он понял – они оба, он и Катя, перешли в новую фазу жизни, и эти перемены не сулили им пока ничего хорошего. У него было странное ощущение, будто из-под ног его ушла почва и он, как дерево, опустошённое и лишённое корней, безвольно течёт по течению. Ушла куда-то даже злость, бурлившая в нём, и на смену ей пришла пустота и усталость.
Наутро, после бессонной ночи, Сергей  наскоро сочинил себе завтрак и отправился на работу. Он убедился, что Катя уехала. Это означало для него утрату почти всего, что представляло для него жизненный интерес. Он пока не представлял себе другой жизни, был пока не готов к этому.  Им обоим предстояло найти себя в новой реалии.
«Для человека, который не знает, к какой гавани он направляется, ни один ветер не будет попутным». (Сенека). С другой стороны, удача приходит к тем, кто не боится испытаний.  Катя где-то читала, что надо уметь переносить то, чего нельзя избежать. Она была готова начать новую жизнь, боясь только одного – что дети не поймут её и встанут на сторону отца, ведь она ушла из дома, а он остался в одиночестве. Дети, как правило, не вникают в проблемы родителей, пока эти проблемы не коснутся их самих, у них полно своих забот, и разрыв между родителями может стать для них полной неожиданностью, неприятным сюрпризом. Дети любят и отца и мать, и осудят того, кто первым нарушил устои семьи. «Ничего, объясню им, как сумею, не поймут теперь, поймут позже» - решила Катя.
 Решение принято. Ей предстояло вступить в новую жизнь, не похожую, на прежнюю. И это был  волнующий момент. Что ни говори, а переезд  - это переход из одного мира в другой.
Катя ехала в Саратов. Ей было всё равно куда ехать, но об этом городе она знала со слов одной из медсестёр в больнице, та была родом из Саратова. Всю дорогу Катя ждала, что Сергей позвонит ей. Она готова была вернуться назад, если он позовёт, но он не позвонил.
Поезд в Саратов, южный город на Волге, прибыл ночью. Устроившись в гостиницу при вокзале, Катя провела беспокойную ночь. Как-то всё у неё устроится на новом месте? Думала она и о Сергее и о детях. 21 год их совместной  жизни из памяти не выбросишь - так сразу, как сим - карту из телефона, которую она выбросила, приехав в Саратов.
Утром пошла в городской департамент здравоохранения.  Посмотрев Катины документы, ей сказали, что медики, да ещё с таким опытом работы, им нужны. Спросили, где бы она хотела работать – в городе или в селе? Она решила пожить в селе. Её направили в самый южный  и отдалённый Ровенский район. Там требовался фельдшер для работы в сельском ФАПе – фельдшерско-акушерском пункте. Жильё предоставлялось. Уточнив, что Катя поедет в село утром автобусом, начальник отдела кадров обещала позвонить в сельский совет, чтобы Катю там встретили и устроили. Остаток дня Катя посвятила беглому осмотру города, дав себе слово при первой возможности познакомиться с ним поближе.
Сидя в автобусе, она с удовольствием смотрела в окно. На Урале ещё была весна, а здесь уже было лето. Вдоль дороги пирамидальные тополя, словно перевёрнутые веники, сопровождали автобус. А в промежутках раскинулись поля, зеленея всходами. Солнце заливало всё кругом ярким золотистым светом, освещая и яркое синее небо и землю. «Неужели я теперь всегда буду здесь жить?» - думала Катя. Она ещё не до конца осознала, на что она решилась. Но, вдруг, ей   захотелось горько, навзрыд заплакать. У неё нежданно появилось чувство невосполнимой утраты и сожаления. Но её окружали не знакомые люди, которые определили  Катю, как не местную. Она сдержалась, но на сердце стало тяжко, и она, перестав смотреть в окно, закрыла глаза.
В селе её встретила молоденькая секретарь поссовета: « Я Нина Иванова, а Вы Екатерина Вадимовна. Я сразу узнала Вас, Вы от всех отличаетесь, сразу видно, городская. Мы так рады, что Вы согласились к нам приехать. Наши жители намучались без фельдшера, за всякой ерундой надо ехать в районный центр. Только в Фапе работает одна пожилая медсестра и там Вам придётся навести порядок. Квартира фельдшера пока занята, там живёт Ваша предшественница, уехать ей некуда. Мы можем поселить Вас к нашей учительнице, Лидии Петровне. Она тоже на пенсии. У неё большой дом, она живёт одна и будет рада сдать Вам любую из комнат. Платить за комнату будет сельский совет. Но, если вы будете настаивать, чтобы Вам освободили квартиру фельдшера, мы что-нибудь придумаем. А Вы к нам на совсем приехали?» - выпалила она одним духом. Обалдевшая Катя смотрела на неё, молча, пытаясь разжевать и проглотить всё, что сообщила ей Нина. Потом ответила: «Настаивать не собираюсь, пойдёмте к Лидии Петровне, а потом в ФАП».
Дом и правда, был большой и светлый, с просторными окнами, не типичными для русской деревни. Высокое чистое крыльцо с резными перильцами.  И сама хозяйка этого дома была не совсем деревенской. В самой большой комнате  - обширная библиотека, кладезь мудрости – Кате это сразу понравилось. Поразил её и закрытый со всех сторон двор, обрамлённый плодовыми деревьями и ягодными кустами. А, главное, обилием цветов. Двор выглядел ухоженным гнёздышком, и его не хотелось покидать. Речка Медведица была совсем близко от дома, и находясь во дворе, можно было услышать мягкий шум бегущей воды.
Работы было много, так много, что домой приходила уставшая и не способная ещё что-либо делать. Выручала Лидия Петровна, и как же Катя была ей благодарна. Замечательная была женщина. Она рассказала, что до замужества жила в Ростове, окончила пединститут, там же познакомилась со своим будущим мужем. После свадьбы они приехали в Саратовскую область, сюда мужа направили на работу. Типичная сельская учительница – в школе строгая и требовательная – Учитель с большой буквы, а дома – как все сельские жители с их заботами: уход за огородом, небольшим садом, курами и мини поросёнком чёрного цвета – вьетнамцем. Иначе в селе не проживёшь. Зарплата мизер, да и в райцентр не наездишься. С самого первого дня Лидия Петровна установила над Катей опеку: кормила – поила, ничего делать не давала, особенно на первых порах, пока Катя не втянулась в местные условия и свою новую работу. Комнату Катя выбрала окнами в сад и цветник. Впрочем, цветы на подворье были везде. Не смотря на разницу в возрасте, они очень скоро почувствовали себя подругами.
 В выходной день Катя проснулась рано. Близился восход солнца. Свет восходящего солнца хлынул в спальню, и на стенах, и на потолке, словно заплескалась дрожащая золотая вода. У Кати перехватило дыхание от этой неожиданной прелести раннего утра. Насмотревшись на это чудо, Катя спрыгнула с высокой кровати,  вышла на крыльцо и села на гладкие, выскобленные до блеска, прохладные доски. Здесь была  красота, сотканная из уединённости личного двора, не замутнённого синего неба, обилия ярких цветов и ласкового солнца. После благоустроенного муравейника этот двор был словно кусочек рая.
Завтрак был уже на столе. Она давно отвыкла от такой заботы. Она рано лишилась матери, и теперь ей казалось, что она снова обрела мать. Позавтракав, Катя пошла на речку. С обрывистого песчаного берега к воде вела узенькая тропинка. У берега плавала ряска – речку никто не чистил, но на глубине вода была чистая и прохладная. Выйдя из воды, она прилегла на солнышке и задумалась. Она скучала и по мужу и по детям, и очень рассчитывала, что сын или дочь приедут к ней летом в отпуск. Но Вика сообщила, что она познакомилась с парнем и они поедут с ним в Египет. Виталику отпуск летом не дали, а дальше видно будет. Стоит ли сожалеть о невозможном? Отогнав от себя эти невесёлые мысли, Катя стала вспоминать, как она начинала работать в ФАПе, и невольно улыбнулась. Чем только ей не приходилось заниматься! Она  и сама удивлялась, как это у неё получалось справляться со всеми проблемами: и роды принимать преждевременные, и уколы ставить и капельницы, и травмы залечивать, и простуду лечить, и много ещё чего. Село – не город, здесь каждый человек как под рентгеном, и ему определяется та цена, которую он заслужил – точная и безошибочная. А фельдшер в селе – больше, чем врач, он и друг, и советчик, хорошо знающий каждого больного. Оказалось, что Катя хороший диагност. Она ни разу не ошиблась, направляя пациентов к узким специалистам, и это повысило ещё больше её авторитет среди местных жителей. Теперь жители этого большого села её знали и называли только по имени и отчеству.  Сказались всё-таки 20 лет работы в хорошей больнице рядом с опытными врачами.
А мудрая Лидия Петровна оказывала на Катю сильное влияние. Вечером они сидели рядом на своём крылечке и вели неспешную беседу. Солнце уже стояло за горизонтом. С каждой минутой тени становились всё длиннее, что придавало их садику особую красоту. Кусты роз благоухали, готовясь к ночной прохладе. Вскоре их глазам предстал бархатный небосвод, густо усеянный яркими звёздами. В эти мгновения каждую из женщин не обременяли никакие заботы и суетные мысли, просто они ощущали тихое счастье бытия, не отдавая себе в этом отчёта.
Лидия Петровна тихо говорила: « Что есть сокровище для любого человека? В моём детстве – цветное стёклышко, жук необычной расцветки…. В юности – дешёвенькая бижутерия, затем долгожданная книга, вещь, напоминающая о важном событии в жизни. Но, главное, воспоминания, идеалы. Всё это вместе со временем уходит в прошлое, как и вся прожитая жизнь. И наша жизнь изменилась, как меняется она от века и постоянно. Красное стёклышко из моего детства сменилось электронными игрушками. Дешёвая бижутерия в моей юности – мечтой о бриллиантовых украшениях, которые хочется получить любой ценой. Скудные новости из хрипатой чёрной тарелки радио – девятым валом и полезной и отвратительной информации. Девичья скромность и стеснительность ушли в прошлое. На дворе уже 21 век, а сущность человека не меняется – человек никогда не бывает до конца доволен тем, что имеет. Он ценит что-либо, пока стремится к этому, короткое время упивается своим достижением, и быстро охладевает к предмету своей мечты. А есть и такая порода людей: как только какое-то их желание исполняется, они начинают желать, прямо противоположного. Ещё Бернард Шоу говорил, что в жизни есть две трагедии: одна – не добиться исполнения своего желания, вторая – добиться». Посидев ещё немного, обе женщины отправились спать – Кате завтра на работу.
А, между тем, Сергей чувствовал, что жизнь даётся ему всё с большим трудом. Он думал о Кате. Воображение никогда не устаёт воскрешать и приукрашивать некоторые моменты их отношений, которые не дают забыть эти отношения. Тяжелее всего было заставить себя делать хоть что-то. Он стоял у окна своей квартиры. Солнце ещё не село, но успело скрыться за край стены соседнего дома, и его лучи  доставали площадку внутри двора. По-прежнему было светло, но уже отовсюду наползали тени. Наконец, двор погрузился в голубоватый сумрак. А он всё стоял у окна, не в силах двинуться с места. Что же делать? Как жить дальше? Он усиленно размышлял над происшедшим, и постепенно неясные прежде мысли и чувства обретали чёткость.
После отъезда Кати он на какое-то время испытал облегчение. Но когда прошёл месяц, за ним другой, это облегчение сменилось тревогой – неужели их брак окончательно распался, и Катя окончательно ушла из его жизни. Тревога эта терзала душу, не давала расслабиться. Сергей не знал, чем разрядить это напряжение. Время текло медленно, усиливая пустоту. Он не мог больше оставаться один в своей квартире, и написал матери,  попросив её приехать к нему. Мать его жила в небольшом шахтёрском городке на юге Челябинской области. Отец погиб в шахте, когда Серёже было 11 лет, а маме всего 30. Но она больше не вышла замуж и вырастила сына одна на мизерную зарплату бухгалтера. Сейчас ей было 64 года. Она примчалась по первому зову. Навела порядок в его холостяцкой квартире, пересмотрела его одежду и обувь, стала хорошо кормить его. И всё это тихо, не навязчиво, как и всегда. В день своего приезда она спросила сына: «Чем же ты так обидел Катю, сынок, что она умчалась от тебя, сломя голову?» - « Да ничем я её не обидел, и не ссорились мы, а когда дети выросли и разъехались, мы стали словно чужие. Почему? Не могу представить. Вроде, всё было, как при них, а жизнь совсем разладилась». – «А я-то думала, что живёте вы душа в душу, деток растите. Катя и мать, и хозяйка хорошая. Таких ещё поискать. Посмотришь, какие жёны – то сейчас пошли…, да и мужья не лучше. Что же ты думаешь делать, сынок? Или на другой жениться задумал? Так и скажи, я тогда домой поеду, меня там подруги закадычные в совете ветеранов заждались».
Отчаявшись найти выход из создавшегося положения, Сергей решил позвонить Кате, или найти её и начать всё сначала. Но на тот момент Катя уже выбросила старую симку. А тут ещё Вика позвонила: «Папа, когда же вы помиритесь с мамой? Мы с Виталькой любим вас обоих, но когда мама позвонила нам, чтобы мы приехали к ней летом, мы, чтобы тебя не обидеть наврали ей, что Витальке не дали отпуск летом, а я сказала, что еду с парнем в Египет. А теперь совесть мучает. Не верим мы с Виталькой, что наша мама в чём-то виновата» - «Так ты знаешь, где мама находится?» - «Конечно! Теперь знаю». И она сообщила адрес Кати. Но он пока ни на что не мог решиться.
Его приятель пригласил Сергея на выходные порыбачить - в село, где у них с женой была дача на берегу лесной речушки. Жену приятеля он хорошо знал, она была филолог и преподавала в институте. Сергей согласился. Решили рыбачить ночью, с  фонарями.
Они вышли за околицу, и тьма сразу поглотила их. Ночь была тихая, из дачного посёлка доносилась неясная смесь звуков. Предгрозовая дымка чуть затуманивала звёзды. Пару раз на горизонте сверкнула зарница. Луна давно зашла за тучи, и в этой темноте и затаившейся тишине лесок будто подступил ближе. Тьма окружила приятелей, как вода. Тишина теперь была полная, она заткнула им уши, точно вата, - не пискнула ни одна птица, молчали и собаки в посёлке. Они ощущали себя, как в вакууме. Кругом была непроницаемая тьма. Они включили фонари и сев в лодку, отплыли от берега, не слишком далеко -  речка была не очень широкой. Приятель Сергея, Николай,  был тучным мужчиной с большим животом. Небольшая лодчонка опасно раскачивалась, когда он вставал со скамейки. «Не перевернул бы он лодку, вода в реке ещё ледяная и до посёлка не близко». Ну, и как в воду глядел. Когда толстяк встал и потянулся, чтобы достать другую удочку, лодка перевернулась, и оба приятеля во всей амуниции ухнули в воду. Фонари, удочки и наживка - тоже соскользнули в воду. Вот голодная после зимы рыбёшка, набросилась, небось, на обильный ужин. Волна от их тел дошла до берега, вызвав переполох у прибрежной мелочи. Приятели даже не успели испугаться, а их уже потянуло на дно. Высокие и тяжёлые рыбацкие сапоги – бродни, не давали всплыть на поверхность, но зато ноги в них оставались сухими. Брезентовые плащи вздулись пузырями, затрудняя движения. А жить-то охота! И они боролись за жизнь, прилагая всю свою недюжинную силушку, вспотев и не замечая, что ледяная вода уже забралась под рубашку. «Хватайся за лодку, Сергей, и толкай её к берегу» - орал один – «Да там же ни черта не видно. Где наш берег-то?» - орал другой. И тут послышался голос с берега: «Мужики, гребите сюда, я вас приму». Наконец, они оказались на берегу, и их молодецкий хохот был слышен даже в посёлке. Приятели от души радовались, что развязались с ледяной водой, и не утонули. Их спаситель оказался конюхом, который возил навоз с фермы на дачные участки. Он быстро довёз  горе рыбаков – тут как раз и луна показалась из-за туч, ехать было хорошо, но навозом от них несло ещё долго. «Спасибо тебе, товарищ. Зайди до нас завтра, угостим водочкой» - поблагодарил Николай. Заслышав мужа, ещё издали, Людмила поняла, что, у её рыбаков получилась какая-то накладка, ведь они собирались вернуться утром с рыбой, а сейчас начало ночи. Спрыгнув с телеги, Николай возбуждённо заговорил: «Непруха, Люда, искупались мы в весенней водичке. Грей скорее воду в бане, да готовь всё сухое и крепкий чай». Людмила не стала тратить время на охи и расспросы, и через полчаса мощные тэны согрели и баню и воду, и всё остальное тоже было готово. Через час приятели вышли из бани красные, потные и довольные. На Сергея надели одежду приятеля, и его нелепый вид вызывал улыбку: штаны были коротки и широки, на животе их пришлось завязать шнурком, чтоб не падали. Настоящая разрядка наступила, когда приятели немного выпили коньяка и напились горячего чая с травками. Угомонились только утром и спали до обеда. Потом пришёл и их спаситель. Это была лохматая личность весьма оборванного вида, навсегда провонявшая навозом. Он осклабил в широкой улыбке редкие, через один, жёлтые зубы, никогда не знавшие зубной щётки, и пробубнил: «Здрасте вам, пришёл узнать, как ваше здоровьице, не надо ли чего привезти или вывезти». Его ещё раз от души поблагодарили, дали денег на литр водки и батон колбасы. Он ушёл, довольный. Так закончились для приятелей выходные. «А если бы мы утонули, как бы к этому отнеслась Катя, может, и думать обо мне забыла» - подумал Сергей. Матери он ничего не рассказал, зачем зря беспокоить, посетовал только, что рыба не клевала.
И снова потянулись однообразные дни, так и лето прошло. А Сергей так и не мог ни на что решиться. В конце лета Николай с Людой пригласили его за грибами. Его мать обрадовалась: «Вот хорошо-то, привезёшь грибов, я их насушу и замариную. И с собой немного увезу. Домой я поеду, скучаю я, а скука, как плесень душу разъедает. А ты, Серёжа, должен прибиться к одному берегу – или Катю разыщи, и живите вместе, или возьми развод и снова женись. В 45 лет негоже жить одному. Я тоже тебе теперь не опора, укатали Сивку крутые горки, и я уже на седьмом десятке» - «Да, мама, ты права, будет у меня в декабре отпуск, и поеду я за Катей». Уверенности в том, что Катя захочет вернуться, не было, ведь она за всё время не дала о себе знать. Может она уже давно не одна, думал Сергей.
Грибники выехали рано, ещё солнце не взошло, ехать было не близко. К восходу были уже на месте. Был конец лета, ночью было уже прохладно, а днём тепло, а иногда и жарко. Пока Николай с Людой готовили перекус, Сергей отошёл к берёзкам. Ветер продувал рощу , он легко перебирал листочки на берёзах. В мире, казалось, нет других звуков, кроме сухого шелеста ветра. И вдруг небо в просвете между несущимися облаками стало красно-жёлтым, как зажжённый фонарь. Сергей, прищурясь, глядел перед собой, испытывая странное чувство нереальности – как будто всё это происходит во сне. Всё было странно, словно из другого мира. Казалось, знакомый мир сделался вдруг чужим. Вот бы Катя увидела эту красоту. Он давно не был в лесу, последний раз они с Катей ездили за ягодами летом прошлого года.
После завтрака на траве, грибники разошлись в разные стороны. Грибов было мало, и попадались только червивые. Стало припекать  солнце. Сергей уже довольно далеко отошёл от машины. Увидев заросли елей, он поспешил спрятаться в приятной тени. Пот, что градом катил по телу на солнцепёке, постепенно высыхал и его начал пробирать озноб. В этих сумеречных даже в яркий погожий день засеках ему всегда делалось не по себе, и он начинал тосковать по солнцу, не переставая дивиться переменчивости человеческой натуры, совсем недавно мечтавшей о сени еловых лап, как о благе. Юный ветерок лениво тронул душистые еловые лапы, долетел до осинки, запутался в густой кроне, да там и заснул – как все молодые он любил поспать. Сергей вспомнил эту шутку из детской книжки, которую он читал своим детям, и улыбнулся. «Поеду! Поеду, будь что будет. Надоела эта неопределённость, пустые надежды и ожидание» - думал он, зная, что не будет ему покоя, пока он не встретится со своей женой. Она в этот миг казалась ему неким заветным символом, спасительным ключом к счастливому будущему, которое он считал навсегда для себя утраченным.
 Вскоре он нашёл грибную полянку, и пришёл к месту сбора с полным ведром красноголовиков и маслят.
Катя скучала. Она скучала по мужу, которого не видела уже полгода. Скучала от однообразия сельской жизни. Дочка Вика звонила иногда, рассказывала об отце. Рассказы эти тревожили душу, лишали покоя: «Как там Серёжка? Хорошо, хоть свекровь с ним пожила. Эх! Вернуть бы нашу молодость, да и зажить бы вместе душа в душу, да любовь наша куда-то ушла, да и слишком гордые мы с ним -  никто первого шага не сделает».
Лидия Петровна как-то сказала: «Вот ты, Катенька всё говоришь, что любовь ушла. А я вижу, что ты за эти полгода ни разу ни на кого не взглянула, хотя, как я понимаю, возможности были. Скучаешь ты по мужу. Разве это не любовь? Михаил Юрьевич Лермонтов писал: «Страсти не что иное, как идеи при первом своём развитии: они принадлежат юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться:  многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна из них не скачет и не пенится до самого моря». Так и у людей. Супружеская любовь с годами видоизменяется, перерастая в привязанность, и заботу друг о друге, и это гораздо более глубокое чувство, чем страсть». Катя молчала. До трогательной заботы друг о друге они с Сергеем ещё видимо не доросли. Лидия Петровна, улыбаясь, спросила: «А что, Катюша, если Сергей приедет сюда? Ты рада будешь?» - «Не знаю. Да он и не приедет, он через себя не переступит» - «А ты хотела бы домой вернуться?» - «Хотела бы, да боюсь, что всё будет по-старому» - «Кто знает, может, разлука вас научит бережнее относиться друг к другу».
Осень была в разгаре, на дворе конец сентября. Но было на удивление сухо и тепло. На Урале в это время дожди и холодный ветер. Работы у Кати поубавилось – дети пошли в школу, и травм стало меньше. Уехали и отдыхающие, закончилась уборочная, село опустело. Катя сидела в своём кабинете. Взгляд её, не отрываясь, следил за танцем пылинок в золотистых лучах, что падали из большого окна напротив. В кабинет кто-то вошёл, она глянула и обомлела – на пороге стоял её муж. Они молча смотрели друг на друга, стараясь унять волнение. Затем она сказала: «Проходи, садись. Как же ты меня нашёл?» - «Это было не сложно. Может, поговорим в другой обстановке?» - «Да, конечно, пойдём,  покажу, где я живу». Но ни один из них не тронулся с места. Они смотрели, узнавая, и не узнавая друг друга: « Это похоже на сон. Как же я его, оказывается, ждала. И как мне его не хватало», - но вслух она этого не сказала. «Как он похудел, осунулся, седина на висках появилась и взгляд у него какой-то затравленный» - «Как ей идёт загар, она похорошела, посвежела и взгляд у неё - уверенной в себе женщины. И зачем я ей такой - зануда? » Наконец, Катя встала, кивнула мужу и пошла к выходу. Он пошёл следом, и мысли крутились в его голове каруселью: «Надо же, она не подошла, не обняла меня, не заплакала. Она не обрадовалась мне!» Она: «Приехал, не обнял, не поцеловал. Ведёт себя, как официальное лицо» - а у самой сердце билось, как птица в клетке. Ей хотелось смотреть на него, узнавая родные черты, а он спросил: «У тебя кто-нибудь есть? Прошло уже полгода» - «Сейчас увидишь и поймёшь. У тебя отпуск или ты приехал узнать есть ли у меня любовник?» - «Отпуск у меня в декабре, я приехал узнать, не захочешь ли ты вернуться домой?» - «Спасибо за внимание, ты за эти полгода ни разу не попытался со мной связаться» - «Ты тоже». «Ну, вот опять взаимные упрёки, стоит ли начинать всё сначала?» -  подумала Катя, и ей захотелось заплакать, так горько стало у неё на душе. «Выходит, я один виноват в нашем разрыве. Но это же не справедливо!», -  но вслух он ничего не сказал.
Сергей не очень присматривался к обстановке, в которой жила Катя. Он видел главное – у неё никого нет! Катя начала рассказывать, как она живёт. Она говорила не спеша, сдержанно, стараясь не давать волю лишним эмоциям, хотя -  это было не просто. И сердце её бухало, как кузнечный молот. Он молча слушал и думал: «Как она изменилась, она стала совсем другая, но такая она нравится мне ещё больше».
Окончив рассказ, Катя сказала: «Пойдём, погуляем, Серёжа. Здесь недалеко лесок, подышим свежим воздухом» - « Ну, что ж, пойдём, погуляем».
Вечерний лес был мрачен и угрюм. Дневные птицы уснули – не стало слышно их свиста, щёлканья, стука по коре деревьев. Ветер не шевелил осеннюю листву. Кругом висело вязкое, тягучее безмолвие, подобно тому, что рождается в тумане. Им казалось, что они одни в этом мире, и кроме них нет ни одной живой души. Вечер выдался прохладный, и Катя зябко поёжилась, не сдержав дрожи. Сергей подошёл ближе и положил ей руку на плечо. Они стояли молча, словно прислушиваясь к тишине леса. А между ними была стена. Потом они пошли по лесной тропинке. В лесу уже было почти темно: робкие лучи заходящего осеннего солнца не могли пробиться сквозь густые кроны деревьев, и, затаившись в пожелтевшей листве, гасли, растеряв по пути весь свет. Разговор не получился. Сергей чувствовал себя обманутым, Катя поняла это, но молчала, боясь разрыдаться. Они повернули назад.
Утром он уехал домой – Катя ехать с ним отказалась. Многое так и не было сказано, однако с него было достаточно и услышанного. Раздумьям пришёл конец, решение было принято, и вся его натура была теперь нацелена на его реализацию – он решил подать на развод, но Кате об этом  Сергей  ничего не сказал. Катя после его отъезда погрузилась в тоску с головой, утонула в ней, не желая ничего знать, никого слышать и видеть. Лидия Петровна утешала её, как могла, а Катя твердила: «Я люблю его, люблю, и он меня любит, но что-то нам мешает, сдерживает, не даёт нам свободно дышать».
Вернувшись домой, Сергей подал на развод. Через две недели Катю вызвали в суд по месту жительства, так как она так и не выписалась из родного города и жила по временной прописке. Катя приехала в суд, прошла в приёмную. Сергей был уже на месте. В суде рассматривалось сразу несколько дел.  Очередь ещё не подошла, их дело обсуждалось последним, поэтому в приёмной кроме них никого не было. Они стояли в разных частях обширной приёмной. В голове её стучало: «Ну, вот и всё. Неужели мы сейчас станем совершенно чужими, и это нельзя будет исправить!» - «Катя, Катя, взгляни на меня. Я болван, но я люблю тебя». Она  словно услышала его призыв, подняла на него глаза, и вдруг бросилась к нему, и он шагнул к ней, распахнув руки. Слёзы не давали им вымолвить ни слова. Они стояли, прижавшись друг к другу, и он целовал её заплаканное лицо, повторяя: «Какие же мы с тобой дураки, что же это мы с тобой наворотили, родная моя. Я люблю тебя, Катюшка, и не хочу без тебя жить». Она, не слушая его, твердила: «Серёженька, прости меня, дуру, когда я поняла, что потеряю тебя навсегда, то чуть не умерла!» Они стояли, обнявшись, пока не вышла секретарь суда, чтобы пригласить в зал суда. Сергей и Катя поглядели друг на друга, как бы скрепляя договор. Секретарь, увидев это, улыбнулась, кивнула головой и вернулась в зал суда.
Лёжа в горячей воде, наслаждаясь приятным ароматом геля, Катя закрыла глаза, чувствуя, как расслабляются мышцы, и уходит напряжение. Мысли скользили лёгкие и бесшумные, не оставляя следа в сознании.
Сергей, ожидая жену думал: «Нас разобщила скука обыденной жизни. Нам нужны были перемены, переходный этап, чтобы научиться жить в другой реалии, когда дети оказались далеко от нас. Вот тебе и кризис среднего возраста…».
И в заключение приведу слова Чарли Чаплина: «Жизнь – это трагедия, когда видишь её крупным планом, и комедия, когда смотришь на неё издали».