Друг

А курили мы – что придётся. В основном, подобранные у сельпо бычки. С фильтром, конечно. Всякие там овальные третьесортные Беломоро-Примо-Астры просто не сохранялись. Их докуривали до конца. А вот с фильтром… При удаче, можно было ещё насладиться двумя-тремя тяжками. Вкус сигарет мы, восьми-десятилетние знатоки, знали досконально. Различали с первого вдоха: терпкие Космос, мягонькие Арктика, не помню, какие, но свой вкус имели ТУ-134, Родопи, БТ... А, вот, что отлично запомнилось, так это Арома! Эти сигареты действительно отличались каким-то особенным ароматом.  Найти бычок Аромы считалось счастьем. И я порой был счастливым. Мой друг Славка плевать хотел на всякий там аромат, и курил всё, что находилось под ногами.  Бывало, дождь, конечно, всё портил. В эти дни бычки размокали и смешивались с грязью. И мы тосковали.
Можно было ещё вытянуть настоящую целую сигарету или папиросу у какого-нибудь взрослого из пачки, но Славкин отец не курил, да и у мой тоже. Последнее меня сильно расстраивало. У всех отцы как отцы, - курят, выпивают – у меня же ни то, ни сё. Ни сигареты украсть, ни вина допить. Ад, а не летняя дача.
И вот мой десятилетний друг-ровесник Славка предлагает дерзкий план ограбления магазина. Ну не всего, конечно, а только той его части, которое касается табачных изделий. Ну, не всех в магазине, а только тех, сигарет, которые лежат в открытом доступе рядом с кассой. Обычное дело для сельпо. План был дерзкий, но вполне выполнимый. Изюминкой плана было то, что реализовать его надлежало не в нашей деревне, где нас все знают, а в соседней, в трёх километрах отсюда.  А косточкой в этой изюминке - главная роль отводилась именно мне. А Славка, мол, так, мозг операции. Уже тогда я заподозрил, что-то неладное. Делить награбленное, видимо, тоже предполагалось как-то особенно. В любом случае, явно не поровну. Мы загорелись этой идеей. Всё-таки мы уже видели заграничные фильмы про ограбление и были, что называется, в теме. Стали готовиться. Первое, что мы усвоили из фильмов, что преступление следует проводить на чужой территории. Это понятно: в деревне нас все знают. Не надевать же маски? Второе: нужен транспорт для отхода. У нас были велики, но по ним нас могли вычислить особо внимательные опер-бабушки, да и просто бдительные советские дачные граждане. А посему, велики должны быть «левыми». В итоге решили взять один на двоих. Так меньше следов. Погони мы не предполагали, а предполагали спокойно добраться до места преступления и обратно. А посему, двухколёсный транспорт мы слёзно выпросили у третьей стороны – Андрюши, мальчика из интеллигентной семьи. Нам достался чистенький Орлёнок с катафотами и зеркалами заднего вида. Таким образом, в нашу криминальную аферу мы втянули ни в чём не повинного и ни о чём не подозревающего интеллигентного мальчика. Причём, родители Андрюши не были в курсе нашей просьбы. Это всё было как бы между нами.
Операция была разработана досконально и во всех мелочах. Мы её обдумывали, сидя на чердаке моего большого дома. Потягивая горький дымок из собранных у сельпо окурков, мы мечтательно представлял, как скоро будем курить девственные настоящие сигареты из пачки. Как мы с хрустом сорвём полиэтилен с блока (а украсть предполагалось именно блок), затем с самой пачки, открыть её, почувствовать лёгкий запах табака и… с наслаждением затянуться.  И, вот, наконец, наступил день X. Господи, как мы его ждали. Волнение било через край. Взяв у невинного Андрюши невинный Орлёнок, мы (Славка за рулём, я позади на металлическом багажнике) поехали в соседний посёлок. Дорога в три километра была ухабистая и вся в мелкой гальке. Славка на мягком сиденье вряд ли почувствовал дискомфорт, а вот моя задница вполне и даже очень. Уже тогда это был маленький мне знак, что я что-то делаю не так. Уже спустя годы я понял, что если, что-то делаешь через жопу, или что-то, что к ней приведёт, то и знаки не делать этого придут именно через это самое место.  Фигурально, разумеется. Но это спустя годы, а тогда я просто доехал на металлическом багажнике и ничего не понял. У самого посёлка мы решили разделиться. Я пошёл до места преступления пешком, а Славка медленно, как бы просто экскурсионно катаясь, продолжил путь на великолепном Орлёнке по улочкам посёлка. Он должен был проследить, когда я войду в магазин и выйду из него. И метрах в двадцати посадить меня на багажник, чтобы скрыться с места преступления. Надо сказать, что страха я почти никакого не испытывал, пока передо мной не вырос гигантский, а на самом деле хилый одноэтажный сельпо. Дверь была распахнута, впуская и выпуская внутрь людей. Вот вошёл чумазый тракторист, видимо, за сигаретами и портвейном, вот дачница, полная дама в сетчатой шляпе с маленькой девочкой… Медленно вошёл и я. В небольшом прямоугольном помещении было заметно прохладнее, чем на жаркой улице. По периметру вдоль стен располагались витрины-морозилки, в которых почти ничего не было. Их пространство было заполнено всем совместимым и несовместимым. Мирно соседствовали друг с другом консервы, яйцо, Докторская и Краковская колбаса, конфеты, рыба... Теряясь в выборе, к витринам прилипли дачница с девочкой, какой-то дедушка и ещё парочка любителей гастрономического шоппинга времён великой перестройки. Тракторист уже вышел. У входа-выхода располагалась касса с небольшим прилавком. Именно здесь-то и находилось то, зачем пришёл я – сигареты. Блоками и россыпью блестели Явы, Родопи, Шипки и недавно появившиеся сигареты Друг. С красной пачки дружелюбно улыбаясь, поглядывала на меня то ли лайка, то ли овчарка. Эти сигареты и лежали ближе всего ко мне. Я сделал для вида кружок по залу, намеренно ускорил шаг мимо портвейна (я же всё-таки маленький мальчик) и так же намеренно остановился у прилавка с конфетами и щербетом. Всё-таки, я ребёнок и нужно соответствовать своему возрасту и интересам. Я даже незапланированно вознамерился купить буханку хлеба для отвода глаз. Хлеб также располагался в прикассовой зоне. Держа в руках тёплый мягкий хлеб, я не отводил глаз от сигарет. Собачка с пачки Друг весело смотрела на меня и как бы говорила: может быть, всё-таки ты просто купишь хлеб и отвезёшь его домой бабушке? А покуришь этак лет восемь-десять спустя? В этот момент подошла моя очередь и тучная кассирша куда-то внезапно удалилась, оставив меня стоять одного у кассы. Видимо решила, что мальчуган подождёт. Ничего страшного. Но мальчуган ловко воспользовался моментом и, отложив в сторону хлеб, сгрёб несколько пачек сигарет Друг и засунул их под майку. Сигареты предательски выпирали в разные стороны. Я быстрым шагом вышел из сельпо, где меня по легенде должен был ждать на велосипеде мой друг Славка. Но выйдя на жаркую солнечную улицу, я с ужасом обнаружил, что друга нет. Ни слева, ни справа – нигде. И я почему-то побежал. Минуя все предосторожности. Дорога шла в гору и бежать становилось труднее. Задыхаясь, я бежал, не оборачиваясь назад, как будто боясь превратиться в соляной столб.  Мимо меня мелькали деревянные дома, заборы, дети на маленьких велосипедах, грузные дачные мамаши в шляпах… Я бежал и мне казалось, что все в этот момент смотрят только на меня. Украденные пачки сигарет резали под майкой своими острыми углами живот и немного совесть. В какой-то момент я оглянулся и с ужасом обнаружил, что за мной на огромной скорости мчится на велосипеде какой-то взрослый мужик с зверским выражением лица. Он буквально меня преследовал и уже догонял. Смотрел прямо мне в глаза. Так нёсся в фильме Александр Невский тевтонской рыцарь с копьём в руке на пешего в коротенькой кольчужке русского ополченца. Я понял, что это конец. Впереди мне виделось, что-то вроде унизительного гражданского суда и позора. Не знаю, откуда это взялось, видимо на подсознании, но я решил в досудебном порядке сократить себе срок, сбросив товар, избавившись таким образом от улик. Было очень жаль новеньких сигарет, но я решил всё же ими пожертвовать. Лучше ими, чем самим собой. Решил я это сделать артистично и незаметно, как будто падаю, и при фальшпадении незаметно выбросить из-под майки пачки. Так и сделал. Я как-бы поскользнулся, как бы упал, но успел, таки выпустить на волю все четыре несчастные пачки Друг. Они скрылись в придорожной траве. Теперь я ждал расправы. Но ещё тлелась надежда, что процесс можно выиграть. Улик то нет. Я приготовился к самым разным вариантам развития событий, вплоть до отсечения головы и стал сбавлять скорость. В какой-то момент просто остановился и, запыхавшись, обернулся в сторону преследователя. Он с визгом и таким же диким выражением лица пронёсся мимо меня, обдувая ветром. Через миг он уже скрылся за поворотом. Я стоял посреди деревенской улицы, вокруг меня, как в замедленной съёмке, продолжалась обычная дачная жизнь. Где-то слышался детский крик и кукареканье петуха, из окна деревянного дома радио выдавало то ли Лозу, то ли Малежика, шли мирно на рынок мамаши. На соседней улице протарахтел трактор Беларусь. До меня никому не было дела. Совершенно никому. Страшный дядька на велосипеде ехал вовсе не за мной. Мне показалось. Ему тоже было не до меня. А зверское выражение его лица, по всей видимости, подрисовал мой страх. Я стоял, тяжело дыша с лицом уронившего вазу котёнка и глупо смотрел в ту сторону, где в траве валялись четыре новенькие пачки сигарет Друг. Я живо представлял, как с пачки на меня смотрит и немного улыбается, даже подмигивает, то ли овчарка, то ли лайка. За ними я возвращаться уже не стал. Отдышавшись, я побрёл пешком к дому, где меня встретил Славка, мой друг.