История хорошей женщины

Рядом с этой женщиной было уютно и спокойно, она сразу к себе располагала чем-то глубинно мягким, нежным, материнским. Только в голосе сквозила грустинка, какая-то глубокая печаль. Удивительно, что она всё-таки решилась обратиться за помощью. Может быть и потому, что она была старше, сразу возникло такое чувство, будто это я могла бы к ней прикорнуть на плечо, поделиться сокровенным, попросить совета... Однако, мы начали неспешный разговор.

Ирина, назовём её так, была замужем за одним мужчиной уже почти сорок лет, хотя отношения складывались не всегда просто. Дети выросли, жили своей жизнью. Всё шло по накатанным рельсам. До выхода на пенсию женщина работала в детском саду — малыши её любили, родители в ней души не чаяли и с начальством отношения были хорошие, ровные. Уже много лет была небольшая дачка, которая радовала осенью хоть небольшими, но своими урожаями. Муж не был плохим человеком — не пил, не гулял, деньги не транжирил. Но по словам Ирины у неё было такое чувство, что для него она всегда была "на последнем месте". Муж на ней во всём экономил, да и понимания между ними особого не было, просто "прижились уже так". Пока была больше занята, как-то и не до этого всего было. А вот выросли дети, закончились трудовые пятидневки, и стала замечать, что радости в жизни не хватает, всё вроде хорошо, а тоскливо на душе, удовлетворённости, счастья — нет. Плакать стала, потихоньку, когда муж не видит. В молодости, когда в училище училась, и пела, и танцевать любила, звонкая была, даже задорная... Как это ушло незаметно, куда?

Замуж вышла по любви, муж ухаживал, добивался. В интимной жизни они не очень подходили друг другу, но она и не догадывалась что может быть иначе — не принято было девочкам какие-то знания в этой сфере давать, поэтому жили как жили. Она молчала, иногда терпела, иногда жалела его. Считала, что это нормально — она же жена.

Когда же это началось? Когда она стала замечать эту его экономность по отношению к ней? Пожалуй, когда родился первый ребёнок. Из-за стеснённых жилищных условий решили, что она с новорождённым какое-то время поживёт у мамы, а он будет приезжать каждый день, помогать, иногда оставаться.  Вспомнила, как провожала его раз, вышла с ребёнком на руках на улицу. Он что-то доставал из багажника машины и она увидела продукты, которые он купил для себя. Они были гораздо лучше и дороже тех, что он выложил и оставил им с ребёнком. Тут бы и спросить, но она опять промолчала...

До рождения первенца муж иногда что-то дарил — серёжки, платье. Сама она ничего не просила, неудобно как-то было. А вот после совсем перестал ей что-либо покупать, даже одежду несколько раз покупала мама — уже не могла видеть в чём дочь ходит. А он и слова не сказал, ну одели и ладно. Приятно это всё не было, но обиды она не чувствовала. Попробовали вернуться в прошлое, в то состояние, и Ирина почувствовала, что это была скорее досада. И не на него, а на себя. И ведь действительно — не он её изначально обесценил. Она сама терпела, молчала, позволяла, уступала из жалости, из какого-то непонятного ложного чувства долга, из-за ненормального представления о том, что значит быть женой. Не было знаний о том, как это может быть иначе, нормально. И помимо этого было что-то ещё...

Стали выяснять как вела себя с отцом её мама. Нет, мама была бойкой, решительной женщиной. Всё было в доме как она хочет. Отец был неплохим, но таким, у которого дочь не могла получить ни защиты, ни прибежища, ни поддержки. Совсем золушкой в родительском доме Ирина не была, но и на маму была не похожа. С младшими братьями её нянчиться заставляли, уборку делать заставляли, за тройки ругали. И для мамы братья всегда были на первом месте, а она уж потом. Ирина вспомнила, что часто слышала от матери: "потерпи", "ничего нет, это тебе только кажется", "подумаешь, ерунда какая, всё само пройдёт"... "Особо не обижали" - "время было советское, так все тогда жили". Хорошего было достаточно много, были и тёплые, душевные детские воспоминания. Но вот чего точно не было, так это нежных материнских объятий, отцовского восхищения и ласковых слов, подарков, понимания своей женской ценности, уважения. Никто не интересовался тем, что девочка чувствовала, что хотела, о чём мечтала. Поэтому и самоуважению неоткуда было взяться. Мать в семье занимала более ведущую позицию, а отец терпел и молчал. Дочь тоже научилась молчать и терпеть, научилась быть беспомощной, быть позади. Вот такая комбинация сложилась.

В уже взрослой семейной жизни прежде всего было привычное "надо" и так, как другим, а не себе. Сама себя всё время ставила на последнее место. А что муж? Мужчина не может не реализовывать программы женского подсознания, что он и делал. Душевная чистота, достаточно чистая жизнь помогли Ирине не впасть в осуждение и поиски виноватых вовне, но откуда такое самоумаление? Почему родилась в такой семье, изначально сложилось такое отношение родителей, мамы? Пошли глубже в подсознание, искать исток, корни проблемы.

Да, ситуация была чётко кармической. В начале 18 века Ирина была очень богатой и властной женщиной, как раз больше похожей на свою мать в этой жизни. Многие от неё претерпели и не имели возможности даже возражать. Людей она не жалела, хотя и зла никому не желала. Просто считала, что вправе так обращаться со слугами, с холопами. Роскошь любила, балы. При этом была набожной, ездила в паломничества по монастырям. Детей было много, но они росли с кормилицами, с няньками и мамками. Жизнь быстро пролетела, без особого толка. Умирала тяжело, долго болела.
Вот она причина служения детям, терпеливой многолетней работы в детском саду. И причина того, что родилась у такой мамы, с таким к себе отношением.

После этого было значимое для ситуации монашеское воплощение, очень не по-женски аскетичное, в более чем скромных условиях быта, в постоянном труде, посте, в молитве, в самоумалении. Запас благочестия был значительно пополнен, поэтому и нынешняя жизнь сложилась вполне мирно и в целом хорошо по словам самой Ирины — со здоровьем неплохо, замужем, дети в порядке, никаких жалоб и претензий к миру, к окружающим. Но и терпение без ропота отсюда.

Представляете как трудно человеку, женщине, которая столько терпела и молчала, начать сейчас говорить о своих чувствах и желаниях? Первая трудность была в том, что контакт с собой, со своими потребностями был совершенно потерян. И это предполагало длительную кропотливую работу по восстановлению внутренних связей. Важно было научиться не молчать, но при этом формулировать свои пожелания и впечатления, мнение в форме я-сообщений и начать высказываться мужу в подходящий момент, открыться ему.  Ирина согласилась, что хорошо бы найти для себя в качестве поддержки, помощи для гармонизации эмоциональной сферы какое-то творческое занятие по душе, помимо дачи, связанное с красками — например, попробовать свободное рисование. Ещё пришла мысль изыскать возможность снова петь, может быть в хоре. Там и общение возможно более широкое.

Что-то мы поняли, в чём-то разобрались сразу. Например, у Ирины пришло понимание, что супружеская интимная близость без желания, из чувства "долга" или из жалости не даёт отношениям развиваться гармонично, "портит" мужа, не приносит ни радости, ни удовлетворённости.  По сути это было обманом. Важный вывод.

Вы скажете, что в целом действительно не на что жаловаться, вроде бы всё неплохо, многие живут гораздо хуже. Но речь идёт не о событийном плане, а о той грусти в глазах, о тех слезах, которые уже не могли больше копиться внутри, о той безрадостности и отсутствии ощущения счастья при достаточно спокойной и устроенной жизни.  Неплохо не значит хорошо. В чём же главная проблема?

Из самых важных осознаний было то, что при всей вроде бы "правильности" не было в жизни Ирины честности. Прежде всего с самой собой. Вот с этим имело смысл разобраться основательно. Именно за эту ниточку надо было тянуть, чтобы распутать весь клубок...

Фото из интернета