Шаманка

   Ачка – “белесая”, на местном наречии, держала на раскрытой ладони перышко. Невесомое, мягкое тело расположилось на небольшом открытом пространстве уютно и спокойно. Ветерок, поддувая, шевелил эту необычную легкость, но не сдувал с руки, а игрался, не причиняя неудобства пушистому комочку.

- Вот так же и жизнь, - подумалось молодой женщине, - нежится в определенных условиях и не понимает, что от более сильного дуновения озорного ветра, вынуждена оторваться от привычных условий и окунуться в мир, полный неожиданностей. Для того, чтобы полет оказался удачным, нужно соблюсти массу условий. Без этого возникает ожидание неминуемого краха.

   Ачка часто держала жизнь других людей вот так же на ладонях и отпускала лишь тогда, когда возникала уверенность – помочь сумела. Теперь лети! Что помогало ей лечить больных людей,  потерявшим  всякую надежду, и которым оставалось одно – обратиться к шаманке, проживающей в горах  в двадцати километрах от ближайшего поселка. Жилище знахарки трудно находили и хорошо ориентирующиеся на местности люди. Безошибочно выходили к аилу верные и знающие ее лично охотники, скотоводы, местные, знающие, как пройти через ущелье и подняться на нужный склон. А возьмется ли вещунья за лечение -  ведомо только ей.

   А Ачка не могла отказать, когда смотрела в глаза, наполненные болью. Можно, конечно, не смотреть, да как с человеком разговаривать, когда кроме  двух озерец  души болезнь видишь? Последнее время тяжело дело подавалось, сама часто прибаливала.  Как не хворать, когда боль людскую забирала на себя, а затем ломала ее и делала облегчение приходящим за помощью. Каких только  немощных она не ставила на ноги.  Люди после исцеления в ноги кланялись, целовали, как не отстранялась Ачка, чувствуя неловкость за свою такую исключительность. Денег не брала. Да и зачем они в горах, какой толк от цветных бумажек, пусть и ценных. О душе пуще заботиться надобно, а не о материальном.

   Она прошла длинную жизнь  и знала, о чем говорила. Вытянула перед собой руку и тут же выпорхнула из ущелья знакомая пичуга и села на раскрытую ладонь. Не боялась, уверена, что воля Ачки подчинит себе, как бы птица не упиралась. Старая шаманка сидела на каменном выступе, над самой пропастью и дышала прохладным воздухом гор.  Влагой реки, что бесновалась  там, внизу и прыгала белыми бурунами среди острых камней. Из памяти всплыла картина давних лет. Когда девушка в отчаянии пришла к этому месту с одной только мыслью: покинуть бренный мир и уйти к родовым духам в верхний мир. Остановил голос старика, спокойный и не навязывающий себя. Словно птица прощебетала  или зверь проурчал. Такой  у;н, успокаивающий и убаюкивающий раздавался из уст старого кама. Она сделала три шага от края и доверчиво, почему-то не сопротивляясь, прижалась к плечу. И слезы полились из глаз, рыдания выдохнулись от самого сердца. Сколько так стояли  Ачка не помнила, но чувствовала, ка к в нее проникает сила  и спокойствие человека,  уверенного в себе. Стало тепло и уютно, и девушка заснула прямо на ногах. Кам поднял ее на руки и отнес в свое жилище. Он стал впоследствии ей отцом, матерью, старшим другом и наставником. Повзрослевшая и уже опытная вещунья сама выбрала ему место и похоронила наверху, у кромки льдов его родовой горы. Удел шаманов и целителей таков, что после смерти  они уже никому не нужны. И отправляют их в дальний путь только последователи и самые близкие. Она справилась с этой задачей, учитель не раз приходил к ней во сне и благодарил за то, что выполнила его волю.
Тот день стал переломным в жизни. Открылся портал в другое измерение, в другой мир, который увлек Ачку, приоткрыл перед ней новые направления жизни, утвердил ее силу и заставил поверить в себя. Именно в этот миг она поняла свое предназначение и увидела  дальнейший путь. Путь благородного затворничества и оказания помощи страждущим и болящим. Девушка отодвинула собственное «я» и заменила его первоочередной заботой о людях, поверивших в нее.

   Мать Ачки приехала в учительский институт в столицу автономной республики по комсомольской путевке. Возникла необходимость укреплять связи местного населения с русскими. Учеба давалась непросто, то ли в силу неспособности осилить программу обучения, а скорее из-за занятости общественной и комсомольской жизнью. Эта активность помогала сдавать предметы на сессии - за нее постоянно просили, но знаний не прибавлялось. Ангел вел ее по жизни бесшабашной, удалой и занятой на разных мероприятиях. Из-за  не запланированной беременности  уже на втором курсе вышла замуж  за  местного комсомольского активиста. Родила раньше срока, словно спешила управиться с делами раньше,  перед комсомольским собранием.

   Девочка невольно мешала активному образу жизни, ее  быстро отправили к бабушке  поправлять здоровье. Ачка родилась светленькой, с белыми волосами, потому и получила это имя. Но с раскосыми глазами и широкими скулами. К тому же удалась характером в отца, видимо от большой любви он передал  кровь и гены  любимой дочке. Мать все чаще придумывала себе командировки. Прижиться в местных условиях не смогла,  вскоре  получила  должность и покинула горную республику. Жили с мужем отдельно, да и не в интересах обоих было совместное проживание.

   Так уж случилось, что отец  Ачки не вернулся с гор, пропал бесследно. И девочка при живой матери предоставлена  оказалась бабке, которая  не могла придать ума и обучить.  Девчонка росла с характером, приобретенным от папы, уже в пятом классе сказала, что школа ей не нужна. Не интересно ей. И никто ничего поделать не мог, переломить упорство не удалось ни педагогам, ни пионерской и комсомольской организациям. А уж районному отделу образования и подавно.  Так перебиваясь с двойки на тройку, она окончила  школу, получила аттестат.

   Становление ее шло по иному, чем предначертано государством для всех детей, пути. Ачка пропадала в горах, это увлекало гораздо больше. Поднималась вверх к альпийским лугам, а то еще выше,  к самой кромке снежных гор. Слушать ветер вершин и перевалов, ловить шелест крыла сокола. Подсмотреть, как пьет воду из донца ирбис и, уходя по его следам прятаться за струей водопада от посторонних глаз. Вбирать ладонями тепло камня, и не просто тепло, а богатую энергетику горных массивов. Выспаться во мху под ласковым солнцем, упиваясь запахом можжевельника. На закате солнца разжечь палочку этого волшебного и священного для всех алтайских народов растения и бросить в окружающий мир гортанные звуки детского горла, совсем не похожего на звуки кайчи – сказателей Великого Алтая. С этими незамысловатыми, повседневными поступками внутренний стержень девчонки становился прочным и не гнулся ни под какими испытаниями.

   В возрасте семи лет  она вышла на горной тропе навстречу стаду быков, что спускалось с альпийских лугов в долину. Кто хоть раз видел эту картину, представляет насколько это страшно. Впереди идет самый большой и мощный представитель рода копытных. Глаза его налиты кровью, борется за лидерство среди сородичей и готов затоптать любого, кто попадет на пути. Сзади подпирает стадо, которое не видит происходящего впереди и из чувства обязанности упорно идет за вожаком, соблюдая законы толпы. Пастухи отвлеклись, впереди же ни кого не было, да только вряд ли это  помогло. С одной стороны тропу подпирает склон, с другой – водный поток, необузданный природой и временем. Кажется,  погибнет девчонка. Ачка встала лицом к стаду и, не говоря ни слова, просто смотрела на вожака.

   Пастухи рассказывали впоследствии, что с подобным не сталкивались ранее. Казалось мистикой происходящее дальше. Предводитель огромного количества животных встал. Остановился  вдруг, словно врос всеми четырьмя ногами в землю. Шедшие сзади животные напирали, не понимая,  в чем заминка. Встретив сопротивление, поднимались на задние ноги и передними били по крупу остановившихся. Вся масса животных волновалась и толкалась, пока наконец не замерла на месте. Пришла тишина, только поток воды натужено гудел, огибая с двух сторон камень,  да слышалось сопение огромного количества откормленных за лето животных. Обогнув стадо, подъехал пастух, подхватил девчушку в седло и осадил коня в сторону. Стадо пошло.

   Каким образом удалось Ачке остановить  махину, объяснить никто не сумел. Да, она любила животных. Выхаживала больных  и попавших в трудную ситуацию. Поила в жару, делилась самым маленьким куском пищи.  Можно в округе спросить любого сурка, белку, птицу, горного козла,- они бы рассказали про девочку добрые истории. А в гневе любой представитель гор останавливался перед ней. Один случай глубоко потряс жителей селенья. Летней порой «понесло» жеребца. Здоровый, красивый, уже набравшийся сил, он вдруг испугавшись гнезда земляных ос, в которое наступил ногой, рванул повод  у пастушка и понесся вдоль главной улицы. Испуг его возрастал по мере продвижения. Поскольку каждый мужчина пытался остановить животное и выскакивал на дорогу. И чем больше людей пытались остановить, тем больше возрастал страх перед неведомым.

   Глаза налились кровью, животное неслось во весь опор. На дороге, купаясь в пыли,  сидели  два годовалых сорванца. Кто мог  предвидеть,  что такое случится.Дети постоянно устраивались в теплой пыли. Жеребца страхом несло на них, неминуемо стопчет. Пропали мальцы. И тут наперерез коню от забора бросилась девичья фигурка. Встала, закрыв ребят собой и ничего не делала. Стояла и смотрела на скакуна. А тот даже в бешеном угаре встретил взгляд человека и вздыбился на задние ноги. Потанцевал,  выбрасывая копыта,  и «осел» на месте, замер. Только голову понуро опустил, прижался к плечу девушки. С ладони кусок хлеба взял и виновато смотрел на Ачку, словно прощения за свое несуразное поведение просил. Окружающие только ахнули и головой покачали. Знающие мужики удивлялись, как худенькая девчонка сделала то, что не всякий коневод способен сотворить.После этого за спиной Ачки  женщины шептаться начали и колдуньей кликать.

   А она радовалась жизни, не требуя ни чего лишнего и делясь последним, что у нее за душой. Все ей доступно, находилось место и ласка окружающей природы. Знала,  как обойти след медведя, по какой тропе теке – горный козел в горы уходит. А самое главное – знала какой камень добро и тепло отдает, а какой навредить может. Вся природа замирала в ожидании встречи с ней. В змеином ущелье увидели ее в один осенний день. Сидит на камне, а вокруг змеи клубками в последних теплых лучах солнца  греются. Ступить на землю негде, а она среди них и не одна не укусит. Волчат выходила, стала близкой и этому зверю. Обладала мистическими способностями, даже погоду ей природа подсказывала. Еще девчонкой заартачится, не идет с подругами за жимолостью: лучше воздержаться  от похода. При ярком солнце такое завернет через час, что не укроешься от проливного ливня.

   Вот так и жила, подрастала. От бабки своей по отцу не отходила. Та травницей великой слыла, от всего лечила. Так и передавала опыт внучке, чувствовала в ней силу большую. Летом  вдвоем с косогоров не слазят: любую травинку руками обласкают, прощения попросят у духов, сорвут и к делу пристроят. Трава  это же волосы Земли и рвать растение, все равно, что обижать ее. От водопада, от струи частичку взять  тоже молятся,  чтобы не обиделся источник. Ачка руки подставит  и кажется, что вода сквозь ладони протекает, не задерживается.

   Одно беспокоило бабушку. Чем старше становилась девчонка, тем чаще случались приступы – падучая ее била. Происходило это в вечернее и ночное время, потому никто и не знал. Упадет во весь рост, не разбирая, что под ногами. Головой на камни, на грунт. Несколько  минут колотит ее, пена кровавая изо рта идет. А затем ночью на Луну «ходит», куда бродила – не помнит.Страшно за девицу! Только после этого очнется, словно просветленная становится. Прикосновением руки несколько дней людей лечит. Много силы духи от Ачки в такие моменты требовали. Она с ними беседует: никто ничего не видит, а только будто человек рядом, говорит с ним.
Полюбились они с парнишкой, сыном  зоотехника. Сам мальчишка простой, а отец с матерью с претензией. Как-никак начальник местный, а посему и отношения к себе подобающего требовал. Встретятся молодые посреди улицы, поговорят ни о чем, а  вечером с ним работу воспитательную проводят. Мол,  не пара тебе Ачка, какой с нее резон. Все по горкам бегает вместо учебы. Люди к этому времени забывать основы веры своей начали, духом ослабли. Уберегла семья парнишку от шаманки. Сосватали девушку в соседнем селе из подходящей семьи. Уехал парнишка после богатой свадьбы  жить в дом невесты.

   Так оказалась молодая девушка на краю каменной кромки, один шаг оставалось сделать до полета в вечность. Не помнила потом, что ее остановило. Неумело взял первую ноту и завыл волчонок, что за ней увязался,  а  затем и голос старого кама – не успела миг перешагнуть! Осталась молодая знахарка в аиле деда ведуна алтайского, многому от него научилась. Давно не стало бабушки. Пришли вести, будто мать ее в столице проживает, должность большую занимает. Однажды появилась у дома свекрови, то-то переполоху наделала. Такое начальство нагрянуло, вокруг одних помощников на машину наберется. Бегали,  искали дочь. С собой хотела забрать. Всю округу переполошили, дошли до аила Ачки. Она к тому времени уже шаманила на все ближайшие горы. Духи у нее защитниками стали, а не мать.
Поднялась московская гостья в крутую гору. Обняла дочь, проговорили до глубокой ночи. О чем? Никто не слышал и не знает. Мать пыталась вразумить дочь, соблазнить ее перспективами, которые обещала устроить. Только к тому времени, как первая звезда на небосклоне зажглась, уж дочь советовала,  как матери жить и поступать. Сказала, что снимает грех за брошенную ради карьеры дочь. Заодно и полечила. Одним словом помогла матери сняла камень с души. Здесь место Ачки! Ничего не нужно ей от нового мира. В горах ее духи родовые поддерживают. Попросила не беспокоиться и разрешила матери писать изредка.

   Письма приходили часто. Делилась мать много и от души. Проснулась в ней, наконец, любовь к единственно близкому человеку на этой земле.  Шаманка письма хранила и перечитывала не один раз. Тоже ведь одна родственная душа осталась. Дала жизнь в свое время в муках, как завещали для людей духи. Пуповину только не сохранила по местным обычаям и не передала дочери по достижении совершеннолетия. Прервала этим продолжение рода, нет детей у Ачки. Только помощницы.
С той поры, как остановила судьба ее на краю, не дала перевалить за ниточку небытия,  многим помогла. Держала чужую жизнь на ладонях как перышко. От нее зависело, в какую сторону дунет ветерок и сорвет от защиты шаманки очередную судьбу.

   Это для ведуньи – перышко, а для людей самое бесценное – жизнь.
Последний случай стал особенно труден для нее. Вечером к ее аилу вышла женщина в сопровождении молодого человека. Ничем не примечательна, разве что во всем облике проглядывалось благородство. От осанки  до отдельных элементов одежды. Таких гостей из крупных городов здесь побывало немало. Все они несли в себе частицу высокомерия: хорошая черта сочеталась с удивительным  невосприятием окружающего мира и местного быта. Некая чопорность и умение держать дистанцию. Нет, скорее попытка не подпускать к себе близко. Ачка встретила ее словами:

- Зачем пришла, если не веришь. Не разберу тебя, какую-то другую цель имеешь.

   И в ответ на молчание, на удивленно раскрытые глаза добавила:

- Поживи три дня. Помолчи, не люблю, когда человек много говорит, пустое это. Присмотрись, после решим, что делать. А нет желания ждать – не держу. На свете много тех, кто помощь оказывает.

   Женщина осталась. Три дня молча присматривалась к окружающим, воспринимала события дня такими, как они протекали. Любопытство просилось из нее, но не говорила ничего. Сильным оказалось первое впечатление. Трое суток смотрела в бездонное небо, осыпанное звездами, на близость ночных светил. Это в городе вы видите день и больше ничего. А здесь ночами видится Вселенная. Рассматривается ее бесконечность. Только высоко в горах вы можете себя почувствовать песчинкой, глядя на светлую трактовую дорогу Млечного пути.

   Вечером третьего дня, когда она сидела  у аила и готовилась вновь открыть для себя глубину неба, к ней подошла Ачка:

- Не пойму тебя… каждый человек проживает на Земле несколько жизней. Накапливает знания и впечатления, пока судьба не уготовит ему переход в новое состояние. И начинается новая черта. По новой пишешь себя в книгу бытия. Но они, эти жизни, остаются в одном теле. Принадлежат одному разуму и лишь совершенствуются. Открывают для себя новые горизонты. Гляжу на тебя, и говорят мне духи, что очень много жизней ты прожила. Такого количества хватило бы на несколько человек. Мне это не понятно. Вижу, многие тебе зла желают . Я разглядела твою болезнь, познала твою беду, но не смогу помочь, если не узнаю все до конца. Кто ты?

- Я актриса. Многие говорят, что талантливая. Каждую свою роль не играю, а живу. Потому во мне много человеческих судеб  скопилось. Устала. Потеряла себя. А с этим пришла и болезнь. Если можешь, помоги.

- Не умом ты ко мне пришла. Сердцем ведома.

   Ачка позвала женщину в аил.  Посреди открытого пространства помощницы сложили небольшой пирамидкой жертвенный огонь .  Показала место гостье, где нужно лечь.

- Что я должна делать?

- Ничего, смотреть и слушать. Молчать.

   На сложенный очаг шаманка плеснула молоко, бросила кусочек топленого масла. Разожгла огонь и добавила маленькие кусочки лепешки и мяса. Это быстро привлекает духов рода и призывает слетаться на помощь. Гостья внимательно наблюдала за происходящим и под гортанный звук голоса вещуньи провалилась в небытие. Глаза открыты, но что дальше происходило на маленьком пространстве жилища она уже не понимала и лишь воспринимала все как данность, которая должна сыграть какую-то роль в ее жизни и в болезни.

   За стеной жилища послышались звуки, которые напоминали не то шум ветра, не то плач и стон младенца. Посреди всего этого обилия неизвестно откуда возникших звуков ударил бубен. Глухие звуки заполнили ограниченное пространство, казалось, ударяли прямо в мозг, заставляя напрягаться и расслабляться одновременно. Такого ощущения больная не испытывала в своей жизни даже на сцене театра, при отличной акустике. Метнулось пламя костра под самое дымовое отверстие, казалось еще немного и вспыхнет верх аила. Ачка пела и говорила  жалобным просящим голосом. Откуда-то изнутри тела, зычно и гортанно, как кричит орел в полете, когда взлетает для охоты. Шаманка поставила перед собой берестяной короб с водой и творила над ним свой танец.  Взмывала,  высоко подняв руки,  и резко опускалась вниз, словно стелилась ниже емкости. Металась вокруг огня в каком-то бесноватом танце. И все просила, просила и просила, жалобным голосом.

   Длилось это долго, труден путь к духам. И трудна их дорога к человеку. На топчане в муках извивалось тело женщины, пот лился  с нее, но не от жары костра. Что-то другое заставляло кричать в голос, хотя со стороны это походило на хрипы. Вдруг тело уловило момент в ритме ударов бубна и выпрямилось струной.  Все жилки напряглись, и казалось, готовы лопнуть от непереносимой боли.

   В этот момент Ачка бросила в ведро горсть зерен, размешала их рукой. Ячменные «зародыши жизни» разместились вдоль стенок короба, влекомые вращательным движением воды. Никакой картинки не складывалось. Но постепенно движение замедлялось, и появился какой-то порядок в расположении крупинок. В одном месте сбивались в кучку, а в другом открывалось, освобождалось. И вдруг, в одно мгновение картинка сложилась. На поверхности образовался большой глаз. Глядеть в него страшно,  потому что видно огромную глубину, явно большую, чем высота короба. Сглаз! Кто же наслал его? Шаманка подхватила короб, вышла и выплеснула воду с зерном по правую сторону от входа.

   В тот же время больная стихла, ослабла телом и провалилась.

   Утром они прощались.

- Я сделала, что могла. Дальнейшее за тобой. Будешь беречь себя, душа не даст войти темным силам. Не благодари. Сделаешь то, что сердце подскажет.
Очередное перышко сдунули духи с руки ведуньи. По хорошему ветерку оно поплыло в жизнь.

   Сколько осталось жить на белом свете. Духи еще не посещали ее с предупреждением собираться в дальний путь. Она просит их потерпеть! Так много больных душой и телом появилось в последнее время.

   Да и себя не всю еще исчерпала Ачка. Шаманка алтайского народа, спасающая жизнь.