О национальном эпосе Панфиловцы Фильм Панфиловцы

Андрей Витальевич Миронов мой канал на YouTube avmmsu

О национальном эпосе «Панфиловцы» в канве фильма «Викинг».

«Из проносящейся мимо истории настоящий художник получает подарки и удары судьбы, которых ему не удалось избежать», – утверждал Аркадий Викторович Белинков («Юрий Тынянов», «Юрий Олеша: Сдача и гибель советского интеллигента»). Есть продолжение этого краеугольного основания для любого вразумительного анализа. В произведении художник отражает собственную душу. В кинематографе, как и в архитектуре – творчество коллективное, наглядное представление о таком виде творчества дает симфонический оркестр, где без опытных музыкантов и подходящих инструментов, дирижер не сможет осуществить поставленной задачи – исполнения музыкального произведения. Любой может испортить музыку, но только коллективно вкладывая маленькие звуки в общую симфонию, удается создать эфемерное произведение. Отзвучал последний звук и нет его. Благодаря записи мы можем слышать, а то и видеть труд оркестра.

Фильм изначально предполагает наличие изобразительного ряда кадров, слагающихся в сюжет.

Прошумевший в рекламных акциях фильм «Викинг» не дает ясного понимания того насколько важна работа художника, если не сравнить ее с другими фильмами. В нашем случае это сериал «Викинги». Достоверность отечественному фильмы придают домотканые одежды, деревянные элементы и прочий антураж девятого века. Спорные моменты, умело не попадали в окончательный вариант фильма. Лошадиная сбруя имеет стремена, наличие которых весьма спорно. Но эти элементы для безопасной езды, не попадают на передний план, да и на заднем они малозаметны. Совершенно очевидно, что современные съемки конных сцен, без стремян обеспечили бы и травмы, а с большой вероятностью и гибель каскадеров. Художник, оператор и монтажер замаскировали малозначительный элемент, это их право и несомненная заслуга. Исторические факты, использованные для фильма – достоверны. По крайней мере, все «странности» замеченные мной при просмотре, разъяснились после чтения научной литературы, а внешний вид половцев, подтвердили идолы в Историческом музее. Претензий не осталось, больше пусть скажут историки. Съемки в Севастополе и Судаке умело вписаны в декорации. Конечно, генуэзская крепость, не соответствует IX веку, зато придает достоверность антуражу. В конце концов, художественный фильм не является документальными съемками.

На этом положительные стороны «Викинга» заканчиваются. Психологические портреты героев мало достоверны, ибо наблюдаемый развал психики – есть явление медицинское, а не художественное. Странные поступки, невнятные слова, выбор христианства, философский диспут на берегу Черного моря, да и более простые моменты любви и ненависти остаются загадочными. Даже время года явно только в начале фильма, когда на охоте происходит ссора двух братьев. Все остальное время идет дождь, исполняющего роль «бога из машины», в этой ипостаси не только «спасающего» сюжетную линию, но и отражающего подсознательные языческие мотивы авторов фильма.

Благодарю кинодождю вся Русь покрыта грязью, навязчивое ее изображение становится понятным в финальной сцене крещения киевских горожан. Чистые и опрятные они светятся внутренним светом еще до погружения в Днепр и самый примитивный разум убеждается в духовности фильма и торжестве лубочного киноправославия. После этого данный сорт разума не может найти прощения никому, кто воспринял показанное иначе. Фанатизм плохо разбирается в искусстве, ему полезны штампы и стереотипы.

Причины главного события в отечественной истории и жизни святого равноапостольного князя Владимира в фильме показано, как случайное и не закономерное. С таким же успехом можно снять финал со взятием Казани и принятием магометанства, или то же место, но уже  сопряженное с принятием иудаизма. Если бы поблизости был дацан, то и буддизм можно было принять, даже не переписывая сценарий. Достаточно поменять декорации и результат не заставит себя ждать. Выбор князя и народа – слащаво пафосный, ничем не обусловленный – показан в фильме, поверить в реальность ситуации можно только с рядом допущений о безропотности древних славян и бессмысленности князя. Верить в такое у меня не поворачивается разум и остаются чувство религиозной и патриотической обиды. Крещение в Великом Новгороде протекало иначе «Путята крестил мечом, а Добрыня мечем». Кстати Добрыня – воспитатель и советник князя Владимир, обрусевший викинг, которому авторы фильма постарались вернуть варяжское имя. Норманнская теория ко многому обязывает и много объясняет в фильме, – это понимал еще М.В. Ломоносов и мне добавить к его словам нечего.

Ситуация выбора веры, поиска ответа на политические и обязательно на духовные вопросы святым равноапостольным князем Владимиром остались вне рассмотрения. Авторы явно хотели снять «экшен», и это им удалось, не удалось снять действие, ибо разумные люди, хотя и обладают подсознанием, действуют целенаправленно, хотя иногда странно или хитро. Действия киношного князя выглядят достоверными в момент наркотического опьянения. В других эпизодах достоверности не возникает. Князь  попросту никакой, впрочем он остается в этом образе на протяжении всего фильма, что позволяет зрителю не сильно задумываться о его поступках, а создателей фильма от удачных попыток обосновать его действия. Примитивный психоанализ дает нам при анализе примитивных душ самые простые и убедительные результаты. Бывает художественная неудача, когда задумывалось нетленное произведение, а получается занудливое графоманство. А бывает убедительное отсутствие  внутреннего смысла, показанное со всей убедительностью на экране. Можно ли показать непоказуемое и неизобразимое? Святому Андрею Рублеву это удалось в иконе «Три ангела» более известной как «Троица».

Создателям фильма «Викинг» тоже удалось, но я не случайно написал это утверждение в другом абзаце. Есть старинный принцип удачного публичного выступления: «Докладчик должен знать больше, чем говорит». Не интересно, что осталось в багаже авторов фильма – больше говорить нечего, ибо говорить не о чем.

Совершенно другое восприятие народного эпоса «Панфиловцы», не удостоенного просмотром Президентом России, и наград конкурсов и фестивалей. Другой уровень – другое отношение ко всему: к людям, к истории, к зрителям. Декорации не уступают в достоверности. Авторы сразу нарушают традицию отечественного «научного» консультирования.

Перед боем странный лейтенант объясняет особенности немецких танков, учит солдат, как сражаться с танком, приказав соорудить макет. Возраст у него принципиально не соответствует погонам. Кто он? Выпущенный из лагеря, разжалованный майор? Судьба человека рвется с экрана, но на нее нет времени. Эпос о других людях, хотя и о нем тоже, множество мелочей делают фильм цельным и убедительным. Не только декорации, но и судьбы, опыт проявляются в мелочах: ложной линии обороны, задержавшей немцев на час. Артиллерия, поставленная на фланге в лесу. Немцы подставляли борта танков и потеряв несколько машин расстреляли батарею. Но не до конца, а ее удачное расположение обеспечило победу в бою.

Танки – не привычные по множеству фильмов «Тигры» и не «Пантеры», отсутствующие в природе до лета 1943 г. Даже лейтенант объясняет будущим героям и зрителям, что это не самые серьезные танки, имеющиеся на вооружении вермахта. Но эти танки победили Францию, Польшу и дошли до Москвы. Это – эффективные танки блицкрига. Константин Симонов писал по горячим следам: «Враг был силен – тем больше наша слава».

Задача показать врага и нашу победу оказывается непосильной для многих фильмов рассчитывающихся с налогоплатильщиком при помощи штампов. В примитивных сценах немцы стреляют от бедра из автоматов, выпуская за время киношного боя десятки тысяч пуль и толпами лезут на пулеметы, получив наверное приказ: «Они мне нужны живыми» – очередной бессмысленный штамп позволяющий сценаристу и режиссеру, одному сохранять действующих персонажей живыми, а второму снимать дешевый пафос.

В «Панфиловцах» поступили по-другому. Здесь немцы явно получили иной приказ. Они прячутся за танками, целятся и явно настроены никого живым в плен не брать. Танкисты – профессионалы, не зная броду не наступают. Поэтому сперва – разведка, потом артподготовка, потом атака. Разумно, методично, целеустремленно, эффективно.

Обоснование подвига – задача поставлена создателями фильма. От сценариста до режиссера ей подчинены разнообразные усилия. Подвиг не случайное событие, в то суровее время было распространено выражение «массовый героизм». Воссоздать его на экране, сделать понятным мотивы людей, задача сложная. Герои должны говорить, по словам и поступкам мы судим о происходящем на экране. Весь фильм не имеет смысл пересказывать, но пустых слов там нет, экранное время ограничено и нужно успеть сказать самое главное и показать важное. Выбор слов и площадки для съемок может быть случайным ("Викинг"), но может и не быть таковым ("Панфиловцы").

Вот сцена: офицеры рассматривают место для будущей артиллерийской позиции. Камера уходит вверх и нам дают возможность ее оценить. Создатели фильма выбрали место для съемок там, где давным-давно проходила линия обороны в Великой Отечественной Войны.  По лесам еще не затянулись раны войны. Здесь и буду осуществлены съемки. Связь времен смыкается в цепь. Прошлое и настоящее, мы сегодняшние и те, кто в сорок первом завоевывал право на победу. Чтобы удачно показать прошлое, надо иметь с ним много общего. Можно создать фильм – знак, а можно символ, как заметил давным-давно К.Г. Юнг: «Знак всегда меньше обозначаемого, символ – всегда больше». "Панфиловцы" - это фильм - символ, наполненный содержанием и смыслом.

Рассмотрим два фрагмента. Первый – разговорчики в строю. Обсуждают на марше солдаты сюжет фильма «Двенадцать самураев» и американский ремейк на ту же тему. Заодно, вспоминают и триста спартанцев – то ли фильм, то ли настоящую историю. Вывод – в спартанцев верить не стоит, все же погибли, а вот экранным легендам – нужно. Зачем этот разговор? Почему их не пресек старшина? Марш происходит ночью, разговор позволяет не заснуть уставшим, пусть побалагурят, а вот выбор в пользу кинематогрофической убедительности – это уже сообщение нам - зрителям: «Не рассчитывайте, что мы вам покажем правду жизни, это мало кому под силу, но мы и врать не будем», – говорят нам авторы фильма. Идущая на фронт рота состоит из живых людей, а не экранных персонажей, им страшно, они рассчитывают остаться в живых, история про выживших героев им ближе. Кем они окажутся завтра? Хотелось бы выжить и вернувшись с войны покрасоваться перед девушками с орденами и медалями. Поэтому сюжет рассказа о фильме, пусть и снятого в 1954, где герои выживают – поддерживает моральный дух, а реальная история, где спартанцы погибли – подрывает. И разговор  о фильме снятом ПОСЛЕ Великой Отечественной Войны, не от незнания сценаристов. Все то как раз наоборот, появление таких "ляпов" мы должны воспринимать, как сознательный отказ создателей "Панфиловцев" от дешевой "историчности". Что толку, что в "Викинге" попытались показать подлинную историю, получилось дорого, бессмысленно и недостоверно. А вот попытка показать не фильм воспоминание, о прошедшей Войне, а ассоциации с ней связанные - соответствует объяснению В.С.Высоцким своих пронзительных песен о Войне. Высоцкому верили даже бывшие фронтовики, удачный прием, теперь получил кинематографическое воплощение.

Во многих фильмах слушая и разглядывая персонажей убеждаешься – актеры прочитали сценарий. Здесь другое – солдаты идут Отечество защищать, им нужна поддержка, ощущение фронтового единства – именуемого братством. Шутка, рассказ, сплачивают людей перед боем, для многих становящихся последним… Еще и еще раз повторю - в фильме нет ни одного лишнего диалога!

Второй фрагмент - разговор под обстрелом. В «нору» спрятались солдаты – вот тут действительно страшно, даже зрителю, и солдаты заговаривают страх словами. Преодолевая силой духа страх смерти – им еще, после артобстрела воевать предстоит.

Не все говорится словами, образы – неотъемлемая часть и возможность кинематографа. Постановка задачи в штабе полка – напоминает картину «Совет в Филях», вот только вместо иконы в углу – зеркало. А все остальное так же, немцев требуется остановить, как в 1812 году французов. Но Кутузов, принимает решение оставить Москву, здесь время другое и задачи другие. Примитивной директивы «погибнуть» перед командирами не ставят, генерал требует  победить и выжить. «Дай-ка я сниму с тебя валенки, мне еще воевать предстоит», – говорит один из ополченцев 1941 г, своему убитому товарищу.  Для победы необходимо, чтобы завтра было кому воевать и «вертеть землю назад» и закончить войну в Берлине в мае 1945 года. Большинству солдат до этого не до жить, им не дано узнать, что уже три армии готовы к наступлению, они войск при подходе к фронту не видели. О чем и говорят. Им даже не дано знать, что немцы будут остановлены, они идут на фронт с желанием их остановить. Это мы зрители знаем продолжение. Это мы знаем, что немцы не прошли у разъезда Дубосеково, но они не прошли и в двух километрах севернее. Впереди еще будет тяжелый 1942 и кровавый 1943, а потом напряженный 1944 и победный 1945. Многими жизнями заплатит народ за победу.

Огромной силой обладают немые сцены.
Рота уходит на фронт, и два старика смотрят им вслед. Это ветераны забытой и оболганной Первой мировой – Второй Отечественной, Первой считали войну с Наполеоном. Бравыми новобранцами они защищали Империю, теперь провожают следующее поколение защитников Отечества.

Еще. На протоптанной в снегах тропинке последний раз обнимаются солдат и девушка. Ни произнесено ни слова, да и что сказать в скоротечно прифронтовой любви. Но остается у этого солдата то, что нужно защищать – дом, любимая девушка, Отечество, малая родина. Лишней любовь на войне не бывает. И вера в ту единственную, что ждет его и встретит на том же месте после победы. Ради этого стоит жить и стоит воевать – у него теперь есть что защищать он стал сильнее.

Много лет назад я увидел документальное кино про старушку, ждущую своего жениха с Великой Отечественной, уже пятьдесят лет прошло, а она все ждет. Такие женщины, самим фактом своей вечной преданности защищают Отечество. Солдату лучше верить, что и его будут также ждать…

Современные мотивы в сюжете фильма – вызванные распадом СССР и общей историей. «Я не русский, я – казах» – говорит солдат. Он завоевал, здесь в снегах под Москвой для своего народа, право быть автором истории. Не далеким восточным народом, страдающим под пятой угнетателей, а народом историческим, вложившим душу, кровь и пот в общую победу советского народа. И хотя теперь, каждый народ пишет свою историю – общая победа – объединяет нас. Найти причины розни проще, чем поддерживать связи, разрушение менее затратно, чем созидание. От человека зависит выбор, ищет он самоидентичности в отрицании или в создании.   

А пока нам показывают войну, так как это способен показать фильм, снятый в XXI веке, спустя больше семидесяти лет после нее. Как прочувствовать и как ее показать зависит от создателей эпоса. Вот солдат погиб, не успев бросить гранату, ее берет из мертвых рук второй, в танк ее бросит уже третий. Солдат стреляет в танк из винтовки – бессмысленное действие, но для немца в танке щелчок по броне не прошел незамеченным. Начнешь нервничать, когда горящими танками усеяно поле. И потерянная секунда привела к тому, что этот танк подбили. В другой раз такого не произошло – враг выстрелил быстрее. Защитники Брестской крепости тоже не знали, как они подорвали дух немецких солдат проходящих победным маршем на восток, но слышавших выстрелы в крепости давно объявленной взятой. И еще меня потрясли кадры, когда от взрывов затряслась камера. Это надо было продумать, прочувствовать, или не вырезать при монтаже. Во многих отдельных моментах и в целом  в «Панфиловцах» я видел душу. Создателям было, что рассказать о человеческом подвиге, а не о «кинематографишном», о своем видении войны и, ибо фильмов – исторических иллюстраций не бывает, за исключением пропагандистских. Впрочем,  бывают исторические фильмы: «Чапаев», «Офицеры», «Аты-баты шли солдаты». Фильмы, ставшие частью нашей истории, неотъемлемой частью жизни поколения. Мало каким произведениям удается осуществить связь времен. Связь времен – явление эфемерное, хорошо незаметное при своем отсутствии. Поэтому странное ощущение возникает когда, тебя вовлекают в эту связь. «Жжет нас память и мучает совесть, только тот у кого она есть», – утверждал В.С. Высоцкий в одной из своих песен о войне. Не хочу обидеть других, но способы рассказать о себе ищет тот, кому есть, что сказать, а остальные обходятся нахождением оправдывающих все причин. Титры фильма не завершают связь, они делают ее открытой. В пять колон идут имена наших современников пожертвовавших деньги на создание фильма. Им не дано было тогда знать, как эти средства будут использованы, хороший или неудачный фильм будет снят. Я им завидую, они поступили так, как посоветовал им «внутренний голос». На экране проходят имена, ник-неймы и вдруг «Сергей Букин – 1910 – 1998, майор, РГК», кто-то увековечил своего деда. Люди разные, время другое, – связь времен для нас неразрывная.

Два фильма – разные души, одна история.

В десятках стран будут думать, что мы викинги, а мы – ПАНФИЛОВЦЫ.

2019