К вопросу о чеченцах - людоедах?

                Посвящаю брату ингушу Фаргиеву Хамзату. К
                годовщине 23 февраля 1944 года.
                В знак нашего примирения, хотя мы и не ссорились.
   "Вот те раз, - скажет благоразумный читатель, - были террористами и тут тебе - на ещё и людоедами ухитрились стать".
Да, уважаемый, всему чеченскому народу на короткое время пришлось нести и этот отвратительный "титул".
Но всё по порядку.
     Однажды, отчаявшись чем бы поживиться и накормить голодных детей, две чеченские сёстры, вдовы – Совдат, Сарухат глубокой осенью вышли на неохраняемое колхозное поле после уборки сахарной свёклы. Было это на месте выселения чеченцев в Киргизии, где - то во второй половине 1940-ых годов.
Может кто жил в селе вынес из детства вкус тонко вырезанных ломтиков свеклы, варёных на дне чугунка в русской печи, которые после нескольких часов варки, становились румяными, с густо стекающим сахарным соком!
Все чеченцы кто жил в Киргизии до 1957 года  этого помнят. Помнят русскую печку, чугунок и его ухват, и новую для себя сельхоз культуру как сахарную свеклу.
Хотя было и опасно находится даже в такое время на поле колхоза, но женщин нужда заставила пойти против закона, а не деликатес. А советский закон суров, она гласить: пусть свекла гниёт, и не смей трогать социалистическую собственность.   
 
  То ли женщины натолкнулись в поле на стадо без пастуха, то ли на одинокого телёнка, но вокруг не оказалась ни единой живой человеческой души.
Не долго думая сестры затащили бродячего телёнка в лесополосу, зарезали, освежили мясо. Отложив немного для дома, остальную тушу решили схоронить на будущее. За этим делом их застал местный киргиз. Панику он не поднял, так же молча пошёл в село. Не трудно было догадаться куда киргиз направился. Он пошёл доложить в комендатуру.

   А что за этим последует они прекрасно знали, им не миновать тюрьмы. Сёстры быстренько очистили поле своей кипучей деятельности, так что и следа от животного не осталось, а мясо закопали совсем в другом месте.
Не успели они толком успокоиться дома как за ними пришли и забрали в комендатуру.
Да, у одной женщины муж погиб на фронте, а у второй хозяин умер через год там же в ссылке.

На допросе женщины пошли в отрицаловку. Знать - не знали, ведать - не ведали никаких телёнок. Комендант пригласил свидетеля. Как только на сцене появился киргиз, женщины воскликнули: ах ты так, да?!
И наперебой стали кричать, вот он разбойник с большой дороги. Это он зарезал несчастного телёнка, а теперь, когда они его засекли пытается свалить вину на слабых, беззащитных женщин. Мы что пальцами резали телёнка, у нас, мол, и ножиков таких в хозяйстве нет, только палками пытались из мокрой земли выковыривать полугнилую свеклу.

    Все дружно пошли освидетельствовать место преступления, а там куда указывал киргиз, где женщины, якобы, закапывали вещдоки..."ёкх"!? ничего не обнаружили.
Сёстры рассказали, что киргиз обделывал телёнка совсем в другом месте.
Дознаватели пошли туда куда указывали женщины и нашли искомое мясо телёнка.
Там же сёстры продолжали играть свою роль неповинных женщин, просвещая неразумного коменданта, что мясо убитых женской рукой животного, птицы по адату уже осквернено и не подлежит употреблению в пищу. Харам! Разве они могли накормить собственных детей этой отравой. А адат - свод неписанных законов, которыми чеченцы жили веками.

    В комендатуру вызвали старого чеченца, как независимого эксперта по вопросам нравственности, который был готов поклясться на Коране, что скорее умрёт от голода чем набьет свою утробу подобной пищей. В общем, блестяще разыграли трагикомедию и под занавес спектакля: сестёр отпустили, киргиза арестовали.

   Дело дошло до известного справедливого советского суда, а ему бы только сажать, кого и за что не имеет значение, где киргиз получил реальный срок, тем более телёнок оказался не из личного его хозяйства. Бедный киргиз в сердцах хватался за голову и произносил сакраментальное среднеазиасткое: "Ой, ба-ай!" А женщины исподтишка жестами показывали арестанту на язык, что его лучше держать на привязи, а то... вот так и вот так бьют по дурной башке.

   Здесь хочется разъяснит, то что говорили сёстры это принципиальная реальность в жизни чеченского общества. Хотя с трудом вериться, может это и сыграло главную роль в дальнейшей судьбе женщин. Их могли запросто посадить, а детей сдать в детдом. А статья из адата, которая гласить, абсолютных сирот у чеченцев не бывает, у детей есть родня, есть кому взять под опеку, осталась там на Кавказе. Многовековая война с Россией научила этих людей считать, что чужих детей не бывает. А здесь все выживали с трудом и никто бы не покрыл позором родню детей. К сожалению, таких примеров, как чеченские дети попали в детдома там народ впервые усвоил.   

 Принципиальная обязанность женщин появляться у мясника тогда, когда кровь животного уже закопана, мясо освежено и расчленено, чтобы очистить потроха и дальнейшие работы входят в их обязанности.
Это целый исламский ритуал.
Здесь даже курице башку топором не рубят, её надо положить на чистую землю, одной ногой наступить на ноги, другой - на сложенные вместе крылья. Левой рукой оттянуть голову, в правой держать нож и с именем Аллаха резать.

После ждать пока вся кровь и с ней дух из неё не уходит. Вес ритуал продолжается повернувшись в одну сторону, в сторону куда мусульманин становиться на молитву.
И чтобы девочки не видели вырезают курице голову, отдают кошке, собаке, шею сворачивают под крыло птицы и двумя руками относят в дом, чтобы ни одна капля не попала на одежду, она уже не годится для молитвы.
Только мальчики с 14 лет имеет на это право и не все они на это способны. Один из подобных мальчиков ваш покорный слуга так и дожил до старости не принося в жертву даже курицу.   

   Но Российской империи, советской, а особенно современной России удалось создать из чеченца некого кровожадного монстра, режущий, колющий, взрывающий и
жирующего за чужой счёт. Но ради спасения голодающих детей чеченские мужчины пойдут на подобные преступления – как красть, грабить и даже отнять силой, как то заметил писатель А. Солженицын будучи с нами в ссылке.
И женщины вопреки адатам будут резать животную, птицу, но не станут  каннибалами – это не их метод выживания.

   Тут дело не в пресловутом ущемление женских прав. Хотя не увидите на пляжах Пхукета женщину чеченку, да и мужчину, которые трудились в течение года ради того, чтобы отжаться на песчаных берегах Таиланда, когда эти деньги нужны для дома. А они у них всегда там нужны.
Лишний блеск родного очага для них и без ваших Канар огромный кайф.
Посмотрите возрождённые чеченские сёла, целым селом на грабёж не ходят, а тем более народом, это кропотливый труд семьи, которые вкладывали в кирпич каждый рупь.
Все мы смертны, а здесь человек боится, когда это случится и у него дома соберутся на похороны, и люди глядя на его перекошенный палисадник, не окрашенное крыльцо, подумают молча сами про себя:
–Да он оказывается давно умер, а сегодня наступил день похорон.
Ему даже после смерти не по барабану, что о нём люди будут судачить.

   И ещё один момент, дело в том, что позволено мужчине -не позволено женщине. Так было изначально и будет всегда. Это не значит, что мужчина выше женщины, это значит, что они пришли в этот мир по воле Аллах1а и каждый из них выполняет свою работу на этой земле, за что несет СВОЮ ответственность и имеет свои блага.

Почему я начал свой рассказ с этого?
    Из всех эпитетов, которыми чеченцев щедро наградила Россия за несколько столетий, от злого лохматого, разбойника - до чеченского террориста только советская Россия превзошла все эпохи. Хотя на каждом столбу висел плакать:
"Дружба народов надёжный оплот!"
    Вот как рассказывает мой старший брат своё выселение 23 февраля в 1944 году:
 Примерно через 20 дней, а может быть, через месяц нас привезли в какие-то степи, выгрузили прямо на снег. Пригнали подводы, запряжённые волами, лошадьми, погрузили на них семьями, и развезли по разным районам и сёлам.

   Местом нашей депортации было село Васильевка Ворошиловского района Киргизской ССР. Нас приютила русская семья, разместили в общем дворе, но в своём хлеву. После всего пережитого нам казалось, что мы очутились в раю.
Хозяин носил длинную белую бороду, был из бывших "мироедов", его уши уже наверняка слышали о коммунистическом людоедстве. Может на самом деле такие, думал он, а чёрт его знает, что это за народ – чечены! И русский мужик, хозяин усадьбы, куда определили нашу семью, чесал затылок, хотя уже столкнулся с советской правосудии и навечно отрёкся верить ей.

   Но он остался человеком, чувствует чужую боль, и ему жалко детей, хоть и чужих. Но и своих надо уберечь от соседей-людоедов. Мужику было неловко за свои опасения, но, на всякий случай, сидит у окна с топором в руках, оберегая своих чад. И теперь он признаётся отцу, что дети его боятся выходить ночью из дома по нужде, и просит чеченца найти другое жильё.
«Хозяин даже извинился перед отцом», – рассказывает брат. Люди устают от постоянного страха.

   Оказывается, ещё до приезда чеченцев, местному населению сообщали, что к ним на постоянное место жительства скоро привезут чеченцев и ингушей с Кавказа. Людям внушали, что их выселили с родной земли за сотрудничество с фашистами. А тут и козе ясно, значить и сами являются фашистами.
Но оказалось, вопрос стоял намного драматичнее. Жителям, которым чеченцев ни сном ни духом не ведали, куда должны прибыть спецпереселенцы объясняли, что чеченцы вовсе не люди, а людоеды.
   
 Ну это был явный перебор и жестоко не только по отношению к чеченцам, ингушам, а также по отношению к жителям Средней Азии, Казахстана и Киргизии, которым подселили «людоедов». Это немыслимое враньё про «чеченцев-людоедов» распространялась везде и всюду на обширных территориях ещё до их приезда. А делалось для того чтобы местные не имели никаких контактов с приезжими. Создать как бы отверженный народ, народ изгой.
Ну этого они не добились.
Чеченцам быстро удалось доказать местному колориту из разных народностей, а в особенности казахам и киргизам, что они такие же мусульмане как и они.

   "Нет зла. Есть темнота и невежество" – говорил Будда. В том, что чеченцы являлись людоедами, не согласятся даже самые тёмные и невежественные, остаётся зло в чистом виде.

   Если был бы зафиксирован один случай людоедства, то за любым чеченцем носился бы этот факт, как «злой чечен» и кинжал Лермонтова. Кличка "людоеды" за 13 лет ссылки отпала, но обида у него в душе так и осталась.
Во всём округе где мы жили были уничтожены грызуны, суслики. Если человек ковырялся в "лепёшке" животного в поисках зёрнышка, не обработанного желудком, то это конец света для мусульманина.

  Казахстан и Киргизия сами страдали от недорода. Но местные люди тем не менее жили сносно – имелось свое хозяйство, птица, животные. А чеченцы были поставлены перед дилеммой: или умереть, не трогая чужого, или воровать. А ходить по дворам с сумой – об этом и речи не могло быть. Это тоже не их метод. И тогда чеченец выбирает второе. Но Бог ему судья, а не люди. Начинается великая битва народа во имя жизни на чужой земле.
 
Давайте ещё раз вспомним, что это был 1944 год, в тылу самый тяжёлый, голодный военный год. Многие чеченцы попали в те места, где воровать-то было нечего. И в таких местах люди умерли до 90 %.
Был ли у народа другой выход? Почему они не трудились в колхозе, как и все, не зарабатывали свои трудодни. По природе чеченский народ всегда вёл оседлый образ жизни, и, три-четыре года ушли на адаптацию. Это было роковой ошибкой. Власти, которые запланировали выселение чеченцев и ингушей, прекрасно знали, что они умрут, если не от голода, то от тоски по Отчизне, где похоронены их предки. Для них это важнее, чем жизнь на земле, где нет дороги до кладбища, до прошлого их предков.

  Но коммунистические идеологи просчитались. Человек не теряет надежду, пока он жив, даже на чужой земле, а здесь ночь принадлежала им. Старшие братья рассказывали, что мясо ворованных животных, ночами ели до отвала. Её было так много, что без маленького кусочка хлеба душа не принимала.
Автор этого повествования родился в 1952 году там же, где происходят описываемые события. Родился, когда ссыльный народ с огромными потерями пережил этот страшный голод. Родился ценою утрат в двух разных семьях: у отца умерла первая жена, у матери муж погиб на фронте (в Польше), а двое детей умерли от истощения. Мать... сама хоронила.

   Мать рассказывала, как однажды отец украл две курицы, одну из них они съели в ту же ночь, а вторую спрятали в трубе дымохода. При обнаружении любой пропажи, местные жители тут же доносили в комендатуру, как тот несчастный киргиз, который оказался в ненужный час в ненужном месте, а те делали обыски выборочно в чеченских семьях. Пришли и к нам с обыском, но не обнаружили, ни капли куриной кровушки, ни единого пёрышка. Вторую курицу съели во вторую ночь. Мать беспокоилась за нашего отца, на вид хилого, поймают - верная смерть, изобьют в комендатуре.
   
   Один ходячий, шустрый человек спасал семью двух или трёх братьев. Нашу семью спас двоюродный брат, которому в 1944 году исполнилось 17 лет. Сам рассказывал, как он попал в местную воровскую шайку, где были представители разных народов. Вначале воровали, чтобы утолить голод, а потом перешли на крупный грабёж госимущества – складов, магазинов. Но главное в жизни вора – это остановиться вовремя. А это пытка не для слабохарактерных, ведь аппетит приходит во время еды. Но брат остановился, это заставил сделать его отец, мой дядя. Хотя постоянно был в поле зрения органов, но ни разу не был пойман за руку.

   А напротив нас жил ходячий инвалид Отечественной войны, одинокий русский мужик, бывший разведчик. Орденоносец! Как боевой разведчик он был прекрасно осведомлён, чем ночами часто занимаются его соседи.
Однажды, пригласив дядю к себе, фронтовик предложил свои услуги: хранить ворованное мясо у него. Впоследствии так и делали, а подобные герои у комендатуры считались вне подозрений.
Сыщики зачастили с обысками. Прежде чем зайти с обыском к нам, приветствовали соседа, сидящего на крыльце с папироской, а потом уходили от нас ни с чем. А искомое мясо лежало у фронтовика в подвале или на чердаке. Ведь желание жрать - как можно слаще и жить - как можно дольше не грех. Это нам верховный поп и такой же мулла подтвердят лично, даже не ссылаясь на Священные Книги.

   Только у зверей на охоту выходят по очереди папа и мама для корма зверёнышей, а у людей и в частности у чеченцев на промысел выходит - папа.
Но у сестёр Совдат, Сарухат отдельная тема, которая с блеском провалилась. Ведь сказано же в адате: не женское это дело хватать петуха и резать его, а тем более крупный рогатый скот.

  В завершении хочу рассказать ещё один случай из личной жизни:
В конце развала Союза мне, как главному инженеру ПМК в системе Газпрома СССР, пришлось работать на газофикации районов под городом Черкесск. Работы вели вахтовым методом грозненские газовики. Ежемесячно и я выезжал на трассу.
А как меня встречали, чем потчевали местные директора совхозов - это отдельная тема. Ибо для сельского жителя газ в доме -  эта манна небес.

  В очередном застолье один из пожилых директоров совхоза, карачаевец, поднял тост за чеченский народ.
– В ноябре 1943 году, - говорил он, - нас выселили в Киргизию. Зиму многие холод и голод не вынесли. Оставшиеся живые молча умирали. Но весной 1944 году привезли чеченцев, эти не стали дожидаться голодной смерти. Начали воровать всё что плохо охраняется. Мне было 10 лет, чувство голода преследовала везде и всюду, а чеченцы делились с нами. Что и откуда они доставали мы не знали. Бывало гоняться за ним милиция, а он на бегу кидает прямо нам в окно, то что украл. Чеченцы стыдили наших мужиков, мол, что вы за мужчины, разве можно быть такими слабыми. Брали с собой на грабёж.
Если не чеченцы, то карачаевцы сегодня были бы в Красной книге, и было то нас в то время всего на всего 68 тысячи населения.

  Все дружно осушили бокалы за чеченский народ, а потом из-за уважения к русским, сидящим за столом, по христианским обычаям, не чокаясь, выпили за родителей у кого их нет и за тех кто остался на чужбине.
Да простит нас Аллах!

  Резюме: Как всегда во всём виновата политика. Не лезла бы в души народов, а они бы оставаясь каждый в своей религии, без всяких пустопорожных лозунгов были бы людьми. Делились бы последним куском хлеба. Ведь сколько таких случаев нам рассказывали наши родители: о добрых киргизах, русских, украинцах, немцах, татарах да и всех кто нас окружал. И разве забуду девочку немку Фридку, в которую я в четыре с половиной лет от роду был по уши влюблён, а особенно в её горбушку хлеба, с легка посыпанный сахарным песком. А ещё она умела натирать горбушку чесночком. Супер, как говорит сегодня внук!
Вечерком, по прохладе, стоя у калитки я звал её, чтобы прогуляться по пыльной аллее:
– Фридка, ком шнель!
У моей мамы ноль внимании на мои сопливые капризы, которая делала в печи толстые кукурузные лепёшки (чеченский сискал), или не получалось как у мамы Фриды.
И никто меня никем не обзывал.

- Мальчик, у тебя вся жизнь впереди ещё не то услышишь о себе.