Дух Русской расовой Традиции

Галерея Русской Культуры

Дух Русской Традиции

Эссе 1

Расцвет Русской Культуры и Литературы, когда она приобрела статус Мировой, пришелся на вторую половину XIX века, плавно перешедший в Серебренный Век и далее в Русскую Катастрофу начала XX века. Тогда же, на Серебренный Век и времена Русской Катастрофы, приходится творчество поэта Высокой Русской Расовой Традиции Николая Клюева и его наиболее значимых последователей «новокрестьянских поэтов» С.А. Клычкова, В.П. Ширяевца, П. В. Орешина, С.А. Есенина, Павла Васильева. Собственно, творчество последних, и дало Нам с Вами затем поэтов Николая Рубцова, Юрия Кузнецова и художника Константина Великоросса (Васильева), которые и определили (конечно не только они) не проходящий интерес к Традициям и Возрождению Русской Расовой Имперской Типологической Культуры.

Из поля зрения историков, как то уходят поиски истоков процесса Русского Воскресения, проявившегося в том числе и через творчества поэтов направления русской расовой исторической Традиции XIX и XX веков.

Здесь надо отметить, что в большинстве исследований по русской тематике преобладает «винигрет» представлений, где в перемешку подаются: публицистика, аналитика и показ среза жизни общества за рассматриваемый период, а в результате у большинства авторов получается отображение «собственного представления» не выполняющее поставленные задачи и поэтому не имеющее необходимой творческой ценности. Мы с Вами еще обратимся к этой тенденции далее.

Вернемся к  Традициям русской расовой Имперской Типологической Культуры. Дух ее незримо витал в воздухе творчества XIX века, вспомним Лажечникова «Ледяной дом», А.К. Толстого «Князь Серебренный» и другие. Мощный импульс тематике Русского Воскресения дал Император Павел Петрович и Отечественная Война 1812 года, где законодатели мод французы и Запад в числе «двунадесяти языков» завоевателей заставили русское общество пересмотреть свои прежние западные приоритеты.

 А зачинателями этого направления по праву можно считать «славянофилов», Н.Я Данилевского, Ф.И. Тютчева, К.Н Леонтьева, как социологических русских расовых исследователей. Хомяков и «славянофилы» подняли вопрос своеобразия русского народа, то есть занялись исследованиями и поисками расовых корней русского народа, его отличия от других народов и предназначения в мире. Это в корне противоречило состоянию и настроениям тогдашнего имперского общества зараженного республиканскими идеями французской революции и «славянофилы» были взяты под подозрение и либералами и, так называемыми, консерваторами республиканского «западного» разлива и совершенно замолчаны.

Но течение русской расовой мысли затоптать не удалось и оно «выстрелило» в начале XX века поэзией Николая Клюева и продолжателей типологической русской темы.

Сам Николай Клюев это вершина русской поэзии того времени, связавший ее христианский этап, с до христианским ведическим периодом. Наверное, связь эта была природно обусловлена тем, что Клюев вырос в старообрядческой семье и окружении. И, наверное, Мы с Вами не совсем понимаем духовную связь старообрядчества с дохристианской Культурой русского народа. Да и существовало оно это ощущение неразрывной связи единой Культуры в старообрядчестве, во многом, на безсознательном, интуитивном врожденном уровне общинной соборной жизни русского крестьянства.

Наше представление искажают штампы о поголовной неграмотности крестьянской массы. Совершенно не отражается охват образования детей системой церковно-приходских школ и домашним образованием. Вот воспоминания поэта Николая Клюева, типичного крестьянского сына, о своей юности. В поэме «Песнь о Великой Матери» он так описывает круг своего чтения в годы ученичества под руководством матушки:

 Двенадцать снов царя Мамера
 И Соломонова пещера,
 Аврора, книга Маргарит
 Златая Чепь и Веры Щит,
 Четвертый список белозерский,
 Иосиф Флавий – муж еврейский,
 Зерцало, Русский виноград –
 Сиречь Прохладный вертоград,
 С Воронограем Список Вед,
 Из Лхасы Шёлковую книгу,
 И Гороскоп – Будды веригу
 Я прочитал в пятнадцать лет –
 Скитов и келий самоцвет.

В 16 лет, надев на себя вериги, Клюев ушел «спасаться» в Соловки, затем подвизался в роли псалмопевца Давида в раскольничьем «корабле».

Я в Галерее Русской Культуры уже писал: «такая творческая личность, как Николай Клюев неизбежно должна была появиться в нашем Русском Мiре, как уникальное явление, вернувшее нам связь и цельность Русской расовой Культуры Духа от ее истоков».

Эта песня велесова, старая,
 Певали ее и на поле Куликовом, –
 Непомерное ведкое слово!

Здесь в этих и других строках отражены поиски расовых природных истоков русской жизни, а именно поиски ее незыблемых основ. Меняется со временем многое, но что то, обязательно остается неизменной основой, и это Мы с Вами называем расовыми основами, которые ведут всех Нас с Вами дорогой Русской Расовой Типологической Имперской Культуры.

Изучению творчества Николая Клюева историк и писатель Сергей Станиславович Куняев посвятил более двадцати лет. Итогом работы стала книга-исследование «Николай Клюев», вышедшая в серрии ЖЗЛ «Молодая Гвардия». Я точно не знаю, сам ли Сергей Куняев занялся темой Клюева или повлиял отец, поэт и главный редактор литературного журнала «Наш Современник» Станислав Юрьевич Куняев. Перу Станислава Юрьевича принадлежат серии прекрасных статей о деятелях Серебренного Века, «Пролеткульта», «ЛЕФа», поэта Давида Самойлова в журнале «Наш Современник» начала 2000 годов.

Сергей Куняев в своей работе о Николае Клюеве освещал события жизни и творчества поэта, как историк-исследователь, я же хочу рассмотреть срез эпохи второй половины XIX века и начала XX века и сущность проявления в творчестве русских расовых Традиций.

О творчестве Николая Клюева писали многие, уж очень своеобразна была эта личность. И во мнениях звучит полная разноголосица. Вот в работе И.В. Гречанник «РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОЕ И СТИЛЕВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ЛИРИКИ Н.КЛЮЕВА» в преамбуле пишет: - «прослеживая творческие и жизненные вехи Н.Клюева, мы видим, что в его судьбе было немало страданий, сближающих  с поруганными собратьями по перу: с  А.Ганиным, П.Васильевым, В.Наседкиным, И.Приблудным и другими. Но было и то, что резко отдаляло позицию Клюева от «крестьянских» поэтов. Многогранный, как магический кристалл, Николай  Клюев выражал интересы лишь малой части народа, которая выбрала духовное уродство и жизнь сектантов. С приходом советской власти поэт был на стороне революции,  это длилось не долго».

 То есть сразу вместо обозначенной Гречанник темы на первый план выходит препарирование жизни Клюева и его окружения и социологическая обстановка.

И далее: «говоря о России, автор часто использовал выражение «пригвождённая страна». Развернувшаяся в целый сюжет, эта фраза вырастает в прозаическом произведении «Красный конь». Мы можем отметить здесь общую для А.Блока и Н.Клюева ненависть к «буржуазии» и культуре.

Поэт-«оппозиционер», будучи против советской власти, подрывал государственность и духовность с другой стороны, создавая тайные общества, поднимая сектантское движение.


Николаю Клюеву был близок христианский мир, более того, он стоил дороже для него, чем что-либо другое. Несомненно, часть «рая» Клюева  и  находилась в Православной вере, и поэт, видя это вокруг себя, и отобразил яркие живые искры чистого и святого, но наряду, и на одной ступени с ними поставил дохристианские и «околохристианские» ценности, которые никак не могли выражать народного идеала».

   Итак, Н.Клюев являлся носителем мировоззрения, противостоящего традиционному русскому мышлению, опирающемуся на Православие. Стремление поэта найти идеал за пределами отечественной культуры, русского народа приводит к отдаче своих приоритетов духовному заблуждению, так называемой «архикультурности» (скопчеству, магии, разным видам сектантства).

И разговорный язык «рядового читателя» равно, как и литературный язык русской культуры «не обогатится» словарём Клюева никогда, поскольку существует понятие литературной нормы, которая не позволяет стать широкоупотребительным диалектизмам, вульгаризмам и словам, чуждым духовно русскому народу (сектантская лексика). Языковой материал творчества Н.Клюева может представлять интерес для русоведов, особенно, диалектологов и религиоведов, но было бы странным, если бы на нём заговорили «школы и газеты», а так же «вся русская словесная культура» (здесь газеты не обязательно, а школа только обогатиться изучением творчества Клюева В.М.).

Сама Гречанник, опираясь в своем материале в основном на работу Эмануила Райса, в конце рассуждений о Николае Клюеве делает этакий литературный кульбит и меняет тему.

«К слову о методологии. В противовес таким исследователям как Эм.Райс хочется привести свой классический ряд: В.Кожинов, Ю.Селезнёв, И.Золотусский, В.Непомнящий, С.Небольсин, К.Кокшенёва, Ю.Павлов и другие» приводя пример и выделяя только Кожинова, определяя его, как литератора у которого «сухой академизм никогда не был стихией, но он был строг к подбору фактов, блестяще образован и совершенно оригинален в продуктивном русле соединения литературы, истории, философии, политики».

Мое впечатление о Кожинове говорит, что он по своим убеждениям скорее евразиец, но уж никак не представитель русского национального сознания. Замечу также, что я полностью присоединяюсь к Б.Усову, который в своём «Отлупе..» показывает, как В.Кожинов сводит любой сложный и интересный вопрос даже не к препирательству, а к какой-то игре и жонглировании цитатами не русских авторов, что сводит, на нет, его литературную доказательную базу.

Но у Гречанник: - «Кажется, нет нужды повторять, что имя В.Кожинова вызывает ассоциации не только со значительными достижениями современного литературоведения, яркими страницами литературной критики и публицистики, но и, что гораздо более важно, с русским национальным сознанием в литературе, противостоящим социологизму, формализму и структурализму».

Вот такая у Нас с Вами получилась преамбула, вступление в эту сложную тему и продолжим в следующем эссе.

Галерея Русской культуры Дух Русской традиции

Эссе 2

Судьба Николая Клюева обнажила еще одну страшную действительность периода с 1917 по 1938 год, когда арестованного и расстрелянного по приговору суда шефа НКВД (ЧК) Ежова сменил Лаврентий Берия. Злоупотребления «органов» были настолько страшны и безконтрольны, что кроме разбирательства с осужденными и арестованными пришлось срочно наладить строгий учет делопроизводства. Это документально отмечает Сергей Куняев в своем заключении к книге «Николай Клюев».

Зачем Нам с вами надо подробно останавливаться на данном вопросе? А потому что он точнее позволяет увидеть тот срез жизни эпохи не отраженный до сего дня.

Недавно знакомясь с информацией о массовых расстрелах и захоронением жертв Соловков в Карелии, куда пригоняли этапы из СЛОНа, я обратил внимание на один пронзительный по глубине отзыв простого читателя:

«Соловецкий этап ужасен не тем, что их расстреляли. Дело в том, что расстрелять можно было на Соловках. Совсем не нужно было вести людей до Повенца.
 Вызывает чувство кошмара причина их расстрела - чтобы не содержать и не кормить, то есть чтобы голова не болела чем их занять и как охранять.
Когда отправили этап с Соловков, то их везли не на расстрел. Их увозили, потому что на Соловках уже был вырублен весь лес и заключенных нечем было занять.
Команда пришла позже, когда этап пришел в Повенец и дальше было неясно куда их отправлять, шефы НКВД пошли по принципу – «нет человека - нет проблемы».
и если копнуть все подобные захоронения, то наверное выяснится, что начальникам НКВД просто было лень (решать разные возникающие проблемы В.М.) а потом они «вошли во вкус» (нашли легкий выход из критических ситуаций В.М.)  и расстреливали тысячами».

Это и есть та ужасная догадка о судьбе многих жертв полного произвола чекистов Ежова, людей уничтожали безконтрольно.

Сергей Куняев «Николай Клюев» Заключение: - «В обвинительном заключении по делу № 12301 за подписью капитана госбезопасности Овчинникова указано, что «Клюев виновным признал себя частично». А 13 октября датирована выписка из протокола № 45/10 заседания тройки управления НКВД Новосибирской области, постановившей:

«Клюева Николая Алексеевича РАССТРЕЛЯТЬ. Лично принадлежащее ему имущество конфисковать».

И, судя по документам, тюремной жизни поэту было отпущено ещё 10 дней.

...Здание пересыльной тюрьмы в Томске, где сидели в своё время и Сталин, и Свердлов, и Киров, доживает свои последние дни перед скорым сносом. В старом корпусе № 1 есть карцер № 3, ныне не используемый по назначению. На двери карцера прикреплена табличка:

«В этой камере с июня по октябрь 1937 года содержался поэт Клюев Н. А. (1884—1937).

Едва ли он дожидался расстрела, как другие заключённые. Очевидно, он уже умирал.

«Выписка из акта» свидетельствует, что «постановление Тройки УНКВД от 13 октября месяца 1937 года о расстреле Клюева Николая Алексеевича» приведено в исполнение «23-25/Х 1937 г<ода>». Час приведения приговора в исполнение не указан, и вместо подписи сотрудника оперштаба — нечто неразборчивое.

Действительно ли его расстреляли на Каштаке, где сейчас стоит православный крест в память всех убиенных? Или он окончил свои дни в камере и его просто зарыли на кладбище, на месте которого сейчас стоят корпуса «Сибкабеля»? Странная бумага, не дающая нам окончательного ответа ни на один вопрос.

Проходит почти два года — и из Новосибирска в Томск направляется следующий запрос:

«Начальнику Томского ГО НКВД.

В вашем районе отбывает ссылку ссыльный Клюев Николай Алексеевич. Срок ссылки ссыльному Клюеву закончился 2/11. 39 года, об освобождении его из ссылки никаких сообщений нет. В трёхдневный срок сообщите в 1-й спецотдел НКВД, когда освобождён и куда выбыл. Если же ссыльный Клюев не освобождён, то немедленно освободить и выдать справку.

 

Зам.нач. 1-го спецотдела УНКВД НСО

ст. лейтенант госбезопасности Дасов.

Пом. оперуполномоченного Лушпий».

 

Эта бумага неопровержимо свидетельствует о том, что о конкретном масштабе террора, особенно в провинции, представления не имели не только в Москве, но и в областных центрах. На местах ежовские подручные убивали людей, даже не огласив им приговора. Запрос пришёл в Новосибирск, очевидно, из Москвы в ту пору, когда Лаврентий Берия, сменивший Ежова на посту наркома НКВД, стал разбираться с теми делами, что успели натворить чекисты до него, попутно выпуская из тюрем тех, кто не дал на себя показаний.
Ответа из Томска не было, во всяком случае, мы о нем ничего не знаем.

«Завещаю тебе в случае моей смерти поставить на моей могиле голубец — в хмурой нарымской земле», — с этой просьбой обращался Николай Клюев к своему собрату Сергею Клычкову. Неизвестны их могилы, и не стоят над ними голубцы. Но поразительно! Словно через десятилетия услышал эту просьбу поэта-странника наш современник Николай Тряпкин, не знавший о существовании этого письма, когда складывал свой «Стих о Николае Клюеве»:
Теперь бы здесь да белый голубец,
Зелёный клён да ковшик из бересты.
Сюда бы шли и старец, и юнец,
И грозный страж, и милые невесты.
Пускай придут и вспомнить, и почтить,
И зачерпнуть из древлего колодца.
Мы так его стараемся забыть,
И всё-таки забыть не удаётся.

Мы вспомнили о нём. Сорвана пелена забвения с его имени и его стихов. Теперь — настало время подлинного осмысления. Ради нашей духовной и душевной крепости. Ради нашего просветления. Ради нашего спасения, наконец.

После гибели поэта — и военное, и послевоенное, — его книги никогда не изымались из библиотек. На них не составлялось никаких циркуляров, и они не попадали ни в какие «запрещающие» списки.

О нём вспомнили без уничтожающих эпитетов (или с их «необходимым минимумом») в конце 1950-х годов исследователи творчества Сергея Есенина. Естественно, не обошлось без использования различных «лыгенд» и сплетен.

Здесь, конечно, постарались живые современники, авторы многочисленных мемуаров.

«Пагубное влияние оказывал на Есенина Клюев — талантливый поэт, но кулак и лицемер до последнего ногтя» (О. Литовский).

«Во всём облике Клюева, с которым я встречался недолго, было что-то елейно-лицемерное, лукавое, иконописно-наигранное, но чрезвычайно занятное… Церковно-книжная стилистика Клюева с его елейной рассудочностью» (К. Зелинский).

«Он мне сразу показался актёром, исполняющим в тысячный раз затверженную роль» (И. Эренбург).

«Трудно было разгадать этого „мужика“. Он был умён, а „работал под дурачка“. Был хитёр, а старался казаться простодушным. Был невероятно скуп, а прикидывался добрым» (И. Шнейдер).

Ещё в 1988 году мы получали из прокуратуры СССР письма, в которых утверждалось, что относительно рукописей и книг, «изъятых у Клюева при аресте, этими сведениями органы КГБ не располагают, нет их и в материалах дела». При том, что и стихотворения, и поэмы сохранились «в материалах дела» в количестве, превзошедшем самые смелые ожидания, если учесть, что все изъятые рукописи у абсолютного большинства других писателей сжигались «как не представляющие интерес для следствия». Рукописи Клюева, как можно было понять, представляли очень большой интерес для следствия и сохранились, как и его «дело» под грифом «хранить вечно». У меня же по этому поводу есть ещё и другие соображения.

Я же предполагаю, что их держали в руках сотрудники отдела, возглавляемого Глебом Бокием, с которым имел прямую связь Александр Барченко. Озабоченные своими мистическими «проникновениями» в историю, эти сотрудники могли порекомендовать сохранить и «Погорельщину», и «Песнь о Великой Матери», и «Каина», и лирику как нужный «познавательный материал»… Впрочем, доказательств этому предположению пока нет, но, возможно, они однажды отыщутся (деяния чекистских поисковиков-каббалистов «розы мира» и каббалистических «смыслов бытия» и «управления сознания» еще ждут своих исследователей В.М.).

Трудно пробивал дорогу к широкому читателю Клюев.  По следам первого упоминания о нем Сергея Чудакова выдала свою инвективу во «Второй книге» Надежда Мандельштам: «Только руситы ищут себе ставленника без подозрительной крови в жилах. Они перебирают прошлое и почему-то не замечают Клюева. Боюсь, что их выдвиженец всех поразит неожиданностью и блеском…» Передёрнуто здесь всё, что только можно, но по крайней мере о Клюеве она не произнесла ни одного худого слова.

(И она нежданно оказалась провидицей. Во всяком случае тогда ещё никто не предполагал возможности такого явления, как поэзия Юрия Кузнецова. После Клюева он стал вторым — и последним — поэтом XX столетия, уверенной и мощной, поистине Святогоровой поступью прошедшим по русскому мифологическому пространству.)»

Вот такой срез истории получился пока у Нас с Вами. До встречи в следующей части.

Галерея Русской Культуры. Дух Русской Традиции.

Эссе 3

Чтобы Мы с Вами могли плодотворно рассматривать и исследовать Дух Русской Традиции надо уточнить сам предмет рассмотрения. Русская расовая Типологическая Традиция может рассматриваться только как Имперский Феномен и это придает ей своеобразие и отличие от других народов имперской Семьи, да и других не имперских народов мира.

Русская расовая идентичность двумерна. Она в социуме жизни проявляет себя, как Имперская Мировая Типология внешне и самодостаточная Русская Культура непосредственно для своей среды – народа. В ней действует некий нравственный Канон, находящийся в духовном тождестве со своим народом. Русский расовый Народ живет и имеет нравственное здоровье, только как Имперский Строитель и Созидатель, проходя многие стадии своего Бытия. И его конечное глобальное предназначение в мире можно рассматривать только с этих позиций, так как Русская расовая Имперскость, это внешний пласт Бытия. Внутреннее и конечное предназначение природных расовых принципов заключается в месте Русской расовой Традиции среди сложившихся цивилизационных образований: иудохристианской, находящейся в активной стадии формирования мусульманской и восточной цивилизации и ее роли среди этих феноменов культуры.

Давайте посмотрим на эту сложившуюся ситуацию геополитически.

Семья Имперских народов России переживает некий кризис внутри имперских отношений. Кризис этот вызван проникновением в тело Русской Имперской Культурной Системы инорасовых принципов нисходящей иудохристианской цивилизации. В связи с ослаблением имперских государственнообразующих позиций русского народа в Империи и нарушением баланса межнациональных отношений русское мусульманство также пришло в движение определения своих имперских смыслов. Процесс доминирования спекулятивного капитала затронул не только Россию, но и весь мир явлениями глобализма. В наше время весь Мусульманский мир пришел в движение не только физическое, но и духовное. Нас с Вами пичкают подробностями террористической деятельности разных течений, движений мусульманства. А движение мусульманского мира сопровождается интенсивной работой мусульманской мысли, которая пока остается для нашего общества неизвестной. Несмотря на различия разных течений мусульманства, здесь наблюдаются большие усилия по поиску общей геополитической платформы.

Это можно увидеть в работах сравнительно молодого мусульманского неофита (новообращенного), бывшего нашего соотечественника, мусульманского мыслителя и аналитика Харуна Сидорова, перешедшего в мусульманство в молодом возрасте (характерно, что Сидоров до эмиграции находил общий язык только с либералами, сходясь с ними в антирусских, антиимперских логических построениях и это показывает его явные русофобские устремления). В его работах отражаются и российские и мировые реалии мусульманства.

Здесь надо отметить для начала, что мировая геополитика связана, прежде всего с именами русских основоположников социальной геополитики: А.С. Хомякова, Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева и  продолживших разработку этой темы западных мыслителей Освальда Шпенглера и Арнольда Тойби.

С этих позиций большой интерес представляет работа Харуна Сидорова 2011 года «Ислам и будущее белой расы». Рассмотрим ее в полемическом смысле. Казалось бы какое отношение имеют вопросы расы к космополитическому Исламу. Вот что говорит по этому поводу автор:

«Взаимоотношения Ислама и расы – вопрос, приобретающий все большую злободневность и требующий серьезного и откровенного осмысления.

Для этого нужно вывести за скобки пристрастные позиции по этому вопросу и рассмотреть его, как он есть.

Если речь идет о мусульманах, пристрастными являются два полярных подхода, оба субъективные и пропагандистские.

Первый – это хорошо известная мантра о том, что де «в Исламе не существует наций и рас», подобные плоскому пониманию евангельского изречения о том, что в христианстве «несмь ни эллина, ни иудея, ни мужа, ни жены, но все во Христе».

Второй – родившиеся как реакция на очевидные несуразицы такой позиции направления вроде «Черного Ислама» или «Белого Ислама», утверждающие абсолютную беспроблемность сосуществования Ислама с расовой идентичностью, на практике, а не только в теории также вызывающие острые вопросы.

За скобки нужно вывести и дискурс о наличии «расы духа» в противоположность «расе плоти» (по Эволе), имеющий право на существование, но в данном случае представляющий собой уход от вопроса (эта тема убедительно разработана русскими антропологами С. Ешевским, А. Сикорским и прочими; Юлиус Эвола рассматривал ее в несколько ином ключе В.М.).

В данном случае мы будем говорить о расе в ее очевидном значении, а именно о белой расе, и предпримем попытку объективного обсуждения ее соотношения с Исламом в практическом и доктринальном аспектах».

Здесь надо отметить такой момент, как либеральное сообщество шарахается и впадает в истерику расизма, при упоминании корневого понятия «раса», так и Сидоров начинает свое обсуждение с самого слабого пункта мусульманской мысли, связи мусульманства и расы. Так как совершенно очевидно, что объединение человеческих сообществ возможно только на природном расовом уровне, объединение на любом другом уровне просто нежизнеспособно на длительный период. И все же, несмотря на обстоятельную попытку связать религиозное понятие мусульманства и «расы», как нравственной категории, ему убедительно не удается.

 А обсуждение он начинает с геополитики русских мыслителей, хотя больше цитирует Освальда Шпенглера. Правда, надо отметить, что тема цветной мировой революции разработана именно Шпенглером. Еще надо иметь в виду, что Шпенглер, в отличие от большинства русских мыслителей, мыслил апокалиптическими категориями.

Далее Сидоров:

Белый Запад (Север) стремительно исчезает за счет наводнения многочисленными инорасовыми иммигрантами, в том числе мусульманами.

Какую роль в этом процессе играет Ислам? То, что он приходит на место исчезающих белых христианских обществ это факт, но является ли он причиной или следствием их исчезновения?

Ответ на этот вопрос очевиден не только с теоретической, но и с самой что ни на есть практической точек зрения – Ислам не является причиной исчезновения Белого Запада. Больше того, крайне важно подчеркнуть, что белый Запад исчезает и будет исчезать безотносительно Ислама, потому что раса и религия нетождественны.

Любой, кто имеет возможность наблюдать за расовой эволюцией крупных западных городов, подтвердит, что облик их обывателей стремительно меняется вне зависимости религии и культуры (расовой эволюции крупных городов не существует, существует эгалитарная, «демократизация» упаднического цивилизационного типа либерального «мирового города» В.М.).

Все больше и больше даже носителей самой что ни на есть западной культуры и христианской или пост-христианской идентичности уже не являются белыми в расовом отношении. Это либо потомки ассимилировавшихся иммигрантов в том или ином поколении, либо смешанных браков между ними и местным населением, каковых становится все больше».

(И следует вывод В.М.) …расовый облик европейцев в любом случае будет меняться, а именно меняться в направлении утраты белой монолитности. И во всех спорах о мультикультурализме речь уже не идет о том, как сохранить Запад однородным в расовом отношении, но только о том, как сохранить его однородным в смысле «культуры».

С Исламом или нет, Запад сегодня и завтра необратимо перестает быть расово монолитным, белым, следовательно, вопрос стоит только о том, будет ли он «мультикультурным», что предполагает возможность наличия обособленной группы мусульман, или монокультурным плавильным котлом.

Когда сегодня говорят о вызове со стороны Ислама христианской Европе, зачастую подразумевается, что христианство является религией белой расы, которой противостоит Ислам как мультирасовая альтернатива (не тождественная с западным мультикультурализмом В.М.).

Что ж, надо признать, что именно христианство в свое время стало религией белого Севера. Это было действительно уникальное время.

Во-первых, тем, что в период, примерно совпадающий с приходом христианства, возникает такой феномен как белая Европа – единство пространства и расы.

Надо понимать, что такое единство не было вечным и изначальным ни для расы, ни для пространства. Для расы, потому что с незапамятных времен индоевропейцы мигрировали по всему миру, иногда растворяясь и оставляя свой след в других расах, образуя новые культуры, как арии в Индии.

Для пространства, потому что Европа не была землей одной расы – наряду с безусловно европеоидной северной и атлантической расами ее населяли и средиземноморская, и динарская расы, происхождение которых не столь очевидно.

Христианизация Европы на определенный период, вплоть до начала эпохи новых колониальных открытий и миграций, с одной стороны, привязала европейцев к континенту, с другой стороны, провела по принципу религии черту, внутри которой происходила ассимиляция народов белой расы.  За многие века генетической притирки в Европе сложилось единство преобладающего вне зависимости от чистоты генеалогии фенотипа, который сегодня рассматривается как белый в широком смысле в противоположность небелым».

Вот такой экскурс в историю Нам с вами пришлось сделать вместе с Харуном Сидоровым. Это кажется некоторым отходом от темы Русской Культуры, но это не так и Вы убедитесь в этом в следующих частях.

Эссе 4

И так продолжим обсуждение статьи о мусульманской цивилизации. Вот так, как это изложено ниже, видит христианство в процессе исторической жизни народов Европы современная мусульманская мысль. Проанализируем положения мусульманской мысли с точки зрения Русской Расовой Имперской Типологической Культуры. И так «Ислам и будущее белой расы» продолжение:

 «Для понимания судеб Запада и западного, белого христианства одним из ключевых мыслителей является Освальд Шпенглер, автор провидческого «Заката Европы».

Моя вставка о геополитической мысли:

Основоположником Русской расовой (да во многом и современной мировой) геополитической мысли является Алексей Хомяков. Своеобразным толчком для кристаллизации его мыслей послужила публикация в 1836 году в журнале "Телескоп" первого философического письма П.Я. Чаадаева, резко критиковавшего историческое прошлое России и призывавшего к всецелому копированию европейского пути.

В начале 1840-х годов славянофильская доктрина получает выработанный и стройный вид во время споров Хомякова с западниками (Герценом, Грановским и др.) в салонах Елагиной и Свербеевых. Обладая огромной эрудицией, особенно в сфере церковной истории и богословия, и необыкновенными диалектическими способностями, Хомяков был на голову выше западников и легко опровергал их схемы.

 Славянофильская историософия представлена в основном в «Семирамиде» Хомякова. Хомяков долгие годы работал над своей Всемирной историей. В этой незавершенной работе (опубликована уже после смерти автора) была сделана попытка целостного изложения всемирной истории, определения ее внутреннего смысла.

Вся дальнейшая геополитическая мысль Н.Я. Данилевского, Ф.И. Тютчева, К.Н. Леонтьева и прочих, в том числе и Шпенглера (наверно не буквально, сведений об этом нет) отталкивалась от прозрений А.С. Хомякова. Шпенглер свои основные геополитические взгляды изложил не в своем фундаментальном труде «Закат Европы», а в работе «Годы решений», где обосновал гибель белого Запада цветной революцией, которую связывал с идеями Карла Маркса и прочих коммунистов-социалистов.

Далее статья:

«Именно ему принадлежит фраза, описывающая логику появления белого христианства: «Христианство умерло, растворившись в культуре». Правда заключается в том, что провозгласив, что он создан «по образу и подобию Бога», на самом деле, белый человек сам создал своего бога по своему образу и подобию (спорное схоластическое утверждение, чтобы его обосновать нужна емкая работа; автор обращается к этому заключению неоднократно, так что Мы с Вами еще поговорим на эту тему В.М.).

Такое христианство стало ничем иным как белой культурой, то есть способом культивирования белого человека на основе мифа богочеловечества, имеющих лишь номинальную связь с религией еврейского пророка Иисуса, мир ему».

Мое резюме

Это положение «такое христианство стало ничем иным как белой культурой» противоречит Русскому расовому понятию Типологической Культуры, которая имеет четыре абсолютно равноценные и одинакого важные для ее целостности составляющие и никакая из них в Культуре не может доминировать, это и есть Русская Симфония. А то, что Мы с Вами по привычке называем христианская Культура, внешние проявления ее изначально имеют греческо-римские основы (после гибели носителей Великих Имперских Культур они еще долго оказывают свое влияние на другие народы), это же касается формы государства, которые являются государствами римского типа с разной не определяющей спецификой. Выводы мусульманской мысли просто показывают инорасовый подход к проблеме. К современному положению иудохристианского Запада привел «демократизирующий» космополитизм «мировой религии», где регулятор «социума» мог и должен был решать все вопросы, им и стали «деньги», как эквивалент социальных отношений, превращенный в самодавлеющую величину. Деньги, как категория естественно на определенном этапе породили каббалистический капитализм (подробнее о «деньгах» ниже).

Далее статья:

«Однако земная драма белого христианства состояла в том, что сама культура, в которой растворилось христианство, со временем сама растворилась уже в цивилизации (современная иудохристианская цивилизация В.М.).

По Шпенглеру, культура – это живой организм, который на Западе возник и раскрылся благодаря сочетанию города и деревни, связующим звеном между которыми является поместная аристократия. В этом (национальном расовом В.М.) организме город выступает как средоточие духа нации, крестьянство является ее плотью, а поместная аристократия является ее душой.

Однако природа города для культуры, по Шпенглеру, является двойственной – если в городе, который можно определить как национальный, рождаются высокая культура и нация как ее носитель, то в мировом городе (уже в цивилизационный период В.М.), в который он со временем перерождается, они находят свою смерть.

И здесь Шпенглер вводит новое понятие, чтобы охарактеризовать то, во что со временем превращается культура – цивилизация. Если культура является органическим феноменом, связанным с природой, то цивилизация – целиком механическим, принадлежащим (носителям материалистического практицизма и В.М.) голой технике .

Сама сущность мирового города, являющегося центром генерации и циркуляции денег, предполагает вовлечение в него все больших и больших человеческих ресурсов ради нарастающих темпов развития, которым больше не может соответствовать прошедшая через урбанизацию основная нация (здесь неправильно расставлены акценты; город стягивает все финансовые ресурсы для доминирования в хозяйственной жизни региона и народы вынужденно бегут в мировой бездушный город на положение безправных работников, (принужденного В.М.) пролетариата по Марксу В.М.). А так как в таком положении оказались почти все нации белой расы, это делает неизбежной практически повсеместную деевропеизацию мировых городов.

Что же является мотором этой мультирасиализации мировых городов – форпостов западной цивилизации? Бесспорно, финансовый капитал Карла Маркса. В своей работе «К еврейскому вопросу» он следующим образом описал эту эволюцию христианства на Западе от культуры к цивилизации:

«Христианство возникло из еврейства. Оно снова превратилось в еврейство. Христианин был с самого начала теоретизирующим евреем; еврей, поэтому является практическим христианином, а практический христианин снова стал евреем».

Став религией, а точнее культурой Белого человека, христианство фактически стало ариохристианством (потомков индоевропейских народов Севера Европы В.М.), отождествившим принадлежность к Церкви спасенных и принадлежность к расе избранных.

Однако будучи культурой, оно оказалось бессильной перед вызовом (имморальной В.М.) цивилизации, которая взорвала (внутренне переродила В.М.) ее организм изнутри, как социально-экономически, так и идеологически.

На смену феодальному укладу, прикрепляющему белого человека к земле, корням, сословию и месту, пришел (цивилизационный уклад вырождения В.М.) капиталистический, отрывающий его от всего этого и бросающий в бездушную среду мирового города, привлекающего в себя все больше и больше цветных (как процесс стимулирующийся дегенеративными Мировыми Ростовщиками, для размывания национально-расовой идентичности местного населения и подавления его воли к сопротивлению В.М.).

И тогда на смену ариохристианству как религии западной культуры приходит иудеохристианство как религия западной цивилизации, о которой писал Маркс. Эта религия уже обращается не к белому человеку традиционного сословного общества, но к атомарному (мультикультурному, где роль цветной крови выполняет функцию уничтожения национально-расового человека В.М.) человеку мирового города, оторванного от корней, подавленного технократической цивилизацией, но жаждущего утешения, которое ему предлагает (будущая единая экуменистическая В.М.) Мировая Церковь.

Единственная этническая привязка, которая еще осталась у такого христианства, это привязка к «богоизбранному народу», в среде которого оно и возникло, но не народу пророков и первосвященников, а народу банков и бирж, разрушающих традиционный уклад как белых христиан, так и иудеев».

Здесь в последнем абзаце заключено несколько принципиальных расовых различий Русского Типа и современной мусульманской мысли. Христианство не «возникло в среде «богоизбранного народа», а было передано миру через еврейский народ, в среду которого и был пущен Богом его Сын и которого еврейский народ по наущению не  «пророков и первосвященников», а еврейских радикалов не принял (с криками «распни его, распни») и был за это проклят навечно.

Отметим и запомним понятие  «народу пророков и первосвященников». Мы с Вами еще встретимся с ним.

На этом закончу, а продолжение следует.

Дух Русской Традиции

Эссе 5

Продолжим нашу тему, задавшись вместе с автором статьи вопросом: - «А какова же социальная сущность Ислама?»

«В отличие от христианства, которое родилось как антисистема Римской цивилизации и затем мучительно преобразовывалось в культуру на ее обломках, Ислам, стремительно утвердив свою власть, изначально был не культурой, но цивилизацией».

Мое резюме

Ответ на утверждение, что Ислам, «изначально был не культурой, но цивилизацией» чрезвычайно прост. Полнокровная культура обладает четырьмя равноправными основами: непосредственно культурной, движущими силамиобщества, скрепленными одной конечной идеей, религиозной составляющей и социальной формой выражения этой идеи, то есть жесткими санитарными рамками, внутри которых эта идея осуществляется. И Ислам ни первой, ни последней основой не обладает. Что касается утверждение Ислама, как социальной цивилизации, то здесь мусульманская мысль вступает на зыбкие основания этой идеи. Современный Ислам продолжает дробиться на разные толки и это естественно.

 Цивилизационное единство Ислама подкреплено только религиозной составляющей. Не зря в современном Исламе возникли новые течения (в том числе Ваххабизм), где новое вино современной социальной цивилизационной борьбы народов исламской веры, пытаются налить в старые меха традиционного Ислама. И в современный период мобилизации сил Ислама и противостояния с иными цивилизационными силами, это частично практически оправдывает себя. Но что ждет Ислам, когда период мобилизации против внешних вызовов закончится и придет время решать внутренние проблемы своей неоднородности покрыто мраком неопределенности.

Далее в статье

«Нечто схожее можно найти в примере монгольских племен, завоевавших полмира, однако, монголы не смогли создать никакой цивилизации – вот в чем принципиальная разница.

Вчерашние же кочевники получили в свои руки трансцендентную систему мировоззрения и права, которая называется религией Ислам, но которая сама определяет себя словом Дин, что можно перевести как всеобъемлющий и универсальный Закон, по сути, именно цивилизацию.

Ее вторым отличием от чисто захватнического порядка монголов было и то, что она утверждалась не как этнократическая, но как глобалистская, вовлекая в себя многочисленные народы, принявшие ее паттерн (вот и я говоря о периоде, когда глобальное объединение начнет внутреннее перестроение общей жизни, и здесь мобилизационные демократические принципы уже не помогут, а будут проецировать все новые неразрешимые задачи социума, конкретно этнократии В.М.).

В этом смысле цивилизация Ислама очень быстро становится мультирасовой
(далее исламская мысль пытается с разным успехом обосновать естественность и доброкачественность мультукультуризма поддерживаемого только религиозно-культурными скрепами. Но здесь она вступает в противоречие с антропологией, давно доказавшей вред метизации народов и деградацию духа метизированных, смешанных народов. Здесь либерализм и Ислам смыкаются в направлении мысли, хотя и по совершенно разным основаниям и с разными целями В.М.).
Весьма интересно, что если этот, юго-восточный вектор цивилизации Ислама был обращен на народы, которые можно либо с трудом назвать, либо вообще нельзя назвать «белыми», то с ее западным вектором дело обстоит принципиально иначе.

Западная Исламская цивилизация Андалусии была бесспорным цивилизационным лидером своего времени как в Европе, так и в Исламском мире. Именно здесь расцветали науки, новые искусства и стили архитектуры, правовая, естественнонаучная и политическая философия. И основным ее носителем был тот переплавленный генотип, который и при ней, и после ее гибели утвердился и распространился по обе стороны Средиземного моря, вобрав в себя гены арабов, германцев, сакалиба-славян, иберийцев.

Вторым европейским проектом цивилизации Ислама на полтысячелетия становится Османский халифат. И здесь повторяется модель плавильного котла на европейской почве – придя в Анатолию из Центральной Азии, за несколько веков скрещивания с потомками византийцев и славянами, Османы из тюрков превращаются в выраженных европеоидов по крови.

Существует еще одна версия Исламской цивилизации – Великих Моголов, охватившей огромные массы людей и территорий Большой Индии, включая нынешние Кашмир, Пакистан, Бангладеш.

Это уже была великая цветная цивилизация, хотя и с сильной ролью арийского элемента – ведь Ислам приняли как раз в основном жители и роды Севера, где наиболее сохранился белый тип.

Во всех этих случаях мировые города (имеется в виду центры Ислама В.М.) становились центрами притяжения и карьерного и цивилизационного роста людей самого разного происхождения.

Поэтому, можно сказать, что если для христианства мультирасиализация была связана с кризисом наступления цивилизации (мир-системы) мирового капитализма на его закрытые аграрные культуры, то для Ислама, самого представлявшего собой альтернативную мир-систему, цивилизационный мультирасиализм изначально был в порядке вещей.

Показательно и различие в понимании генетической природы первочеловека Адама, мир ему, двумя религиями. Для многих христианских теологов раса Адама и, следовательно, нормативного человечества была белой.

По Исламу Адам, мир ему, был создан из земной субстанции, причем, что характерно, в преданиях говорится о том, что для этого была собрана и перемешана земля со всего света. Возможно, что это является указанием на факт, ясно подтверждаемый кораническими аятами – Адам, мир ему, был предком всех последующих людей, всех народов и рас, а это значит, что его геном содержал в себе возможность появления из него всех последующих генов.

В этой перспективе кристаллизацию различных рас и этносов из единого человечества можно объяснить их изоляцией и накоплением определенных генных признаков и вариаций в популяции в силу этой обособленности. Таким образом, раса выступает как нечто динамическое, подверженное эволюции, а ее первоосновой выступает единая, многовариантная и подвижная генная субстанция всего человечества – потомков Адама (Бану Адам). Это видение разительно отличается от статичной мифологии иудеохристианства, воспринимающей природу рас и народов как нечто раз и навсегда заданное и наделяемое сакральными признаками (в Исламе только одна «раса» – пророческая, из которой должен выйти Мессия, наделяется ими)».

Моя вставка

Все попытки признать феномен расы, как формирование общности, зависящее от внешних признаков, наталкивается на необходимость все же признать одну общность, расу, наделенной сакральными признаками, что сразу разбивает все предыдущие логические построения и смыкает Ислам с иудохристианскими воззрениями. Несмотря на разные попытки дискредитации, природная раса от Создателя и принадлежность к ней конкретного человека, занимает свое законное доминирующее место в Русском расовом Имперском Типологическом сознании.

Далее в статье:

«Для большинства защитников западной цивилизации сегодня главным аргументом против мусульманского нашествия в страны Севера является не столько то, что мусульмане в массе своей небелые, сколько то, что они часто выглядят и ведут себя как дикари.

Действительно, печально признавать, но в своем большинстве мусульманские иммигранты на Западе дают местным жителям веские основания относиться к себе как к чуркам, тогда как не мусульмане и оставившие Ислам иммигранты, часто вполне успешно интегрируются в местное общество.

 Однако Homo Islamicus был носителем не только военной, как османы, или экономической, как моголы, мощи цивилизации. На пике своего развития мусульмане не только стояли на одном уровне или даже превосходили христиан по развитию теологической мысли, но и резко опережали их в светской, гуманитарной и естественнонаучной областях знания.

Весьма интересен пример такого человека как Ибн Хальдун, который показателен не только творческим наследием, но и характером своей личности, своего рода слепком эпохи и цивилизации Андалусии. Будучи выдающимся исламским теологом и практикующим шариатским судьей, он активно путешествовал по всему исламскому Средиземноморью.

Ибн Хальдун своей циклической историософией предвосхищает Леонтьева, идеи которого позже воспроизводят Шпенглер и Тойнби».

На этом закончим, и обсудим личность Ибн Хальдуна, и прочие вопросы в следующих частях.

Дух Русской Традициии

Эссе 6

Проницательный социолог, Ибн Хальдун формирует прорывную школу социальной и политической философии, эквивалентом которой на Западе лишь в ХХ веке, по мусульманской мысли, становится Карл Шмитт. О последнем надо поговорить подробнее.

Знаменитый немецкий юрист Карл Шмитт (1888-1985) считается классиком современного права. Для России же его творчество представляет особый интерес и особое значение, так как Шмитта особенно интересовали критические ситуации в политической жизни современности. Его анализ права и политического контекста права без сомнения поможет нам яснее и глубже понять, что происходит в нашем обществе, что происходит в России.

Посмотрим подробней на Карла Шмитта и его «Пять уроков для России».

Первый: Все большее усиление давления экономических факторов в современном мире Карл Шмитт объяснял следующим образом: "Тот факт, что сегодня экономические противоречия становятся противоречиями политическими <...> свидетельствует лишь о том, что как и всякий другой вид человеческой деятельности, экономика может пойти по пути, который неизбежно приводит к политическому выражению".

Шмитт, таким образом, утверждая примат политики вводил в философию права и в политологию качественные, органические характеристики, заведомо не укладывающиеся в одномерные схемы «прогрессистов» — как либерально-капиталистического, так и марксистско-социалистического толка.

 Теории Шмитта рассматривали политику, как явление «укорененное», «консервативное», «почвенное», «органическое» (таким образом здесь опосредованно Шмитт отражал процесс падения религиозного фактора запада и его неуклонного превращения религиозных институтов в социальный инструмент В.М.).

Второй: «Народ существует политически только в том случае, если он образует независимую политическую общность и если он при этом противопоставляет себя другим политическим общностям, как раз во имя сохранения своего собственного понимания своей специфической общности» (!!!, только существует политически по Шмитту это внешне или расово типологически В.М.). В реальности, политическое разделение на «наших» и «чужих» существует во всех политических режимах и во всех народах. Без этого разграничения ни одно государство, ни один народ, ни одна нация не смогли бы сохранить своего особенного лица, не смогли бы иметь своего собственного пути, своей собственной истории и Россия здесь не исключение.

Отправляясь от этих предпосылок Карл Шмитт развил теорию «тотальной войны» и «ограниченной войны», так называемой «войны форм». «Война форм» — неизбежна, так как различия между народами и их культурами неистребимы (это справедливо только для Форм не являющимися естественными глобальными частями «Больших имперских пространств» В.М.). «Война форм», по мысли Шмитта,  — наименьшее зло. теоретическое признание ее неизбежности, за раннее предохраняет народы от «тотализации» конфликта и от «тотальной войны». Здесь уместно привести знаменитый парадокс Шигалева из «Бесов» Достоевского, который говорил «Исхожу из абсолютной свободу и прихожу к абсолютному рабству». Перефразируя эту истину применительно к идеям Карла Шмитта, можно сказать, что все сторонники радикального гуманизма во все времена «исходят из тотального мира и приходят к тотальной войне».  Экстремистский гуманизм — прямой путь к такой войне (а наше западное общество пропитано иудохристианскими идеями экстремистского гуманизма В.М.) считает Карл Шмитт.

Все утопические гуманистические абстракции, превращают драму жизни и смерти в войне в одномерную химерическую декорацию. Страшной иллюстрацией этого было освещение иракского конфликта западными средствами массовой информации — американцы следили за гибелью иракских женщин, детей и стариков по телевизору, как будто наблюдая за компьютерными играми звездных войн.

Третий: Одной их самых блестящих сторон концепции Карла Шмитта является принцип «исключительных обстоятельств» (по-немецки «Ernstfall» дословно «серьезный случай»), возведенный в ранг политико-юридической категории. Согласно Шмитту юридические нормы описывают только нормальную политико-социальную реальность, протекающую равномерно и непрерывно.

«Исключительные обстоятельства» — это не просто народная и государственная катастрофа, это постановка народа и его политического организма перед проблемой, обращенной к его исторической сущности, к его сердцевине, к его тайной природе (в итоге к его расовым началам В.М.), которая и делает этот народ тем, что он есть. И поэтому Решение, принимаемое политически в такой ситуации, является спонтанным выражением глубинной (расовой В.М.) воли народа, отвечающей на глобальный духовный и исторический вызов.

Шмитт выделяет момент «десизионизма» (решение; с французского) и главный акцент ставит именно на «исключительных обстоятельствах», так как в это мгновение нация, народ актуализируют и свое прошлое и предопределяют свое будущее в драматической концентрации настоящего момента, где воедино сливают три качественных характеристики времени —сила истока, из которого вошел в историю народ, воля народа, обращенная в будущее и утверждение здесь и теперь, где в высшем напряжении ответственности народ схватывает и обнажает свое надвременное «Я», свою (расовую В.М.) самоидентичность.

Четвертый: Наиболее значимой концепцией в этой сфере является идея «Большого Пространства» (Grossraum) (собственно это теория существования Имперских Культурных Типологических анклавов, как единственный, от Создателя, природный расовый способ жизни социума народов В.М.), воспринятая, позднее, многими европейскими экономистами, юристами, геополитиками и стратегами. Смысл концепции «Большого Пространства», в перспективе анализа Карла Шмитта, заключается в очерчивании географических регионов, в рамках которых многообразие политического самопроявления конкретных народов и государств, входящих в состав этого региона (России В.М.). Он может обрести гармоничное и непротиворечивое обобщение и существование, выраженное в «Большом Геополитическом (Имперском В.М.) Союзе» (мусульманская мысль трактует «Большой Геополитический Союз», как нынешний существующий реально и будущий всеобщий мусульманский мир В.М.).

Мое резюме

Наши Русские Мусульмане издавна нашли свое место в Имперской России и приняли (правда в разной степени) главный русский расовый принцип Соборности, что позволяло им свободно входить в Элиту России и культурно чувствовать себя полноправными членами Имперской Семьи Народов. Политический национализм, спутник «марксизма», как глобального принципа «самоопределения наций» искусственно заставил мусульманские народы искать другое цивилизационное «Большое глобальное пространство» и политический социальный «Всемирный Халифат» стал или становиться таким цивилизационным якорем. Идеи Халифата могут быть только мобилизационными, в ложно понимаемых и трактуемых мусульманской мыслью, «исключительных обстоятельствах», которые являются глобалистскими, мировыми, а не нашими российскими, и устремления русских мусульман являются политической болезнью роста самого мусульманского самосознания разной степени.

Далее мнение о Шмитте:

Так как Евразия представляет собой намного более разнообразный конгломерат этносов, государств и культур, Шмитт полагал, что здесь следует говорит не о полной континентальной интеграции, а о создании нескольких крупных геополитических образований, каждое из которых должно управляться гибким сверхгосударственным принципом, аналогом Jus Publicum Europeum или Священного Союза, предложенного Европе русским императором Александром I.
 «Большое Пространство», организованное в гибкую политическую структуру имперско-федерального типа, по мнению Карла Шмитта должно компенсировать многообразие национальных, этнических и государственных волеизъявлений, служить своего рода беспристрастным арбитром и регулятором возможных локальных конфликтов, «войны форм».

В своей знаменитой книге «Номос (закон) Земли» он прослеживал историю континентальных политических макро-образований, пути их интеграции, логику их постепенного созидания в империи. Карл Шмитт заметил, что параллельно существованию духовных констант в судьбе народа, констант, воплощающих в себе духовную сущность народа, существуют геополитические константы «Больших Пространств», которые тяготеют к новому воссозданию с перерывами в несколько столетий или даже тысячелетий (то есть существование наряду с обычными народами народов обладающих сверхнациональным расовым неустраняемым и неубиваемым имперским чувством или имперских Народов В.М.).

Шмитт противопоставлял талассократические империи (Финикию, Англию, США и т.д.) и теллурократические империи Римскую Империю, Австро-Венгрию Габсбургов, Российскую Империю и т.д. С его точки зрения, гармоничная и органичная организация пространства возможна только в случае теллурократических империй, и Континентальное Право может распространяться только на них. Талассократии, выходя за рамки своего Острова и начиная морскую экспансию, входят в противоречие с теллурократиями и по геополитической логике начинают дипломатически, экономически и милитаристически подтачивать основы континентальных «Больших Пространств» (это тема отдельного большого разговора В.М.).

Пятый: Введение индивидуума и индивидуального фактора в отрыве от нации, традиции, культуры, профессии, семьи и т.д. в самостоятельную юридическую категорию означало, по мнению Шмитта, начало «разложения права», превращения его в утопическую эгалитарную гумманистическую химеру, противоречащую органическим законам истории народов и государств, истории режимов, территорий и союзов.

На национальном уровне органические имперско-федеративные принципы стали заменяться двумя противоположными, но в равной мере искусственными концепциями — якобинской идей «Etat-Nation», «Государство-Нация» (государство-нация это либеральный абсурд жизни народов и никакого отношения к Империи не имеет В.М.) или коммунистической теорией полного отмирания государства и начала тотального интернационализма. Империи, сохранявшие остатки традиционных консервативных органических структур — Австро-Венгрия, Оттоманская Империя, Германская Империя, Русская Империя и т.д. — стали стремительно разрушаться под воздействием как внешних, так и внутренних факторов. И наконец, на геополитическом уровне перерожденческий талассократический фактор настолько усилился, что произошла глубокая дестабилизация юридических отношений в сфере «Больших Пространств»

Распространение на планете юридической и геополитической либеральной дисгармонии сопровождалось прогрессирующим отклонением доминирующих политико-идеологических концепций от реальности, становлением их все более химерическими, иллюзорными, и в конечном итоге, лицемерными. Чем больше говорили о «всеобщем универсальном мире», тем страшнее становились войны и конфликты. Чем более «гуманными» становились лозунги, тем более бесчеловечной социальная действительность. Именно этот процесс Карл Шмитт назвал началом «воинственного мира», то есть состоянием, не являющимся ни войной в традиционном смысле, ни миром в традиционном смысле. Сегодня надвигающуюся «тотальность», о которой предупреждал Карл Шмитт, принято называть «мондиализмом». «Воинственный мир» полностью получил свое выражение в иудохристианской теории американского Нового Мирового Порядка, который в движении к «тотальному миру» однозначно ведет планету к новой «тотальной войне».
На этом закончим. Продолжение следует.

Дух Русской традиции

Эссе 7

И так Ибн Хальдун и его наследие.

«МУК;АДДИМА» – обширная теоретическая часть многотомного труда Ибн Х;алд;на «Книга поучительных примеров и сведений из истории арабов, персов, берберов и других современных им народов» написана в 1375–78 годах.

Его изложение истории было первой в историографии попыткой выявить внутренние, естественные законы развития человеческого общества. «Новая наука» (социальная философия Ибн Х;алд;на) имела целью вскрыть «причины происхождения династий и возникновения человеческого общежития»

Ибн Х;алд;н выделяет две основные или фазы в развитии человеческих объединений. Первая фаза – это «бада;ва», жизнь, связанная со скотоводством и земледелием. Вторая, более поздняя фаза – «х;ад;а;ра», жизнь городская. В первом типе производства труд, ограниченный примитивными орудиями, производит только необходимый для поддержания жизни продукт, чем определяется и его равное распределение между членами коллектива. Однако при некотором избытке продукта равенство нарушается, происходит переход ко второму типу производства – торгово-ремесленному и соответственно к городской жизни.

Дальнейший рост роскоши и усиление власти-государства приводит к увеличению налогов и обиранию подданных, последствием чего становится разрушение экономики, нравов и в конечном счете упадок и гибель данной цивилизации.

Цивилизация, констатирует Ибн Х;алд;н, проходит естественный, закономерный путь от возникновения через расцвет к упадку и смене ее другой, находящейся пока еще в фазе «‘ас;абиййа». Ибн Х;алд;на называют нередко первым социологом.

Мой комментарий мировоззрения Ибн Хальдуна:

Арабский ученый практик анализировал доступные ему тогдашние практические знания с материалистических позиций Ислама и в этом мусульманская мысль видит связь взглядов современного материалистического социолога Карла Шмитта. Шмитт придал политике свойства Веры (потеряв на этой дороге необходимую мистику, присущую Вере) и этим сомкнулся с представлениями мусульманской мысли.

Именно знание, как не самостоятельная категория, в попытке обрести ложное «свободное» самостоятельное значение потеряло связь с эстетикой мифологемы Веры, и став социальной наукой попало под диктат этики. В следствии этого наука стала неминуемо деградировать нравственно, превратившись в придаток цивилизационной политики.

И этические взгляды Ибн Хальдуна и социология Карла Шмитта, в силу своего материализма, могут только объяснять, констатировать, анализировать какие либо итоги, а выдвигать эстетические природные расовые Высокие Имперские Идеи они не в состоянии и это их беда и ограниченность области применения. Именно последнее придало мусульманству нисходящий цивилизационный характер, но здесь есть свои положительные черты для мусульманства, как системы мировоззрения и практического существования.

Так Ибн Хальдун  и его практические мысли применимы только в привязке к «почве» расовых принципов, а такую привязку дает русская геополитическая мысль в лице А.С. Хомякова, Н.Я. Данилевского, Ф.И. Тютчева и венчает ее К.Н. Леонтьев. А Русский Мiръ является самодостаточным «Большим Пространством» Карла Шмитта и мусульманство и иная расовая мысль интуитивно издавна видит это, о чем Мы с Вами подробнее поговорим далее в подведении итогов.

Далее мусульманская мысль:

«Итак, с цивилизационного прорыва капиталистического Запада в Новое время его отрыва от былых конкурентов мусульман, начинается длительный процесс разрушения исламского цивилизационного доминирования и субъектности.

Ибн Хальдун стал выдающимся мыслителем не вопреки религии, но будучи ее преданным знатоком и благодаря ее правильному пониманию, позволившему ему непротиворечиво совместить религиозные и светские знания. Причем, как это видно по Карлу Шмитту, к такому же консервативному синтезу в ХХ веке приходит и западная мысль.

Каковы же перспективы взаимоотношений Ислама и Запада и роль белой расы в них?

Мусульмане, будучи потенциально носителями цивилизации даже в условиях ее отсутствия, то есть, того, что можно назвать цивилизационным комплексом, неизбежно будут представлять собой угрозу цивилизации Запада. Это так, потому что цивилизация в отличие от культуры есть система, стремящаяся к глобальному охвату и, следовательно, доминированию.

Ислам стремится, прежде всего, восстановить цивилизационный суверенитет своей системы в странах Исламского мира, что предполагает сопротивление утверждению в нем «общечеловеческих ценностей» Запада и проводников его влияния. Но это одна сторона вопроса.

Дело в том, что цивилизация Запада устроена так, что если какая-то часть глобального мира, особенно богатая ресурсами и людьми, выйдет из его системы, и из под его контроля, она автоматически начнет рушиться (под воздействием системы западных ценностей и главное ее институтов В.М.). А в том случае, если конкурирующая система окажется жизнеспособной и сумеет продемонстрировать человечеству достойную альтернативу, она автоматически станет претендентом на роль нового (самодостаточного В.М.) мирового лидера (здесь неизбежный путь Имперской России при возвращении на расовые рельсы жизни В.М.).

Сегодня важнейшим вопросом противостояния господствующей западной цивилизации, с цивилизационной оппозицией со стороны Ислама, являются финансы.

Несмотря на кажущуюся периферийность этого вопроса, Ислам уделяет ему важнейшее не только социальное, но и духовное значение. Недаром мусульманская риба, то есть взимание ссудного процента заимодавцем, ростовщичество, являющееся основой основ финансовой, экономической и социально-политической системы западной цивилизации, является единственным грехом (кроме самого безбожия), которому Аллах, согласно Корану, объявил войну.

Таким образом, как видно, Ислам ставит финансовые извращения (а риба – это не только прямое взимание лихвы, но и целый ряд ростовщических транзакций, на которых базируется современный западный капитализм) в один ряд с тяжелейшими, омерзительными сексуальными извращениями.

И это можно объяснить абсолютно рационально. Ведь для эзотерической доктрины и элиты иудеохристианского Запада – масонства, интегрировавшего в себе новые банкирские элиты с частью деградировавшей аристократии, обменявшей кровь и честь на грязные деньги, именно сексуальные извращения являются тем, чем христианские таинства были для традиционной элиты ариохристианской культуры (индоевропейских народов В.М.).

Давно не секрет, что именно гомосексуализм, как и другие психосексуальные перверсии является входным билетом в политическую, финансовую и культурную элиту безбожной цивилизации, тем, что позволяет ее представителям безошибочно отличать своих от чужих: «Мы с тобой одной крови – ты и я».

Ислам является угрозой № 1 западной иудохристианской цивилизации, после того, как они нейтрализовали христианские церкви и монархии и подавили последнее ариохристианское восстание в 1945 году (поражение Германии в Мировой Войне В.М.).

Действительно, какую альтернативу капитализму несет с собой Ислам, если он также признает и защищает частную собственность, свободу предпринимательства, коммерческие отношения?

Нетождественность предпринимательства банковскому и иному ростовщичеству очевидна любому разумному человеку, они и есть главный враг свободного предпринимательства в наши дни.

Динамика вытеснения малого и среднего бизнеса, надутых кредитами, уже давно очевидна. Как следствие – бесперспективность малого предпринимательства, семейного бизнеса, особенно в провинциальных городках. Чем вести обреченную борьбу за выживание западная молодежь все больше стимулируется переезжать в крупные города и вести существование менеджеров крупных компаний и сетей, винтиков в громадных механизмах бездушной обезличенной системы (полностью зависимой от хозяев и это тот же пролетариат, которому нечего терять кроме своих «цепей», по Марксу, в который либералы мечтают превратить весь расовый мир В.М.).

Кардинальным социальным последствием этого экономического процесса, является сокращение и выдворение на задворки общества самого типа свободного горожанина-предпринимателя, который в былые времена и был становым хребтом западной культуры. Сегодняшний представитель среднего класса – это не собственник, а заложник бесконечных кредитов, в которые он живет, и раб крупных компаний, без которых он неспособен за них расплачиваться.

 Во-первых, Ислам признает право людей на реальные деньги и необходимость замены ими виртуальных т.н. «бумажных денег», которые навязываются им принуждением государства, стоящего на службе у банков.

В первую очередь речь идет, конечно, о золотых и серебряных монетах – динаре и дирхаме – ценность которых заложена в них самих и не зависит от определения государством и центральными банками.

Во-вторых, крайне важным, но преданным забвению положением Исламского права является необходимость обеспечения каждому желающему доступа к свободным торговым помещениям.

Исламский правитель (султан, амир) обязан организовать в каждом городе открытый рынок, куда каждый может придти и торговать своей продукцией без взимания за это арендной платы, т.к. строительство и содержание таких площадей является шариатской обязанностью правителя. На таких рынках запрещена резервация мест.

В наши дни крупные сети выдавливают мелких производителей и продавцов из торгового рынка, скупая огромные площади и застраивая их супермаркетами. Грабительские условия приема и реализации в них продукции приводят к ее фактически демпинговому удешевлению (для производителя В.М.).

Исламская система не запрещает кредитование, но запрещает ростовщичество и производство денег из воздуха. Кредитование, по Шариату, может осуществляться не под заданную процентную ставку, но под участие кредитора в прибыли, что стимулирует его участвовать в развитии финансируемого проекта, ибо иначе он не только не получил прибыли, но и не вернет вложенных в него средств.

В Коране говорится об этом (перевод смыслов): «Те, кто поедает рост, восстанут только такими же, каким восстанет тот, кого повергает сатана своим прикосновением. Это — за то, что они говорили: «Ведь торговля — то же, что и рост». А Аллах разрешил торговлю и запретил рост» (Сура аль-Бакара, аят 275) .

В-третьих, из этого естественно возникает отраслевая самоорганизация предпринимателей (ахилык), которые помимо установления и поддержания в своей среде этических норм и стандартов бизнеса, качества продукции и т.п., зорко стоят на страже своих интересов, в частности, препятствуя возникновению монополий и ростовщичества как обращением с желобами в суд, так и при необходимости прямыми уличными акциями (это то, что было основой предпринимательства (купечества, не торговцев) Русского Мiра В.М.).

На этом закончим, продолжение следует.

Заключение Дух русской Традиции

Эссе 8

Этим эссе завершаем сравнительную характеристику современных воззрений мусульманской мысли с Духом Русской Традиции.

«Подводя итог хозяйственно-финансовым вопросам, Ислам так трактует свою заключительную позицию на радикальную защиту тающего класса бюргера, среднего и малого предпринимателя, на котором в свое время стояла белая христианская культура. Поэтому неслучайно, что ее поборники предлагают запретить Федеральную резервную систему и разрешить хождение золотых и серебряных монет и слитков.

Мое резюме

Путь мусульманской мысли это тоже не панацея, здесь имеет право на жизнь изоляционная финансовая система государства (России, как самодостаточного имперского «Большого Пространства») С.Ф. Шарапова «Бумажный Рубль», которая существовала при Сталине. И курировалась министром финансов Зверевым, снятым с должности Хрущевым за несогласие с принципами деноминации рубля 1960 года, поломавшими эту систему и проложившему путь России в «открытую» экономику либеральной системы Мировых Ростовщиков. Так что сказки о волюнтаризме и непредсказуемости управляемого окружением Хрущева, это обычный либеральный блеф.

Прямые параллели с этими принципами Шариата можно найти в первой, еще революционной программе немецких национал-социалистов, призывавшей к запрету ростовщичества и национализации торговых сетей с целью распределения их торговых площадей между мелкими предпринимателями. Впрочем, заручившись поддержкой крупного капитала, о них Гитлер забыл, но для истории этот пункт, инспирированный Готфридом Федером необходимо запомнить.

Готфрид Федер (1883-1941) — немецкий экономист, политик, основатель «Немецкого союза борьбы с долговым рабством»

Принципы Федера: - «Провозглашалась необходимость национализации промышленных трестов, безвозмездная конфискация земли для общественных нужд, изъятие из частной собственности крупных магазинов и сдача их внаем по (фиксированным В.М.) низким ценам мелким производителям. Ростовщичество и спекуляция рассматривались как тягчайшие преступления против нации, наказываемые смертной казнью, несмотря на расу, национальность и общественное положение. Венчающим требованием являлось уничтожение нетрудовых доходов и «процентного рабства». Этим впечатляющим требованием обозначалась самостоятельная теория преодоления всевластия непроизводительного капитала, удушающего свободный труд и влекущего мировую экономику к хаосу.

Лавинообразный рост большого ссудного капитала, превышающий все разумные пределы, достигается с помощью процента и сложного процента. При этом, по подсчетам Федера, соотношение ссудного и промышленного капитала составляет не менее 20 : 1 (это делает спекулятивный капитал, в том числе и в России, по сегодняшний день безраздельным хозяином мира; это же и обеспечило и предопределило Русскую Катастрофу 1905-1917 и 1885-1993 годов В.М.). Это «обеспечивает ленивое восседание на троне небольшого числа денежных властителей за счет работающих наций».

Далее мусульманская мысль:

«Что в этой ситуации остается белым народам?

Есть позиция заключающаяся в необходимости националистического изоляционизма, то есть превращения западных стран из эпицентра мировой цивилизации в осажденную крепость.

Но готовы ли европейцы к вытекающим из такой автаркии последствиям, а самое главное, возможно ли это сделать в их положении? Ответ на оба эти вопроса явно отрицательный.

Второй путь заключается в грустном для многих признании, того, что время белой христианской культуры прошло, и торжество глобалистской цивилизации неизбежно, что является лишь вопросом времени (то есть здесь открыто провозглашается обеими сторонами Исламом и иудохристианской цивилизацией денег сходные принципы будущего построения глобальной цивилизации; в одном иудохристианском случае создание абсолютно антагонистической системы, которая стремится уничтожить расовые принципы Русского Мiра, с другой стороны Ислам проповедующий мультикультуризм, как основу Бытия; В.М.).

Вопрос в таком случае заключается лишь в том, какая это будет цивилизация.

Выбор в пользу той или иной из них в своей основе не может определяться расовыми соображениями (ошибочная мусульманская точка зрения В.М.), ибо обе они будут носить мультирасовый или надрасовый характер, так что выбирать придется по ценностным критериям.

Могут ли белые народы сохраниться в мультирасовой Исламской Умме?

Все современные национальные государства Запада складывались из нескольких этносов, но принадлежавших к большой белой расе. Однако что принципиально, так это то, что сохранность таких наций как продукта ранней стадии развития капитализма обеспечивалась ограждением национальной территории от массовой иммиграции (по официальным данным антропологии разброс расовых маркеров у немецкого народа в три раза больше, чем у русских на всей территории России В.М.).

Несмотря на ожесточенные попытки сохранения такой политики, очевидно, что в долгосрочной перспективе парадигма цивилизации предполагает отказ от такой национально-территориальной закрытости в пользу глобального единства. Причем, это верно как для западной, так и для Исламской цивилизации (то есть здесь мусульманская мысль смыкается с иудохристианской в глобализации будущего человечества В.М.).

Как же в таком случае может сохраниться народ? Он может сохраниться только как этническая общность, но не нация, при условии самодостаточности воспроизводства этой общности и ее независимости от государства. Такая этническая сохранность возможна в одном из трех вариантов.

Первое – естественное демографическое доминирование определенного народа на той или иной территории, в частности, за счет превышения темпов его рождаемости над темпами и количеством иммиграции и иноплеменников.

Второе – создание искусственной этнической резервации на социальной периферии цивилизации, а именно в сельской, не урбанистической местности.

Третье – это кланово-родовая организация в условиях мирового города, когда люди живут среди других людей, но при этом стремятся заключать браки с себе подобными.

Таким образом, варианты два и три требуют той или иной комбинации, а в идеале выхода на вариант один, то есть естественное демографическое доминирование такого этноса.

Возможно ли это применительно к белым этносам, которые до сих пор существовали в виде наций, чья идентичность защищается ограничительной политикой государства? По всей видимости, если и возможно, то только для меньшинства (любого этноса !!!; натяжки мусульманской конструкции мира все больше проявляются В.М.). Большинство же, давно уже имеющее менталитет не племени, а общества, все более становящегося мультирасовым, скорее все станет и уже становится лишь топливом для переплавки разных этносов в плавильном котле цивилизации.

Центр тяжести самой глобальной цивилизации, инспирированной Западом, как это в свое время и предсказывал Шпенглер в «Закате Европы» (я не наблюдал у Шпенглера подобных предсказаний В.М.), теперь уже перемещается в Азию, а именно в Азиатско-Тихоокеанский регион. Именно туда не только переносятся производства, но и устремляются капиталы, бегущие из стагнирующей Европы.

Если рассматривать исламское сопротивление в различных его формах в странах Исламского мира, то его артикулированными целями пока являются исключительно восстановление геополитической и культурной независимости мусульманских стран, но не их цивилизационного статуса. Фактически, речь идет о повышении роли и статуса мусульман в рамках существующей мир-системы (цивилизации) по аналогии с ролью и положением в ней Китая – в обоих случая борьба идет за перераспределение влияния внутри нее, но не за само ее изменение.

Тем не менее, изначально и по своей сути Ислам всегда был именно цивилизационной системой, и этим объясняется тот факт, почему Исламский мир не может и – можно это предположить с высокой вероятностью – никогда не сможет вписаться в чужую цивилизационную систему в достойном качестве. А это значит, что успех сопротивления в странах Исламского мира возможен только в том случае, если он будет закреплен восстановлением не только его геополитической, но и цивилизационной независимости, т.е., созданием эффективной социально-политической модели, способной стать альтернативной мир-системой и таким образом фактически могильщиком нынешней – капиталистической.

Заключение

Первое это то, что современная мусульманская мысль испытывает мощное воздействие либерального напора политического национализма и этим обьясняется характер экстремизма некоторых ее направлений. В России мусульманский экстремизм больше проявляется на Кавказе, позднее всего вошедшим в состав России, и вошедшим не безболезненно. Положительного опыта совместного существования с Русским расовым имперским этносом в культурном плане явно пока не достает по сравнению с другими мусульманскими народами. Плюс воздействие политического национализма. Поэтому главная задача Русского Мiра заключается в размежевании с либеральной кликой мира, а затем и России. Изжив «марксизм» Мы с Вами более легко изживем другие либеральные беды, в том числе политический национализм, разъедающий ткань Имперской Семьи Народов.

России предназначено превратиться в Имперское «Большое Пространство» и гавань и надежду всех расовых народов мира.