С приветом из прошлого. Глава 39

Не так давно мы посмотрели с мужем документальный опус Ксении Собчак, посвященный ее отцу. Красивая сказка, написанная для будущих поколений. Потому что, тем, кто пережил эти годы в Ленинграде, действительность представлялась несколько иной. Вероятно, первый мэр культурной столицы и был интеллигентным романтиком, но те люди, которые шли за ним - интеллигентностью и романтизмом не отличались. И проиграл Собчак тогда не Яковлеву, крепкому хозяйственнику, как говорили в городе, а кое-кому другому, кого называли ночным губернатором Петербурга, вернее тем силам, которые реально двигали фигуры, загоняя шах в мат. Вероятно, такие люди рассказали бы совсем другую историю, поэтому часть из них отошла в мир иной, а часть - будет сидеть до конца дней. Надеюсь, что правда когда-нибудь станет национальным достоянием, пусть через несколько поколений, когда уйдут все те, кто хоть как-то был с ней связан.
К концу 1990х , возвращаясь с поздних радийных эфиров и пресс-конференций, я ловила частников на улицах Питера, и словоохотливые водилы показывали мне спрятанные под сидением обрезы. Это были уже последние отголоски. К тому времени беспредел на улицах города поутих, заняв иные локации и формы. А за 10 лет до этого разборки и выстрелы были вполне обычным делом. Жуткого вида мужчины, странные разговоры, первые потери. Через полгода после выпускного первым погиб мой одноклассник, работавший в охране у одного местного авторитета. Это было начало. У нашего поколения была своя война, и я не знаю людей, которых она не коснулась бы совсем.
Несмотря на определенную элитарность заведения, где я училась, запах тлена упрямо проникал и туда. Первыми уезжали наши педагоги, потом - подтянулись те, с кем мы учились. Мы прощались навсегда. Никто не верил, что туман рассеется и жизнь примет четкие очертания. Казалось, что Россия все глубже погружается во мрак безысходности, нищеты и бандитизма. В то время я с огромным интересом читала воспоминания писателей и поэтов Серебряного века, уехавших и оставшихся, и силилась понять: что двигало  теми и другими.
Каждые выходные возвращаясь домой на электричке, я старалась сесть в первый вагон, поближе к машинистам. Холодными зимами такие вагоны были практически единственными отапливаемыми во всем составе, поэтому они всегда были набиты до тамбуров. В моей родной провинции ходили слухи о бандах, орудовавших в пригородных электричках, которые промышляли грабежами припозднившихся пассажиров. Я гнала от себя страхи, доставая нотную тетрадь, чтобы ближайшие два часа не думать ни о чем, кроме музыки.
По счастью, ни в чем особо криминальном, кроме краж 5-6 кошельков, нескольких пьяных взломов в нашу общежитскую комнату и попытки изнасилования вечером на улице своего родного города, мне не удалось поучаствовать. По-настоящему неприятно было несколько лет спустя оправиться после покушения на мужа. Пару месяцев я на полном серьезе боялась войти в свою парадную. Потом муж уехал на месячную программу в Штатах,  а в наше кухонное окно на третьем этаже влетел кусок кирпича, разбив стекло вдребезги. Я стояла у плиты в тот момент, когда он упал у моих ног, обдав брызгами стекла. Собирая осколки, я радовалась, что дочь пока жила у моих родителей, глотнула чай и легла спать - завтра надо было идти на работу. Историй, которых я знаю, хватит на добротный сериал, но все это пусть останется в другой нашей  жизни.
Вспоминая эти годы, я пытаюсь найти слова, чтобы максимально точно описать то состояние, в котором мы находились. Впервые за много десятилетий, после твердого ощущения себя частью чего-то большего, скрытого за крепкой и нерушимой стеной коллектива и государства, мы учились жить в одиночку, каждый сам за себя. Мы учились делать свой выбор и нести ответственность , лавируя между честью и беспринципностью, нищетой и богатством, жизнью и смертью. Легче было тем, кто шел вперед, не задумываясь. Или не имел больших амбиций и планов. Всем остальным досталось по полной программе.