Четыре минуты боя

Четыре минуты боя

Ветераны 455-го и 109-го авиаполков ДД были не прочь поделиться своими воспоминаниями и некоторые из них активно работали над своими мемуарами. Алексей Крылов, Николай Купцов, Леонид Касаткин свои воспоминания издали. Их книги выложены в открытом доступе в Мировой Сети. 
 
А вот Николаю Стогину, Якову Леденеву не повезло. Они к большому сожалению не смогли довести начатое до логического конца.
 
В данной главе предлагается очерк штурмана Стогина под названием «4 минуты боя» с незначительной литературной обработкой. Трудно найти «фактуру» на 200-й ДБАП. Этот полк в скором будущем будет расформирован, а уцелевший личный состав с матчастью вольются в 53 ДБАП. Штурман Николай Стогин один из тех участников войны, кто сохранил живую память об этом полке. И слава Богу, что часть материалов так и ненаписанной им книги попали к историку Сергиенко и теперь становятся достоянием всякого, кто не равнодушен к данной теме.

Но прежде, как дать слово штурману Стогину, «стряхнём», как всегда по традиции, «архивную пыль» с былого и «воскресим» события и людей, о которых говорить ныне будем.

Согласно «Донесения о безвозвратных потерях 40 АД» [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]:

14.7.41 г. восемь Дб-3ф 53 ДБАП вылетели на уничтожение танков на шоссе Боровичи – Порхов. В период времени 17:40 – 20:33 с Н=300 м было сброшено 58 шт. ФАБ-100. Сбит в воздушном бою 1 истребитель противника. Вернулись на аэродром базирования 6 Дб-3ф. Общий налет 19 ч. 37 мин.

Дб-3ф за № 843 53 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Кузьмин, штурман ст. лейтенант Зарубин, стрелок-радист старшина Лопухов, стрелок сержант Годов, 14.7.41 г. в районе Порхов – Боровичи был сбит истребителем противника. Летчик и штурман погибли, стрелок-радист и стрелок живы. Самолет списан.

Кузьмин Владимир Николаевич, 1915 г.р., командир звена, лейтенант, кадровый состав, убит в воздухе 14.7.41 г., похоронен д. Городищи, близь Гдова.
Зарубин Алексей Данилович, 1908 г.р., начальник связи, ст. лейтенант, кадровый состав убит в воздухе 14.7.41 г., похоронен д. Городищи, близь Гдова. [ЦАМО, Ф. 58, Оп. 818884, Д.15]

Дб-3ф за № 1658 53 ДБАП с экипажем в составе: летчик лейтенант Провоторов, штурман ст. сержант Башаев, стрелок-радист мл. сержант Симаков, стрелок Разборский, 14.7.41 г. при возвращении с боевого задания произвел вынужденную посадку в Ясиновичах, Экипаж в полном составе жив. Самолет отправлен по ж.-д. транспортом в Монино на ремонт.

14.7.41 г. три Дб-3ф 200 ДБАП вылетели на уничтожение танков на шоссе Боровичи – Порхов. В 19:15 с Н=300 м было сброшено 18 шт. ФАБ-100. Вернулись на аэродром базирования все 3 Дб-3ф. Общий налет 17 ч. 50 мин.

Дб-3ф за № 137 200 ДБАП 14.7.41 г. сгорел на аэродроме Новоселицы в результате налета противника. Самолет списан.

Из «журнала боевых действий 40 АД» [ЦАМО, Ф.: 20103, Оп.: 1, Д.: 10]:

14.7.41 г. на 16:00 40 АД боевых действий не производила. Перебазировались из Любавы в Черненкова восточнее 1,5 км Выдропужска. На данном аэродроме уже располагались 14 ИАП, командир майор Зайцев, 101 БАО, командир капитан Арцешевский, 241 ШАП, командир майор Обухов, 89 авиабаза, командир Сазанов.

14.7.41 г. в период времени 17:40 – 20:33 40 АД 11-ю экипажами уничтожали танки противника по шоссе Порхов-Боровичи.

1/ 53 ДБАП 8–ю экипажами бомбили колонну танков в движении 3 км южнее Боровичи. По наблюдению бомбы попали в цель, экипажи из танков противника выбегали и прятались в лес.

В районе Сухарево от атаки истребителей противника сбит самолет летчика Кузьмина, самолет сгорел. Летчик Провоторов вынуждено сел в районе ст. Переровна. 6 экипажейпроизвели посадку на аэродром базирования. Сброшено бомб 80 шт. ФАБ-100.

К подходу к Борисову танки противника идут сплошной массой. В районе цели атакованы истребителями. В воздушном бою сбит один Ме-109.

2/ 14.7.41 г. в 19:15 200 ДБАП тремя экипажами бомбили танки противника на шоссе Демьянка 15 км севернее Порхова. Бомбы упали в цель. Сброшено 18 шт. ФАБ-100.

В районе цели атакованы истребителями Мн-109.

14.7.41 г. на 22:00 передовой эшелон управления 40 АД отбыл к новой дислокации г. Рыбинск.

Согласно «Донесения о безвозвратных потерях 40 АД» [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]:

15.7.41 г. два Дб-3ф 53 ДБАП вылетели на уничтожение танков на шоссе Порхов – Боровичи. В период времени 2:41 – 4:45 с Н=5000 м сброшено 10 шт. ФАБ-100. Вернулись на аэродром базирования все 2 Дб-3ф. Общий налет 4 ч. 31 мин.

15.7.41 г. пять Дб-3ф 53 ДБАП вылетели на уничтожение мотомехколонну на шоссе Псков – Рига. В 20:30 с Н=4000 м было сброшено 41 шт. ФАБ-100, 132 шт. АО-2,5 и 5000 шт. листовок. Вернулись на аэродром базирования все 5 Дб-3ф. Общий налет 20 ч. 33 мин.

15.7.41 г. шесть Дб-3ф 200 ДБАП вылетели на уничтожение мотомехколонну на шоссе Псков – Рига. В 20:00 с Н=300 м было сброшено 36 шт. ФАБ-100. Вернулся на аэродром базирования один Дб-3ф. Общий налет 12 ч. 39 мин.

Дб-3ф за № 1019 200 ДБАП в составе экипажа: летчик мл. лейтенант Малышев, штурман лейтенант Колесник, стрелок-радист мл. сержант Иванов, стрелок красноармеец Азаров [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15], 15.7.41 г. в районе Пскова сбит истребителем противника, летчик, штурман, стрелок-радист живы, стрелок погиб. Самолет списан.

Дб-3ф за № 1308 200 ДБАП в составе экипажа: летчик лейтенант Чуб, штурман лейтенант Серебров, стрелок-радист мл. сержант Мараканов, стрелок сержант Петрушкин, 15.7.41 г. в районе Пскова сбит истребителем противника. Экипаж в полном составе погиб. Самолет списан.

Чуб Петр Федорович, 1916 г.р., лейтенант, пропал без вести 15.07.1941 [ЦАМО, Ф. 56, Оп. 12220, Д.13]
Серебров, Мараканов, Петрушкин пропали без вести 15.07.1941 [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15].

Дб-3ф за № 1208 200 ДБАП в составе экипажа: летчик мл. лейтенант Самойлов, штурман лейтенант Литвиненко, стрелок-радист мл. сержант Фадеев, стрелок мл. сержант Торопцев, 15.7.41 г. не вернулся с боевого задания из района Пскова. Экипаж в полном составе пропал без вести. Самолет списан.

Самойлов  Анатолий Илларионович, 1919 г.р,, лейтенант, пропал без вести 15.07.1941[ЦАМО, Ф. 56, Оп. 12220, Д.11]
Литвиненко Александр Селиверстович, лейтенант, пропал без вести 15.07.1941[ЦАМО, Ф. 56, Оп. 12220, Д.13]
Фадеев, Торопцев пропали без вести 15.07.1941 [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д.15].

Дб-3ф за № 658 200 ДБАП в составе экипажа: летчик мл. лейтенант Кулин, штурман лейтенант Терещенко, стрелок-радист мл. сержант Григорьев, стрелок мл. сержант Стовнейчук, 15.7.41 г. не вернулся с боевого задания из района Пскова. Экипаж в полном составе пропал без вести. Самолет списан.

Кулин, Терещенко, Григорьев, Стовнейчук пропали без вести 15.07.1941 [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д.15].

Дб-3ф за № 628 200 ДБАП в составе экипажа: летчик Малышев, штурман ст. лейтенант Туманов, стрелок-радист мл. сержант Евдокимов, стрелок мл. сержант Богатов, 15.7.41 г. в районе Пскова сбит ЗА противника. Экипаж в полном составе погиб. Самолет списан.

Малышев Гавриил Михайлович,1914 г.р., мл. лейтенант, пропал без вести 15.7.41 г. [ЦАМО, Ф.33, Оп. 11458, Д.1]
Туманов, Евдокимов, Богатов пропали без вести 15.7.41 г. [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д.15].

Дб-3ф за № 1209 200 ДБАП в составе экипажа: летчик Баранов, штурман Гриченко, стрелок-радист Кушак, стрелок Дубровский, 15.7.41 г. совершил вынужденную посадку в 3 км восточнее Бежецка. Экипаж в полном составе жив. Самолет вернулся на аэродром Исанино 7.8.41 г.

Дб-3ф за № 1644 200 ДБАП в составе экипажа: летчик мл. лейтенант Ильяш, штурман Янышевский, стрелок-радист Поляков, стрелок Маланич, 15.7.41 г. атакован И-16 29 ИП летчиком Толмачевым в районе Домославля. Штурман и стрелок-радист выбросились на парашютах. Экипаж в полном составе жив. Самолет вернулся на свой аэродром.

Из «журнала боевых действий 40 АД» [ЦАМО, Ф.: 20103, Оп.: 1, Д.: 10]:

Согласно оперсводкам штаба 40 АД за №№ 040 и 041 от 15.7.41 г. 40 АД  в период времени 2:41 – 4:45 двумя самолетами уничтожала танки противника по шоссе Порхов – Боровичи.

По шоссе Боровичи – Сольцы – Порхов – Старая Русса и на Лугу противник движется мотомехчастями. Сольцы имеют очаги пожара.

В районе Остров – Порхов противник атаковал пятью истребителями Ме-109. Наши самолеты от атаки ушли в облака.

В 17:57 – 19:15 одиннадцатью экипажами 40 АД уничтожала танки и мотомехчасти противника по шоссе Псков – Рига и производила разведку дороги Двинск – Псков.

1/ 53 ДБАП двумя экипажами в 03: 51 с Н=5000 м производил бомбардировочную атаку по шоссе Боровичи – Сольцы. Сброшено бомб по цели 10 шт. ФАБ-100.

Экипаж летчика Каштурова, штурман Тимонин 4 бомбы не сбросил из-за отказа матчасти вооружения. Посадка обоих экипажей произведена на аэродром базирования.

В 20:30 с Н=400 м звено Кайнова двумя самолетами произвело бомбардировочную атаку по скоплению танков и мотомехчастей противника на участке ст. Березки – Подборовье в районе Пскова.

В 21:20 с Н=350 м звено Калинина тремя самолетами произвело бомбардировочную атаку по танкам и пехоте противника на участке Клейзели (старая граница).

От Луги на Псков наблюдается сплошное движение наших танков и мотомехчастей, голова колонны ст. Новоселье.

Все 5 самолетов произвели посадку на аэродром базирования. Сброшено бомб 50 шт. ФАБ-100, листовок 5000 шт.

2/ 15.7.41 г. 200 ДБАП действовал шестью экипажами по заданной цели. Летчик Баранов вынужденно сел в 3 км восточнее Бежецка, экипаж невредим. 5 экипажей с боевого задания не вернулись.

Противник в районе Пскова атаковал пятью истребителями Ме-109. Экипаж летчика Чуб загорелся, выбросившиеся два человека на парашютах были атакованы противником. Экипаж летчика Малышева был обстрелян зенитным пулеметным огнем на Н=50 м, самолет загорелся.

а/ В 18:15 летчик Петренко при взлете уклонился влево на 70°, врезался в лес, самолет сгорел. Летчик лейтенант Петренко, штурман ст. лейтенант Горбунов, стрелок-радист мл. сержант Полянцев – сгорели. Второй стрелок-радист мл. сержант Кокошников получил ожег 2 стадии.

б/ При полете на боевое задание экипаж лейтенанта Ильяша был атакован истребителем И-16 летчиком 29 ИАП Тамочевым в районе Домославля.

Штурман экипажа Янышевский, стрелки-радисты Поляков и Маланич выбросились на парашютах. Штурман попал под винт и имеет тяжелое ранение левой лопатки, остальные приземлились благополучно. Самолет имеет много пулевых пробоин.

в/ Шедший в паре с Ильяшем летчик Гуляев произвел посадку на аэродром Домославль, при пробеге зацепил за самолет, которому помял ребро атаки, на своем самолет сорвал консоль.

г/ При взлете истребителя И-16 с аэродрома Будово (53 ДБАП) задавлены два человека из наряда стартовой команды – мл. сержанты Муллигулов и Киселев.

Мулогулов,  1919 г.р., авиамоторист, мл. сержант, кадровый состав, убит на аэродроме в самолете 15.07.1941 г., похоронен Калининская обл., Торжекский р-н, дер. Будово. [ЦАМО, Ф. 58, Оп. 818884, Д. 15].
Киселев Яков Лукич, 1920 г.р., воздушный стрелок-радист, мл. сержант, кадровый состав, убит на аэродроме в самолете 15.07.1941 г., похоронен Калининская обл., Торжекский р-н, дер. Будово. [ЦАМО, Ф. 58, Оп. 818884, Д. 15].

Согласно «Донесения о безвозвратных потерях 40 АД» [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15]:
16.7.41 г. три Дб-3ф 200 ДБАП вылетели на уничтожение мотомехколонну на участке Псков – Остров. В 5:26 с Н=600 м было сброшено 6 шт. ФАБ-100. Сбит в воздушном бою 1 истребитель противника. Вернулись на аэродром базирования два Дб-3ф. Общий налет 11 ч. 09 мин.

Дб-3ф за № 434 200 ДБАП в составе экипажа: летчик лейтенант Ржанков, штурман лейтенант Федотовский, стрелок-радист мл. сержант Поначевский, стрелок мл. сержант Кутняков, 16.7.41 г. в районе Остров сбит истребителем противника. Экипаж в полном составе погиб. Самолет списан.

Ржанков Андрей Яковлевич, 1917 г.р., мл. лейтенант, пропал без вести 16.07.1941, [ЦАМО, Ф. 56, Оп. 12220, Д.11].
Федотовский Виктор Петрович, 1918 г.р., лейтенант, пропал без вести 16.07.1941, [ЦАМО, Ф. 56, Оп. 12220, Д.13].
Поначевский, Кутняков, пропал без вести 16.07.1941, [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д.15].

16.7.41 г. четыре Дб-3ф 53 ДБАП вылетели на уничтожение мотомехколонны на участке Псков – Остров. В период времени 5:19 – 9:00 с Н=500 м было сброшено 28 шт. ФАБ-100. Вернулись на аэродром базирования все четыре Дб-3ф. Общий налет 11 ч. 33 мин.

Из «журнала боевых действий 40 АД» [ЦАМО, Ф.: 20103, Оп.: 1, Д.: 10]:

Согласно оперсводке штаба 40 АД за № 042 от 16.7.41 г.  в период времени 5:19 – 9:00 16.7.41 г. 40 АД в составе 5 экипажей действовала по уничтожению мотомехчастей противника на участке Псков – Остров.

1/ 200 ДБАП тремя экипажами заданную задачу по метеоусловиям не выполнил. Бомбы не сброшены. Дб-3ф с экипажем: летчик Ржанков, штурман Федотовский, стрелок-радист Поначевский, стрелок Каллер – сбит, самолет сгорел. Два самолета совершили посадку на аэродром базирования.

В 7:03 в районе Острова обнаружен аэродром противника, на котором истребители Ме-109 заправлялись из трехмоторного самолета. 35 км восточнее Острова противник атаковал истребителями Ме -109. В воздушном бою сбит один самолет Ме-109. Движения мотомехчастей противника не обнаружено.

2/ По оперсводке штаба 40 АД за № 042 от 16.7.41 г.  в 7:50 16.7.41 г. 53 ДБАП двумя экипажами с Н=500 м произвел бомбардировочную атаку по танкам противника, движущихся по шоссе Остров – Улазово в 15 км восточнее Острова.

Летчик Богачев вынуждено сел на аэродром базирования по причине отказа подъемного механизма шасси.

Сброшено бомб по центру шоссе 30 шт. ФАБ-100.

16.7.41 г. в 10:50 53 ДБАП повторным вылетом экипажа Богачева произвел бомбардировочную атаку по танкам противника в движении по шоссе Остров – Рогово. Бомбы упали по цели. Экипаж Казармина задание не выполнил по метеоусловиям и совершил посадку с бомбами на аэродром базирования.
Сброшено бомб 10 шт. ФАБ-100.

Противник в районе цели обстрелял ЗА. Наши самолеты от ЗА пробоин не имеют.

*****
Из тетрадей штурмана Стогина. 4 минуты боя.

«Возвращаясь с боевого задания изувеченный в бою бомбардировщик, не дотянув последнего километра до своего аэродрома, рухнул в болото. Экипаж, выполнив боевое задание, погиб. Ослепительный столб огня от воспламенившегося горючего, взметнувшись в мгновение высоко в небо, тут же осел к земле и затух. С места падения в сторону нашего аэродрома под Выдропужском несколько часов тянулся по ветру расширяющийся шельф смолисто-черного дыма. Огонь от взрыва зажег торфяник. И он, как вечный огонь в память о погибших боевых товарищах, горит уже вторую неделю. Длинный саван белого дыма, растянувшись по болоту, виден за десятки километров к западу от аэродрома при взлете и посадке наших бомбардировщиков. В молчании склоняют головы авиаторы, провожая его взглядом и встречая его. А в могучем гуле моторов боевых машин на малой высоте над болотом многократно слышится гневное и грозное: - «Мы сильны, нас много, мы победим!»
 
16-го июля 1941 года разведывательный самолет 200-го ДБАП, обнаружив движение крупной мотомеханизированной колонны противника, радировал на базу разведданные. Радист аэродромной рации, смотря усталыми от бессонной ночи глазами на индикатор передатчика, вслушивался в атмосферные трески в телефонах. Начал быстро записывать кодированные колонки цифр. Закончив прием, отстучал ключом квитанцию, и поспешно раскодировав принятые доклады, сразу направился к командиру полка:
 
-Товарищ командир, крупная мотомеханизированная колонна немцев движется с Даугавпилса на Резекне и Остров. Голова колонны в Резекне.
 
Командир полка майор Руббе Николай Павлович, взглянув на часы, со штурманом полка сразу выехали на аэродром.
 
Наш экипаж — командир младший лейтенант Владимир Зеленский, штурман старший лейтенант Николай Стогин — это я, стрелок-радист Николай Шерстяных в боевой готовности у самолета. Мы сегодня ведем звено.

Володя, опробовав двигатели, расписался в поданном техником формуляре. Я, осмотрев бомбовую подвеску и отстреляв штурманский пулемет, спустился из штурманской кабины по стремянке на землю.
 
Володя в черном легком комбинезоне, высокого роста с загорелым лицом и острым взглядом, что-то объяснял своим ведомым. Он, жестикулируя руками, ладонями рук изображал эволюцию самолетов в воздухе. Я понял, он напутственно отрабатывает взаимодействие в полете при вероятно возможных ситуациях над целью и маршруте. Володя, закончив жестикулировать, стал говорить о крепости строя в бою с истребителями:
 
 — «Противоистребительная сила бомбардировщиков — строй и групповой огонь со всех самолетов по атакующему истребителю» — говорил он.
 
Не раз крепость строя звена проверял в боевом полете ведущий — наш командир эскадрильи Петр Артюхин. Ведущий внезапно проделывал     резкие эволюции, пытался оторваться от ведомых. Но Зеленский, сохраняя интервал и дистанцию, был поистине не отделим от ведущего, за что и хвалил его комэска.
 
Внимательно слушая Володю, наш правый ведомый летчик младший лейтенант Андрей Ржанков одобрительно похлопал его по плечу, повернулся, указывая в сторону приближающеюся к стоянкам самолетов «эмку».

Нам везут боевые задания. Открыв планшет, я стал вынимать карту. Командир полка ставил задачу:
 
—«В расчетное время пропустить голову колонны через реку Лжа. Бомбовым ударом отсечь ее. Разрушить переправу и уничтожить подходящие к реке технику и транспорты. Скопления у переправы бомбардирует 53-ий ДБАП» — добавил он. — «Вопросы есть?»
 
Вопросов не было. Тут же на бомбовой таре мы все три экипажа быстро подготовили карты и заняли боевые места в кабинах самолетов. В расчетное время со старта взвилась белая ракета. Запустили двигатели. За белой взвилась зеленая. Начали рулить к старту.
 
Натужено отдавая всю мощь, наш «ДБ-3ф» пошел на взлет. За ним на дистанции разбега поднимались в воздух ведомые бомбардировщики... А впереди, призывая наши экипажи к мести, горел торфяник и слался вытянутый ветром по болоту шлейф белого дыма... Мы помним, и мы сделаем все, что от нас зависит и не зависит для этого...
 
Я, уточнив снос, дал курс на Остров. Расчетно через один час тридцать минут голова мотомехколонны будет у реки. Точно через час тридцать минут мы, отсекая ее, нанесем бомбовый удар по переправе. После чего, так же неотвратимо, точно через 4 минуты нашего звена не станет. Но об этом никто из нас не знал...
 
В утреннем июльском безоблачном небе ярко светило солнце. С высоты полета под нами во всей своей летней красе плыла наша земля. На тучных лугах мирно пасся скот.


Маленькие паровозы, оставляя длинные шлейфы дыма, деловито тянули длинные составы вагонов. Поднимая желтую пыль, бежали по дорогам крохотные автомобили.
 
Я перевожу свой взгляд на ведомых звена. Они, плавно покачиваясь, идут на короткой дистанции от нас. Стрелки-радисты, видимые через прозрачный плексиглас турельных башен, положив руки на пулеметы, застыли. Летчики в режиме горизонтального прямолинейного полета недвижимы. Только штурманы весь полет в своей многообразной и не прекращающейся работе динамичны.
 
Володя, отведя взгляд от пилотажных приборов, осматривает воздух. У него орлиное зрение и часто в полете он раньше стрелков обнаруживает опасные маленькие чуть видимые точки самолетов. Володя не допускает внезапности нападения истребителей. Он не ищет с ними боя, но всегда при неизбежности готов к нему.
 
Перед нами в голубой дымке дня на горизонте обозначилось желтеющее пятно приближающегося города Остров. Он стоит на пересечении 4-х автомобильных дорог. Через него идет широкая автострада на Ленинград. По ней к Ленинграду рвутся фашистские орды. Наше звено обходит Остров с юга на дорогу к Резекне. Справа от нас показалась река Великая, вот-вот должна показаться, секущая курс, река Лжа. Я принимаю решение — узкую цель бомбардировать для эффективности по самолетно. Володя плавно покачивает плоскостями и ведомые, поняв команду, перестроились в кильватор.
 
Немецкая колонна растянулась на километры и извивалась лентой, заняв всю ширину дороги, колесами и гусеницами с обочин поднимала в жаркий июльский воздух желтую пыль, головой подходила к Лже.
 
Мы шли к колонне встречным курсом. Она уже начала форсировать переправу.
 
—«Боевой!» — звучат команды штурманов.
 
Наш «Дб», развернувшись, с открытыми бомболюками устремился к цели. Закрутились картушки компасов. Поползли по шкалам стрелки аэронавигационных приборов. Но все стрелки вдруг замерли перед бомбовым ударом. Володя, забыв все на свете и сжав в руках штурвал, встал на боевой курс. Не выпуская из зрения цель, я развернул коллиматорный прицел на боевой разворот и, закинув светящуюся визирную линию прицела на переправу, замер.
 
Мельком вижу, как передняя машина колонны резко тормозит. Удар задней машины выбрасывает ее на мост. В левом развороте бьет по впереди идущей машине тяжелый транспортер и, переворачиваясь, падает в дорожный кювет. С движущихся автомашин, блестя на солнце касками и автоматами, прыгают и рассыпаются по кюветам немецкие солдаты. Цель быстро ползет по светящейся визирной линии к перекрестию прицела. Уже в нем пересекаются линия шкалы и лента реки Лжа и я жму боевую кнопку.
 
В едином устремлении поразить цель легли на боевой курс наши ведомые «Дб». Мельком вижу, как замелькали всплесками зенитные установки колонны и, раскрученные винтообразные трассы светящихся пуль поднимаясь в воздух, поставили на боевом курсе завесу заградительного огня. Она быстро приближалась к нашим ведомым. Пройдя через нее и сбросив серии бомб, наши «Дб» в левом боевом развороте построилось в плотное звено и легли на обратный путь. Мы все теперь смотрели на плывущую от нас слева дорогу. Там, где была переправа, зиял провал. На его обрыве горели два столкнувшихся транспортера. В невдалеке, провалившись в бомбовую воронку, неестественно подняв задние колеса в верх, горела автомашина. А еще дальше лежал на боку в дорожном кювете длинный фургон. Полотно дороги, зияло воронками от взрывов наших стокилограммовых бомб.
 
Сделав расчет, я дал курс к дому. Звено шло восточнее Острова, набирая в безоблачном небе высоту. Вдруг Коля Шерстяных крикнул:
   
— «Командир! Слева сзади два самолета!» — и чтобы все видели приближающуюся опасность дал в направлении их пулеметную очередь.
 
Турели «Дб-3ф» развернулись в сторону приближающихся «мессеров». Для удобства в бою, левый ведомый сделал принижение, а правый превышение над ведущим. Штурманы легли к пулеметам. Мы были в готовности. Нам предстоял тяжелый неравный бой. Пара «мессеров», пересекая наш курс, приближалась. За ней шли еще два «мессера». Мы знали, что они превосходят нас в вооружении, скорости и маневре. Но смертный бой неизбежен.
 
«Мессера» поочередно шли в атаку в хвост звена, начиная вести пушечный огонь с дальней дистанции и не сближаясь близко с «Дб». Боевым разворотом влево выходили из атаки. Затем, описывая петлю в воздухе и догоняя наше звено, снова шли по одному или парами в атаку. Дрожали от длинных пулеметных очередей фюзеляжи наших машин. Шквальный огонь ШКАСов — 2000 выстрелов в минуту — сдавливал дыхание, заполняя пороховыми газами наши кабины.
 
А «мессеры» все наседали и наседали. Били и били наши ШКАСы. Быстро таяли пулеметные боекомплекты.
 
Вдруг левый ведомый «Дб» с глухим взрывом и в момент объятый пламенем, огненным комом рухнул к земле. Парашютов не было видно, видать, все погибли. И снова идет очередной «мессер» в атаку. И снова заливаются ШКАСы. Этот фриц в пылу атаки сблизился с «Дб-3ф» опасно близко и, выходя из атаки, подставился желтым брюхом, уходя на разворот. Огонь ШКАСов распорол его.
 
—«Горит! Горит!» - кричал в ларингофоны Коля Шерстяных, а подбитый «мессер», ошалело перейдя на свячу и потеряв скорость, загорелся и стал беспорядочно падать. Парашюта я не заметил.
 
Я перевожу взгляд на правого ведомого — Андрюшу Ржанкова. Его «Дб» идет крыло в крыло рядом с нами. Из пробитых бензобаков хлещет бензин, растянувшись в длинную белую ленту. Убитый стрелок, запрокинувшись на спину, еще держится за пулемет. Внезапно «Дб», вспыхнув, повалился на правую плоскость, и перевернувшись на спину с вращением устремился к земле. Парашютов так же не было. Все погибли. Мы остались одни против трех «мессеров». Коля кричит:
 
—«Вправо хвост! Влево хвост!» — и бил из пулемета. Володя резко маневрировал.
 
Фриц вошел в мертвый конус руля поворота, трассы снарядов пронзили вращающиеся винты левого двигателя. Выпустив последнюю пулю, смолк Колин ШКАС. Володя резко, свалив Дб в отвесном пикирование, устремился к земле. «Мессеры», скованные на бреющем полете в маневре и плохой видимостью, потеряли на общем фоне земли наш камуфлированный бомбардировщик.
 
Я взглянул на часы, бой длился всего четыре минуты. Мы летели к аэродрому. Наши лица суровы. Я, нарушая тягостное молчание после проверки расчетов, говорю летчику:
 
— «Через десять минут аэродром.»
 
Он молча кивнул головой. Оглашая могучим гулом на малой высоте приближался к аэродрому наш израненный «Дб», а в дали по курсу мерцал неугасимый огонь и слался все увеличиваясь в размерах, растянутый ветром на земле длинный шлейф белого дыма.

1972 год.
--------------------------------------------------------   

P.S. от Стогина в его тетради за очерком: «Этот очерк в коротком изложении с фотографиями экипажа и Ржанкова печатался в газете «Красная звезда» города Даугавпилс. Он сенсационно перепечатывался в газетах городов Петрозаводск и Сортавала.
   
По этим очеркам нашлись родственники летчика Ржанкова, которые знают, что он в войну пропал без вести. Ко мне пришли их письма. Организована поисковая группа, установлены места падения наших ведомых. Обнаружены неизвестные захоронения летчиков. Раскопки остановила зима».

*****
Как это было. 4 минуты боя. Разбор полетов.

При более внимательном знакомстве с очерком штурмана Стогина «4 минуты боя» у меня возникли вопросы, исчерпывающие ответы на которые «не выходя из дома» получить вряд ли можно. Но попытку сделать это ради любопытства стоит. Тем более обнаружились несколько интересных писем из 70-х прошлого столетия из папки, в которую историк Сергиенко складывал все, что касалось самого Стогина. Они проливают свет на «туманную сторону» тех далеких событий. Да и уникальнейший документ из «Мемориала» с его поденным ходом событий 40-ой авиадивизии с первого дня войны до дня расформирования в конце зимы 42-го и обнародованный «Журнал боевых действий 40 АД», правда не совсем полный за 1941 год, в «Памяти народа», позволяет надеяться на «успех» этого спорного мероприятия. Но одно успокаивает, что это исследование, если можно его так назвать, есть плод частной инициативы и на полноту и «научность» не претендует. И так приступим.

Внимательный читатель, наверное, обратил внимание, что согласно ЖБД 40 АД три экипажа из 200 ДБАП 16.7.41 г. задание не выполнили по метеоусловиям, бомбы так и не были сброшены, но под «раздачу» истребителей противника они все три попали, сбив один из них и потеряв один свой Дб-3ф.  Хотя в очерке утверждается, что смертельный груз на головы гитлеровцев был сброшен и к тому же была разрушена переправа, по которой двигались танки и машины противника. 

Конечно с «научной точки зрения» данные ЖБД более весомые по «фактуре», но за «эмоциональную» основу все же стоит взять очерк. Мы узнаем, как реально действовали наши экипажи над линейной целью протяженностью в несколько километров и не важно, что привязано это к так и не свершившемуся конкретному событию от 16 июля 41-го, но весьма «образно» и разом ко всем подобным случаям.

Так же обнаруживаем, что по документам из трех бомбардировщиков звена Зеленского на базу вернулись два! В очерке указывается, что вернулся на базу лишь экипаж Владимира Зеленского, а два сгорели в воздухе.

При внимательном изучении 48 листа из «Донесения о безвозвратных потерях 40 АД» [ЦАМО, Ф. 20103, Оп. 2, Д. 15] делаем еще одно открытий: никакого разведывательного вылета перед этими событиями, связанными с боевым вылетом звена Зеленского 16 июля 41–го, ни 200-ый, ни 53-ий ДБАП не совершали. Значит, радист принимал шифрограмму ни от экипажа-разведчика, как описывается в очерке, а скорей всего из штаба 40-ой дивизии. И это точно было ранним утром, так как звено Зеленского отбомбилось по переправе согласно этого же документа в 5 часов 26 минут с высоты 600 м. Но оказывается все же было сброшено 6 бомб ФАБ-100! А можно ли таким бомбокомплектом уничтожить переправу? А почему бы и нет?

Могу предположить, что штабной писарь просто по шаблону при заполнении формуляра указывал лишь на ФАБ-100. Возможно и были эти шесть бомб на три Дб-3ф, но это могли быть и шесть бомб ФАБ-250 на внешних подвесках - по две на каждого. И шло звено на цель кильватором — если ведущий промахнется над переправой, было еще две попытки — ведомые шли следом. Но ведущий не промахнулся, а ведомым ничего не оставалось, как свой бомбовый комплект сбросить на колонну. Но это лишь мои предположения. А 53-ий ДБАП затем бомбил колонну до 9 часов утра, правда весьма скромными силами — четырьмя Дб-3ф, сбросив всего 28 бомб и опять-таки ФАБ-100.

Теперь перейдем к воздушному бою. Скорей всего в пылу боя строй звена рассыпался. В какой-то момент один из ведомых, загоревшись, вынужден был сорваться к земле, чтобы сбить пламя. Видать, это летчику удалось. Вернуться в строй уже не представлялось возможным, и он на бреющем довел свой Дб-3ф до базы. Об этом и говорят архивные документы.  Правда штурман Стогин об этом забыл, хотя при прилете на базу явно об этом узнал, но со временем он представился в его памяти, как погибший.  А тут и «Дб» Ржанкова загорелся и пропал из виду.

Ничего другого не оставалась и Зеленскому. Он, оставшись один на один с «мессерами», был обречен в этом неравном бою, если бы не ушел резко к земле, и не «растворил» бы свой бомбардировщик на ее фоне.

Когда писался этот очерк в 1972 году, то с момента описываемых событий прошло достаточно много времени, чтобы помнить «материальные» детали, а вот эмоциональное их отражение отпечаталось на всегда. Как никак, а гибель обоих ведомых бомбардировщиков описывается автором в одном ключе - они взорвались и, объятые пламенем, рухнули на землю. И если экипаж Ржанкова остался в памяти, потому что погиб на самом деле, то от второго абсолютно ничего не осталось, кроме того, что он был в составе звена и что он загорелся на его глазах — и только! А если о нем ничего не осталось в памяти, то, видать, и он погиб. Такова возможная логика автора данного очерка. И это так же мое предположение.

Вернемся в 70-ые прошлого столетия и этому есть основания.

17 апреля 1973 Николай Стогин получил очередное письмо от корреспондентки даугавпилсской газеты «Красная звезда» О. Кудряшой. Она сообщала:

«У нас есть небольшая новость... Мать Виктора Федотовского переслала мне письмо человека, который хоронил Виктора с координатами места захоронения. Письмо это она получила в 1944 году. Вот что пишет этот житель села Казариново, Новоржевского района, Дубковского сельсовета:

«Сообщаю вам о вашем сыне, о Викторе Петровиче, что он долго вам велел жить. Он погиб во время полета в Калининской области, Новоржевсий район, Дубковский сельсовет в июле месяце 1941 года. Был завязавшиеся бой в воздухе, где его ранили, и он спускался на парашюте. Неудачливо распустился парашют, и он разбился об землю, получился перелом (дальше не разборчиво). Он был жив минут 20 всего и скушал штук 20 ягод земляники и помер. Я сбил гроб и похоронил на русском кладбище против алтаря погоста Дубков выше указанного сельсовета».

Я пересмотрела все карты и этого сельсовета не нашла. Единственно, чем располагаю, это тридцатикилометровка, где обозначены Новоржевск и Воронцово. Измерила расстояние — приблизительно 60 км. Если Дубки где-то между этими двумя пунктами, и Ваше звено шло в северном направлении, то возможно такой вариант, что Федотовский , будучи ранен, выпрыгнул за несколько минут до падения самолета , так как в письме ничего не говорится о судьбе самолета. Если Маршевицы южнее или юго-восточнее Воронцово , то Ржанков мог дотянуть до Маршевиц (льнозавода) уже после прыжка штурмана. А по официальным данным весь экипаж погиб в 35 км восточнее г. Остров, а это как раз и будут Маршевицы...»

В одном из следующих писем от 12 августа 1973 года, адресованное также Стогину, корреспондентка Кудряшова, продолжая свои исследования, сообщает:

«Только приехала с Новоржевского района... В общем, весь экипаж нашла, кроме Ржанкова. Обстояло дело так: в 2 км от Казариново, на высотке Дубки есть могила Федотовского, о которой знают только жители села, а у военкома он не значится. Могила не совсем заросшая, ее из года в год расчищают, подсыпают песком. Но нет даже таблички с именем. Кроме дочери того старика, что его хоронил, никто даже не помнит имени и фамилии. Там ужасная глухомань, бездорожье, много деревень опустели и дома стоят заколоченными. Теперь с новоржевским военкомом мы все оформим, а Федотовский Виктор будет увековечен — поставят ограду и обелиск с именем или, если пожелают родные, его перенесут за 12 км на братское.

Находясь в Казариново, я опросила людей в отношении самолета. Мне сказали, будто бы он упал в озеро Сево, в 3-х км от деревни, на территории соседнего Дедовичского района. И что там же захоронен на берегу еще один парашютист. Есть женщина, которая его хоронила, и что она знает имя. Но добраться можно только пешком — на озеро и в ту деревню за 5 км. Сказали, что на берегу есть обломки самолета. Пошла с жителями к озеру. Там у берега в камышах действительно валялись какие-то щитки, крепления и нечто вроде обломка рулевой качалки. Мне показалось, что это щитки и крепления шасси Ил-4 — и похоже, и не похоже. Все заржавело, дюраля ни кусочка. Я всю местность обшарила. Но все-таки было очень похоже, что это обломки с летательного аппарата.

Потом с одной старой жительницей я поплелась в то село, где есть свидетельница. Это еще за 3 км по жутким колеям, через чащи лесов и по буграм. Наконец добрели, уже солнышко закатывалось. Встретили в поле мужа этой свидетельницы. Он направил нас еще дальше - в километре от нас на высотке она подгребала сено. И вот она рассказала, что самолет в озеро не падал. Он летел от Казариново с направления Маршавиц и дымил. Над озером выпрыгнули еще двое. А самолет, из которого начало пробиваться пламя, полетел еще на северо-восток и там, над селом Сысоево, километрах в 10-ти начал круто падать и врезался в землю. Все это происходило на глазах этой женщины и ее односельчан, а о том, что он врезался в землю, рассказывали ей люди из Сысоево. Поскольку самолет еще некоторое время был управляем, значит Ржанков его пилотировал, и, наверное, погиб в самолете.

Один из выпрыгнувших приземлился в неглубокую речонку. Он ранен не был и сразу же направился в расположенную неподалеку Красноармейскую часть (местность была захвачена немцами только спустя два дня). Второй парашютист упал в озеро Сево и утонул. Через два дня он всплыл, и эта женщина с другими деревенскими вытащили его из воды, взяли документы и схоронили. Документы она берегла и после войны, но случился пожар в хате, и они сгорели. Она сразу назвала имя — Евгений Николаевич Поначевский.

Я так поняла, что спасшийся и был Кутняков. Могила Поначевского - это теперь заросший травой бугорок в кустарнике на берегу озера Сево с южной стороны. Кроме этой свидетельницы помнит фамилию утонувшего парашютиста и ее муж, с которым мы повстречались на обратном пути. Оба свидетеля сказали, что обломки на берегу Сево принадлежат партизанскому планеру, на котором высаживали разведчиков.
Из этой деревни - Кинево Дедовического района свидетельница Леонова Зинаида, а потом ее муж Леонов Михаил показали направление на Сычево, но сказали, что дороги туда нет, а надо вернутся в Остров и ехать автобусом через Маршавицы на Сорокино. У меня как раз кончился срок командировки и пришлось вернуться...»

Я пытался все это переложить на карту. Многие селения и места имеются в действительности даже на февраль 2015 года, и есть карта 1972 года, которую прислала Стогину О. Кудряшова. Она от руки и читающий должен понимать, что легче сейчас, сидя перед монитором, пройти по названиям, которые как-то задеты в данной публикацией, чем сличать «нарисованное» с «картой» действительности. Как говорят некоторые... иностранные пси-технологи: карта - это не территория. Но подумав, решил — кто пожелает — он найдет, а отправной точкой будет название деревеньки через реку Лжа — Тележники.