Исповедь вора и пьяницы

 Скажу сразу, алкашом и ворюгой я слыл далеко не всегда. Первые два года жизни были прожиты с незапятнанной репутацией, поскольку я всегда вовремя просился на горшок.

Это уже потом я ударился во все тяжкие. Как сейчас помню своё первое крупное дело -  ограбление новогодней ёлки, которая кроме игрушек была украшена ещё и конфетами.

Ёлка стояла в той же комнате, что и моя детская кроватка. В закрытой кровати с решётчатыми боковыми стенками я ощущал себя почти Солженицыным, узником совести, диссидентом, приговорённым к длительному тюремному заключению.

Сколько себя помню, мне всегда хотелось оттуда бежать, и иногда это удавалось. Притворяясь спящим, я усыплял бдительность взрослых. Дабы не нарушать мой сон, выключали свет, и все выходили из комнаты. Я перелазил через решётку, опускался на грешную землю и шёл воровать конфеты. Делал я это так изящно, что висящие на ёлке пустые фантики обнаружились только в Новогоднюю ночь, когда сёстрам разрешили эти конфеты съесть...

С дела я возвращался при помощи стула, который придвигал к своей тюрьме. Перебравшись через решётку, заметал следы, отталкивая ногой стул подальше. 

Вскоре после Нового года я запил.

Одна из комнат нашей квартиры с отдельным входом была переделана во временное общежитие, и в ней жили  лесорубы. Хоть мне и было строго настрого запрещено туда совать свой любопытный нос, но время от времени, выпущенный на волю, я наведывался к трудягам в гости и частенько получал от них угощения. Однажды, зайдя в общагу, я увидел, как мужики дегустировали домашнее пиво, которое дозревало в большом бидоне с краником.

- Отличное пивко! - как сейчас помню, сказал один.
- Хорошее, правда, немного сладковатое, - сделал свое заключение второй.

«Сладенькое? - Это как раз то, что доктор прописал» - подумал я и заявил, что если им плохо соображается, то я готов стать третьим, но пацану отказали, сказав, что для такого ответственного дела мне следует немного подрасти.

На следующий день, рассудив, что уже достаточно подрос, я наведался туда с литровой кружкой  и  нацедил себе пивасика.

Мужики не соврали, пиво действительно было сладким. Не помню, сколько я успел выпить до того, как был обнаружен  в комнате под столом, орущим песни на своём, никому непонятном языке.

Поняв, в чём дело, мама  спросила:

  - Кто тебе разрешил туда заходить? я же тебе запретила!
  - Кто-кто, гандоны! - ответил я предчувствуя, что получу ремня, и чуйка меня не подвела.

Да, друзья мои, в 2 года я искренне верил, что гандон - это мужик с бензопилой Дружба на плече, так как лесорубы часто друг к другу обращались именно так: "Слушай сюда, гандон! Понял, гандон?". Иногда гандон был штопаный. Я подозревал, что это тот, которому пасть порвали, после чего он побывал в руках у женщины. Нет, лесорубы не были французами, но произносили слово именно через а. Уже потом, в школьные годы, я узнал, что правильно  писать всё же через о, и что это не только профессия, но частенько и вся человеческая сущность. А тогда гандоны ещё были добрыми и весёлыми ребятами. Плохими считались пидарасы.

Кроме полчищ  неокультуренных геев в рабочем посёлке водились ещё какие-то ****и, но я их не видел, так как они постоянно прятались. Всё свободное время мужики были заняты поиском бухла и ****ей. Последним надо было дарить подарки, потому что на халяву они не давали. Я немного завидовал ****ям, так как подарки мне дарили крайне редко.

Но я немного увлёкся словесной флористикой. Наутро страшно болела голова, но опохмелиться никто не дал. Скажу даже больше, это вошло в привычку, и ни разу в жизни я так и не опохмелился.

Воспоминаний из дошкольной поры сохранилось крайне мало. Одни какие-то обрывчатые, не связанные друг с другом куски, да и то я до конца не уверен, что это не плод моего воображения.

14 лет я был в завязке и в следующий раз притронулся к алкоголю только в 16, и тоже на Новогодние праздники. Не помню кто именно предложил на школьную ёлку принести алкоголь, точно не я, но пацанами это предложение было принято на ура. Наша компания скинулась, и мы приобрели бутылку счастливого портвейна Три топора.

Начинающие алкоголики всей школы встретились в мужском туалете и произвели ревизию горючего. В наличии был портвейн, два разных ликёра и ром. Всё добро было засунуто в непромокаемую спортивную сумку типа гондон. Это тот же батон, но цилиндрической формы. Кто-то крикнул: "Шухер, Сухарь идёт!" - и гондон был длинной рукой моего дружка Жеки перекинут сверху в закрытую на ремонт кабинку. Все услышали, как что-то звякнуло.

Сухарь - это переделанная нами фамилия учителя физики. Он всех обыскал, но ничего недозволенного у нас не обнаружил.

После его ухода, я перепорхнул через стенку кабинки и поднял драгоценный груз.

- Всё цело? - наперебой спрашивали пацаны.
- Пока непонятно, - ответил я. В тот момент, когда я поднял сумку над собой для того, чтобы передать ребятам, всё содержимое пяти бутылок через дыру ниагарским водопадом обрушились на меня

Наши девчонки, пожалуй, были более развитыми и развязанными, чем мы, а кое-кто из них, в отличии от нас, уже даже немножко беременной. Они не только сами напились, но и напоили пацанов. 

А я как дурак всё дискотеку сох в ленинской комнате, где и был обнаружен директором, искавшим организатора пьянки.

Отрицать предъявленные обвинения, когда от тебя за сто метров несёт алкоголем, очень сложно. Пришлось выворачиваться, всю вину брать на себя и клясться на черепе Ильича и красном знамени за ним, что такого больше не повторится.

Хмурый еврей сделал вид, что поверил моей сказке, и до окончания школы я его больше не разочаровывал. Даже на выпускной я был трезв, как стёклышко.

Мне бы сделать тогда соответствующие выводы, но куда там...

После последнего звонка несколько раз я умудрился всё же пригубить алкоголя, при этом однажды с дружком за компанию чуть не прыгнул с крыши 12-этажки, а через час после этого мне пришлось тащить его на себе, убегая от разъярённого  майора уголовного розыска, которого мой приятель обозвал гондоном, и к жене которого приставал.

Как это ни странно, но все мои пьянки в то время можно пересчитать на пальцах одной руки. Удивительно это потому, что рос я в весьма неблагополучной семье, и это ещё мягко выражаясь. Только самое раннее детство было, можно сказать, обычным для детей из рабочих семей той поры, а потом в одно мгновение все изменилось и превратилось в сущий кошмар.

Мои одноклассники и приятели об этот не знали, и только самые близкие друзья, возможно, что-то подозревали, да и то я не уверен. В свой  внутренний мир допуска ни у кого никогда не было. В общем, вспоминать о той поре особого желания у меня нет. Лишь изредка кое-что вырывается наружу, когда мочи держать в себе больше нет. Взрывается, как созревший фурункул, когда какая-нибудь собака пытается  больно укусить. Если у кого-то есть желание окунуться в атмосферу  дна, на котором я обитал, почитайте лучше Чарльза Диккенса, героям которого я завидовал.

Алкоголь был частью той жизни, той среды, того социума, в конце концов,  той страны, в которой я не жил, а существовал.

Несмотря на весь ужас моего бытия, я был спортивным ребёнком: борцом и шахматистом, окончившим восьмилетку лучшим из мальчиков, почти отличником, перечитавшим горы книг в городской библиотеке, из которой меня выгоняли после закрытия, драчливым  и гордым, закомплексованным и застенчивым пареньком,  игравшем роль развязного шалопая. Полный комплект единства и борьбы противоположностей в одном организме.

Впереди была мореходка, куда меня уговорили за компанию поступить мои друзья. Из пятерых пробился только я. Взяли без экзаменов, когда конкурс туда был человек 15 на место.

Не сказал бы, что я бредил морем. Конечно, я понимал, что это загранка и всё такое, но решающим стало то, что там бесплатно кормят и одевают.

Накануне моего отъезда  в РМУ, друзья решили это дело отпраздновать, для чего был  приобретён  ликёр "Южный". Мы долго бродили по вечернему городу, ища место, где бы приговорить ликёрчик, пока не остановились на подъезде одного знакомого, недавно откинувшегося с кичи и жившего недалеко от гостиницы.

Успели сделать только по глотку. Бутылка оказалась в руках козла в татуировках, и он на наших глазах медленно влил в себя всё до дна. В ту же секунду открылась дверь, и в подъезд забежал наряд милиции. Как я потом узнал, искали грабителя, обчистившего гостя города.

Нас ослепили три фонаря.

- Вы чо за гондоны? - рявкнул урка и отключился.
 
-  С Лысым возиться не будем, - имея ввиду урку, распорядился капитан, - Всех на карандаш, а этого, у которого глаза блестят,- он показал на меня, - в стопарик.

Как, скажите, глазам не блестеть, если в них бьёт яркий свет?

Всех, естественно, кроме меня, отпустили, а мне пришлось переночевать в вытрезвителе, деля топчан с клопами и блохами.

Оставшуюся кожу с костями утром привели инспектору Детской комнаты, которая очень удивилась, увидев меня и сравнив  с рапортом о происшествии. С вечера ничего не изменилось - я был по-прежнему абсолютно трезв, хотя согласно протоколу - повязан в состоянии сильного опьянения.

На югах в это время вырезали виноградники, а меня весь день возили по городу для опознания мифического мужика в кепке, который купил мне алкоголь. Так его и не найдя, малолетнего алкаша отпустили, и тем же вечеров я отбыл на учёбу.

Вера в светлое будущее  комсомольца-голодранца, у которого никогда не было джинсов, рухнула,  когда он друг оказался в среде детей партийных работников и капитанов дальнего плавания, детей директоров заводов, универмагов и дипломатических работников. Вернувшиеся с практики старшекурсники рассказывали о жизни за границей, а удостоверение курсанта давало пропуск в валютные магазины Риги. После того,  как я побывал в гостях у сына, то ли министра, то ли его зама,  окончательно понял, что нас дурят. Всё указывало на то, что коммунизм уже давно построен, но не для всех.

Учился я очень хорошо, занялся боксов. А тем временем отцу пришёл счёт за вытрезвитель. Он, естественно, не поверил. Подумал, что это какая-то ошибка.  Через месяц прислали повторно. Пришлось оплатить.

Я успешно сдал экзамены за полугодие, а в мореходку пришло письмо из Детской комнаты. Хотели отчислить, вызвали отца. Оставили, но влепили выговор.

Учился я по-прежнему хорошо, а вот поведение стало хромать. Однажды на дискотеке в училище познакомился с девушкой. Она зашла ко мне за сцену, чтобы заказать любимую песню, а я там за неуважительное обращение к старшекурснику изображал цветомузыку. Остаток вечера мы проболтали, вдвоём играя на выключателях.

На мороженное и цветы нужны были деньги, которых у меня никогда не было. Пришлось по выходным разгружать вагоны на товарной станции.

Бригада подобралась что надо: я, Саныч и два негра. Санычу было под 60, и ни одного дня стажа в трудовой книжке. В неграх ничего необычного, кроме их цвета, не было. Разве что редкостный трудоголизм сразу же бросался в глаза. Пахали они  и за себя, и за нас. Мне было сначала стыдно, а потом отпустило.

 
Саныч шёл за нарядом. Получал, к примеру, разгрузку вагона с чугининой. По замыслу высокого начальства, чугунные болванки должны были сами вываливаться через нижние люки, но почему-то всегда случался запор.

Саныч подводил негров к одному из люков и показывал, откуда именно надо отбрасывать 20-килограммовые болванки, а мы в это время, вооружившись рулеткой измеряли всевозможные длины,  высоты, диаметры и углы. В общем, измеряли всё, что только можно. Это выглядело примерно так:

- 18!
- Понял!
- 96!
- Хорошо!
- Корень квадратный!
- Уже лучше.
- 154.
- Проверь ещё раз, не сходится.
- 153,7.
- Ну что я говорил!

Однажды один из кубинцев не выдержал и на чистейшем русском языке заявил:

- Мы не обращали внимания  на то, что вы сачкуете, мы закрывали глаза на ваши постоянные перекуры, но математика - это дело святое! Синус 30 равен одна вторая,  а не пол-литра, как вы считаете, - заявил возвышавшийся надо мной смелый Алонсо. И вообще,  чугунные болванки скользят в этом месте по гораздо меньшей глиссаде, которая рассчитывается по формуле..., - и дикарь стал палочкой что-то чертить на песке. Вы нас всё время обманывали,  поэтому сейчас ваша очередь работать!

- Спокойно, - сказал Саныч, которому доводилось укрощать на этой станции, проигравшихся в покер профессоров, - Если вы такие умные, вытащите из этого люка одну любую болванку так, чтобы он освободился.  Саныч показал на нужный люк.

Оба кубинца по-очереди вытащили по пять, после чего залезли и попрыгали сверху, но безрезультатно. 

- Смотрите! - Саныч взял крюк и поддел нужную чугунную заготовку. Через несколько секунд люк был свободен.

- А теперь за работу, хлопцы!

- Володя, бери рулетку.
- 44!
- Славненько.
- Нежирный тангенс. Хотя подожди, проверю. Нет, всё же котангенс.
- Понял!
- Парабола!
- Держу!

После этого инцидента бунтов больше не было.В конце концов я накопил кругленькую сумму и по-случаю купил  за полцены 52 настоящих доллара. 50 преподнёс на День рождения своей подруге, а за 2 выторговал у одного из курсантов новую робу. Моя к этому времени от стахановского труда стала больше похожа на половую тряпку. Как бонус, мне дали один презерватив с пупырышками, который был очень кстати: в ближайшие выходные я бы приглашён в гости. Но моим мечтам не суждено было сбыться.

Через 2 дня меня вызвали к начальству. В кабинете, кроме начальника училища, его зама и кладовщицы, находился ещё какой-то мужчина в штатском. Мне приказали вывернуть карманы. Оттуда выпало заморское чудо.

- Откуда презерватив? - спросил человек в штатском.
- Возле кафе Луна нашёл, - соврал я.
- Это из той самой партии, - кладовщица довольно громко шепнула человеку из органов.

- Где валюта?
- Что?
Меня обыскали, но ничего не нашли. Как я понял, мои вещи в каптёрке и кровать прошманали ещё раньше.

Кладовщица опять что-то шепнула человеку в штатском, но что, я не расслышал.

- Откуда новая роба? - спросил он.

Знал ли я, когда её покупал, что она украдена во время разгрузки? Конечно, знал. Стучать или не стучать — такого выбора передо мной даже не стояло. Любые операции с валютой, даже с двумя долларами — это статья и вполне реальный срок.

- Украл, когда её на склад носили.
- Ты в это время был на занятиях.
- В туалет отпрашивался. Слышал, что будут разгружать и отпросился.
- Проверим. Тебе не стыдно?
- Стыдно и даже очень, но ходить в рваной робе было ещё стыднее.

На этот раз влупили строгача, но опять оставили. Строгий выговор означал, что шансов получить визу за границу у меня нет практически никаких. Проучившись четыре года мне бы светила работа на каком-нибудь буксире в порту. Всё свободное время теперь я проводил в нарядах, а по выходным чистил в зондеркомандах особоотличившихся рижские подвалы. Для подруги я стал неперспективным, да и моим подарком она была явно разочарована.

Однажды я ушёл в  самоволку на три дня во взятой взаймы у ребят гражданке. Моё отсутствие осталось незамеченным, а вот на обратном пути я был пойман одним старым козлом, который отвечал за режим и дисциплину в училище. Он потребовал отдать ему гражданскую одежду.

Я, естественно, отказался, так как денег, чтобы заплатить парням за дорогие импортные вещи, у меня не было.

Простить в мореходке могли многое, но неповиновение в этот список никогда не входило. Я был отчислен с формулировкой «за личную недисциплинированность и кражу  гос имущества». На этом моя карьера морского волка закончилась, так и не начавшись. Знаю ли я, кто на меня тогда настучал? - Думаю, что да, но на все сто процентов не уверен. Да и если честно, мне это неинтересно. Даже не интересно, откуда о тех старых моих подвигах в государстве, которого давно уже нет, кое-кому известно. Начнёшь думать, и получится чего доброго, что КГБ — это филиал ЦРУ.

В дальнейшем количество гондонов на моём жизненном пути только увеличивалось. Так однажды, когда я отдавал долг Родине, пришлось везти на  КамАЗе полный кузов этого добра семнадцати национальностей. Когда мы проезжали мимо припаркованных на обочине двух экипажей ГАИ, сброд со всех ****ей СССР громко, по слогам, прокричали: «Ган-до-ны!»

Елисейские поля и Забайкальские степи — это ни одно и тоже, скажу я вам. Менты обиделись и очень сильно. 

Сержант, - обратился ко мне капитан, полный однофамилец капитана, который когда-то определил меня в вытрезвитель, - права увидишь, когда  я получу список тех, кто кричал.

Мне вменялось управление транспортным средством навеселе. Чтобы вернуть permis de conduire,  пришлось  отдать кучу бабла,  заработанного продажей Родины по частям. Шучу, конечно. Одолженные деньги я долго возвращал.   

Вскоре после этого вскрылось крупное хищение автозапчастей в одном из охраняемых нашим караулом ангаров и исчезновение из склада НЗ корпуса целого УАЗика, а из цистерны в  подвале ГСМ таинственным образом испарилось 17 тон бензина.

Начальником караула был конечно же я, а теперь сами догадайтесь, кого назначили расхитителем.

За запчасти весь караул заплатил по 100 рублей. К счастью, обошлось остаточной стоимостью. В противном случае, насчитали бы в десятки раз больше. Крыша ангара неоднократно поднималась краном. Гондон генацвале, понимаешь ли, маленький бизнес себе организовал. УАЗик среди бела дня украл прапорщик, начальник этого склада. К счастью, нашлись свидетели.

Бензин качали ручным насосом, а потом продавали многие. Нехитрым делом было поддеть  ломом крышку люка, чтобы туда можно было засунуть шланг. Почти полгода я бил в морду  без предупреждения каждого, кто без дела заводил на позиции любую машину. Удалось сэкономить 15 тон, а 2 списали на испарение.  От прокурорского предупреждения меня и разводящего, спас дядя разводящего. Для ары это были не деньги.

Когда я первый раз увидел фильм с дуэтом Ришар-Дипардьё в главных ролях, то искренне не мог понять, кто там невезучий...

Странные эти французы. Пьют, опять же, непонятно что. Я понимаю клей БФ — вот это стоящая вещь! Записывайте рецепт, пока не передумал: На ведро клея 1 кг соли. Интенсивно перемешивать палкой час, пока всё резина не соберётся на ней. Дать час отстояться. Глубоко не зачерпывать! На здоровье! Благодарить не надо.

Как-то подсчитал, сколько мной было выпито за почти 51 год жизни. Перевёл всё в чистый спирт. Оказалась, что аж целых 4 литра. Как убеждённый трезвенник больше чем с 20-летним стажем, считаю, что это бесконечно много.

Долго вспоминал, что, когда и у кого я украл. Боюсь переводить в деньги: вдруг нимб начнёт светится. Начальник увидит и, чего доброго, зарплату урежет. Она, как говорил Сергей Довлатов, хоть и маленькая, но хорошая. Ну его нафиг.


Перечитал несколько раз свою писанину и не поверил, что это я. Забегу немного вперёд и скажу, что именно эти мемуары обнаружат через 1000 лет при раскопках столицы Пятого Рима города Walk. Чудом уцелевшие после нейтринной войны мемуары на большом бубне из кожи автора  назовут одним из самых правдивых жизнеописаний раннего периода жизни известного полководца Млечного Пути, покорителя созвездия Лира и бесстрашного укротителя Пегаса.