Мисс Мэри

Мэри просыпается в холодном поту и пытается резко, как она привыкла, сесть на постели. Не удаётся. Мешает невероятно разросшийся живот. Кто-то из местных кумушек говорит, что она ждёт двойню, другие успоряют, что, мол, ничего особенного: во второй раз женщина всегда "разбухает" быстрее и сильнее, чем в первый.
В доме тихо. Только ходики негромко стучат, безжалостно отсчитывая минуты жизни. Мэри подумала о том, что у неё была когда-то возможность стать бессмертной. Ну, почти бессмертной. Соблюдать пару-тройку условий вкупе с осторожностью не так сложно, никакого сравнения с той массой опасностей, что каждую секунду караулит любого из нас. Тогда бы у неё не было...
В маленькой кроватке заплакала дочка. Джонни, услышал плач ребёнка сквозь сон и недовольно заворчал, не открывая глаз. Сейчас Мэри возьмёт маленькую Дженнифер на руки, и они с ней выйдут на воздух, в сад, где сквозь кружевной навес яблоневых ветвей проглядывают светящиеся точечки звёзд. В саду Дженни быстрее успокоится. Как жаль, что малышку так рано пришлось оторвать от груди! Если бы не второй ребёнок, так быстро последовавший за первым, Дженни могла бы ещё долго сосать материнскую грудь, и по ночам было бы проще её успокоить. Однако судьба распорядилась так, что полуторагодовалая дочка скоро станет чьей-то старшей сестрой.
"Это хорошо, - подумала Мэри, укачивая девочку на скамейке под раскидистой старой яблоней. - Играть будут вместе. И, вообще, дети и последующие потомки - это и есть настоящее бессмертие человека. Остальное глупости".
Однако Джонни так не считает. Дети для него - дополнительные расходы, и ничего больше. Скупой аптекарь женился на Мэри, потому что ему казалось, будто она не сможет иметь детей.
- Подумайте сами, - отгибал он пальцы, - моя жена субтильного телосложения - раз, в детстве перенесла массу болезней и травм - два, буквально недавно пережила страшное, если не сказать сокрушительное потрясение - три. Что вы от неё хотите? Какие дети?
Однако ровно через год после своего странного, скоропалительного замужества Мэри благополучно разрешилась крепкой и необыкновенно хорошенькой девочкой, и, когда той исполнилось полгода, забеременела вторым ребёнком. Жители деревни дружно подсмеивались над "проницательностью" аптекаря и при каждой встрече желали ему здорового и многочисленного потомства. Тот от злости начинал шипеть, и это очень всех веселило.
Мэри оказалась в их селении, можно сказать, недавно, всего три года назад. Её подобрал на дороге старик-каменщик, разъезжавший по городам и весям в поисках работы. Одежда девушки превратилась в лохмотья, лицо и руки были покрыты слоем копоти, брови, ресницы и волосы опалены.
- Пожар, - хрипло выдохнула Мэри в ответ на вопросительный взгляд каменщика. - Школа для девочек... Полностью... Одни головёшки... Я не смогла...
И действительно, частная школа для девочек, где Мэри преподавала изящную словесность и музыку сгорела, как щепка. Уцелели только она и старая кухарка, но та сошла с ума и в ответ на любой вопрос бормотала цитаты из Библии и несла что-то о страшных кровопийцах. И она, и Мэри уцелели только потому, что обе отвечали за приготовление завтрака. Мэри ещё затемно отбыла в одну из окрестных деревень за молоком и маслом, а кухарка отправилась собирать хворост на растопку плиты. Обе спешно вернулись обратно, едва завидев зарево пожара, но сделать ничего не смогли: все пятнадцать воспитанниц от двенадцати до шестнадцати лет, другая учительница, пожилая мисс Карен, и директор, мистер Донахью, погибли в огне. Мэри никогда не перестанет молиться об их душах.
Так думают все, и только одна она знает, что произошло на самом деле. На самом деле всё было гораздо страшнее, и школа загорелась вовсе не от лампы, которую забыл погасить кто-то из воспитанниц или приходящего персонала. Это она, Мэри, сожгла школу, и у неё не было ни цели, ни намерения спасти кого-либо из огня. Она хотела, чтобы они все сгорели, и добилась этого, а, добившись, обрадовалась.
Мисс Карен прибыла в школу-пансион за несколько месяцев до пожара неожиданно. Ждали молодого учителя, который должен был заменить внезапно скончавшуюся миссис Уолтер, но вместо него приехала она, объяснив это тем, что молодой человек в самый последний момент отказался ехать в их захолустье. Документы мисс Карен были в полном порядке, рекомендательные письма самые благожелательные, и её приняли на должность учителя арифметики, алгебры и астрономии без особых вопросов. Вопросы начались потом.
Новая учительница оказалась странной. Она круглый год носила одежду, закрывающую тело полностью, и не выходила на воздух без надвинутой на лоб широкополой шляпы и шарфа, закрывающего лицо до глаз. Она крайне редко покидала здание школы, объясняя, что свежий воздух и солнечный свет вредны для её здоровья. Мисс Карен наотрез отказалась от занятий физкультурой с девочками и от лесных прогулок с ними и другими педагогами. Учителем она была при этом первоклассным, и директор сквозь пальцы смотрел на её причуды.
Однако вскоре он сам заразился её странной болезнью, закутался шарфом и перестал покидать здание надолго. Однажды Мэри увидела их с мисс Карен прогуливающимися по ночному саду в свете Луны, и ей показалось, что они не идут, а плывут по воздуху. Она решила тогда, что у них роман, а плывущая походка - не что иное, как её собственное переутомление, ведь, ей теперь приходилось ещё вести занятия физкультурой и ежедневно гулять с девочками по лесу.
Впрочем, воспитанниц на прогулке с каждым днём становилось всё меньше. Они под разными предлогами отказывались, и Мэри решила сходить за доктором. Тот не нашёл отклонений в здоровье школьниц, и они с ним решили, что те просто капризничают либо копируют по малолетству поведение старших.
Ночью молодая учительница услышала под своей дверью возню. Там явственно скреблись, тёрлись о стену и переговаривались, но делали это как-то странно. Голоса мало были похожи на человеческие, и разговор вёлся на незнакомом, скрипящем и свистящем языке. Замирая от ужаса, Мэри осторожно выглянула в щель и увидела в коридоре нескольких старших воспитанниц. Они пытались проникнуть в её комнату.
Мэри всю ночь не сомкнула глаз. Она придвинула к дверям тяжеленный комод, и это помогло на какое-то время. Ближе к утру мисс Мэри услышала приглушённый шум со двора. Выглянув в окно, заметила двух учениц, ползущих по стене. Лица их были перекошены гримасами злобы, а глаза смотрели так, словно жаждали уничтожить всех и вся одним взглядом. Обе отпали от стены, как паразиты под действием яда, когда крошечный кусочек Солнца показался над горизонтом. Существа, бывшие когда-то лучшими старшими ученицами, кинулись в дом, едва не сбив с ног старую кухарку.
С рассветом жизнь частной девичьей школы закипела, как обычно: подъём - утренняя молитва - завтрак - уроки. Разве что теперь девочки почти не улыбались. Ещё воспитанницы больше не пользовались солью во время трапез. Кухарка это заметила. Мэри поняла, что к соли не прикасаются и мисс Карен с мистером Донахью. Она нарочно протянула солонку директору, но тот так отпрянул, будто она предложила ему смертельного яду.
В золотых предзакатных лучах Мэри рассыпала соль полукругом по сцене их небольшого зала для выступлений. Ночевать девушка ушла к кухарке. Та каждую ночь зачем-то рассыпала соль под дверями своего флигелька. Мэри думала, что от слизней. Теперь стало ясно, зачем.
Вместо уроков на следующий день она назначила репетицию хора.
- Скоро святой праздник, - сказала она девочкам, - и мы с вами должны выступить как можно лучше во славу Господа нашего. Родители приедут. Они тоже должны порадоваться вашим ангельским голосам.
Девочки внимали без каких-либо эмоций. Ещё вчера младшие из них были смешливыми и оживлёнными, а сегодня... "Неужели они все?.." - Тоскливо подумала Мэри.
Девочки взошли по её просьбе на сцену. Они не успели глазом моргнуть, как их учительница насыпала щедрую солевую дорожку, замкнув полукруг. Мэри справедливо полагала, что, кто из них ещё в себе, тот без труда сойдёт со сцены, но таких не нашлось. Все пятнадцать воспитанниц истерически завыли внутри полукруга, безжалостно давя и топча товарок. Мэри взирала на эту картину с ужасом, зажав в ладонях длинную, узкую банку с солью. Она была пуста наполовину.
- Отпусти их, мерзавка! Лучше иди к нам. Станешь бессмертной, - услышала она искажённый шипением и свистом голос директора над ухом.
Не долго думая, Мэри тряхнула банкой перед его перекошенным злостью лицом, и соль белым фонтанчиком хлынула на его бороду, усы и кожу. Крик, который издало существо, бывшее когда-то директором, описать невозможно. Он упал на пол в страшных корчах, а в дверях нарисовалась мисс Карен. Её бледное до синевы лицо сделалось фиолетовым, когда Мэри угостила солью и её тоже. Существа на сцене окончательно потеряли человеческий облик, превратившись во что-то невообразимое. Они слиплись в беспрестанно копошащийся живой комок, и оттуда то и дело высовывались чёрные клешни, землистого цвета щупальца, красноватые когтистые лапы.
Мэри побежала к выходу, захватив попутно керосиновую канистру и спички. Она облила деревянное крыльцо и подожгла его первым. После подожгла дом с четырёх сторон. Он заполыхал, а Мэри бегала вокруг, дабы убедиться, что ни одна тварь из огня не выбралась. Кухарка, старая миссис Коул, стоя на коленях посреди двора, громко молилась.
- Уходи отсюда, дитя, - напутствовала она Мэри, когда всё было кончено, и от здания остались одни головёшки пережку с закопчёнными камнями. - Уходи и никогда не возвращайся. Постарайся выйти замуж, наладить свою жизнь и забыть об этом кошмаре, словно его никогда не было. Надеюсь, Господь пощадит тебя.
- Уйдём вместе! - Предложила Мэри.
- Нет. Я останусь в своём доме. Мне скоро на тот свет, а тебе ещё жить и жить.
Мэри ушла. Она двигалась в сторону большой дороги, и ветер тоскливо развевал её одежду, превратившуюся в лохмотья. В тёмно-русых, немного опалённых волнистых волосах девушки играли солнечные лучи. Новая ассистентка аптекаря была не просто привлекательной, а очень красивой девушкой.