Часть четвертая

Кому-то власть, кому-то звон монет,
Кому-то женских ласк пленительную сладость
Я подаю. Никто не скажет: «Нет!»
Все рады получить мучительную радость.
Взамен я не прошу вселенских благ.
И слово данное уже я не нарушу.
Взамен мне нужен лишь пустяк –
Отдайте мне свою больную душу!
И я веками буду изучать
И препарировать  те души безустанно
Чтоб попытаться, наконец, понять,
Как можно вечность променять на камни?

Все исчезло. Солнца, луны, мир... Только фигура в темном плаще с капюшоном. Фигуры. Легион их. Остались. Он открыл глаза. Фигура наклонилась над ним.
– Ты все еще здесь.
Голос прозвучал в его голове, ведь у фигуры не было рта, чтобы произнести звук.
– А где она? – спросил Он, имея в виду Иннаю.
– Она? – ему показалось, что в голосе прозвучал сарказм. – Ее никогда не было. Как и тебя. Как и нас...
Он поднялся. Он вновь был наг как младенец. И вновь стоял на тропинке из звезд. Только теперь что-то поменялось. Темный купол нависал над ним. Непонятный. Сотканный из сумрака. И эта фигура в плаще с капюшоном... Фигуры... Легион их!
– Что ты хочешь?! – закричал Он.
– Мы долоремейцы, посланцы печали. Ты исследуешь границы реальности, а мы исследуем таких как ты...
– Я это уже слышал!
– Да. Мы тебе сказали...
Он попытался рассмотреть лицо под капюшоном, но ему показалось, что там только ворочаются сгустки тьмы. Фигура подняла руку, протянув ее к нему. Какая-то сила потянула его вперед к руке фигуры. Впрочем, это была не рука. По крайней мере, нечеловеческая. Из-под рукава виднелись все те же сгустки тьмы,  сворачивающиеся в подобия пальцев, похожих на скрюченный ветви деревьев.
Ему вдруг показалось, что в руке фигуры в капюшоне блеснул нож. Он бросился вперед, оттолкнул фигуру и выбежал наружу, разбив темный купол. Осколки со звоном рассыпались со стеклянным звуком, Он присел, ожидая, что осколки смогут его поранить, но ничего не произошло.
Он снова был среди красных маков, которые тянулись к нему, ожидая, что он останется с ними, жаждая, чтобы он унес их с собой...
Он снова шел по тропе звезд. И снова что-то темное нависло над ним. Неожиданно. Ожидаемо. Голос Сфинкса прозвучал в его голове.
– Первый ответ засчитан. Каков второй? Что правит миром? Ради чего жить?
Он задумался.
– Все умирают. И все умирает. Я не знаю ради чего жить. Но знаю, что правит миром!
– Что же?
– Смерть! Смерть правит миром! Все умирает и не возрождается! Все гниет!
– Ты, правда, так думаешь? – в голосе Сфинкса, звучащем в его голове, появились нотки сарказма. – Так узнай же мир Смерти!