Звук вечности

Мысль. Творчество. Игра

Сочетание этих привычных для знатоков искусства слов вызывает в моём сознании образ известного немецкого писателя-модерниста Германа Гессе и один из важнейших плодов его ума — роман «Игра в бисер» (1943). А также термин Homo Ludens (лат. «человек играющий»), введённый в 1938 году нидерландским философом, историком и культурологом Йоханом Хёйзингой. Герман Гессе использует сходный термин Magister Ludi (лат. «магистр игры»). Оба термина построены на каламбуре: латинское слово одновременно означает и «игру», и «школу».

Творчество — игра мысли? Забава или аналитическое упражнение творца. Какова роль и участь самого творения, плода игры ли, акта познания? И имеет ли смысл отделять творение от его создателя?

К примеру, Поэт… Он неизбежно творение создающих его макроструктур — биологической эволюции, общества, эпохи, их физиологического и культурного арсенала. В собственном акте творения Поэт оперирует словесными символами, сочетающими внутри себя информационные коды родной для него культуры и звуковые сигналы, присущие его родному языку. Творение поэта, таким образом, звучит, как и творение музыканта, в отличие от молчаливых произведений живописца, скульптора и архитектора. Однако, движения и жесты мима или глухонемого, так же, как композиционные построения творцов изобразительного искусства, тоже звучат. Но звучание их улавливает не ухо. И рыбы звучат, неслышимые нами, звучат планеты. Человеческое ухо не воспринимает ультра- и инфразвук, но, тем не менее, и тот и другой могут оказывать физическое и психологическое воздействие на человеческий организм, оставаясь при этом неслышимыми.

Как звучит вечность? И звучит ли она? Сегодня в интернете на сайте YouTube можно слышать адаптированные для человеческого уха звуки вибраций, издаваемых Солнцем, планетами, квазарами и даже вызывающими фантастический ужас, чёрными дырами. Однако само понятие вечности, которым привычно оперирует культура, является умозрительным. У человеческого тела нет органов, способных ощущать или определять вечное, цивилизация не изобрела и инструментов, способных отличать его от временного.

Тем не менее, в литературоведении, искусствознании и культурологии, пожалуй, все без исключения теоретики и ценители творческих произведений с удивительной лёгкостью оперируют этим понятием. Лично у меня такая оценка деятельности творца и значимости его творения кажется весьма субъективной и посему лишённой той самой вечности, о которой рассуждают ценители искусства. Хочется обратиться ко всем ним с вопросом: как согласуется человеческое творение со звучанием вечного? Насколько вечного? Вечного относительно чего? Относительно сиюмоментной, всегда преходящей, доступности человеческому восприятию большинства? Или же какого-то определённого меньшинства, присвоившего себе право считаться неординарной группой утончённых ценителей человеческих творений?