5. Саша Сюр. По улице и вверх

Автор:   Саша Сюр



 Любое событие неизбежно, иначе его бы не случилось.
Трасса 60

                Лиза

- А я ведь тебя в коляске качал,-  усмехнулся Клабуков, и сейчас это показалось ему диким. Диким не потому, что у них разница в пятнадцать лет, а потому, что он видел Лизу новорожденной. Не кого-нибудь, а именно Лизу, и было в этом нечто трансцендентальное.
- Помню, ты бесила ужасно. Меня пацаны ждут, а я, как дурак, сижу и тебя укачиваю, а ты не спишь, как назло. А потом…

- ...и что потом? - Лиза заглянула Клабукову в глаза и увидела редкую бабочку, то самое ощущение счастья, которое боишься спугнуть.

-...а потом ты улыбнулась… в первый раз, представляешь? А, самое главное,  м н е  улыбнулась.  И плевать стало на пацанов. Я уже готов был сидеть у твоей коляски, лишь бы ты улыбнулась снова. Но ты уснула.

Они сидели на веранде у Клабукова. Дом стоял на высоком месте и с веранды открывался шикарный вид. За дачным поселком --железнодорожная насыпь, река, с которой доносилась та особенная детская радость купания - визг, брызги, которые не видишь, но звук ни с чем не перепутаешь, а дальше невероятная свобода. Ни людей, ни городов, ни намека на цивилизацию. Заходящее солнце напоило гроздья винограда теплом и светом, чтоб два человека рвали янтарные ягоды прямо с лозы и Лизе слышалось дыхание вечности.

Калитка неожиданно хлопнула и вечность принесла Надежду:
- привет, а вот и я!

Лиза кивнула и пошла к себе. Не то чтобы она ревновала, просто все бабы Клабукова были какие-то проходные,  и она чувствовала раздражение. А бабы хотели Клабукова целиком и полностью и видели в Лизе скрытую угрозу. 

Лиза сегодня так хорошо его подстригла.  Но она знала, что Надежда не вытерпит  такого интимного вмешательства и перекроит  по-своему.  И оказалась права, увидев что осталось от ее стрижки. Надежда перекроила бы и череп, если бы Лиза подстригла его налысо. В ответ на надькину победную улыбку Лиза вытянула вперед руку и подняла большой палец . Клабуков понял скрытую иронию и отвел глаза.  До чего же все это глупо, наивно и предсказуемо!

В принципе, Лиза безопасна как соперница, ведь она кузина Клабукова. И хотя замес не кровный /их матери сводные сестры/ но так уж повелось с детства -  брат и сестра. Долгое время они почти не общались . Только когда их семьи построили дома на одном дачном массиве и так получилось,  даже на одной улице. Клабуков и Лиза неожиданно обнаружили, что им хорошо вместе, а кроме того, всегда интересно.

Лиза отмечала про себя, что Клабуков необыкновенный. Он мало говорит, но если говорит, то так верно и в точку. И шутит всегда к месту.  Причем, всегда смешно и не обидно, а это очень важно.  Некоторые шутят, чтоб самоутвердиться за счет других и при этом громче всех смеются. Мерзкое зрелище.

…и поет он классно, особенно Yesterday.  И пальцы у него красивые, музыкальные, и в то же время  не нежные, а мозолистые, мужские. Эти руки и дом построили, и баню, и веранду. Даже виноград Клабуков сам посадил.
Черт, да он само совершенство! Одно плохо - выпить любит. А если выпьет, то спит,  будто всю жизнь свою несчастную проспать собирается. Лизе хотелось его разбудить. По-настоящему.

Когда она впервые рассказала о воспоминаниях, они спорили на тему реинкарнации. Клабуков по натуре скептик и атеист, но слушать Лизу любил. Голос у нее с легкой хрипотцой, приятный, будто царапающий песочек. 
А она злилась на то, что он ей не верит, срывалась чуть что и убегала от него, запираясь у себя в доме.
Клабуков приходил и кидал в окно мелкие камушки:
- ну выходи, Лизавета, хватит дурью маяться
 обещаю, больше не буду смеяться!

Воспоминания были похожи на желтые картинки со рваными краями. Они случались редко, но Лиза знала, что это фрагменты прошлой жизни, из которых трудно сложить картину их общего мира. Но это лучше, чем ничего.

Она помнила странный город. Куда ни пойдешь - упрешься в тупик. Иногда проезжали наряды милиции в белых гимнастерках, иногда бригады пожарных. Люди почти не встречались. То там, то здесь слышалось «точу ножи, ноожи точу» и, как фон, искаженный патефоном голос Вертинского.

Это были обрывки и х жизни и Лиза это знала. Когда у Клабукова было хорошее настроение,  он сам просил рассказать что-нибудь.
И она, немного порывшись в памяти, говорила:

 ...там еще почта была, но не такая, как у нас современная,
то была, скорее, деревенская изба, которую переоборудовали,
почтальонка смешная в фуфайке и зеленом платке,
плюет на пальцы, газеты считает, а пальцы черные в типографской краске
 и говорит :
- а «Правды»-то не хватает
 и снова начинает считать.
а из-за печки ей отвечают:
- Правда - источник нашей веры и надежды, Зинаида, ее всегда не хватает.

Клабуков смеялся.

 ...или вот еще..
 ...человек в кальсонах и парадной гимнастерке, орденами увешанный,  взял и бросил кирпич в окно какой-то организации, типа мэрии нашей
 и смылся с криком «да здравствует марксизм-ленинизм!» , отовсюду милиционеры высыпали, а кроме нас никого  вот нас с тобой в отделение и доставили..
там как раз рецидивиста обыскивали, у него во рту лезвие оказалось и он играл им так противно и скалился.
ему руки заломили, говорят:
- а ну отдай, падла!
а он сделал движение такое, ну проглотил будто,  и лезвие непонятно как оказалось в руке,
  пока милиционер пытался его изъять, я крикнула "осторожно!"
лезвие -то уже меж пальцев ног зажато было.
а главный опять до нас: 
-  кто такие, что на месте преступления делали?
в это время вор изловчился и вцепился зубами в нижнюю губу милиционера, хватка мертвая прям,
Крик-ор, все бросились их разнимать,
мы и убежали...
- Ндаа..тебе бы романы писать, - снова не выдержал Клабуков.
Лиза психанула и не рассказала о том, что бежали они,  бежали, а в тупике цыганка!  Смотрит в глаза и говорит  «остыньте» и руками взмахнула и снег пошел, и сказала она про женщину в зеленом, якобы она из пантеона богов и не оставит их в покое и все в их роду пить будут по мужской линии..и не один век пройдет , прежде чем она их покинет..а как и почему не сказала..
видение исчезло

                Клабуков

 Клабукову не хватило водки. За добавкой идти не хотелось, но тот, кто сидел внутри, требовал. И Клабуков знал, что эта сволочь не отстанет.
До магазина два пути. Один короткий, но в гору, поэтому придется через лес.

«Щас, еще минута», уговаривал он будто не себя, а того, кто внутри.  Того, кто как стервозная женщина имеет над ним власть и знает, что тот, кто любит, никуда не денется и сделает все, что он захочет, ибо нет ничего сильнее зависимости.

Выпивка самый легкий уход от реальности, где все не так, где  бывшие  возникали из небытия с вечными проблемами, а нынешние романы вялотекущие, а ночи пресны, где материнская опека и культ денег родичей бесил до зубовного скрежета, где дети растут без отца при живом отце.

А ведь он нормальный мужик. И руки из того места и работа…не особо денежная правда, но зато нравится,  автомобили  испытывает.
Хотя, сердце пошаливает уже и только благодаря Надежде он на заводе и держится.
Она ему при осмотре таблетку даст, давление снизит и вперед, на трассу.
 
А Лизавета смешная, говорит,  у него красивые руки.
эх, Лиза, если бы...
да «бы» мешает.

Странная она. Недавно остановились у развалин старинного дома, она и говорит.
- А я знаю этот дом. Здесь раньше был фонтан и в нем плавали красные рыбы с розовыми хвостами.
Клабуков ей:
- Да ну, брось, не могла ты этого видеть.
- А я видела! - с раздражением повторила Лиза.
На дороге она обернулась, и что уж она там увидела, но улыбалась. как блаженная, честное слово.
Сегодня Клабукову сорок. Чтоб все отстали, прикинулся суеверным, типа, сорок лет не отмечают. Взял по дороге чекушку и прямиком на дачу. На душе муторно. Время будто бы подвести итог, а итог...
лучше запить.

Наконец, поднялся со стула и вышел на улицу. В дачном поселке она крайняя. За ней начинался пролесок,  если хочешь пройти незамеченным, очень удобно. Клабуков отворил калитку в заборе и зашагал по протоптанной в лесу тропинке в сторону жилого массива.

В конце сентября наступило бабье лето и сосновый воздух в голубой паутине наполнял благодарные легкие.
Клабуков шел, глядя себе под ноги и скоро заметил, что  птицы кружились шумно, будто встревожены, и где-то рядом орали мальчишки.

Приблизившись, увидел, как те наматывают на палки змей и бьют их о дерево.
- Эй, пацанье, а ну брысь отсюда! - голос у Клабукова зычный,  когда злится, обманчивый, пока не увидишь кто орет, лучше бежать от греха подальше.
Пацаны побросали палки и дали деру.

  Клабуков осмотрелся и почесал затылок. Он знал, что в лесу встречаются змеи, но в таком количестве не видел их даже на службе в Казахстане. Ишь, устроили шабаш. Успокоившись, змеи стали двигаться, подчиняясь внутренней природе.

Зрелище завораживающее, перламутровая чешуя блестела на солнце, переливаясь желто-коричневым. Клабуков смотрел на медитативные движения,  имитирующие волны и у него закружилась голова. Как в гипнотическом трансе он опустился на покрытую рыжей хвоей землю и почувствовал что змеи клубятся рядом, а одна легла ему на грудь и подползла к самому лицу.
Клабуков смотрел сквозь очки в ее черные глазки, в которых таилось могущество древнего знания со времен сотворения мира, сквозь шипение он различил слова..или показалось что различил. Но слова напоминали шепот,  похожий на заговор или, скорее, заклинание, каким изгоняют хворь.

Клабукова замутило, он вскочил, прислонился к сосне и склизкая зеленая масса исторглась из нутра его, собралась в шипящее булькающее месиво и просочилась в кусты папоротника. Листья его сомкнулись, вытянулись,  стали похожими на кобру и Клабукову привиделось, что это не кобра, а  женщина в зеленом облегающем платье. Она улыбнулась, обнажив ядовитые клыки и исчезла.

Клабуков забыл куда шел, а когда вспомнил, его опять чуть не вывернуло. Хотелось не водки, а чистой холодной воды из колодца. Он побежал домой, припал к ковшу и долго пил,  останавливаясь чтоб отдышаться. И такая вода была вкусная, что хотелось , чтоб все пили эту живую воду и чтоб всем было хорошо.

Он провел по лицу мокрой ладонью, зашел в дом, и не помня себя, в чем  был - в куртке, в ботинках плюхнулся на диван и забылся мертвецким сном. И снились ему похороны. В гробу лежало его тело в костюме, который он надевал только раз и больше не носил,  а сам Клабуков кружил по квартире невидимый и свободный.

Он вглядывался в лица, сидевшие за столом, смотрел как они едят, пьют, иногда тихо смеются. Слушал разговоры пустые и никчемные. Как он мог жить с ними, бывшими своими, уже сейчас начавшими разговоры об имуществе. И не жаль ему было покидать их. Только детей жаль и еще...
Лиза..
кузина, хоть и не кровная, но все равно как бы сестра..
и стеснялся он желаний связанных с ней, но всегда хотел, если жену, то именно такую и слово «жена» при мысли о ней не вызывало ощущения тоскливого быта, а было оно каким-то вкусным и приятно щекотным.

Она сидела у гроба, а Клабуков рядом держал ее руку в бесплотных своих ладонях и слушал как она разговаривала с ним мысленно...

а ведь я видела..видела..не стала говорить только
 похороны твои видела..там в саду..
там мама была твоя и еще кто-то..
мы тебя в саду и похоронили.
там яблок еще столько было...
а потом я бежала и мне навстречу шли люди и спрашивали кто умер, а я кричала им всем
- я! я это умерла!
ну ты ведь знаешь как бывает...
когда человек близкий тебе, то он это ты и если он умирает, то сколько его было в тебе, столько и тебя умрет...
она спрятала лицо в ладони и плечи ее мелко вздрагивали…

Ночью над Клабуковым читали молитвы две читальщицы по очереди. А потом появилась третья в зеленом и пропела глумливо улыбаясь обнажая знакомые клыки «Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего и прости ему все прегрешения вольныя и невольныя, и даруй ему Царствие Небесное». 
Клабуков вскочил в ледяном поту и услышал крик

 кричали на заре птицы

 Клабуков понял, что должен был умереть сегодня независимо от суеверий. в день большого праздника Воздвижения, в день, когда нельзя ходить в лес и смотреть на змеиные свадьбы,  но что-то пошло не так или наоборот жизнь сыграла со смертью изящный этюд и смерть получила мат. Он чувствовал, что он другой...
внутри другой..
чувствовал радость тепло и свет и не стеснялся очищающих слез, вымывающих черную ночь души его.

Он огляделся, посмотрел в окно и увидел в окне Бога. Бог был Осень. Клабуков спустился в сад.  В траве было полно красных яблок. Он подумал о Лизе и побежал. Сначала вниз по улице, а потом все вверх и вверх,
туда где его любят и ждут.




© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2020
Свидетельство о публикации №220011500035 

обсуждение - http://www.proza.ru/comments.html?2020/01/15/35