Сакральность и модернизм

Галерея Русской Культуры.

Сакральность и Модернизм.

Эссе 1

О происшествии в Третьяковке с картиной Репина пресса сообщала и на эту тему опубликована статья, которую Мы с Вами и обсудим, она того стоит: -

«Сакральны ли произведения культуры?»

О спорах вокруг картины Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» …


«25 мая в Третьяковской галерее пострадала картина Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», известная в народе несколько под другим названием «Иван Грозный убивает своего сына». В результате холст оказался проколот в трёх местах. В 1913 году на картину уже покушались. Лица царя и царевича были порезаны.

Картина выставляет царя Иоанна Грозного сыноубийцей, рисуя ситуацию, явно отличающуюся от исторической правды.
 Царь на картине написан с художника Мясоедова, который бахвалился: «Илья взял царя с меня, потому что ни у кого не было такого зверского выражения лица, как у меня...». Вторым натурщиком (с которого Репин писал царевича) был писатель Всеволод Гаршин. Репин выбрал Гаршина, руководствуясь безжалостной прагматикой. Он вспоминал: «В лице Гаршина (вскоре покончившего жизнь самоубийством В.М.) меня поразила обреченность: у него было лицо человека, обреченного погибнуть. Это было то, что мне нужно для моего царевича».

реакция наших деятелей музейного дела довольно сомнительна. Союз музеев настаивает на введении более тяжелой ответственности для лиц, «покушающихся на права культуры».

«Права культуры» - не слишком внятная формулировка. Право есть у человека, а культура - не субъект, а результат деятельности субъектов. «Правом культуры» может оказаться прикрыто очень многое.
Пиотровский назвал картину «Иван Грозный убивает своего сына» святыней. А Зельфира Трегулова объявила произведения искусства (видимо, любые) сакральными. Это - очень образованные люди, поэтому нельзя подумать, что они не знают, что такое сакральное или святыня. Они знают, но намеренно меняют содержание этих слов. Нас хотят убедить, что всякое произведение искусства заслуживает, скажем так мягко, высокого поклонения. Если что-либо причислит к нему, то этот объект становится сакральным. Как мы знаем, возможен очень жёсткий конфликт, когда глумление над религиозными святынями рядится в одежды художественного творчества.

В определённой степени это присутствует и в истории репинской картины. Институт царства в традиционной русской культуре священен. Монарха нельзя хулить. На него нельзя писать карикатуры. А репинская картина - без сомнения карикатура. Логика появления полотна известна. Репин задумывает её в 1881 году.  Замысел родился под влиянием симфонической сюиты Римского-Корсакова «Антар». Репин оказался под впечатлением её II-й части, передающей сладость мести. О мести же говорили и уличные события: в 1881 году народовольческой бомбой убивают Александра II (Репин вспоминает, как одно восприятие наложилось на другое). Государь Император - это отец государства. Убийство императора - это отцеубийство. В пику этой ноте Репин заводит тему сыноубийства: отец убивает сына. Здесь есть прямое обвинение власти и оправдание революционного террора. По крайней мере, если отцы действую так, то понятно, почему так действуют сыновья. Лев Толстой (это «зеркало русской революции») писал Репину: «Третьего дня был на выставке и хотел тотчас же писать Вам, да не успел. Написать хотелось вот что - так, как оно казалось мне: молодец Репин, именно молодец. Тут что-то бодрое, сильное, смелое и попавшее в цель. На словах многое бы сказал Вам, но в письме не хочется был умствовать. У нас была геморроидальная, полоумная приживалка-старуха, и еще есть Карамазов-отец. Иоанн Ваш для меня соединение этой приживалки и Карамазова. Он самый плюгавый и жалкий убийца, какими они должны быть, - и красивая смертная красота сына. Хорошо, очень хорошо... Сказал вполне ясно». Картину сначала было запретили (первый случай цензурного ограничения живописи), потом запрет сняли.

Так что же, неужели это - святыня? Святыня должна нести свет. А ощущения от просмотра репинского творения довольно мрачные. Грабарь описывал ещё незаконченную картину так: «Изображен просто какой-то не то зверь, не то идиот,- это лицо, главным образом, и не кончено, - который воет от ужаса, что убил нечаянно своего собственного друга, любимого человека, сына... А сын этот, симпатичнейший молодой человек, истекает кровью и беспомощно гаснет. Отец схватил его, закрыл рану на виске крепко, крепко, рукою, а кровь все хлещет, и отец только в ужасе целует сына в голову и воет, воет, воет. Страшно. Ай, да Репин!». Иоанн Грозный …наказан страшно, окончательно и бесповоротно. Сын его прощает, но сам он себя простить не может. И зритель тут солидарен с царем, а не с сыном - прощения нет. Не эта же ли комбинация чувств делает данную картину столь ценимой просвещенной публикой в наше время? Компенсация, получаемая мелким человеком за счёт унижения чего-то великого.

Картины гениев (а Репин, конечно, гений)  следует беречь. Но интерпретировать их можно по-разному. А вот господам музейным работникам стоит пересмотреть своё понимание святыни. Культурная значимость не делает произведение сакральным. Поклоняться тут нечему. Произведение занимает место в культуре, но это место вовсе не свято. Надо просто поставить каждое произведение на то место, которое ему надлежит, без излишнего пиетета - в соответствии с базовыми ценностями нашей культуры».

Андрей Карпов, главный редактор сайта «Культуролог»

В Галерее Русской Культуры эссе 10-17 «Тенденции» я писал о Репине: -

«Венцом творчества Репина явилась, конечно же, картина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года».

…отправной точкой этой работы стала картина такого же, как и он, «передвижника» – Н.С. Шустова, – названная «Иоанн Грозный у гроба убитого им сына». Бурной артистической молодостью он расстроил своё здоровье, заболел психически и вскоре yмер.

…после окончания картины «Иван Грозный…» (1885 год), у мастера начала сохнуть рука. Через два года от него ушла жена, очаровательная Вера Шевцова, родившая ему четверых детей. Сказалось и на потомстве: душевным недугом страдали вторая дочь Репиных Надежда и сын Юрий.

…посмотреть на пресловутую картину «Иван Грозный…». И что это за ичеготы на ногах поверженного царевича?  Да какой-то монголо-татарский секонд-хенд.

Специфичен, естественно, и интерьер картины. Туманные, как бы облупленные стены. Некая дурно сколоченная, опрокинутая табуретка, долженствующая изображать опрокинутый трон.

Репин годами, что называется, ходил вокруг статуи «Иван Грозный», изваянной Антокольским. И вот какие чувства она в нём вызывает: «…этот мерзавец, Иван IV, сидит неподвижно, придавленный призраками своих кровавых жертв».

Я полностью разделяю мысли прекрасной статьи Андрея Карпова и проблемы поднятые ею. Но в одном я с Карповым категорически не согласен, с его мыслью: - «Картины гениев (а Репин, конечно, гений)  следует беречь» и оценкой Репина, как выразителя стиля Модерн.

Картины конечно надо беречь, и добавлю, как коллекционер, картины любят глаза зрителя, любят его ежедневное поклонение, но с тем, что Репин – Гений не согласен в корне. Гений всегда типологичен, наднационален имперски, за очень редким исключением, и несовместим с «общечеловеческими принципами». А сам Репин в творчестве был ярким выразителем подобных либеральных «общечеловеческих принципов», типичными выразителями которых и были упоминаемые Стасов и Антокольский. И дело не в величине художественного таланта и средств выразительности самого творца, тот же Рафаэль или Леонардо - Гении христианского мира, и совсем не Гении для мусульманской культуры, скорее наоборот. С одной стороны это блестяще раскрыто у Пушкина в его трагедии «Моцарт и Сальери». Гений и злодейство несовместимы, как несовместим с Гением и разрушительный космополитизм картин Репина,  он несовместим с гениальностью в принципе. Также как и отдельного подробного разбора вызывает недостаточно освещенная глобальная тема «сакральности».

На статью Андрея Карпова последовали несколько отзывов. И вот один из них: -

«Вы, Андрей, некую Трегулову в самом деле почитаете за «иксперта»?

Смыслом эпохи Модерна было в принципе десакрализировать культуру: Рабле, Бэкон (онже Шекспир, поговаривают) и Эразмы всякие.. Роттердамские.

В этом состояло искушение Фауста и вся культура Возрождения (которую следовало бы с «сакральной» точки зрения назвать эпохой Декаданса...).

Вы, вероятно, читали Рене Генона (это я пишу с позиции презумпции «культурной осведомленности»)? Но увы, не шибко внимательно. Иначе Ваша статья бы даже не возникла. Сакральность присуща Традиции и была реально по..рушена Модерном.

Для реинкарнации Сакральности надо вернуться в Традицию - а не выискивать ее у конъюнтурщиков Модерна. Репин - безусловно, Гений. Как выдающийся художник эпохи Модерна. Сакральность - это не рядом, от слова «совсем».

А сакрализировать всякое выдающееся произведение искусства эпитетом «сакральный» - это.. гм.. свальный грех. Причем бессмертный.

В Русской Традиции есть Сакральные примеры: Зодчество и Иконопись. Вам мало.. «сакральности»? Ищете там, где их нет и в помине?

«Ищущий да обрящет..»

Вот на этой ноте Мы с Вами и закончим, а продолжим обсуждение в следующей части.

Сакральность и Модернизм.

Эссе 2

И так продолжим обсуждение темы «сакральности» и «святости» произведений искусства.

Вот три интересных комментария, в которых, в разной степени, упомянуты все вопросы, Нашего с Вами, дальнейшего диалога: -

«Вы, Андрей, некую Трегулову в самом деле почитаете за «иксперта»?  Смыслом эпохи Модерна было в принципе десакрализировать культуру: Рабле, Бэкон (онже Шекспир, поговаривают) и Эразмы всякие… роттердамские».

«Так, вроде, автор об этом и говорит. О сакральности заговорили не только некая Трегулова, но и Пиотровский (уж он-то, наверно, эксперт) - для него светские произведения эпохи Модерна – «святыни».
Андрей, как раз, с ними не соглашается.

P.S. Насчёт твоего утверждения - не думаю, что смыслом эпохи Модерна было вот прямо-таки десакрализировать культуру. Что в истории орудовала изначально некая компания богохульников. Скорее, «хотели, как лучше, а получилось, как всегда».

«Хм... тут внезапно подумал, что в ветхозаветном запрете на изображения кого-либо что-то есть. Ибо изобразить мы можем так, что мало не покажется.
Причём к литературным и музыкальным произведениям это не относится. Да их и осквернить нельзя тем же макаром, каким произведения живописи и скульптуры, вокруг которых, как раз, и поднимается «хайп» всё время.
А о сакральности томика «Евгения Онегина» никто не говорит. Да, теоретически, осквернить можно и его, но резонанса не будет.
Или, скажем, наука. Ведь, например, физические, математические, химические формулы можно рассматривать как произведения искусства. Теорема Пифагора или таблица Менделеева прекрасны и свидетельствуют о красоте и стройности сотворённого Богом Мироздания. И, опять же, никто не говорит об их сакральности, и осквернить их нельзя.
Конечно, любое произведение изобразительного искусства создаёт некоего идола. Такова уж его природа. Литература и музыка не создают, а скульптура и живопись создают.
Конечно, Пиотровский и Трегулова прекрасно понимают смысл слов «святыня» и «сакральное». Просто у них, думаю, профессиональный флюс. Человек склонен обожествлять (идолизировать) то, чем он сам занимается.
А вообще, музеи - конечно, дело хорошее, но в музеях есть и некий элемент некрофилии. И язычества, конечно - тут неизбежна сакрализация мёртвых вышедших из употребления артефактов. Которые всё равно сгорят, и обратятся в ничто, при конце света.

Да, так а с этой картиной Репина ты что-то предлагаешь сделать? Упрятать её подальше? Или оставить (после ремонта) как есть, экспонированной во всеобщем открытом доступе?»

И так вернемся к первоначальной теме музеи, и «сакральность» произведений искусства, и конечно же к вопросам продукта творчества, как «святыни».

Сначала о главных музеях, которые и стали очагами прямого разграбления Русского Народного Достояния революционерами до самой Отечественной Войны 1941 года. Ну а после? А после Сталина их либеральная реально правящая клика сделала предметом тайного обогащения. Тут менялись «модные культурные» пристрастия «мировых покупателей», то сразу менялась стоимости предметов искусства, и менялось, и направление, и приоритеты их постоянного тотального грабежа из музеев. И если в Эрмитаж была продавлена «династия несменяемых пиотровских», то в иные музеи подбирались исключительно «свои антоновы» и из той же оперы и нынешняя Трегулова.

Немного истории: -

 «471 предмет из главного собрания страны отобрали для продажи за границу 14 февраля 1928 года. Среди отобранного были 46 золотых табакерок с камнями, 14 шпалер, 37 картин, 133 гравюры. К сожалению, первый опыт распродажи коллекций имел продолжение. В течение нескольких последующих лет из Эрмитажа и других государственных музеев были проданы тысячи экспонатов. По официальным данным, в самом «урожайном», 1930 году, СССР продал за границу 577 тыс. картин и других произведений искусства».

Я писал, что какие то недобрые предчувствия очевидно мучают «фирму эрмитаж» и ее нынешнего главу М. Пиотровского, слишком много «проколов» в последнее время. Видно там внутренняя «менеджерская система» разбалансировалась и уже давно мелкая воровская «рать сотрудников», своими безбашенными действиями может окончательно дискредитировать главу «фирмы» и его личную «законную долю в фирме», а там глядишь «пошло-поехало».

Я же говорил, к «из Эрмитажа и других государственных музеев» надо добавить и «безчисленных частных коллекций, и собраний иной тематики», зверски ограбляемой и истребляемой либеральным кланом «мировых революционеров» с 1917 года и до сего времени в России. Когда пик грабительского террора пришелся не, на «после 1924 года», как Нам с Вами стараются внушить разные источники, а сразу со времени начала правления «кровавого упыря ильича» с подельниками.
«Революционную помощь пролетариату России в захвате власти» надо было отрабатывать с «лихвой». И «ильич со товарищи» прекрасно знали, что там «революционный боливар» растаптывает, отстающих от утвержденного «графика взимания лихвы», совершенно безпощадно.
Ограблены были все более менее ценные частные собрания. Их хозяева, кто не смог скрыться от «карающей руки пролетариата в образе ЧК», были «планово по социалистически» истреблены. Лишние свидетели грабежей и террора никому были не нужны.

«Препятствием к выделению на экспорт,— писал заместитель управляющего заграничными операциями Наркомторга Печерский,— может стать косность музейщиков, которые подняли кампанию против выделения для экспорта... но достаточно обещать Эрмитажу выделение части валюты, вырученной за эти предметы,— и удастся его преодолеть» (все как в воровской малине; выдели каждому свою часть, «замазали участием», вот и все связаны по рукам и ногам и участием и конкретной «выгодой»).

Хранитель Строгановского музея вспоминала, как она в 1931 году приходила в Эрмитаж: «Первый шаг из роскошного вестибюля, облицованного золотистым камнем, с массивными серыми колоннами,— нет «Дианы» Гудона. …нет «Распятия» Чима да Конельяно, «Поклонения волхвов» Боттичелли, «Мадонны Альба» Рафаэля, «Венеры с зеркалом» Тициана. От когда-то первоклассного собрания Рембрандта не осталось и половины... Музей стал похож на магазин, из которого «хозяева» рады продать что угодно».

 Я уже прежде приводил пример, как в 70 годах XX века, чудом уцелевшая огромная частная коллекция, культурных сокровищ из драгоценных металлов и камней, была обнаружена «органами». «Обнаружили» ее у потомка русских дореволюционных коллекционеров, владельца. А начала эта коллекция собираться его отцом и дедом. И когда «следователи» составили протокол об изъятии «пяти тысяч предметов из желтого и белого металлов» (там было намного больше), то сам «жулик», «утаивший преступно золотишко от народа» (знаменитое выражение упыря ильича), отказавшийся подписать протокол изьятия и доставленный в камеру, скоропостижно скончался от сердечного приступа (от жадности, избегая карающей руки «народа», как бы сказали нынешние ренегаты из руководства КПРФ). Дальнейшая судьба коллекции неизвестна.

Еще в 1917 году(конкретно в Феврале В.М.), когда первые погромщики (!!! В.М.) только собирались в помещичьи усадьбы, русские газеты сообщили, что в Америке создано общество, которое ассигновало $20 млн для скупки русских драгоценностей и произведений искусства.

Никаких моральных ограничений, препятствующих продаже национального достояния, у новых правителей не было.

Отмечу, что обязательная система «откатов», во всевозможных видах, с самых незапамятных времен сопровождает все деяния халдейско-масонского либерального клана; почитайте «Фараон» Сенкевича, ну и наше время в повадках «эффективных менеджеров» той эпохи, ну, один в один, по сути.

И вот она «соль» нынешней музейной мафии.

«Однако понять, что такое дубликат и действительно ли экспонат не представляет музейной ценности, непросто. Даже гравюрные оттиски, сделанные с одной и той же доски, часто имеют существенные отличия, не говоря уж о старопечатных книгах, в каждой из которых может оказаться свой набор интереснейших владельческих записей и дополнений».

Теперь поймай «пиотровского» за вымя. Пиотровский Нам с Вами скажет, пожав плечиками, что нужного учета музейных экспонатов до его прихода не велось (естественно преднамеренно, чтобы скрыть постоянно ведущиеся хищения, «фирма то на постоянном ходу») и не ведется (не представляется возможным) и я лишь сохранил то, что досталось от предшественников.

Предметы на продажу искали не только в центральных собраниях, но и в провинциальных музеях (туда в годы революционной вакханалии могло попасть все подряд; так из разоренного грабителями барского дома имения Блока, безценную деку со старинного инструмента один из крестьян, грабителей приспособил под сидение скамьи). Зарубежными спекулятивными мошенниками перечислялись в виде заявок и авторы, которые пользуются у покупателей наибольшим спросом. Среди них были Джотто, Филиппо Липпи, Фра Анджелико, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело, Тициан, Веронезе, Дюрер, Кранах. Отдельно подчеркивалось, что хорошо идут гравюры Дюрера и Рембрандта.

Газеты Европы писали, что на продажу выставлены ворованные предметы, что часть картин принадлежит великому князю Гавриилу Константиновичу, который живет в Берлине и бедствует (то есть принадлежит человеку сумевшему скрыться от карающей руки пролетариата; ему поделом, не убегай; иначе сразу попал бы в ЧК на небо, не терпя далее лишних жизненных нищенских лишений).

Последняя советская продажа абсолютно уникального предмета была связана не с Эрмитажем, а с Публичной Румянцевской (ленинской) библиотекой. В конце 1933 года Британский музей купил у СССР Синайский кодекс (IV век) — древнейший греческий список Библии, включающий весь Новый Завет и частично — Ветхий. Утрата этого безценного культурного раритета для Русской Эстетической Культуры, просто культурная катастрофа от рук примитивных вандалов большевиков, которым за это нет, и никогда не будет прощения.

За совершенно безценное мировое сокровище - Синайский кодекс советское правительство получило с англичан 100 тысяч фунтов стерлингов.

Слухов о проданных шедеврах было очень много. Кое-где можно прочитать, что в музейных экспозициях мы в основном видим копии, а подлинники давно проданы большевиками и музейной мафией. И очень интересно узнать, где, когда и каким составом был закончен титанический труд экономических копистов картин. Параллельно рассказывалось, что архивы, на основе которых Мы с Вами могли бы узнать правду, сгорели.

 Горят, горят эти самые, неудобные для будущего сегодняшних и вчерашних либеральных преступников, архивы. Вот недавно «академик пивоваров» сжег еще один и, о чудо, был «жестоко» наказан, пропал на годик с экранов ТВ. Правда потом появился, восстал из «пепла небытия», как птица Феникс. И за что наказан то, за пустяк! Нет не за пожар, он был плановый, а вот его «людишки», исполнители сразу, буквально на следующий день, начали торговать «сгоревшими» документами, где ни попадя, вот тут то, его и настигла кара. Здесь либеральный Закон жесток, «своих» уродов надо держать в железном кулаке, иначе жди беды.

О сакральности произведений искусства и ее духе поговорим в следующей части.

Сакральность и Модернизм.

Эссе 3

Скандалы с пропажами экспонатов и учетом фондов в Эрмитаже между тем  не утихали, как их не старались их замолчать и замять деятели воровской музейной мафии.

Распространение все новых легенд, про безпрецедентную распродажу картин и иных музейных экспонатов большевистской Россией, которая была наиболее заметна в Эрмитаже, на фоне пропажи экспонатов, могла прекратить только корректная академическая публикация документов.

В 2006 году Эрмитаж выпустил первый том, посвященный «музейным распродажам». Затем вышло еще три. Было отмечено, что еще в 1920-х годах Ленин писал о том, что предметы искусства нужно легально распродать, причем сделать это необходимо «архибыстро». Тогда распространялись слухи, что если учитывать надежды на всемирную революцию, то продажу картин можно рассматривать как «заем», и когда-нибудь они обязательно вернутся обратно!

«Пришло время,— писал в предисловии к первому тому Михаил Пиотровский,— грамотной публикации документов и внимательного изучения истории продаж и тех уроков, которые из него следует извлечь нашему музейному сообществу».

Сотни страниц, воспроизводящих акты передачи картин, межведомственную переписку и другие документы, не содержали особых сенсаций.

Но сенсация все-таки случилась. В апреле следующего года в интернете появились сообщения о том, что изданные тома «музейных распродаж» изъяты из книжного магазина, публикация приостановлена, а архивные материалы упакованы в коробки и куда-то вывезены. Эрмитаж лениво опроверг эту информацию.

(глава Эрмитажа и «музейного сообщества» Михаил Пиотровский был здесь информативно многолик, как и положено «мудрому масону каббалисту»; раз посчитали «там у нас наверху», что «время грамотной публикации документов и внимательного изучения истории продаж и тех уроков, которые из него следует извлечь нашему музейному сообществу» еще не пришло, так тому и быть, а пока спрячем эти «левые откровения», видно там у меня незапланированно «выскочили» случайно, какие то опасно разоблачительные «косяки» В.М.)

 Но опровержение смахивало на то, как экскурсоводы отвечали на вопросы трудящихся о пропавших из экспозиции картинах. Вместо исчезнувших полотен появлялись таблички «Картина снята для фотографирования» или «Картина на реставрации». Так на нескольких распродажах в Берлине и Лейпциге было продано за бесценок (не сомневайтесь, вкупе с положенными по воровским законом нормативными откатами «прямо в кровь» истинным хозяевам награбленных картин) 256 шедевров мировой живописи из Эрмитажа. Среди них — полотна Рубенса, Рембрандта, Фальконе, Кранаха Старшего.

На примере Эрмитажа можно лицезреть от каких же картин «избавилась» страна. Из фондов музея на продажу были выставлены 2880 картин, из них 48 шедевров навсегда покинули страну. Это были полотна Яна ван Эйка, Рембрандта, Рафаэля, Тициана. Частично была распродана коллекция фламандской и нидерландской живописи, и другие коллекции, пожертвованные музею в прошлом самыми известными русскими коллекционерами России в процессе безвозмездной русской природной благотворительности. Так, что с музеями давайте поставим точку, с ними и так все ясно.

Печально, что очень многим из Нашего с Вами Русского Мiра до сих пор неясно, что и сегодня запланированный процесс разбоя Мировой Русской Культуры продолжается все теми же темпами и методами, как и с самого 1917 года, продолжая многовековые тенденции русофобии и дело «норманских историков» -«немцев»,  времен Ломоносова, и как это было и ранее, со времен победы на государственно-религиозном поприще России XVI века западнической религиозной догматики «стяжателей-иосифелян».

Все также продолжают уничтожатся русские исторические рукописи, сжигаются архивы с документами, а современный революционно-разрушительный, антикультурный Пролеткульт жив, и, по прежнему, активно действенен. Там на поприще «министров культуры» один примитивный  дикарь «швыдкой» сменяет другого. И дело актерствующего масона, писателя - «пролетарского босяка» Горького, режисссера-модерниста Меерхольда, калечившего наш Русский Театр, левого журналиста-публициста Кольцова, продолжил сонм пропагандистской журналистики «симоново--сурковых».

 (те предельно нагло орудовали, в смычке с «органами», под прикрытием лживых послевоенных песенок о себе военных журналистах - которые «первыми врывались в города», вытаскивая на литературно-публицистическую передовую» новый тип «законодателя мод общественного мнения» - своего «органного, советско-демократического журналиста»)

И сегодня также, как и тогда продолжается вакханалия их уже «демократических» последователей.

Сделаем небольшое отступление. Сегодня патологическая русофобская лживость процветает на всех уровнях власти в России. Вот «наш президент» Путин на прямой линии днями, общаясь с народом, отвечая на вопрос, почему не прекращается государственное финансирование из общенародных средств, преступной ежедневно-ежеминутной антигосударственной русофобской пропаганды «Эха Москвы», этого русофобского «уха», финансируемого «нашим общенародным россиянским достоянием газпромом»? И Путин сразу выдал лживый перл о «свободе слова», которую наше «демократическое» государство всячески поддерживает. Но то же «наше демократическое» государство, ничтоже сумняшись, пакует на новый срок ветерана государственной службы полковника ГРУ Квачкова, уже давно 8 лет, сидящего в тюрьме по лживому доносу Чубайса. Осуждает заочно, дополнительно на 1,5 года заключения за простую кассету  с его видеообращением, переданную на волю.

 (содержание подобного «доказательного материала» можно легко подделать под нужное содержание; да и вообще, может ли являться подобный видеоматериал дееспособным правовым юридическим доказательством вины, большой вопрос?; вот и тот же Путин, показно картинно  удивляется на приеме в Кремле, вопросу кандидата в Президенты РФ Грудинина, об участи Квачкова – «да его же вроде отпустили»!!!???)


В юридическом законодательном оформлении России есть грубейшее нарушение! Мы, граждане государства можем обращаться с разными своими претензиями только в судебные органы. Но у Нас с Вами нет даже на бумаге органа и возможности обратиться в него для независимой оценки судебных решений и квалификации обвинений, как и степени наказания, предусмотренного статьей закона  УК, на которую опирается судебное решение. Прокуратура здесь не подходит в принципе, это надзорный орган иного типа.

Завершая разговор о музеях можно сказать, что там до 9/10 музейных художественных фондов храниться в запасниках, то есть музеи превращены фактически в тюрьмы произведений искусств. Кто и как меняет, обновляет экспозиции покрыто тайной и это создает возможности директоров-управленцев манипулировать музейными коллекциями и формировать свою политическую направленность и закупочную стратегию и этим экспозиционно манипулировать сознанием массовых посетителей. Так в ведущие музеи страны и естественно экспозиции выставок потоком пошел сегодня модернизм в разных видах.

Вот на этой ноте и давайте теперь обратимся к личностям типичных директоров крупных музеев России.

Что далеко ходить, вот, например, нынешний директор Русской Третьяковки Зельфира Трегулова. В 1984 году она начинает работу во Всесоюзной художественно-производственной ассоциации. Здесь Трегулова проявила свои координаторские и кураторские качества, занимаясь организацией выставок русского искусства за границей.

В 1993 году Зельфира Исмаиловна отправилась на заграничную стажировку в Музей Соломона Р. Гуггенхайма, находящийся в столице США и пребывала там до 2004 года, занимаясь организацией и финансовым вопросами выставок.

Затем она заняла пост генерального директора Московского Кремля (!!!???; и это после 11 лет финансовой работы в центральном еврейском музее США, занятное перемещение и кадровое решение Администрации Президента РФ). На этой должности занималась международными связями и выставочной работой. И попутно Трегулова занимается преподаванием в московской школе бизнеса, обучая галерейной деятельности и арт-менеджменту. То есть к самому искусству и музейной работе Трегулова никакого отношения и опыта работы не имеет. А к чему же тогда были направлены все ее прежние «творческие усилия» и опыт работы? А к сугубому финансовому менежменту, обеспечению организации и финансового успеха выездных выставок!

Подобный кадровый подбор, это какой то, не вписывающийся в сам характер русского искусства сугубый протекционизм. Он никак не связан с реальной музейной деятельностью в историческом центре Русской Типологической Культуры! Как такой узкий специалист, в лучшем случае, помощник-организатор обеспечения финансовых условий выездных выставок, лишь реализуя творческие  планы художественной коллегии музея, в узкой стезе музейной деятельности, может стоять во главе художественного дела всей Русской Культуры, никогда не касавшийся ее духа и культуры вообще? Тут в подобной кадровой политике, какой то примитивно голый финансовый протекционизм того же пролеткультовского типа и ничего более, а заведомым итогом может быть только разрушение духа творчества Русского Центра Культуры и самой Третьяковки!

Та же картина, но другим боком, и в Эрмитаже. Музей преимущественно европейского искусства возглавляет востоковед Пиотровский, уже давно не ученый, а голый администратор. С деятельностью музея связаны периодические скандалы, то ненадлежащего учета, то пропажи экспонатов, а Пиотровский с 1992 года уверенно ведет корабль Эрмитажа… в никуда, курсом поразительно совпадающим по направлению, с государственным курсом самой России. И это, Наша с Вами общая Беда, с которой надо бороться всеми силами Русского Мiра.

Курс подобных либеральных космополитических или прямо русофобских директоров музеев, это курс на удушение Русской Культуры, ее старым заклятым врагом Модернизмом. Да, да Модернизмом и это не художественное, а сугубо политическое движение, все того же, одевшего иные одежды, разрушительного антикультурного течения - Символизма.

Вот что говорит Нам с Вами официоз: -

 
Символизм — направление в литературе и искусстве, которое впервые появилось во Франции в последней четверти XIX века и к концу столетия распространилось в большинстве стран Европы. Но после Франции именно в России символизм реализуется как наиболее масштабное, значительное и оригинальное явление в культуре[источник не указан 3007 дней]. Многие представители русского символизма приносят в это направление новое, зачастую не имеющее ничего общего с французскими предшественниками. Символизм становится первым значительным модернистским направлением в России; одновременно с зарождением символизма в России начинается Серебряный Век Русской Культуры.

Темы символизма Мы с Вами  уже касались в предыдущих моих работах, но здесь требуется ее рассмотрение в несколько ином плане, что Мы и сделаем в следующей части.

Эссе 6

Русская сакральность

И так продолжим обсуждение Нашей с Вами темы чувства сакральности в русской типологии на примере моего студенческого летнего рабочего опыта и подведем итоги. В нашей бригаде грузчиков были относительно молодые люди до 30 лет, исключение составляли Иван Яковлевич – «Бык», Яша - «Сухарь» и сам Захарович - «Кнут». Я больше любил работать с флегматичным, спокойным Иваном Яковлевичем. Вот мы идем разгружать открытый полувагон с углем. Работа не очень тяжелая, но с одним обязательным условием, кто последний заканчивает разгрузку своей половины, тот выметает угольную пыль с пола всего вагона. За эти десять минут работы в угольной пыли уборщик превращается в негра, ну и естественно, что эта роль в паре с Быком всегда доставалась мне. Бык, поджидая меня блаженно отдыхал. «Посиди, отдохни пяток минут, не спеши, работа никуда от тебя не убежит» – добродушно увещал он меня.

«Вовка, ты че все силой норовишь сварганить, а голова зачем, сноровка нужна. Ты вот сразу на всю кучу кидаешься, а ты снизу подгребай, верх сам на пол посунеться и ты его толкнул в люк и он на земле» – учил он меня. «Вот ты к Кнуту присматривайся больше. Ты пацан, руками работать знать долго не будешь, а понятие в любой работе имей, иначе ты для работяги, мужика, тьфу, пустое место и душой он к тебе никогда не повернется. Кнут, вишь молчком иной раз больше скажет, чем матюгом. Человеку надо самому дотумкать, а не бичом его, как скота погонять, бич хорош, когда без него никак. Смотри, Сашку Локтя поганой метлой гнать надо из бригады, а Кнут его держит. У Сашки трое детишков и дом он строит, как достроит, так Кнут его в момент наладит. Но учти, Кнут когда зверь, то ему под руку не попадайся, сомнет - не заметит, здесь соображение надо иметь».

Бык в работе затягивался широченным кожаным ремнем, на манер штангиста. «Уходить мне Вовка пора с этой работы и Кнут вот гонит, иди на печку старый хрен, а я не могу, здесь, да дома я свой, а другого мне ничего не надо» - иногда тосковал Иван Яковлевич. Мне потом передавали, что он и подорвался, поднимая какую то тяжесть, и быстро в два дня умер.

Вот такие «университеты» жизни проходил я, в том числе, и с Кнутом, и с Иваном Яковлевичем. И далее в жизни и деятельности, я практически всегда, легко находил нужный контакт с любыми подчиненными, и рабочими, и промежуточным инженерно-техническим руководством.

А как то раз, на базе, был большой завоз материала и один наш постоянный крупный барыга широко отоваривался разными стойматериалами. Одну машину нагрузили во дворе, а другие материалы отобрали и заготовили в крытом складе, где мы сидели и ждали этого барыгу с транспортом. Спешить было некуда отдыхали от жары в теньке. Кнут неторопливо бродил по огромному складу, подошел к куче веников и метел и начал крутить их в руках. Ребята скалили зубы – «Захарыч видно норовит в шныря (тюремную обслугу, уборщика) перелицеваться».

Кнут оглянулся на бригаду своим обычным темным звероватым ликом, и вдруг глаза его загорелись, каким то потусторонним дьявольским огнем – «Эх, мать перемать, запалить бы сейчас все вокруг, да руки погреть; замерзли руки без стоящего дела, поглядеть бы тода вволю, как пустая «вохра» хлопотать будет без толку над своим пропащим добром» - хищно, грозно и мечтательно прохрипел Кнут, разглядывая свои огромные черные руки-грабки. И бригадные шутники сразу примолкли, грозен и страшен был Кнут в эту минуту, какая то дикая, природная неодолимая сила, вдруг высветилась в нем.

Это была та самая сила, которая будучи направляема природно русской типологической Общинностью, безбрежно разливаясь до своих природных пределов и построила Наш с Вами необъятный, огромный Русский Имперский Мiръ и создала в его ауре Мировую Русскую Культуру.

Это была та сила, которая сделала Пушкина из баловня судьбы и таланта - имперцем-государственником, когда он в своей зрелости, под конец земного бытия, ушел непосредственно от поэзии и погрузился своим исследовательским Гением в историю Петра Великого и Пугачевского Бунта эти болевые точки Русского социального Бытия.

Эта была та русская имперская сила, которая ощущалась в творческих поисках основ Бытия у Олега Куваева:

«Может быть, суть в том….


Чтобы можно было … углубиться в сладкую тяжесть воспоминаний, где смешаны реки, холмы, пот, холод, кровь, усталость, мечты и святое чувство нужной работы (и не напрасно прожитой Жизни, где Вы сделали все то, что могли, что должно, что позволили Ваши силы В.М.).

Чтобы в минуту сомнения тебя поддерживали прошедшие годы, когда ты не дешевил, не тек бездумной водичкой по подготовленным желобам, а знал грубость и красоту реального мира, жил так, как положено жить, мужчине, и человеку».

«Если ты научился искать человека не в гладком приспособленце, а в тех, кто пробует жизнь на своей неказистой шкуре, если ты устоял против гипноза приобретательства и безопасных уютных истин, если ты с усмешкой знаешь, что мир многолик и стопроцентная добродетель пока достигнута только в легендах, если ты веруешь в грубую ярость твоей работы (и во всю свою жизненную деятельность, и ее природные Великоруские нравственные Устои В.М.) — тебе всегда будет слышен из дальнего времени крик работяги по кличке Кефир: «А ведь могем, ребята! Ей-богу, могем!»

В предыдущей части Мы с Вами начали рассматривать проблему - Что же из себя представляет Сакральность, как нравственная категория, для самого Русского Мiра в ее низовом народном выражении? Что же в народном выражении представляет собой понятия Сакральности и Святости? И в чем проявляется гармония единства культурного чувства Русского Мiра?

И на примере моего личного опыта в предыдущей части Мы с Вами начали рассмотрение этого мировоззренческого вопроса, на который пока нет исчерпывающего ответа ни у одного русского мыслителя. В многослойную проблему понятий «народ» и «национальность» вникал наш Великоруский Гений Мысли К.Н. Леонтьев и он осветил ее достаточно глубоко, но лишь с одной, государственной стороны и Мы с Вами далее, как только сможем, рассмотрим эту нравственную категорию со всей широты типологических позиций Русского Мiра.

Наши недоброжелатели упрекают сегодняшний Русский Мiръ в том числе и в криминализации. Наверное, какая то толика истины в этом есть, но давайте посмотрим на ее истоки.

Российский преступный мир, как уже было сказано, серьезно отличался по своей структуре и деятельности от современного криминала. Кражи и мошенничество были самыми распространенными видами преступлений в царской России. Грабежи и убийства случались гораздо реже, в сравнении с последующими эпохами – лишать человека жизни было тяжким грехом.  Убийцы были изгоями в преступной и самой тюремной среде.

Преступления в наши дни и сто лет назад кардинально отличаются по своему характеру, соотношение разных преступлений было совсем другим, чем сейчас.

В начале ХХ века в России большое распространение получил революционный террор и нападения на различные частные и государственные объекты радикально настроенных оголтелой либерально-анархистских, революционных марксистских банд. Так в 1912 г. в тюрьмах было 183 949 человек, в 1914 г.- 177441, а на 1 мая 1916 г.- 137333 при численности населения России сопоставимое с сегодняшним XXI века. Сегодня за решеткой миллион.

Что творили террористы-преступники «мировые революционеры» до середины 30-х годов, не подлежит нравственному осмыслению по тотальному ужасу того террора, вакханалия власти была массовой.

Советско-марксистские идеологи фиксировали, что с начала 30-х годов отмечался резкий спад уровня преступности и отмечали ее невысокий уровень лживыми «ужасами тоталитарного режима». В послевоенные годы тенденция экономической и социальной стабилизации обусловила определенное снижение преступности. Однако со второй половины 50-х годов снова начинают преобладать негативные характеристики динамики преступности и огромную роль здесь сыграла «русская статья» 206 УК РФ (в «республиках» такой статьи не было), так называемая «хулиганская» по которой в лагеря пошли сотни тысяч русской молодежи.

Так в бригаду грузчиков, во время моей работы, вернулся Петро, отсидевший по «хулиганке» полтора года за пьяную драку на свадьбе. Там, кто то вызвал милицию и обоих драчунов, которые ничего не соображали и ничего не помнили, задержали, арестовали и посадили, одному дав 1,5, а другому 2 года. Слушая сетования сидельца на судьбу злодейку Кнут легко подвел черту «отсидки» Петра – «ты Петюша «мужик» и мужик нищий безправный, русский, как тебе не «торчать», в лагере ты свой ценный кадр, от тебя вохре и печалей-забот нет, куда вохре без тебя, без твоего процентика раскрываемости, процентик тот под тебя русского дурилу сделан, и твоей дурной дармовой рабсилы; эти «крашеные» (идейные уголовники) и с «пальмы» (республиканцы) работать не будут, да и толку с их работ никакого; ты же другой коленкор».   

С середины 60-х годов и до первой половины 80-х годов (1965- 1985 гг.) шло нарастание преступности, причем каждые пять лет прирост средних коэффициентов преступности почти удваивался.

Период перестройки характеризовался ростом корыстной ее части, а с 1988 г. - интенсивным нарастанием всей преступности и главное резко вырос удельный вес организованной этнической преступности. Здесь совершенно очевидна связь, своеобразное «крышевание» либералами, через влияние на сами органы правопорядка и госбезопасности, ее этнической составляющей и к этой теме мы еще вернемся.

В 1991 г. в стране происходит стремительное увеличение преступности и ситуация приобрела характер криминального общегосударственного кризиса.

Здесь пришло время подвести итоги криминальной темы и сделать соответствующие выводы, что Мы с Вами и попытаемся сделать в следующей части.

Эссе 7

Русская Сакральность.

Подводить итог «русского криминала», который «общественная молва» по наущению наших либеральных СМИ приписывает Русскому Мiру показательно на смене характера криминалитета и численности, и главное, контингенту «сидельцев» до 1917 года и при «советской власти». И сразу сказки про русскую криминальность развеються и «все пройдет, как с белых яблонь дым». Так, что же это такое осязаемое русская сакральность, присущая всему Русскому Мiру, его Духу.

Давайте обратимся к дневникам Александра Блока: -

«Клюев (рядом со мной В.М.)  — большое событие в моей осенней жизни. (Клюев В.М.) Особаченный Мережковскими, изнуренный приставаньем Санжарь, пьяными наглыми московскими мордами «народа», спутанный…
...я измучен, — и вдруг бесконечный отдых, его нежность, его «благословение», рассказы о том, что меня поют в Олонецкой губернии, и как (понимаю я) из «Нечаянной Радости» те, благословляющие меня, сами не принимают ничего полу сказанного, ничего грешного. Я-то не имел права (веры) сказать, что сказал (в «Нечаянной Радости»), а они позволили мне: говори. И так ясно и просто в первый раз в жизни — что такое жизнь... «Есть люди», которые должны избрать этот «древний путь», — «иначе не могут». Но это — не лучшее, деньги, житье — (все это ничто, В.М.) ничего, лучше оставаться в мiре, больше «влияния» (если станешь в мiре «таким»)».

И тут же «алешка толстой»:

«Толстые — Софья Исааковна стала спокойнее. Тяжелый и крупный Толстой рассказывает, конечно, как кто кого побил в Париже».

Этот мещанский космополитический выродок, со смутно темным происхождением (декларируемый матерью Алексея Толстого, его отец Граф Николай Толстой, никогда не признавал свое отцовство; он сразу до рождения ребенка удалил от себя будущую мать и никогда не помогал ей, фактически нищенствующей, финансово; хотя для его общественного и иного наследственного положения это ничем особым не грозило; и его отцовство, утверждаемое голословно лишь матерью в сугубо меркантильных целях, и далее самим писателем, всегда вызывало обоснованные сомнения). Этот приспособленец, примыкающий моментально к любой реальной силе, и большой писательский талант, был шутливо прозван «советским графом» и «рабоче-крестьянским графом». Он сблизился довольно быстро с вождями «пролетарской революции» и стал их фаворитом № 1. Награбленные им в Алмазном Фонде драгоценности, стали уголовным кошмаром для его вдовы (по этому жизненному сценарию снят фильм «Охотники за бриллиантами»). Здесь «Бог не только шельму метит, но и наказует близких за неправедную Жизнь с грешниками, в разных видах».

И тут же Блок, об ином Толстом, Льве Николаевиче: -

«Гениальнейшее, что читал, — Толстой — «Алеша-Горшок».

«Чуковский (по улице ходила большая крокодила В.М.) вопит о «народе и интеллигенции».

Из биографии Чуковского –

«По метрике у Николая и его сестры Марии, как незаконнорождённых, не было отчества, и он использовал литературный псевдоним Корней Чуковский, к которому позже присоединилось фиктивное отчество — Иванович. После революции сочетание «Корней Иванович Чуковский» стало его настоящим именем, отчеством и фамилией».

 С Репиным у Чуковского была тесная духовная связь по родословной. как Репин в живописи, так и Чуковский, более отметившийся общественной деятельностью, типичные либеральные символисты и идейные вдохновители модернизма. Конечно чувство Русской Сакральности было для них чуждо и вызывало ответную творческую и общественную агрессию.

Предтеча сегодняшнего содома нынешних «театров сатиры» и «юморин» - «Евреинов искренне аморален и пижонист: поняв одно основание театра — театральность, он пижонски прозевал второе: моральность. Любопытна его ссылка (оправдывая комедийность, как будущий приоритет репертуара шлягерной театральности В.М.) на то, что в конце второго века в Риме выродилась и прекратилась трагедия; как пижон, он усматривает в этом факте признак несостоятельности самой трагедии и не понимает, что упадок трагедии и трагического был следствием и спутником уже тогда начавшегося падения самого Рима».

Александр Блок в дневнике: -

 «Вечером пошел в «Кривое зеркало», где видел удивительно талантливые пошлости и кощунства г. Евреинова. Ярчайший пример того, как может быть вреден талант. Ничем не прикрытый цинизм какой-то голой души»

«В Москве Матисс, «сопровождаемый символистами», самодовольно и развязно одобряет русскую иконопись, — «французик из Бордо».

«Кроме «бюрократии», «как таковой», есть «бюрократия общественная». Вот, например, — вчерашнее открытие «Французского института»: присутствуют Аничков, Иван-Странник, Философов, Милюков, М. Ковалевский, Кассо. Телеграмма Коковцова. Все — одна бурда. М. Ковалевский, катающийся по кабакам с дядюшкой моим, директором Горного департамента. Евг. Аничков — «представитель от искусства», никогда не воспринявший ни одного художественного образа, слабый, пьяный, гусар по природе, нашпигованный озлобленной, стареющей и больной Анной Митрофановной, она же — Иван-Странник. Философов, которого тошнит от презрения: он открывает институт, он сочувствует ученику гимназии, застрелившемуся от несправедливости учителя, он ходит по деревне в гетрах и с Пулькой на аркане, он делает выговоры Волконскому, который по крайней мере, хоть что-нибудь любит искренно. Милюков, который только что лез вперед со свечкой на панихиде по Столыпину (в день открытия Думы). Кому и чему здесь верить? Разве «прекрасному французскому языку» Кассо? Все — круговая порука, одна путаница, в которой сам черт ногу сломит. И потому — у кого (из них В.М.) смеет повернуться язык, чтобы сказать хулу на Гесю или подобную ей несчастную жидовку, которая, сидя в грязной комнате на чердаке, смотря на погоду из окна… идет на набережную Екатерининского канала бросать бомбу в блестящего, отчаявшегося, изнуренного царствованием, большого и страстного человека? (Государя Императора Александра Николаевича В.М.)»

«Сегодня был в банке — день ясный, но душу портишь одним прикосновением к деньгам. А думаю все-таки, что я имею некоторое право на эти деньги и даже имею право подумать об умножении их, потому что живу напряженно, забываю не все обязанности. Будущее еще покажет».

Театральный художник-модернист Ю. Анненков: -

«Говорить о Репине мне особенно приятно, потому что я был очень близок с ним, несмотря на разницу в возрасте. Мы были соседями в финляндской Куоккале, справедливо переименованной сейчас в Репино, где художник жил в своем имении «Пенаты», в которых каждую среду встречались десятки гостей, приезжавших из Петербурга: от седобородого Стасова в кулацкой поддевке — до Чуковского, Есенина, Маяковского, Крученых, Шкловского, Хлебникова, Кульбина, Пуни, Беленсона, Евреинова, Мейерхольда… Я даже сделал с Репина несколько портретных набросков, которые остались в Советском Союзе. Гуляя, Репин иногда заходил ко мне, тем более что мой дом находился как раз напротив мызы Лентула, где жил Максим Горький, с которым Репин дружил.

В одну из «сред» появился в репинских «Пенатах» очень застенчивый пожилой человек провинциального облика. Весь вечер и за обедом он не сводил с Репина восторженных глаз. Прощаясь, Репин любезно спросил его:
— А кто вы, собственно, будете, если бы нам познакомиться?
Посетитель оглянулся на окружающих и смущенно произнес:
— Я — тоже из Чугуева».

Чугуевцы, это земляки Репина или кантонисты, еврейская и польская молодежь начала XIX века, принявшая православие и отданная в армию или особые команды кантонистов (которые жили, конечно, не в одном Чугуеве), а сам Репин и происходил из потомственных кантонистов. Дух художественного творчества Репина, во многих его картинах, экстремистско-русофобский, антиимперский. И я подчеркиваю это, не как политический антисемитизм. Те же большие таланты, по таланту они не менее Репина, Серов и Левитан, еврейские художники, и в своем обширном творчестве никакого отношения не имели к репинскому политическому антиимперскому, русофобскому духу, по праву принадлежа к живописцам Русской Культуры.

Здесь ипостась иная! Наличие подобной по духу живописи, как и модернизма, в Русской по Духу Галерее недопустимо, и объясняется подобная «практика», заведомым преднамеренным подрывом художественного и иного Духа Мировой Русской Культуры. Только этим можно объяснить и ее присутствие в Третьяковке и Русском Музее (Музее Александра III). Уж если и помещать туда подобную живопись, то выставить ее надо в отдельный тематический зал с пояснениями принадлежности к определенной эпохе. Как совершенно недопустимо и назначение в руководство этими центрами Русской Культуры дирекции, подобной Трегуловой, и заодно «наследственных пиотровских».

Что можно сказать в заключение коротко?

Именно в Русской Культуре смыкается в единое поле природный Дух Русского Народа в своей Сакральности, ее не пощупать, не объяснить словами, ее можно только чувствовать вместе с природным имперским духом, коли у Вас он есть.  Репин, и подобные ему политические либеральные символисты, никогда не будут символами Русского Мiра. Время и Жизнь все расставят по своим местам. Вернется на свое законное место Ломоносов, Тютчев, Леонтьев, Хомяков, Данилевский, вернется Клюев с его пророческими поэмами «Погорельщина» и «Песнь о Великой Матери». Засверкает на поэтическом русском поле уничтоженный революционными террористами поэт Павел Васильев. По природно русски, Мы с Вами вернемся к Пушкину, и всей русской поэзии, с ее пророческими мотивами. Так еще древние пророчески говорили – «все проходит, пройдет и это», сатанистски-бесовское революционное либеральное наваждение догматического символизма.

До встречи на страницах «Галереи Русского Искусства».