Мифы о радиоактивных отходах

УДК 621.039
 АНТИМИФЫ, МИФЫ И ПОЛУМИФЫ ОТ ФГУП «НО РАО»
ANTIMYTHS, MYTHS AND HALF-MYTHS FROM FSUE “NATIONAL OPERATOR FOR RADIOACTIVE WASTE MANAGEMENT”
Комлев В.Н., инженер-физик, пенсионер, Апатиты
Komlev V. N., engineer-physicist, retiree, Apatity

Аннотация. Прототип настоящей статьи – книга «Восемь с половиной мифов о радиоактивных отходах». Издатель - ФГУП «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ОПЕРАТОР ПО ОБРАЩЕНИЮ С РАДИОАКТИВНЫМИ ОТХОДАМИ». В книге рассмотрены мифы, генерируемые обществом. Тематика нами распространена на корпоративные мифы. Конкретная основа мифотворчества – горно-геологическая ситуация пункта глубинного захоронения радиоактивных отходов. Рассмотрены новые мифы о выборе массива пород, его названии и качестве, подземной исследовательской лаборатории и другие. Новые корпоративные мифы затруднят доказательство безопасности массива для захоронения радиоактивных отходов. Приведены некоторые примеры.
Ключевые слова. Захоронение радиоактивных отходов, мифология, источники мифов, общество, Росатом, участок «Енисейский», Красноярск, Россия.

Abstract. The prototype of this article is the book “Eight and a half myths about radioactive waste”. Publisher - Federal State Unitary Enterprise “NATIONAL OPERATOR FOR RADIOACTIVE WASTE MANAGEMENT”. The book discusses the myths generated by society. Themes we extended to corporate myths. The specific basis of myth-making is the mining and geological situation of the deep radioactive waste disposal site. New myths about the choice of the massif of rocks, its name and quality, the underground research laboratory and others are considered. New corporate myths will make it harder to prove the safety of a radioactive waste disposal facility. Some examples are given. 
Key words. Radioactive waste disposal, mythology, sources of myths, society, Rosatom, Yenisei site, Krasnoyarsk, Russia.

Сотрудники ФГУП «НО РАО» опубликовали книгу «Восемь с половиной мифов о радиоактивных отходах» [1]. Рассмотрены в сравнении с реальностью и мечтами мифы, как подчеркивают авторы, от «широкой общественности». Дело, несомненно, нужное, при впечатляющем кругозоре и оригинальной упаковке. Хотя необходимо отметить, что такое просвещение населения с общих позиций – не в первый раз.

Вместе с тем, к настоящему времени сформировалась другая категория исключительно российских как бы знаний по теме, которые генерирует уже Национальный оператор с партнерами. Вот результаты этого творческого «познания мира и своего места в нем» почти никто не идентифицирует как мифы, а в публикациях для «широкой общественности» они выгодно представлены неколебимой правдой. 

Авторы позиционируют книгу [1] как начало обсуждения темы, допуская, что со временем появление новых мифов о РАО возможно и демифологизация этого сектора общественного сознания необходима. Продолжая эту мысль, предлагаем кратко и на отдельных примерах рассмотреть мифы: 1) от ФГУП «НО РАО» и 2) уже не с общих позиций, а конкретно, в привязке к стратегии создания основного объекта системы захоронения радиоактивных отходов в России – Красноярского ПГЗРО (пункт глубинного захоронения радиоактивных отходов).

Миф первый. «Красноярский ПГЗРО создается в полном соответствии с международным опытом».

За рубежом место для ПГЗРО целенаправленно выбирается в результате длительных (несколько десятилетий) поэтапных поисков разных площадок по всей отдельной стране подальше от наземной гидросети, публичного сравнения и обсуждения их параметров, при горно-геологических характеристиках выбранного массива пород – главного защитного барьера ПГЗРО, отвечающих комплексу критериев… Там приоритет – стабильная геосреда.

Выбранный иным способом и по иным мотивам (вспомогательное обслуживание продвигаемых новых  ядерных энергетических технологий) рядом с промзоной ГХК (Горно-химический комбинат) и ЗАТО Железногорск (которые в свое время размещались не под задачу захоронения крупных объемов РАО), вблизи Енисея, исходя из потребностей развития комплекса переработки ОЯТ (отработавшее ядерное топливо), первоначально всего лишь для нужд ГХК, участок «Енисейский» по этим и другим признакам международному опыту не соответствует. Способ и мотивы, возможно достойные, но мировыми приоритетами они не являются.

Миф второй. «1992-2001. Выполнены региональные исследования, в результате которых выбраны два перспективных участка».

Региональные исследования как первый этап по единой программе и в общепринятом понимании для федерального, как минимум, с потенцией на международный ПГЗРО вряд ли выполнялись вообще. Региональные исследования для такого ПГЗРО на порядки сложнее, чем для регионального и, тем более, объекта для одного предприятия. Регион для федерального ПГЗРО – страна в целом или крупная ее административная часть. Исследования 1992-2001 годов (Радиевый институт с партнерами) были выполнены на удалении от ГХК 30 км. С целью поиска массива для подземного захоронения твердых РАО исключительно от деятельности ГХК – для специализированного цеха этого предприятия (подход, само собой разумеется, тот же, что и при создании/проектировании полигонов захоронения жидких отходов «Северный» и «Западный» - вблизи основного производства комбината). Но и первые десятки километров не устроили ГХК, возможно, по экономическим и режимным соображениям. Волевым порядком место для цеха комбината перенесли внутрь «контролируемого периметра». И появилась идея цех трансформировать в федеральный ПГЗРО. И не только без региональных исследований.

Миф третий. «ПГЗРО будет размещен в породах Нижнеканского массива».

Предназначенные для строительства ПГЗРО горные породы известному по государственной геологической документации Нижнеканскому массиву гранитов не принадлежат. Других массивов с названием «Нижнеканский» (кроме как в документации Росатома) нет.

Миф четвертый. «В настоящее время строится не ПГЗРО, а подземная исследовательская лаборатория (ПИЛ) для оценки пригодности/безопасности участка и обоснования будущего решения о возможности/невозможности захоронения РАО здесь».

Оформленные уже разрешительные документы (право хоронить РАО) на федеральный и единственный, на миллион лет, ПГЗРО - Распоряжение Правительства Российской Федерации от 6 апреля 2016 г. № 595-р и многовековая («на срок эксплуатации»!) лицензия Минприроды КРР 16117 ЗД, другие документы, объемы финансирования и начавшегося строительства наземной инфраструктуры возвышенной легенде о ПИЛ никак не соответствуют. Поддержанию мифа удобно способствует удачное отсутствие указанных разрешительных документов, фиксирующих уже принятое решение, на сайтах ФГУП «НО РАО» (http://www.norao.ru/, разделы «Нормативные документы» и «Лицензии»; http://nkmlab.ru/, раздел «Краткая история ведения работ по созданию ПИЛ»).

Дополнительно Федеральной службой по экологическому, технологическому и атомному надзору (лицензия ГН 01 02 304 3318) дано Национальному оператору «право на размещение и сооружение пункта хранения радиоактивных отходов» на участке «Енисейский» - пока без наполнения его отходами.

Таким образом, три опубликованных государственных документа фиксируют уже принятое решение строить ПГЗРО, два из них – принятое решение хоронить в нем РАО. Как этот факт удается ФГУП «НО РАО», при его задекларированной открытости миру, тотально, настойчиво и неуважительно «забывать» при работе с общественностью и через сайт государственного предприятия, и через СМИ, и на разного рода общественных встречах?

Миф пятый. «Лаборатория в Нижнеканском массиве - уникальный центр, где пройдут исследования по 150 научным направлениям, которые дадут нам возможность доказать долговременную безопасность размещения в скальном массиве радиоактивных отходов».

Исследования по 150 научным направлениям в ПИЛ, как и ПИЛ в целом, сами по себе не дадут возможность доказать безопасность «Нижнеканского скального массива».

ПИЛ – весьма локальное образование на периферии подлежащего оценке значительно большего объема пород (контур выработок непосредственно захоронения РАО, горный отвод, сопряженные с ним пространства по критическим направлениям к ближайшим рекам бассейна Енисея и Енисею), которые никак не попадают в зону ее исследований. Авторы мифа о «150 направлениях» понимают это, хотя публично предпочитают говорить о другом, придерживаясь идейной линии четвертого мифа. Но «Стратегический мастер-план» исследований «уникального центра» (не основная часть, а вторая, как бы рабочий документ, раздела «Планируемый комплекс проводимых исследований», http://nkmlab.ru/issledovaniya/) снабдили без лишней шумихи и восторгов самостоятельным, лишь формально вписанным в «бумагу» ПИЛ, фактически к ПИЛ не относящимся, классическим комплексом «глубоких геологоразведочных скважин» с поверхности (и наземными исследованиями в дополнительно создаваемом Опытно-демонстрационном центре, искусственно введенными в состав работ ПИЛ). Этот комплекс наземных скважин, а не ПИЛ, - главная материальная база для выводов про опасность/безопасность на основе разведки. Такая позиция, подмена основных работников второстепенными, в народе объясняется так: «На чужом горбу - в рай».

Кроме того, опережающее создание ПИЛ до разведки (вскрытие массива горными выработками) может исказить естественные гидрогеологические процессы в ближней зоне «150 направлений исследований», которые затем будут возведены в статус реальной гидрогеологии для массива в целом.

Миф шестой. «Горный массив площадки ПГЗРО должным образом изучен и безопасен».

Не изучен и вряд ли безопасен. Стадии геологической разведки на массиве не было, бурения на поисковой и оценочной стадии недостаточно, планируемые исследования в ПИЛ разведку не заменят. Кроме того, как показал недавний независимый анализ специалистами трех разных институтов РАН геологической изученности на основании материалов двух выполненных начальных стадий работ, официальные представления от 2016 года о удовлетворительном качестве массива (прежде всего, по гидрогеологии), сформированные участниками «Енисейского проекта» и положенные в основу трех государственных решений, скорей всего, ошибочны [2-4] и опасны [5].
Работа [Радиоактивные отходы. 2020. № 1 (10). С. 9–21], соавторами которой являются представители центрального аппарата Росатома, руководители ФГУП «НО РАО» и ИБРАЭ РАН, подтверждает «дефицит данных, вызванный недостаточной степенью изученности массива» (с. 15). Ее содержание также подтверждает (табл.1 и рис. 3) важное заключение работы [2] о том, что каналы водопроводимости имеются по всему разрезу, включая и целевой горизонт захоронения РАО, а не только в верхней части массива. Негативное влияние такой гидрогеологии массива при строительстве и на стадии активной эксплуатации ПГЗРО будет демпфировано временной гидроизоляцией проблемных интервалов пород и системой шахтного водоотлива. Однако уже сейчас понятно, что достаточно быстро и на миллион лет ПГЗРО затопит после его загрузки отходами, ликвидации подходных выработок и прекращения обслуживания подземного комплекса. А что же известно о гидрогеологии пород под целевым горизонтом? Мало известно, так как глубже этого горизонта практически не бурили.
Имеющиеся официальные представления вряд ли помогли, видимо, надежно обосновать указанные выше разрешительные документы и не обеспечат в будущем повторное (?) доказательство безопасности/пригодности участка «Енисейский».

Разговоры о ПИЛ и 150 направлениях исследований целесообразно на время приостановить. Сначала разведка реально глубокими скважинами – потом возобновление разговоров (если они понадобятся в новой ситуации). Напомним, что после рассмотрения материалов поисковых и оценочных работ Минприроды в 2012-2016 годах уже рекомендовало выполнить разведку участка «Енисейский» [2]. Материалы о бурении скважин и выполненных исследованиях на первых двух начальных стадиях должны быть в полном объеме опубликованы для свободного доступа, чтобы общими усилиями разных специалистов качественно подготовить и обсудить проект геологоразведочных работ необходимой разведочной стадии.

Миф седьмой. «Мониторинг геологической среды в течение всего срока эксплуатации ПГЗРО».

Кто, помимо авторов этой «умной» мысли, может представить суть и стоимость мониторинга на миллион лет? Уже пробуренные для этого на участке исследовательские скважины, как следует из материалов закупок услуг по их ликвидации или консервации, начали выходить из строя (разрушение стенок – блокирование доступа к массиву по глубине) в первые же годы эксплуатации (индикатор качества массива!). Предусмотренное восстановление части скважин с обсадкой железными трубами и цементированием затрубного пространства по всему стволу сразу исключит мониторинг пород в естественном залегании, не гарантируя, к тому же, долговечность такого «инструмента».

Миф восьмой. «В европейской части страны мест под глубокие захоронения долгоживущих отходов 1-го и 2-го классов нет».

Дезинформация. Есть такие места. Как минимум, на Кольском полуострове [6,7]. Специалисты ФГУП «НО РАО» не могут этого не знать. А если не знают, тогда возникает вопрос о их профессионализме. Ожидаемое дальнейшее снижение для п. Никель основной деятельности ПАО «ГМК "НОРИЛЬСКИЙ НИКЕЛЬ"» и численности населения (стратегическая сессия «Никель: от моногорода к поливозможностям», декабрь 2019 г.; встреча рабочей группы по созданию концепции развития Печенгского района и поселка Никель, январь 2020 г.; [8]) дополнительно может мотивировать создание Печенгского ПГЗРО как замещающего промышленного объекта для серьезной стабилизации социально-экономического положения региона. И на Новой Земле можно найти площадку, если уйти под многолетнемерзлые породы, на глубину 400-500 метров (целевой горизонт предполагаемого захоронения в Красноярском ПГЗРО). Такая комбинация мерзлоты и стабильных пород будет по-настоящему уникальной. Да, дороговато строить на Новой Земле. А миллион лет исправлять последствия нынешней мифологии – дешево? Да и строит же сейчас Росатом там порт и горнорудный комбинат, осваивая Павловское месторождение. На Шпицбергене давно горняки – свои люди. И российская Арктика в целом во многом переходит под контроль Росатома.

Уместно добавить, что и в Сибири авторы участка «Енисейский», после якобы нескольких десятков лет поисков площадки для ПГЗРО, ничего лучше берега Енисея не нашли. Однако, например, профессор-геолог кафедры геоэкологии Томского политехнического университета Л.П. Рихванов достаточно неожиданно и смело заявляет, что Бакчарское железорудное проявление в Томской области по геологическим характеристикам – абсолютный двойник (!?) великолепного природного объекта, вмещающего ПГЗРО «Конрад» в Германии (https://www.riatomsk.ru/article/20160210/). Ход мыслей: нужно по-настоящему искать площадку, а не пристраивать ПГЗРО «под одну крышу с ГХК». «Крыша» эта вечной не будет и задаче геологического захоронения РАО не соответствует.


И дополнительно «то ли сказка, то ли быль, то ль иной какой-то стиль».

«История атомной энергетики за свои более 70 лет существования показала, что единственной угрозой безопасности может стать только человеческий фактор. Если всё делать так, как предписано в правилах и регламентах, ничего плохого случится не может. У нас очень высококвалифицированные специалисты, и поэтому мы можем гарантировать безопасность».

Каково здесь соотношение реальности и мифа? Неужели человек настолько победил природу, что в горе миллион лет без него угрозы безопасности природно-техногенный ПГЗРО, созданный в полном соответствии с правилами и регламентами, не будет представлять? Как применяемые правила и регламенты учитывают международный опережающий опыт? Насколько создатели ПГЗРО изучили и поняли его и российский? Кроме того, в России появились научные претензии к реальному использованию глин в конкретных ПЗРО – следующего после горного массива по практической значимости защитного барьера [9]. Профессиональная горно-геологическая и в сфере РАО подготовка научного, административного и по части взаимодействия с обществом персонала ФГУП «НО РАО», если принять во внимание (хотя бы по информации на сайте организации) базовое образование, опыт предыдущей работы, наличие и содержание личных научных публикаций, суть публичных высказываний по теме, - она соответствует «крайне важной для радиационной безопасности и стабильности региона и страны в целом» задаче? Хотелось бы, чтобы читатели попытались сами в этом разобраться.

Миф девятый. Экологическая безопасность: «изоляция радиоактивных отходов на весь период их потенциальной опасности, окончательная изоляция РАО с учетом любых потенциальных экологических рисков».

Где это доказано? Особенно для РАО, содержащих активный в биологических процессах изотоп углерод-14, а также химически токсичные изотопы плутония, америция и других минорных актинидов, которые могут создать опасность стерилизации крупных регионов планеты. Чем подкреплены обещания ФГУП «НО РАО» в самом-самом начале пути?

Миф десятый. «Доступность для граждан и общественных объединений информации об обращении с РАО».

Как с этим соотносится:
- активное внедрение в общественное сознание мифов 1 – 9;
- оставление без ответа прямого публичного обращения в адрес ФГУП «НО РАО», Открытое письмо Н.В. Медянцеву (http://www.proatom.ru/);
- оставление без ответа массы вопросов (в том числе, и для ФГУП «НО РАО») в научных публикациях (например: http://www.proatom.ru/; http://www.ecovestnik.ru/)?


Перспектива нахождения новых мифов от ФГУП «НО РАО».

Сотворение мифов и близкое этому творчество сотрудников ФГУП «НО РАО» не ограничено рамками работ на участке «Енисейский» и горно-геологической тематикой.

Важна оценка анализируемой ситуации корпоративного мифотворчества с позиций представлений науки о мифах. Видный представитель этой науки А.В. Ставицкий (автор множества разнообразных публикаций, организатор серии конференций «Миф в истории, политике, культуре», кандидат философских наук, Севастопольский филиал МГУ), отвечая на мою просьбу ознакомиться со статьей, заключает по данному конкретному случаю: «Сложилось три уровня рассмотрения мифа: 1 - обывательский, профанный, который характерен для людей, когда миф приравнивается к банальному вранью; 2 - классический, который рассматривает миф как сказание о богах и героях и свойствен узким специалистам, не разбирающимся в мифологической онтологии; 3 - философский, феноменологический, который рассматривает миф как универсалию культуры, которая свойственна человеку и обществу на всех этапах и уровнях их существования… Ваша статья отражает 1-й уровень понимания мифа».

Иногда во время беды становится поразительно ясной конкретная связь последствий и безответственного обоснования по типу «первого уровня мифологии» иных стратегий и систем (Пандемия цинизма и невежества, сайт "Проатом"). Не надо дожидаться беды на Енисее.


Литература

1. Книга «Восемь с половиной мифов о радиоактивных отходах», [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.norao.ru/.
2. Морозов О. А., Расторгуев А. В., Неуважаев Г. Д. Оценка состояния геологической среды участка Енисейский (Красноярский край) // Радиоактивные отходы. 2019. № 4 (9). С.;46—62. DOI: 10.25283/2587-9707-2019-4-46-62.
3. Кочкин Б. Т. Задачи изучения геологической среды участка Енисейский на текущем этапе реализации проекта захоронения // Радиоактивные отходы. 2019. № 2 (7). С. 76—91. DOI: 10.25283/2587-9707-2019-2-76-91.
4. Мартынов К. В. Захарова Е. В. Анализ локализации и сценария эволюции ПГЗРО на участке Енисейский (Красноярский край) // Радиоактивные отходы. — 2018. — № 2 (3). — С. 52–62.
5. «Сегодняшняя Газета» от 06 февраля 2020 г., Красноярск, Атомная тема. Могильником займётся специальная комиссия [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://vk.com/atom26.
6. Melnikov N.N., Konukhin V.P., Komlev V.N. et al. Jmprovement of the Safety of Radioactive Waste Management in the North West Region of Russia. Disposal of Radioactive Waste. TACIS Project. NUCRUS 95410. Task 3.Report. - Apatity - Orlean, Russian Federation - France, 1998.-270p.
7. Комлев В.Н. Методология и пример выбора мест для захоронения радиоактивных отходов. - Экологический вестник России. – 2020, №№ 2 и 3.
8. «Никель — это только начало». [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://bloger51.com/.
9. Современное состояние в разработках и использовании глинистых материалов в качестве инженерных барьеров безопасности на объектах консервации и захоронения РАО в России, [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.atomic-energy.ru/.

Послесловие

Институт проблем безопасного развития атомной энергетики (ИБРАЭ РАН) письмом академика Л.А. Большова от 17.02.2020 (https://vk.com/atom26) обозначил желание участвовать в работе Краевого радиоэкологического центра и комиссии по общественному контролю за деятельностью Росатома и строительством красноярского пункта глубинного захоронения радиоактивных отходов. Одновременно он изложил свое понимание проблемы и свои принципы работы в рамках новой общественной инициативы. Полезно было бы с помощью ответов Института на ряд вопросов соответственно смыслам письма уточнить реальную позицию ИБРАЭ и убедиться в отсутствии очередного мифотворчества. 

1. Цитата: «Нет оснований для отказа от выбранного участка».

Первый вопрос администрации ИБРАЭ.
Появились ли основания для подготовки отдельного проекта геологоразведочных работ (разведочная стадия) и выполнения этих работ до начала горных работ по вскрытию массива участка «Енисейский»?

2. Судя по обозначенному в письме году (2016 - собственный достаточный опыт?) подключения ИБРАЭ к работам по геологической изоляции РАО в России, он не является соавтором выбора и «старослужащим» в проблеме.

Второй вопрос администрации ИБРАЭ.
Какое смысловое содержание заложено в понятие «выбор» его авторами, от результата которого - выбранного участка «Енисейский» - ИБРАЭ не видит оснований отказываться?

3. ИБРАЭ планирует подготовить монографию и статьи, которые задним числом должны обосновать выбор участка «Енисейский» как наиболее перспективного в стране.

Третий вопрос администрации ИБРАЭ.
В каких научных публикациях показаны, "до" а не "после" принятия судьбоносных разрешительных документов по участку «Енисейский», планы, процесс и результаты сравнительного выбора среди российских альтернатив наиболее перспективного участка?

4. В письме декларируется прозрачная последовательность: ПИЛ-исследования- принятие решений.

Четвертый вопрос администрации ИБРАЭ.
Как объяснить реализованную на деле последовательность: решения о ПГЗРО и праве хоронить там РАО есть - ПГЗРО строится - ПИЛ отсутствует - исследования в ПИЛ отсутствуют?

5. В письме справедливо избегают употреблять сомнительное название массива, от которого его авторы образовали даже броское - «НКМ-лаборатория».

Пятый вопрос администрации ИБРАЭ.
Чем объяснить настойчивое, в разных словесных комбинациях, приписывание авторами выбора участка «Енисейский» расположенному в его недрах массиву названия «Нижнеканский»?

6. Цитата: «Кратко отметив, что приведенные в статье «Могильником займется» заключения экспертов не вполне корректны».

Шестой вопрос администрации ИБРАЭ.
Какие конкретно заключения экспертов в статье «Могильником займется ...» не вполне корректны?

7. Цитаты: «Естественно желание использовать для подтверждения своих позиций информацию из серьезных источников»; «Необходима полная открытость в отношении всех неопределенностей»; «Отражение и учет различных научно обоснованных точек зрения, позволяющие научной общественности и просто заинтересованным гражданам производить самостоятельную оценку» ...

Седьмой вопрос администрации ИБРАЭ.
Это сказка или быль, иль иной какой-то стиль?

8. Цитаты: «Отражение и учет различных научно обоснованных точек зрения, позволяющие научной общественности и просто заинтересованным гражданам производить самостоятельную оценку»; «... утверждена "Стратегия создания пункта глубинного захоронения РАО»».
ИБРАЭ, скорей всего, является автором Стратегии.

Восьмой вопрос администрации ИБРАЭ.
Как Институт "отразил" и "учел" критические замечания и вопросы к смыслам Стратегии и к ней самой, многократно и в разных изданиях опубликованные мной и другими (например, За Енисей обидно, http://www.proatom.ru/; Стратегия замкнутого ядерного топливного цикла и нестратегическая экология захоронения радиоактивных отходов: рецензия на документ Росатома / В. Н. Комлев // Экологический вестник России. - 2018. - № 11. - С. 28-31; Рецензия на документ Росатома «Стратегия создания пункта глубинного захоронения радиоактивных отходов» / В.Н. Комлев // Геофизический журнал. — 2018. — Т. 40, № 6. — С. 177-183; Комлев В.Н., Горно-геологический журнал, 2019. №2 (58), Радиогеоэкология командора)?


9. Судя по обозначенному в письме году (2016) подключения ИБРАЭ к работам по геологической изоляции РАО в России, он не является соавтором выбора и «старослужащим» в проблеме.

Девятый вопрос администрации ИБРАЭ.


Достаточен ли собственный опыт Института?


ИБРАЭ-УТОЧНЕНИЕ: Достаточность собственного опыта?

ИБРАЭ существует 30 лет. Был вызван к жизни Чернобылем. Это, первоначально и в основном, определило и формирование кадрового состава.

Основные темы до 2016 года (по, «ИБРАЭ РАН заложил научные основы стратегического планирования в ядерной и радиационной безопасности в России»: Л.А. Большов, И.И. Линге, С.С. Уткин – руководители и ответственные исполнители):
1. Последствия Чернобыля и безопасность АЭС на будущее;
2. Ликвидация «ядерного наследия» на Северо-Западе России;
3. Теченский каскад водоемов (ТКВ).

Прежние руководители и ответственные исполнители начали с 2016 года формировать и исполнять тему Красноярского ПГЗРО: консолидировать вопросы научно-технического сопровождения создания ПГЗРО в формате стратегического мастер-плана.

Для темы ПГЗРО необходимы горно-геологические знание, понимание и умение применительно к подземному захоронению РАО, включая выбор площадок, или к подземному строительству особо важных объектов. Эти необходимые компетенции приобретаются в ходе базового образования и дальнейшей профессиональной деятельности.

Базового горно-геологического образования лидеры ИБРАЭ по теме ПГЗРО не имеют. Тематика ИБРАЭ до 2016 года комплексного горно-геологического опыта не требовала. Но она не могла его и дать.

Кроме того, во всех темах основным является «стратегическое планирование». Лидеры ИБРАЭ, например, обосновали горизонты такого планирования (смотрения вперед, прогнозирования последствий) для ТКВ в 20 и 200 лет. Но для ПГЗРО опыта такого подхода мало.

10. При огромных априори итоговых затратах на захоронение отходов и создание инфраструктуры для этого, в «Стратегии создания пункта глубинного захоронения радиоактивных отходов» (ИБРАЭ), а также в брошюре «Подземная исследовательская лаборатория (в составе пункта глубинного захоронения радиоактивных отходов в Нижнеканском массиве, Красноярский край). Рабочий документ» главного толкователя Стратегии «от общественности» ООО «Экологический правовой центр «БЕЛЛОНА» отсутствуют даже какие-либо намеки на предварительные и опережающие комплексные технико-экономические сравнительные исследования разных вариантов площадок и типа ПГЗРО.


Десятый вопрос администрации ИБРАЭ.


Почему в документах для широкой публики, отражающих видение Госкорпорации «Росатом», нет экономических ориентиров - результатов каких-либо укрупненных оценок бюджетных трат?


По просьбе Л.А. Большова на первые девять вопросов к администрации ИБРАЭ отвечал д.т.н. С.С. Уткин

Мое заключение по ответу С.С. Уткина.

I. Уважаемый Сергей Сергеевич не ответил ни на один из девяти заданных вопросов.

II. Вопросы 1-4 и 6-8 оставлены вообще без ответа. Безадресные ссылки на что-то и где-то (с поучениями, наставлениями и абсолютной уверенностью в собственной правоте и незнании оппонентами информации страниц журнала «Радиоактивные отходы») не могут быть ответами на конкретные и четкие вопросы, хотя и могли бы дополнять ответы.

III. В тех случаях, когда как-то симулирован ответ, просматривается подмена вопроса.
1. Например, спрашивалось так: «Девятый вопрос администрации ИБРАЭ. Достаточен ли собственный опыт Института?»
А в письме С.С. Уткина – рассуждения: «Поэтому с удовлетворением начну с № 9: считаю, что нами сейчас собран коллектив из наиболее дееспособных и авторитетных в стране организаций (более 10) и отдельных специалистов (около 100), в том числе находящихся на заслуженном отдыхе, по всем принципиально важным направлениям оценки и обоснования долговременной безопасности геологического захоронения РАО. И этот список будет пополняться…».
Вопрос был не про коллектив организаций (это отдельный и нужный разговор), а про собственный опыт головной организации – ИБРАЭ РАН.
2. Или еще пример. «Пятый вопрос администрации ИБРАЭ. Чем объяснить настойчивое, в разных словесных комбинациях, приписывание авторами выбора участка «Енисейский» расположенному в его недрах массиву названия «Нижнеканский»?».
Напомню лишь некоторые словесные комбинации за несколько лет, возникавшие как реакция на давно и настойчиво задававшийся вопрос о названии массива: Нижне-Канский, Нижнеканский, Нижнеканский гранитный, Нижнеканский скальный, Нижнеканский кристаллический, Нижнеканский гранитогнейсовый… В большинстве приведенных названий (4) отсутствует вторая необходимая составляющая – геологический тип породы.
Господин Уткин не объяснил появление в рамках «Енисейского проекта» разных названий, а ввел и «обосновал» еще одно внесистемное – «Нижнеканский массив, включающий весь гранито-гнейсовый купол».

IV. Вынужден расширить круг вопросов, адресованных персонально С.С. Уткину:
1. Какие базовое образование и практический опыт работы/исследований сформировали Ваши горно-геологические знания?
2. Вы серьезно считаете, что один и тот же горный массив = площадка строительства ПГЗРО, может иметь разные государственные геологические названия и допустимо в документах открытого доступа называть его по-разному и достаточно произвольно?
3. Цитата: «В 1994 г здесь были выделены 5 участков: Южный, Верхнеитатский (разделенный на участки Итатский и Каменный), Нижнеитатский, Тельский, Енисейский». В каких публикациях /отчетах отражены работы 1994 года на участке «Енисейский»?
4. На приведенном Вами рисунке 3 обозначена «площадь поисковых и оценочных работ на участке Енисейский 2003-2015 годов». Как этот промежуток времени соотносится с 1994 годом?
5. Какие скважины и какими интервалами керна подтверждают наличие в недрах участка «Енисейский» гранитов Нижнеканского массива?
6. Цитата: «За пределы непосредственно Нижнеканского гранитоидного массива в область распространения метаморфических пород его обрамления, то есть, Нижнеканского гранито-гнейсового купола - структуры, формировавшейся одновременно». На приведенном Вами рисунке 1 граниты – рифей, гнейсы – архей. Как они, породы с фундаментальными геологическими различиями (возраст, состав, механизм образования) в пределах одного «купола», могли формироваться одновременно?
7. Цитата: «Наименее обсуждавшимся ранее, хотя и не имеющим никакого отношения к безопасности, является вопрос № 5». Этот вопрос, предположительно, отражает волюнтаристский переход от Нижнеканского массива гранитов/гранитоидов (рифей, породы кислого состава, магматические) к существенно иным гнейсам (архей, породы основного состава, метаморфические), расположенным вблизи мощной реки и населенного пункта. Переход, который осуществлен вопреки принятым в мире принципам геолого-географической мотивации выбора площадок. Разве это не имеет отношения к безопасности? 

V. Вряд ли демонстрируемый С.С. Уткиным способ ответов на профессиональные и вполне понятные «вопросы с мест» будет полезен Краевому радиоэкологическому центру в достижении цели «исследовать сложные процессы и излагать объективные факты». Важно вспомнить, что в 2017 году и другой представитель ИБРАЭ (И.И. Линге) слабо отвечал на вопросы по тематике захоронения РАО. Хотя, по-прежнему, декларируется: «Сотрудники ИБРАЭ РАН и иные вовлеченные в проект специалисты готовы отвечать на конкретные вопросы…, если они будут четко сформулированы и адресованы нам». Замалчивание неудобных вопросов, необходимо вновь отметить, характерно для большинства создателей и «группы поддержки» Красноярского ПГЗРО. На этом фоне письма ИБРАЭ, все же, - событие.