Потерявшиеся в ширмах

Благодаря трудам выдающихся исследователей Дюверже и Пыжикова мы смогли продвинуться в понимании и устройства партии большевиков и ее генеза, теперь можем двигаться дальше в понимании ее стратегий и их следствий для населения РФ. Главный вопрос, на который мы ищем ответ, – почему население РФ столь позорно беспомощно в плане самоорганизации и политической организации?  Наверное, не последнюю роль в этой беспомощности играет специфика посткоммунистического дискурса, обусловленная в свою очередь подходами партии большевиков.
Конспиративность, внедрение, влияние – вот три характеристики, которые чаще всего использует Дюверже при описании стратегии большевиков. Коммунистические ячейки, несвязанные между собой, но подчиняющиеся вышестоящему комитету, рассматриваются им как практически идеальная структура для скрытого проникновения и влияния. Причем поимка одной ячейки напрямую не вредит остальным. Наш современник Пыжиков сумел обнаружить далеко  неочевидную связь между большевицкими и старообрядческими подходами – та  же конспиративность, та же скрытность, чтобы не нашли и не повязали главных.  Большевики – это именно великорусское движение, как показал в «записках депутата» еще сам Сталин, но их ближайшие коллеги, еврейские и западнорусские организации так же весьма продвинуты в конспирации. Можно вспомнить, что именно евреи-контрабандисты помогали старообрядцам пересекать австрийскую границу, что даже описывается Мельниковым Печерским в его «На горах». Разумеется, конспиративная тактика была оправдана. Тот же разгром старообрядческих скитов, вокруг которого разворачивается действие этого романа (в реальной жизни Мельниковым(1) и учиненный) был обусловлен недостаточной конспирацией. Пыжиков весьма подробно описывает конспиративные практики различных старообрядческих согласий, в частности, уделяет много внимания согласию бегунов-странников, максимально избегавших вообще какой-либо регистрации органами государственного надзора.
 После того, как большевистская организация стала обязательной для всех компартий в 1924 году, те же методы распространились в Европе и в Азии. В частности во Франции большевики могли раскалывать профсоюзы, радикализируя их часть и т.д. Нам важно выделить «стратегическую повадку», неизменно повторяющийся паттерн большевиков – действовать  ячейками, скрытно, прикрываясь какой-либо «ширмой».
В науке существует универсальный принцип, описание эксперимента должно быть таким, чтобы по нему можно было воспроизвести эксперимент. Никаких особых секретов, передаваемых старцами посвященным в ходе личного контакта нет. Благодаря этому научные знания свободно тиражируются и постоянно пополняются, традиции же отвергающие открытость изложения, глохнут и вырождаются.  Данную аналогию можно применить и к политической жизни, развиваться, масштабироваться будет тот опыт, который изложен максимально ясно и открыто, в котором нет тайн, секретов, персонализма и т.д.
Поставим себя на место современного последователя большевиков, он обращается к их текстам, в надежде получить инструкции, как действовать. И что же он видит? Компартия  постоянно прячется за ширмами самых различных названий, максимально скрывающих, зачастую специально извращающих суть явления.
Прежде всего, сказанное относится к самому главному бренду – «совецкая власть», т.е. власть территориальных общин – советов, в которых у большевиков весьма долгое время не было большинства. Территориальные общины никак не связаны с какой-то определенной партией, но, захватив их в тяжелой борьбе с эсерами и меньшевиками, большевики, присваивают себе их название. Как территориальная община связана с организацией именно партии большевиков? Да никак вообще не связана! Это совершенно ортогональные явления – общины могут быть с большевиками, могут быть без большевиков, могут быть полностью большевицким, могут быть подавлены центральной администрацией, могут иметь автономность и т.д. и т.п. Но говоря «советская власть», ностальгирующий имеет ввиду власть партии большевиков и… нисколько не продвигается к ней, благодаря отсылке к территориальной общине. Устройство и методы большевицкой организации надежно укрыты от него словесной ширмой.
 Следующий не менее важный ширма-бренд – «социализм». Компартия не является соцпартией, между ними существуют огромные отличия в плане организации, целей, стратегии, тактики, описанию которых Дюверже посвящает очень много места.  Социалистические партии строятся на основе профсоюзов, иногда просто как объединение профсоюзов – это открытые демократические структуры,  предполагающие политическую борьбу в рамках парламентской демократии. Большевики приватизируют «социализм» для своего однопартийного правления в СССР. И далее конкретно-историческую специфику своего правления в области экономики – ее разрегулированность в пользу производства средств производства, приоритет планирования – они  выдают за что-то такое, что отражает саму сущность этого правления. Однако компартия в КНР, например, сейчас прекрасно пользуется прямо противоположными экономическими методами.  Следующий связанный с «социализмом» до степени отождествления бренд – «власть трудящихся». Казалось бы, что проще, власть трудящихся осуществляется профсоюзами, это и есть социализм, т.е. власть соцпартии, объединенных профсоюзов – но нет! Это «гнилая социал-демократия», «ренегат Каутский» и прочие, прочие плохие вещи. Современный трудящийся в полном недоумении, ему-то что делать? Тут большевики весьма прозрачно намекают, что надо строить большевицкую партию, но как? Старшие товарищи, посмотрев с хитрым прищуром, решили в подробности не углубляться.
Еще интереснее с «коммунизмом» – это, оказывается, никакая не власть компартии, а вековечная мечта всего прогрессивного человечества, или что-то в таком роде. Человечество мечтает на протяжении веков, что от всех будет браться по способностям, а даваться по потребностям, что заниматься этим получением и даянием будет компартия, как-то умалчивается.
В итоге большевики своей конспиративной демагогией перехитрили сами себя, их партия, по крайней мере, в СССР, лишь теряла и теряла понимание своего собственного устройства.  Из демократической, по крайней мере, наверху структуры, в которой больший авторитет приобретал тот, с чьими предложениями соглашалось большинство равных, компартия превратилась в жесткую вождистскую вертикаль. Примером последнего служит поведение членов ПБ при обсуждения письма Нины Андреевой (из дневников Черняева). Практически все ПБ одобряло письмо, и осторожно зондировало мнение друг друга, однако стоило Горбачеву выступить однозначно против, как все они послушно заняли его сторону. И такое поведение повторялось постоянно, вплоть до ГКЧП включительно. Поэтому Яковлев, рассказывая о том, как они с Горбачевым (практически вдвоем!!!) развалили всю тогдашнюю КПСС и резюмировал - «хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма(2) против системы тоталитаризма(3) — сработала.»(4)

_______ 
(1) При том, что сам Мельников придерживался весьма прогрессивных для своего времени взглядов, близких к Салтыкову-Щедрину - издевался над бюрократией и феодализмом (см. «Бабушкины россказни»), явно сочувствовал российской буржуазии – купцам.
(2)т.е. горбачевского единоначалия.
(3)т.е. власти компартии.
(4)http://www.agitclub.ru/gorby/ussr/blackbook1.htm