Дед Григорий. Неизвестные страницы. Зарисовки

 Тихо рождалась в предрассветных сумерках утро 22 июня 1941 года. Обыкновенное летнее утро. Ничто, казалось, не предвещало трагедии, а между тем за чёрными водами пограничного Буга уже были заряжены смертью тысячи и тысячи пулеметов, автоматов, орудий Вермахта. Не успели допеть соловьи свою предрассветную песню, черными крестами возникли в небе самолеты. Началась война, самая грозная и самая страшная война за всю историю человечества. Один из первых снарядов этой войны попал в огород замполита одного из погранотрядов. Они с женой находились на выездной проверке на соседней заставе, только из-за этого не попали в окружение.

    Застава с боями отходила за откатывающейся линией фронта. И когда отошли от прежней границы на 200 километров, выяснилось, что документация погранотряда не была эвакуирована. Замполит с 16-ю бойцами - верховыми пограничниками тайными тропами пробирались на заставу. Рельеф местности знали отлично. Это помогло сориентироваться на местности и вывезти архив.

   Дед Григорий прожил долгую жизнь. Был заместителем командира погранотряда на западной границе. Дослужился во время войны до высоких чинов, попал в опалу, лишен всех званий и наград, партийного билета. Штрафбат. Снова дослужился до офицерского звания. После русско-японской несколько лет в наших лагерях. Здоровье подорвано, годы по госпиталям.
      С бабой Аней расстались в 1941. Встретились только в 1953.
     Когда уже в шестидесятых после реабилитации предложили вернуть партийный билет, звание, награды, отказался. Работал в особом отделе всю жизнь. Вышел на пенсию. Запомнился нам, племянникам и внучатым племянникам, тем, что, несмотря на нелегкую жизнь, не потерял веру в людей и ко всему относился с чувством юмора.

    Это все, что мы знали о своем родственнике.  Не принято в семье было задавать вопросы. Не принято было рассказывать о военном времени.

     О том, кто наш дед, мы узнали спустя годы. Узнали благодаря моему сыну, который учился в Галицынском погранучилище. От деда он узнал, что история этого заведения уходит корнями в 1930 год и начинается с Первой школы погранохраны войск ОГПУ. Эта школа считалась базовой и находилась в городе Новый Петергоф Ленинградской области. На основе этой школы были впоследствии открыты пограничные школы в других городах. Первый выпуск в Ново-Петергофской школе состоялся через два года после открытия. В 1937 году школа была реорганизована в Ново-Петергофское военное училище пограничной и внутренней охраны войск НКВД, и ей было присвоено имя Ворошилова К.Е.  Через год, в 1938, училище переименовали в Ново-Петергофское военно-политическое училище пограничных и внутренних войск НКВД имени К.Е. Ворошилова.

   Вот тогда-то, узнав, где учится его внучатый племянник, он и рассказал, что первые выпускники во второй половине 30-х годов участвовали в военных конфликтах и у озера Хасан, в районе реки Халкин-Гола, позднее и в боях советско-финляндской войны.

         В 1999 году мы с женой, рассказывает мой сын, приехали в Ильичевск, Одесской области. По утрам я, как обычно, занимался в комнате, выполнял упражнения. Мимо дверей проходил дед Григорий. Взглянув на меня, он сказал:
- Неправильно делаешь, держи локоть пониже.

     А я на тот момент не один год занимался боевыми искусствами. Поэтому рассмеялся и спросил
-  Дед, а ты откуда знаешь, как правильно?

       Баба Аня проходила мимо, дала мне подзатыльник и сказала, что наш дед был чемпионом 1936 года по рукопашному бою.    Я удивился: какой чемпионат может быть по рукопашному бою в Советском Союзе в 1936 году? Это потом, благодаря деду, я узнал, что в молодой Стране Советов рукопашный бой был, но развивался особым путем. Как это ни странно, но это направление в спорте совпадало с изменениями в стране. Исчезли после революции народный кулачный бой, прекратили свою деятельность школы технической подготовки рукопашного и штыкового боя: они применялись в царской полиции и армии. Но Красная Армия, народная милиция и спецслужбы нуждались в навыках прикладного рукопашного боя.  Еще в 1919 году вышла программа занятий по рукопашному бою в РККА. В 1923 году было издано руководство по физической подготовке, которое называлось «Физическая подготовка Рабоче-Крестьянской Красной Армии и допризывной молодежи». В нем были разделы: «Владение холодным оружием» и «Способы защиты и нападения без оружия».

   Тогда дед Григорий сказал, что, если локоть держать ниже, удар будет незаметнее и заодно ты прикрываешь печень. На удар, направленный в голову, ты всегда успеешь отреагировать. Это спорно, но тем не менее такая техника действительно практиковалась в то время.

       Я читал книгу «Ледокол» Виктора Суворова. В ней автор утверждает, что Советский Союз готовил вторжение в Германию в июле 1941 года и захват центральной и западной Европы.  По его выводам получалось, что Гитлер, развязав войну, лишь упредил агрессивные планы Сталина. Дед Григорий протянул руку, взял книгу. Долгое время сидел, читал, потом начал ругаться. Я и не знал, что есть в этом мире что-то, что может вывести нашего родственника из себя. Подхожу к нему, сажусь напротив и спрашиваю, что случилось. В ответ слышу:
- Ты представляешь, переврал твой Суворов некоторые факты.

И дед рассказал о конкретной страничке Великой Отечественной, как все было.

     Приказ - взять высоту. Две дивизии положили на ней. Бросили нашу, дивизию НКВД. Я разговаривал со Сталиным, как сейчас с тобой. Он дал сутки на взятие высоты. Командир молчал. Я сказал:
- Иосиф Виссарионович, это невозможно. Дайте двое суток, сутки на рекогносцировку местности, на перегруппировку, сутки - на взятие.

   Отказал. Мы взяли высоту через двое суток. Нас с командиром арестовали. Его увезли. Меня, замполита дивизии, разжаловали в рядовые, забрали все награды, партийный билет и отправили в штрафбат.

      В истории многое переврали как с одной стороны, так из другой.

Была у нас ситуация, когда мы попали в окружение. Немецкие солдаты на танке подкинули меня до линии фронта. Они, конечно, не знали, что я офицер и тем более не знали, что партийный. Я немецким владел и владею свободно, поэтому разговор поддержать мог. Дали мне немцы какие-то консервы и сказали: "Оставайся с нами. Зачем ты туда идёшь?  Тебя там расстреляют». Но родину не предают, и я вернулся.

     В 1943 году на Курской дуге проходило одно из сражений... Кровь лилась рекой, вокруг все орали, схватка была уже рукопашная. Со стороны немцев прямо на меня идёт пехотный майор. На тот момент я тоже имел звание пехотного майора. У обоих в руках пистолеты - табельное оружие офицеров как с одной, так и с другой стороны. Я - ворошиловский стрелок, навскидку попадаю в летящую монету. А здесь мы идём в расстоянии двух десятков метров навстречу друг другу и, как на дуэли, стреляем, но, израсходовав все патроны, ни тот, ни другой ни разу не попали друг в друга. Встали, обнялись, обменялись данными и разошлись. Вот так на войне тоже бывает. Нашел я этого немца. Тот тоже прошел всю войну, и мы встретились спустя сорок лет.
 
      Вечер за вечером дед Григорий рассказывал мне эпизоды войны, эпизоды своей жизни.
- Ты когда-нибудь слышал про Зееловские высоты?
-Да, конечно, слышал. В истории эта операция называется Зееловско-Берлинской операцией или Сражением за Зееловские высоты.
- А знаешь, где они находятся? Да откуда тебе, вряд ли в учебниках написано. Эти высоты –просто многочисленные холмы около немецкого города Зеелов, а он примерно в 90 километрох на восток от Берлина. Операция была проведена с 16 по 19 апреля 1945 года. Она была лишь частью Берлинской наступательной операции. Когда высоты были взяты, мы окружили и уничтожили почти всю 9-ю немецкую армию. Вырвались только остатки 56 танкового корпуса. Корпус СС рванул на запад, чтобы сдаться нашим союзникам. Именно там и пехотные дивизии, и тяжелый танковый батальон, которые обороняли высоты, попали в окружение. Если бы этого не случилось, части 9 армии немцы бы перебросили в Берлин, нам бы тогда он достался дороже.

      Мы были в составе 1 украинского фронта в 1945 году, когда брали Зееловские высоты. Это были самые страшные моменты во всей Великой Отечественной войне. Потери были настолько большими с обоих сторон, что, когда мы взяли высоты, то шли по колено в крови. Немцев было уничтожено немерено, но и наших полегло …  Тогда мы уже научились драться и войсковые операции проходили не числом, а умением, но без жертв не обходилось. В основном эту высоту мы взяли массированной и долгосрочной арт. подготовкой.

       Войну я закончил не в Берлине, а в Праге, куда попал после ранения. Не успел толком оклематься, нас перебросили эшелонами вместе со своими подразделениями на восточный фронт. Следующая война была русско-японская. Таких зверств, которые допускали японцы над местным, китайским населением, мы еще не видели. Немцы рядом и не стояли.

    А в 1946 году после окончания и подписания капитуляции милитаристской Японии, большая часть высшего кадрового командования была арестована. В лагере я пробыл до 1953 года. Нас ломала обида, мы не понимали, почему с нами так поступили? Только годы спустя пришло осознание: Сталин был прав, абсолютно прав: вся страна была поставлена на военные рельсы, на протяжении 6 лет мы воевали, не переставая. Бело- финская, Великая Отечественная, русско-японская. Мы привыкли к ратному труду, а страну надо было ставить на мирные рельсы. В стране разлад, раззор.  Мы, профессиональные военные, вряд ли смогли бы перестроиться и, недовольные положением дел в стране, повели за собой таких же недовольных. Привели бы страну к смуте.

      Единственный способ, который был у Сталина, чтобы мы не прошли с мечом по новому земному шарику или не устроили у себя в стране переворот, законопатить нас по зонам, перевести наше сознание в мирное русло. И это сделали. Нас освободили до смерти Иосифа Виссарионовича.

    Рассказ о нашем родственнике не был бы полным, если бы мы упустили мирную жизнь. Он для всех нас, племянников, затем и внучатых племянников, значил очень много. Он не читал лекций, никогда не делал замечания, но своим примером, своей жизнерадостностью, своим участием в нашей жизни, своей неутолимой энергией заряжал нас.

   Пенсия – время не самое веселое. Надо любить жизнь безусловно, безоговорочно, чтобы самостоятельно окрасить во все света радуги каждый свой день, чувствовать себя востребованным здесь и сейчас.
   Мне 25, маленькая (по сравнению с его 192 см), худенькая. Ему 86. Военная выправка видна издалека. Зовет утром на море. До него 10 минут быстрого хода. Спящих мальчишек оставляю под присмотром бабы Ани – и вперед. Показался автобус, я бегом к остановке, дед все понял и, не задавая вопросов, с места в карьер. На остановке он оказался одновременно с автобусом. Я еле успела. Стою. Дышу. Он тоже дышит. Но его дыхания никто не слышит, а я пыхтела, отдувалась до нашей остановки. Добежали до пляжа (множественное число употребила для красоты, я всегда в отстающих в этом виде передвижения). Дед на ходу сбросил поло, легкие брюки и через секунду уже плыл к буйкам.

    Я тоже не стояла. Шорты и футболку стянула, сложила, положила на полотенце. Когда дед Григорий выходил из воды, я стояла в ней уже по щиколотку, ждала, когда привыкну. Он остановился, посмотрел на меня и сказал:
 - Запомни на всю жизнь, приняла решение – больше не раздумывай, не ищи оправданий своему бездействию, всегда, во всем живи по принципу «в воду – с ходу».
    Дома не сидится. Это я о дедушке. Пошел в музей работать реставратором. Сложные вещи делают специалисты в Питере, попроще работы предпочитают делать сами. Его вотчина в подвале. Через пару месяцев узнаем, что у него есть подружка, что, когда он садится обедать, она тут как тут, сядет на край стола и ждет, когда он с ней поделится. Или сидит посреди мастерской, головой вертит,  глазками-бусинками все рассматривает. Его ни капельки не боится. Спросить не решаемся, что это за подружка, сколько ей лет, почему ведет себя так странно. А ему и в голову не пришло, как потом выяснилось, что мы ничего не понимаем. Попробуй догадаться, о ком идет речь, если он о ней так тепло, с таким удовольствием рассказывает. Однажды бабушка не выдержала и говорит:
- Слушай, старый, ты не забыл, сколько тебе лет? Что с твоей головой случилось? Ты отчет даешь себе, когда при племянниках про свою подружку рассказываешь? Совесть совсем потерял.
   А дальше – замедленная съемка. Он посмотрел на нее, потом на каждого из нас, снова на нее… И начал хохотать. Тут уж все поняли, что с ним и правда не все в порядке: наглость какая, рассказывает, не считаясь с нашими чувствами, да еще и ржет. Насмеявшись вдоволь, вытерев выступившие слезы, он проговорил:
- Господи, вы же все умные, образованные люди, как вам такое в голову пришло! А коль пришло, то спросить, выразить свое негодование, хоть как-то проявить свое возмущение! Моя подружка – это маленькая мышка. Мы с ней уже несколько месяцев дружим.
     Свою дружбу он доказал спустя 2 месяца. Утром директор музея предупредила всех сотрудников, что после обеда приедут работники с санэпидемстанции травить мышей. Все взяли под козырек, а он говорит:
- Что ж Вы раньше не предупредили, знаете ведь, что замок у меня барахлит. Я постараюсь сделать, но, если не справлюсь, не обессудьте. Да, впрочем, не беда: у меня никакой живности нет.
         На том и порешили. Он честно повозился с замком (вывел его из строя) и ушел покупать замок в магазин. Его мышка не пострадала.

     Деда не стало в 93 года. Нелепая случайность. Молодой (это его ощущение жизни и наше восприятие его самого), высокий, статный, с военной выправкой, сильный, здоровый. Но права не продлевают, с машиной пришлось расстаться. Купил мопед. Именно он стоял сиротливо в его гараже. Ежедневно дед садился на него, выезжал за город и отводил душу…

    Когда позвонили с больницы моряков, мы узнали, что он попал в ДТП. Кто был виноват, он или водитель грузовика, для нас было неважно. Главное, дед был жив. Он сильно повредил руку: удар пришелся по левой стороне тела. Григорий Никонович какое-то время держался, потом стал резко сдавать. Дожить до 100 лет – это была его уверенность – ему не удалось. Умер через 3 месяца после аварии.