Демон Степаныча

Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой.
© М.Ю. Лермонтов. Демон.


        Из истории науки нам известен ещё демон Джеймса Клерка Максвела  - как персонаж мысленного эксперимента, в данном случае состоящий в том, что в воображении разыгрывается ситуация, когда  некое - и без того замкнутое - пространство ещё и разделено непроницаемой перегородкой на левую и правую сторону. Но в той перегородке есть маленькое отверстие, представленное мысленно как некое разумное существо микроскопического размера, которое позволяет перелетать существам разных состояний в разные части пространства. Тогда через большой промежуток времени все левые окажутся в одной стороне, а правые – в другой. 

       Порой кажется, что хорошо, если бы и в жизни людей левые да правые тоже оказались по разную сторону своего - уже безграничного - пространства жизни, а демон дырки в перегородке оказался бы абсолютно непреклонен перед попытками лазутчиков сторон прошмыгнуть через эту дырку в противоположную сторону. И каждый бы жил тогда в предпочтительной реальности выбора, смиряясь с таким понуждением к безмятежности, свой творческий потенциал реализуя сочинением дифирамбов своим сторонникам. А язвительность, ехидство, и уж тем более агрессия к противникам – атрофировались бы совершенно от исчезающих случаев практического применения.
Этакий непрекращающийся во времени карнавал благожелательности!
        А то ведь бывает, что мы имеем нечто противоположное.
Последнее это обстоятельство и печалит Демона по имени Степаныч, когда обстоятельства жизни понуждает его летать над землёй (способом пешехода ли, пассажира ли), пребывая и самому не без греха, да ещё в состоянии повышенной чувствительности ко грехам людей окружающих. Правда, дальше печали потенциал Демона не раскрывается, что делает его не опасным для окружающих, но всё-таки самим своим видом он не украшает мир – и без того уже избыточно проблемный.
Ещё за Степанычем числится и такой грешок, как привычка к созерцанию. Но уж это не то что подглядывание, а моделирование  жизненной ситуации в которую погружён пациент, иными словами объект разглядывания.


        Нынешним утром первого выходного дня ему встречаются почему-то всё больше мамочки уже не первого срока молодости, когда её малыш уже вовсю погружён в мир собственных чувствований; и у неё появляется возможность как бы наедине с собой подумать на темы печали дня. Уже оснований для этого накопилось немало: да ладно бы это были какие-либо деловые заморочки. А то ведь проблемы, типа, как жить дальше без мужа-то (да и с мужем-то не особенно и благостно). А ведь годы-то идут – о чём тайно нашёптывают окружающим некие небрежности в одежде, да резкий - от спешного наведения - макияж на лице. Но оставим эту женщину наедине с её мыслями. Мы в этой ситуации ей не помощники. И обратим своё внимание на ребёнка. Это того стоит.
       Это -мальчик с нежными чертами материнского личика. Её новая инкарнация в нашем мире. Он тоже включил мыслительный процесс. Но думы его не глубоки, но и не поверхностны; ему достаточно видеть, слышать, обонять то, что взрослый человек равнодушно пропускает сквозь себя. Не потому ли, что сейчас у нас хмурое предвесеннее утро, ночью выпала вялая пороша, не способная прикрыть серость заледенелых улиц. Не холодно и не тепло – а какая-то пронизывающая мглистость и сырость. Но ребёнку –то всё нипочём. Он заботливо укутан, рядом с ним мать, как естественная данность, открывающая ему возможность безмятежно впитывать в себя обыкновение жить.  Да только – что она, эта безмятежность, когда вот глазки его выдают тайну малыша, заключающуюся в том, что он-таки думает; а вот уж о чём его думы - нам, сторонним за ним наблюдателям, нипочём не угадать. Потому что поле его мечтаний безбрежно своим свойством обещания светлых открытий.

       Пока мы так задержались у малыша, вокруг нас обнаружили себя мамочки другие. У этих, кроме ребёнка, есть ещё и его отец – от чего мамочке не совсем до малыша. Она теперь вся из себя деловая. Ну вы понимаете – надо и за ребёнком следить, чтобы не случилось чего; тут и выбрать чего бы купить, прицениться, не прогадать, да принудить мужа выложить требуемую сумму. А муж – именно что «муж», заметно, что его напрягает именно сам этот выход на люди. Напрягает. И этим всё сказано. Без комментариев.

        А сам Степаныч уж существенно далёк от этих коллизий. Ибо он тоже не без мыслей в голове. Только вот его тема этим вот совершившимся  мгновением отошла от видов  мамочек с окружением, да взяла курс в военную сферу. Не потому ли  что завтра День защитника отечества! То-то мамочки нынче озабочены. А мужья –неспокойны, и нетерпеливы.

       Уж чего нельзя сказать о нашем  заглавном страннике. Военная тема его не особенно-то воодушевляет. Да куда уж от неё денешься?  Хорошо ещё что на этот раз речь не идёт ни о военно-политическом, технико-экономическом, морально-политическом и прочих серьёзных аспектах проблемы.
Это может показаться неправдоподобным для тех, кто знает мои критические заморочки на тему вооружённых сил, но - скажу я доверительно - именно армия оказалась драйвером Степанычевой судьбы.
       Если бы не призыв, как говориться, в ряды, то трудно себе представить, куда бы завела его тропа исканий. Хотя вероятней всего перспективы тут ожидались рутинные: затерялся бы на просторах страны в массе своих товарищей-работяг, спился бы потихоньку холостяком, а может и бабу какую встретил, которая довела бы его до состояния безразличия ко всему безысходному, замёрз бы где-то, или утонул, или бы задавил его какой автомобиль; а не он - так что-либо тяжелое и твёрдое на работе упало на одуревшую его голову; а может быть и ничего – стал бы пенсионером не хуже других. Но уж точно бы не тем, кто есть теперь он сам.

        И так, армия.  Вот уж что не стало предметом его ни восторгов, ни огорчений. Это была для него не лишенная проблем рутинная работа какой-то эфемерной важности, и реальных ежедневных проблем. И было одно лишь желание, чтобы поскорее всё закончилось.

       Наконец-таки это произошло. Теперь надо жить дальше, уж как кривая выведет.

      А прошло немало лет с того момента начала начал.  Вечером дня его сегодняшних подглядываний за народом, он сидит на кухне за ужином. Насупротив его – подруга жизни, рассказывает о том как они на работе лабораторным кагалом провели намедни скромненький корпоратив. Все, кто там присутствовал, и кто отсутствовал, и кто покинул юдоль жизни – мне знакомы, так что я вполне сопереживаю рассказы моей собеседницы; хотя сам не вполне присутствую даже вот сейчас на волнах её красноречия.
     Неожиданно для себя я осознаю вдруг, как же всё удачно получилось у меня с армией:
во-первых, я убежал от своих сокурсников в самый разгар последипломных оргий;
во-вторых, меня везли по пространствам страны степями, лесами, горами, морями на край земли так неспешно, что я успевал, в перерывах между военными нелепостями, набраться впечатлений от реалий жизни от и до.
       До того момента, когда мне, наконец показали койку, где я буду теперь проводить ночи свободные от службы до самого своего дембеля. Да и тогда уж обстановка не особенно-то изменилась. Думать не думалось, да, однако же, и запало в душу многое такое, что даёт пищу к размышлениям и по сию пору. А сама служба шла как-бы автоматически. Вот есть механизм, вот есть необходимость, и есть я – винтик этого механизма, со своими персональными свойствами, достаточными, чтобы не сломавшись, выскочить, наконец, на волю без радости, но и без сожаления.
       Что эти эфемерные чувства, когда перед тобой за пределами периметра ограждения расстилается дикая земля во всём своём первородстве? Теперь ничто не мешает тебе самому сделать то, к чему ты приготовлялся годами предшествия.
Ничто не мешает, но никто и не способствует.
А что ещё надо человеку для жизни?
       Известно что.
       Слушай - говорю я за ужином своей собеседнице – если бы не армия, разве бы мы нашли друг друга в этом мире среди множества людей?
        И она понимает содержательную глубину моего вопроса. Да не просто понимает. Тут и понимать-то ничего не надо. Потому что так получилось, что нет между нами вопросов. И ответов нет. А есть мы: я и она; да мир, созданный нами в соавторстве с судьбой.
        А вот какие же мы? Конечно не ангелы. Демоны? Да уж такие, какие и есть.

23.02.2020 9:58