Бадабер

Всю мучительно долгую предпоследнюю ночь перед своей смертью Сергей Егорович Рязанцев не спал. В том, что наступающим днём умрёт, он почти не сомневался. Задуманная боевая операция совсем не оставляла шанса на спасение, но судьба подарила ему целые сутки.
- Всё равно так дальше жить нельзя! - думал взволнованный Сергей, убеждая себя в правильности принятого накануне коллективного решения.
Он находился в небольшом кишлаке Бадабер на территории Пакистана, в десяти километрах южнее Пешавара и в двадцати от границы с Демократической Республикой Афганистан. Сюда моджахеды привозили пленных военнослужащих Вооружённых сил ДРА и советских военнопленных «шурави», захваченных в Афгане. 
- Лучше погибнуть с оружием в руках, - настраивал себя Рязанцев, - чем продолжать скотское существование узников этого проклятого места.
Лагерь Бадабер располагался поблизости с большой стоянкой афганских беженцев, которых война выгнала из родной страны. При нём был организован центр подготовки, где под руководством военных инструкторов из США, Пакистана, Китая и Египта проходили обучение будущие моджахеды, намеревавшиеся вернуться в Афганистан для продолжения сопротивления ограниченному контингенту советских войск.
- Спать совершенно не хочется… - удивлялся он, реакции своего измождённого страданиями организма.
Сергей находился в плену уже больше года и на собственной шкуре осознал, что значит быть пленником у злых душманов.
- Хорошо, что не убили, - удивлялся Рязанцев в первые дни неволи.
Перед вечерним намазом его и других славянских пленников, как обычно заперли в зиндан, глубокую яму, вокруг которой они построили глинобитные стены и крышу.
- Как всё пройдёт завтра? - подумал Сергей, устраиваясь на тюфяке, набитом сухой травой.
В глинобитной тюрьме имелись небольшие окошки, через которые поступал свет и двигался воздух. Со своего спального места Рязанцев видел часть неба и бегущие по нему облака.
- Может они добегут до моего дома… - подумал он, хотя понимал, что до города Горловка на Донбассе тысячи километров.
Солнце совершенно исчезло за линией горизонта, но до наступления полной тьмы оставалось некоторое время. Сверху находящейся поблизости мечети послышался пронзительный голос муэдзина, призывающий правоверных на вечерний намаз по названию магриб.
- Это азан, сигнализирующий, что можно начинать молиться, - знал Сергей, - пока не кончится вечерняя заря.
Он уже разбирался в тонкостях мусульманской веры, в которую иноверных пленников насильно убеждали перейти моджахеды. Они сразу давали пленным «шурави» новые имена: Абдурахмон, Абдулло, Исламутдин. Заставляли учить фарси и Коран.
- В Раю Аллах одарит верующих наслаждениями тела и души! - убеждал их приходивший мулла. - Лёжа на прекрасных ложах, вы будут наслаждаться райскими плодами и общением с гуриями. Гурии - это красавицы с белоснежной кожей и чёрными глазами. Они очищены от телесной грязи и душевных недостатков.
Рязанцев понимал, о чём он говорит, но будущая райская жизнь его волновала мало. Соблазняло больше то, что после принятия ислама могла улучшиться его нынешняя жизнь.
- А может и нужно сделать вид, что принимаю их веру?! - всё чаще думал Сергей, но гнал от себя такие мысли.
Советских пленных использовали на самых тяжёлых работах, за малейшую провинность жестоко избивали. В том числе за разговоры на родном языке. Во время работ им было запрещено общаться между собой на русском.
- Только ночью и можно поговорить… - Рязанцев прислушался к тихому разговору соседей.
Также любое общение между «шурави» и афганскими военнопленными было запрещено. Любого человека, попытавшегося заговорить с бывшими союзниками, назидательно бичевали.
- Мы здесь, словно рабы двадцатого века! - скривился Сергей от осознания унизительного положения, в котором оказался.
Американские спецслужбы на соседней военной базе активно работали с советскими пленными.
- Склоняют к сотрудничеству с ними, - понимал Рязанцев. - Обещают забрать в США, где можно будет шикарно жить, поливая Советскую власть грязью! 
Лежать на тощем тюфяке было неудобно. С ним в последнее время вообще происходили странные вещи. Очевидно, что долгое пребывание в плену, плохое питание и постоянная работа сделали своё дело. В период наибольшего истощения ему стало ясно:
- Лишь сознание тащит на себе моё тело!
Сергей только усилием воли заставлял переступать ноги. Автоматизм движения, его рефлекторность, всё пропало. Воля должна была поднимать тело и вести шаг за шагом. В самые худшие дни трудно было не только поднимать камни для строительства забора вокруг лагеря, которые  перетаскивали пленные, Рязанцеву трудно было просто ходить.
- А ведь завтра придётся стрелять, - с ужасом подумал он, - и наверняка бегать!
Труднее всего приходилось военнопленным, когда их заставляли разгружать непонятные ящики, которые периодически привозили на грузовых машинах на склад, расположенный на территории лагеря.
- Надписи на них на незнакомом языке, - надеялся Сергей, - но возможно там оружие…   
Неожиданно справа от лежанки Рязанцева послышалась возня. К нему придвинулся сосед и зашептал в ухо:
- Не спишь Серёга?
Это был старший лейтенант Кашлаков, месяц назад привезённый в лагерь. Он попал в плен случайно, когда возвращался из Герата на вертолёте, но летательный аппарат был вынужден совершить аварийную посадку. Пока лётчики пытались найти причину неполадок в моторе, старший лейтенант отошёл в ближайший дукан, где его и повязали.
- Сзади зашли, - объяснял Геннадий, - иначе я бы живым не дался!
Рязанцев много раз слышал эту историю от Кашлакова и за мгновение перед ответом вспомнил её, после чего буркнул:
- Не сплю…
Даже здесь, в плену, офицеры попытались командовать, но солдаты быстро объяснили, что теперь они равны. Одинаково бесправны и презираемы. Вот почему Сергей не особо любил разговаривать с ним, постоянно помня:
- Раньше командиры подзывали к себе движением указательного пальца, называли презрительно бойцом, а теперь стал Серёгой!
Ничем непримечательный день 25 апреля 1985 года почти закончился. Стало совсем темно.
- Ещё один бесцельно прожитый день в никчемной жизни бесправных рабов… - поморщился Рязанцев.
Однако все двадцать советских военнопленных, которых держали отдельно от солдат ДРА, не спали. Обычно, утомлённые долгим трудовым днём они засыпали сразу, как только добирались до лежанок.
- Храп стоит такой, что мухи дохнут! - улыбнулся Сергей. - Но сегодня все тихо переговариваются…
Кашлаков начал ему что-то рассказывать, но он упорно не поддерживал беседу. Вместо этого Рязанцев напряг слух, чтобы различить шопот каждого товарища по несчастью и начал думать о каждом невольнике, хорошо зная все их грустные истории попадания в плен. Слева от него лежал Саша Зверкович. Сергей демонстративно шумно перевернулся к старшему лейтенанту спиной и спросил рядового:
- Спишь, «Зверь»?
Несмотря, на то, что все пленники знали о том, что белорус сам сдался в плен, его уважали за честность и трудолюбие.
- Заснёшь здесь… - ухмыльнулся Зверкович. - В голове всё время крутятся мысли о завтрашнем дне.
Кашлаков обрадовался возможности с кем-либо поговорить, и они начали переговариваться через лежащего между ними Рязанцева. Николай Шевченко лежал в углу глинобитного помещения для пленных и, поняв, что все товарищи по несчастью не спят, мечтательно произнёс:
- Как же сладкого хочется!
Все знали основную его слабость и часто подначивали за бесконечные разговоры о конфетах и прочих вкусностях.
- Вот завтра и попробуешь, - хохотнул Кашлаков. - У душманов наверняка есть рахат лукум и халва!
- А ещё автоматы и пулемёты! - буркнул Зверкович.
Пока все подшучивали над старшиной, Рязанцев вспомнил, что Николай проворовался, но не захотел дожидаться приговора самого справедливого в мире советского суда и сбежал:
- Он рассчитывал скрытно перейти границу с Узбекистаном.
Но местные жители быстро поймали старшину и сдали его душманам. Двадцать измождённых пленом и полной неизвестностью относительно своего будущего, но не сломленных советских воинов лежали в полной темноте и тихо обсуждали детали рискованного плана восстания.
- А если в ящиках на складе не оружие? - спросил недоверчивый Иван Белекчи.
Об этом думал Сергей, но не посмел поинтересоваться вслух. Теперь вопросы в основном адресовались лейтенанту Сергею Сабурову. Все уважали его десантное прошлое и надеялись, что в нужный момент он сумеет принять правильное решение.
- На складе точно есть оружие! - твёрдо заявил Сабуров. - Мы же сами таскали эти тяжеленые ящики.
- Дай Бог!
- Будут у нас автоматы и гранатомёты, - заверил Сергей, - тогда мы поговорим с душманами по-другому.
Сам он, в отличие от большинства невольников, сидящих сейчас в глиняной мазанке, попал в плен с оружием в руках. Во время боевой операции его оглушил близкий взрыв гранаты и потерявшего сознание офицера попросту забыли на поле боя однополчане.
- Попросту сбежали на БТРах… - знал Рязанцев. - Даже не попытались забрать тела погибших товарищей. А Сабуров был даже не ранен, просто временно отключился!   
Сергей попал в волну воспоминаний, и вернулся только на словах Сабурова:
- Во время боя организм отключает посторонний шум.
Он рассказывал товарищам, как ведут себя люди при смертельной опасности. Далеко не все из собравшихся здесь военнослужащих участвовали в настоящем бою. Опытные бойцы подтвердили, что в бою они не слышали собственные выстрелы, крики раненых, только команды командира и выстрелы врага.
- Зрение, слух, сила, умственные способности, - объяснял имевший боевой опыт Сергей, - всё мобилизуется и работает на полную мощность.
- Главное не впасть в ступор… - подал голос Зверкович.
- Мы знаем, за что нужно биться, - заверил Сабуров, - поэтому будем отмобилизованными по полной программе!
- В психологии это называется «эффект хищника»! - уточнил Кашлаков. - Даже если вы получите ранение, адреналин в крови, заботливо выработанный организмом, не позволит вам сдаться. Вы будете драться, пока жизненно важные органы ещё целы. История знает случаи, когда солдаты, смертельно раненные в голову, продолжали идти на противника и умирали лишь тогда, когда бой заканчивался.
Сабуров изложил план восстания. В общих чертах он сводился к захвату склада с оружием, расположенного на территории лагеря Бадабер.
- Желательно захватить арсенал без крови, - уточнил Сергей, - чтобы не злить «духов»!
После получения оружия он хотел потребовать от руководства моджахедов встречи с представителями советского или афганского посольств в Исламабаде.
- Иначе мы всё равно не жильцы! - закончил лейтенант. - Долго в таких условиях не протянем.
Никто ему не возразил. Все знали, на что идут.
- Некоторые в плену пребывают уже по три года, - понимал Рязанцев, - насмотрелись на жестокость душманов, измучились донельзя, поэтому обратного пути у нас нет...
Неожиданно подал голос фельдшер Николай Саминь, который всё это время молчал:
- Главное чтобы завтра никто из нас не струсил!
Сергей его сильно уважал, чувствуя в нём настоящего воина.
- Вряд ли они пойдут на это, - высказал логичные сомнения Кашлаков. - Американцы не захотят, чтобы в Советском Союзе узнали о существовании нашего лагеря на территории формально независимого Пакистана. Они попробуют подавить нас силой.
- Тогда мы будем сражаться! - зло бросил Зверкович.
Саминь со знанием дела сказал:
- Человек перед атакой находится в нервном состоянии. Так что если завтра кому-то будет плохо, не удивляйтесь. Можно ощущать подходящую к горлу тошноту, спазмы в животе, лёгкое головокружение и даже слабость.  Однако, покинув окоп, выйдя на сцену или ринг, все чувства мобилизуются, а слабость и тошнота проходят.
- Особенно если перед этим сходить в туалет… - хохотнул Иван Белекчи.
- Учёные называют это стрессовой диареей, - заметил Саминь. - Организм всего-навсего избавляется от токсичных веществ. Ведь если тело получит ранение, содержимое кишечника может заразить рану и привести к гибели. Грубо говоря, перед боем мозг думает независимо от вас, подготавливает тело к предстоящим испытаниям.
Обсудив все детали предстоящей операции, все пленники постепенно успокоились, усталость за трудный день дала о себе знать. Послышался могучий храп десятка молодых мужчин.
- Вот же черти! - изумился Рязанцев, который за своими воспоминаниями не успел заснуть и теперь был вынужден слушать этот природный оркестр. - Нервы у некоторых людей, что канаты…
Особенно сильные трели выводили бывшие офицеры. Они уставали от нудной и тяжёлой работы сильнее солдат. Военные интеллигенты, которые всю жизнь боялись притронуться к венику или кастрюле, считая, что это поставит под сомнение их мужские качества.
- Тогда как на самом деле, чем мужественнее мужчина, тем естественнее и проще он делает немужские дела! - рассуждал Сергей. - Солдат должен уметь сварить кашу из топора и пришить себе пуговицу, не имея нитки и иголки!
Он заснуть вместе со всеми не смог. Будущее нависло над ним, как биллиардный шар, застывший над лузой, готовый сорваться вниз от любого движения воздуха.
- Выходи! - рано утром следующего дня советских пленных охранники вывели из зиндана и приказали подмести двор.
Метрах в ста от места их ночёвки находился огромный склад, возле которого всегда торчал часовой с автоматом.
- Там точно хранится оружие… - шепнул товарищам лейтенант Сабуров.
Он шаркал метлой рядом с не выспавшимся Рязанцевым, исподтишка наблюдая за их охранником Ахмедом Салех сидящем неподалёку с АК-74 на коленях.
- Тихо, тихо… - успокоил его Сергей.
После того как послышался призыв к утренней молитве, моджахед поднялся на ноги и крикнул часовому у склада:
- Присмотри за ними!
Он пошёл за ковриком для моления. На это и рассчитывали заговорщики. Сабуров подметая обширный двор, в это время удачно оказался от склада примерно в десяти метрах.
- Пора! - скомандовал он сам себе и, воспользовавшись тем, что часовой отвернулся на Восток, бесшумно побежал в его сторону.
Зайдя часовому со спины, лейтенант сильно и расчётливо ударил его деревянной ручкой от метлы по открытой шее. Душман послушно выронил автомат и ткнулся носом в утоптанную землю.
- Бежим! - воскликнул за спиной Рязанцева лейтенант Сайфутдинов и он из последних сил бросился к складу.
Он бежал словно олимпийский чемпион по спринту, каждую секунду ожидая автоматную очередь от вернувшегося во двор Салеха. За спиной он слышал взволнованное дыхание бегущих товарищей. Они заскочили внутрь большого помещения, уставленного штабелями всевозможных ящиков.
- Вскрывай все подряд! - крикнул Сайфутдинов.
Уже в первом открытом ящике Сергей обнаружил югославские автоматы АК-47 и выхватил один с возгласом:
- Тут «калаши», ищите патроны!
Шевченко нашёл цинки с патронами и трясущими руками открывал. За пять минут двадцать человек вооружились и превратились из бесправных пленных в агрессивных бойцов, готовых к сражению.
- Пересчитывайте, что есть в нашем арсенале! - приказал Сабуров.
Сайфутдинов вышел на улицу охранять вход, а остальные девятнадцать человек принялись быстро изучать содержимое остальных ящиков.
- Это Клондайк! - ахнул Рязанцев.
Оказалось, что на этот склад моджахеды свозили трофейное советское вооружение, добытое в Афганистане.
- Вот так повезло! - не сдержал восторга Зверкович.
Они захватили около двух тысяч ракет, сотни ручных гранатомётов, множество снарядов различного типа, патроны, миномёты, автоматы и пулемёты.
- С таким вооружением мы сдержим целую дивизию… - пошутил Кашлаков.
Сергей выглянул на улицу и увидел, как один из самых свирепых их охранников Салех Ахмед вернулся за ними во двор, но не нашёл подопечных. Он растерянно крутил головой, стоя посредине двора, ища глазами часового, которого восставшие связали и положили под стеной склада.
- Где же они? - бормотал он.
Вдруг Салех увидел стоящего в дверях склада Равиля Сайфутдинова. Он уставился на автомат в его руках, натужно соображая, как оружие могло появиться у пленника. Потом с неожиданной быстротой нырнул за ближайший забор.
- Ахмед, - крикнул ему лейтенант, который лучше всех восставших знал фарси. - Позови кого-нибудь из командиров!
Афганец высунул голову и ответил:
- Отдай автомат.
- Нет! - отрезал он. - У нас теперь оружия много.
- Не покоритесь, - грозно пригрозил ему Салех, - мы вас строго накажем…
Сайфутдинов громко рассмеялся и сказал:
- Прошло время, когда мы терпели твои побои!.. Если попытаетесь разоружить нас силой, будем стрелять. Но мы не хотим насилия, просто позови командира.
Ахмед долго не решался отправиться к командиру его отряда, справедливо ожидая наказания за то, что проворонил мятеж порученных ему пленных. Ещё он не мог взять в толк, как вчерашние невольники, терпеливо сносившие его тычки и издевательства, внезапно превратились в готовых к бою солдат.
- Вы наверх, - после подсчёта своего арсенала восставшие заняли свои боевые позиции, расписанные лейтенантом Сабуровым.
Рязанцев вместе с  Виктором Духовченко забрался на плоскую крышу склада с пулемётом и занял один из четырёх углов довольно большого помещения.
- Теперь к нам не подобраться! - радовался бывший моряк.
Складское здание стояла на небольшой возвышенности и в некоторой отдалённости от всех построек лагеря. С их места открывался отличный сектор обстрела подходов к ним. Остальные три угла также заняли пулемётные пары, и они теперь контролировали своё убежище со всех сторон.
- Нас голыми руками не возьмёшь, - нетерпеливо потирал руки Виктор.
С верха здания им было хорошо видно, как Ахмед Салех рысцой побежал докладывать командиру о бунте невольников. Через некоторое время из дальней казармы, где жили афганские охранники, появился их главный командир.
- Идут… - Сергей не знал его имени, но иногда сталкивался с этим надменным упитанным душманом.
Его сопровождали три боевика. Они остановились за углом ближайшей к складу постройки и афганец приказным тоном начал заставлять переговорщика Сайфутдинова сложить оружие, грозя неминуемыми карами.
- Нет! - отрезал лейтенант.
- Чего вы хотите? - спросил афганец.
- Чтобы сюда приехал посол Советского Союза в Пакистане.
- Это невозможно! - ахнул он.
- Немедленно сообщите о нас в советское посольство!
- Мои воины сотрут вас в порошок… - пригрозил моджахед и вернулся к своим нукерам.
Рязанцев через пять минут увидел, как по его команде со всех сторон к складу начали перебежками двигаться два десятка боевиков. Они не стреляли, но особо не скрывались.
- Просто надеются нас запугать численностью, - усмехнулся Духовченко и дал по ним длинную очередь.
Он усердно не целился, по предварительной договорённости советские воины решили не стрелять на поражение:
- После первой крови наших дипломатов точно сюда не привезут…
Наступающие «духи» испуганно прыснули, кто, куда и на время затаились. Душманы больше не надеясь просто запугать восставших, а принялись палить по складу со всех стволов.
- Началось! - выругался Виктор Духовченко. - Тихо отпустить нас они не захотели.
- Глупо было надеяться на это, - подумал Рязанцев, - но попытаться стоило…
Пришлось им стрелять на поражение. Прицельный огонь четырёх пулемётов на крыше и шестнадцати «калашей» с земли мгновенно отрезвил нападавших.
- Получи фашист гранату! - азартно закричал заметно побледневший Сергей.
Он находился на втором этапе боевой лихорадки. После утренней диареи последовал спазм сосудов. Произошло снижение кровообращения, отток крови. Организм перенаправил кровь внутрь организма, предотвращая кровопотерю при возможном повреждении тела в бою.
- Когда мелкие капилляры и вены будут порваны пулей или снарядом, - знал Рязанцев, - это позволит дожить до конца боя. Главное, чтобы оставалась невредима артерия.
Нескольким наступавшим на них душманам это не помогло. Они остались лежать в неестественных позах в разных местах обширного двора. После первой неудачной атаки моджахедов установилась хрупкая тишина, как вдруг откуда-то раздался одиночный выстрел.
- Работает снайпер… - определил Рязанцев.
К этому моменту он спустился с крыши склада, чтобы пополнить запас патронов для пулемёта. Он услышал, как чуть левее от него, кто-то тихо вскрикнул.
- Это Саша Матвеев… - понял Сергей по голосу.
Пуля пробила ему голову, и он упал в сторону, откуда стрелял снайпер. Всё произошло мгновенно.
- Снайпер там! - каким-то непостижимым образом, Николай Саминь точно определил, откуда мог бить душман.
Ручной гранатомёт «муха» был заранее изготовлен к стрельбе и лежал рядом. Он молниеносно схватил его, прицелился, выстрелил, и граната угодила в оконный проём здания напротив склада.
- Полыхнуло так, - оценил Сергей, - что будьте - нате.
Больше оттуда уже никто не стрелял.
- Значит, огневую точку снайпера накрыл! - обрадовался он, но помрачнел, когда оглянулся и увидел мёртвого Александра с развороченным свинцом затылком.
«Духи» снова полезли. На этот раз они атаковали всерьёз, плотно стреляя из автоматов и пулемётов.
- Странно это, - во время перезарядки магазина с патронами успел отметить Шевченко. - Почему они не применяют миномёты и гранатомёты?!
Бывший старшина сражался рядом с ним, постоянно меняя местоположение, чтобы душманы не погасили его огневую точку. Рязанцев тоже стрелял из-за каждого укрытия, быстро переползая между ними.
- Нашёл о чём горевать… - он слышал слова Николая, но тут же забыл.
Непосредственно в самом сражении часть мозга, наконец, отключился. Все управление организмом осуществлял средний мозг - инстинкты.
- Таким образом, отключились все ненужные эмоции, страх, неуверенность, печаль по умершему рядом товарищу… - зато в его мозгу всплывали совершенно странные мысли.
В бою человек перестаёт думать над действиями, теперь всё происходило на рефлексах. Моджахеды целых полчаса не давали им продыха. Они лезли и лезли в атаку, теряя много бойцов убитыми и ранеными. Защищающиеся тоже понесли потери. Был убит Кашлаков, несколько человек получили ранения.
- Шурави, кончай стрелять! - услышал Сергей крик противника.
Боевики отошли по сигналу их командира, который снова вышел на переговоры. Опять в роли переводчика выступал лейтенант Сайфутдинов.
- Вы показали себя хорошими солдатами, - перевёл он всем слова афганца. - Я обещаю, вам, что если сложите оружие, то не понесёте никакого наказания!
- Держи карман шире! - выкрикнул Зверкович.
Лейтенант не смог дословно перевести ответ, просто ответил, что они не сдадутся.
- Тогда я прикажу уничтожить вас нашей артиллерией! - пригрозил он зло.
- А он не боится, - осенило Рязанцев, - что вместе с нами взлетит в воздух начинённый снарядами склад, прихватив с собой лагерь беженцев и вашу базу?!
По мере того, как Сайфутдинов переводил полевому командиру моджахедов эти слова, его пухлое лицо заметно вытягивалось. Он понял, что попал в своеобразную ловушку, и уже уходя к своим позициям, бросил с раздражением открытую угрозу:
- Тогда мои воины и без артиллерии сотрут вас в порошок!      
Прошедший почти в непрерывных перестрелках невероятно длинный день 26 апреля 1985 года постепенно заканчивался.
- Нам нужно заминировать подходы, - предложил Васильев, имевший опыт сапёра. - На складе много противопехотных мин.
Рязанцев, как раз восстанавливал в памяти обстоятельства пленения сержанта, пользуясь тем, что моджахеды перегруппировывали силы.
- Я тебе помогу, - согласился с предложением Сергей.
Пользуясь сгущающимися сумерками они, таща несколько мин, отползи как можно дальше от склада. Владимир быстро установил их в приготовленные напарником углублениях и привёл мины в боевое состояние.
- Теперь тихо они к нам ночью не подойдут… - заверил сержант.
Только они собирались возвращаться, как увидели группу скрытно пробирающихся «духов». Советские солдаты неожиданно закидали ручными гранатами идущих врагов. Затем выскочили на них и обратили в бегство.
- Не нравиться?! - бегущий впереди Васильев вёл огонь прямо на бегу и даже умудрялся попадать.
Душманы отвечали, но им приходилось поворачиваться, что сильно сказывалось на точности. Остались лишь двое «духов», которые попытались скрыться в небольшой пещерке, что была замаскирована в кустах. Первый из них нырнул в это углубление, а второго нагнал Владимир, который хрипел:
- Врёшь не уйдёшь!
Они столкнулись нос к носу. Душман начал поворачивать своё оружие в его сторону, но не успел. Васильев опередил и выпустил в него весь магазин. Вдруг из кустов высунулся второй моджахед и нацелил винтовку на врага. Сержант нажал на спуск, но автомат молчит.
- Патронов нет… - мелькнула запоздалая догадка.
Он с размаха бросил автомат в душмана и попал ему прямо в переносицу. Тот схватился за лицо и выпустил винтовку из рук. В это время подбежал запыхавшийся Рязанцев и опустил приклад своего АК на голову, держащегося за переносицу моджахеда.
- Пронесло, - просиял Владимир
Но Сергей начал поливать кусты из автомата. Васильев непонимающе посмотрел на него:
- Зачем, ведь противник обезврежен?
И тут из кустов упал «дух» с никелированным маузером.
- Как оказалось командир душманов, который вёл с нами переговоры о сдаче… - Рязанцев отложил автомат в сторону и взял в руки горячую кружку чаю.
Он вернулся после удачной операции по минированию подходов к складу, где засели восставшие и отдыхал.
- Будем дежурить всю ночь по очереди на крыше и в дозорах вокруг здания, - предложил Сабуров. 
На улице было прохладно, поэтому горячий напиток был как нельзя кстати. Чай разносил тепло по организму и приятно обжигал горло. Сергей перед этим сытно поел.
- Странно, - думал он. - За целый день о еде даже не вспоминал…
Старшина Шевченко таки нашёл на складе сладости в ящиках с продовольствием.   
- Какая вкуснотища! - смаковал он сгущёнку.
Сергей даже вздремнул, увидя в полудрёме продолжение военных приключений отца. Теперь он с наслаждением пил чай, заново переживая этот нескончаемый день:
- Недаром говорят, тяжело в учении, легко в бою. Нужно тренироваться и быть готовым на все случаи жизни, тогда «средний мозг» среагирует в критической ситуации. В том случае, когда человеку недостаёт адекватной подготовки, то мозг, не найдя нужных знаний, просто вгонит его в ступор. 
Рязанцев, когда в первый раз пришлось рисковать и бежать под пулями не чувствовал ни волнения ни страха. Лишь ночью, когда расслабился, вдруг осознал, что могло произойти. Тогда жуткий страх охватил его. 
- Видимо, адреналин уже перестал оказывать действие на организм... - понял он и попытался успокоиться.
Скоро ему нужно было заступать в дозор. Его напарник, младший лейтенант Кирюшкин дремал рядом, закутавшись в рваный офицерский бушлат. Ближе к полуночи произошло то, о чём Рязанцев даже не смел подумать. Чтобы обезопасить ночью подходы к складу, восставшие военнопленные организовали по его периметру несколько импровизированных постов.
- Нужно как можно раньше засечь движение «духов» в нашу сторону, - рассуждал Герман Кирюшкин. - Если они, конечно, решаться наступать в темноте!
Они сменили Сабурова и Зверковича. Соседний с ними пост занял Иван Белекчи и Виктор Духовченко. Сергей ещё удивился количеству боеприпасов, которые те несли с собой на дежурство.
- Патроны лишними не бывают… - ответил молдаванин на его немой вопрос.
Соседи на глазах Рязанцева перебрались в ложбину, устроили там круговую оборону. Внезапно около двенадцати часов ночи они стали вести беспорядочную стрельбу по кругу.
- Стреляют во всех направлениях, - злился Герман, - в том числе и по нам.
Вёлся плотный огонь и им пришлось около часа лежать лицом в грязи, не имея возможности даже поднять голову.
- С ума они сошли, что ли? - матерился Сергей.
Ползком он выдвинулся к ложбине на расстояние броска гранаты и стал кричать:
- Иван, это Рязанцев!
Никакие крики не остановили стрельбу. Казалось, у них никогда не кончатся патроны. И только после угрозы Сергей, что бросит гранату, стрельба стихла.
- Что у вас случилось? - спросил он, свалившись в природную яму, оборудованную в огневую точку.
Было не до маскировки, и Рязанцев включил найденный на складе фонарик, работавший от интенсивного сжатия ладони. Зрелище, при подсветке было сюрреалистическим.
- Белекчи представляет реальное воплощение ужаса… - отпрянул он.
Сергей увидел его перекошенный рот. Раскалившиеся стволы автоматов, из которых Иван выпустил не один ящик боеприпасов.
- В чём дело?! - тормошил его Рязанцев.
- Я боялся, - стуча зубами, словно от холода, ответил Белекчи. - Витю убили, я остался один… Мне было страшно!
Воспользовавшись тем, что боевики напоролись на противопехотные мины, установленные Васильевым, и временно остановили обстрел, Сергей оттащил его к складу. Но там Ивану стало только хуже. Он впал в ступор и будто сошёл с ума. Не понимал вопросов, лишь крутил головой, совсем, как смертельно испуганный конь. Ближе к утру, когда все товарищи были заняты отражением очередной атаки душманов, он просто вышел из здания и поймал грудью целую россыпь свинца.
- Лезут и лезут! - злился Сергей.
Душманы, очевидно, получили приказ покончить с бунтовщиками до утра, поэтому атаковали почти без остановок. Пока Рязанцев возился с Иваном, Германа отсекли огнём, и он остался вне склада один.
- Все остальные дозорные отошли к складу, - понял Сергей, - или уже не отойдут…
Погиб лейтенант Сабуров, до последнего патрона сражался Николай Саминь. Кирюшкин пытался перебежать, однако несколько коротких очередей заставили его вновь плюхнуться на живот. У него получилась очень невыгодная позиция.
- Он залёг в небольшой грязевой промоине прямо напротив угла дома, - внимательно следил за ним Рязанцев. - Стоит ему только поднять голову, сразу же попадает в поле зрения душманов.
Все оставшиеся в живых советские воины сгруппировались у склада, превратившегося в крепость. Кто-то стрелял по атакующим «духам» с крыши, кто-то, прячась за стенами. Их прикрывающий огонь не давал врагам подобраться к Герману, но пулемётчик, засевший на крыше их бывшей тюрьмы не давал ему возможности присоединится к своим.
- А ведь туда можно забросить гранату! - раздосадовано произнёс Сергей.
Этот возглас услышал разведчик Владимир Шипеев. Он подполз к нему и сказал:
- Я могу подбежать к зиндану и зашвырнуть на крышу пару гранат. Я всегда дальше всех их бросал!
- Бросай с задержкой тогда, - посоветовал раненый в руки лейтенант Сайфутдинов, - когда чека вылетит, так, чтобы она в воздухе рванула, понял?
Володя кивнул головой и полез за гранатами. По сигналу Рязанцева они открыли огонь короткими очередями по «духам». Разведчик, закинув автомат за спину, со всех ног бросился к зиндану, зажав в руках по гранате с выдернутыми кольцами.
- Добежит? - Сергею даже показалось, что он увидел, как отлетают чеки с запалов.
На ходу, широко размахнувшись, Шипеев швырнул первую, а потом вторую гранаты и, добежав, упал прямо под глинобитную стену, закрыв голову руками. Гранаты по пологой траектории перелетели в опасной близости от стены и сразу же грохнули, скинув с крыши два тела в халатах.
- Нет больше пулемётного гнезда! - обрадовался Сергей.
Владимир, привстав на колено, выпустил пару очередей по душманам и благополучно присоединился к товарищам. Неожиданно по зданию склада заработал крупнокалиберный пулемёт «Утёс». У душманов было несколько трофейных советских пулемётов, и теперь один крушил стены укрытия восставших, прошивая их насквозь. Равиль Сайфутдинов крикнул Рязанцеву:
- Серёга, давай «муху», быстрее!
Он понял, что лейтенант хочет накрыть пулемётный расчёт боевиков.
- Из этого оружия, лучше Равиля никто не стреляет… - знал он и протянул лейтенанту гранатомёт. - На, держи!
Он схватил оружие, быстро занял позицию, прицелился и выстрелил. Пулемёт боевиков замолчал навсегда. В то же самое мгновение, Рязанцев увидел ответную вспышку.
- Это уже бьют в него… - успел подумать Сергей.
Сайфутдинов сделать в сторону только один шаг и раздался взрыв. Его что-то ударило в голову и сбило с ног, отшвырнув к дальней стене. Сверху на лейтенанта посыпался битый камень и кусок потолочной плиты.
- «Духи» стрельнули по нам из гранатомёта! - с удивлением понял Рязанцев. - Даже не побоялись, что сдетонируют боеприпасы…
Шипеев и он бросились к Равилю и попытались вытащить его из-под завала. Тянули изо всех сил эту плиту, но ничего не получалось. Видно в горячке, лейтенант тоже старался помочь им.
- Лежи тихо! - бурчал на него Сергей.
Только со второй попытки, им удалось сдвинуть эту плиту, и Сайфутдинов потерял сознание. Левая сторона головы была разбита, кровь заливала его лицо. На скорую руку, ему сделали перевязку и оттащили в угол. Рязанцев вытер его кровь на своём лице, схватил автомат и бросился к проёму, образовавшемся после того, как крупнокалиберные пули «Утёса» вырвали целый кусок стены. Он бил из автомата по душманам и всё приговаривал:
- Ну, суки! Получите, сволочи! За Ивана, за ребят! За Равиля, за ребят!
Почти не прекращающийся бой советских военнопленных с наступающими на них душманами шёл до самого утра. Первые лучи недружелюбного апрельского солнца осветили десятки трупов «духов» валявшихся в разных частях обширного пространства вокруг склада.
- Неплохо мы постреляли! - оценил этот вид Рязанцев.
Печалило его лишь, то, что защитников импровизированной крепости становилось всё меньше. Погиб Зверкович, умер от страшных ран Сайфутдинов. 
- «Духи» точно ждут подхода подкрепления… - натужно выдохнул Сергей.
Перед рассветом атаки моджахедов на время прекратились.
- Лишь бы дали передохнуть! - закрыл красные от бессонницы и пороховых газов глаза Васильев.
Наблюдать за врагом остался Духовченко, остальные бойцы попадали на пол там, где находились и мгновенно заснули. Невероятное напряжение всех сил полностью истощила их организмы. Началась стадия, которая называется специалистами - «эйфория выжившего».
- Мозг включается, - подумал, засыпая Рязанцев, - а тело переходит на стандартный режим.
Боль от полученных ран возвратилась. Он чувствовал усталость и голод. Утром лагерь окружили новые отряды афганских моджахедов и пакистанские подразделения 11-го армейского корпуса. На переговоры приехал лидер «Исламского общества Афганистана» Раббани. Предлагал им сдаться, обещая оставить в живых. Восставшие требовали связаться с Красным крестом, ООН.
- Конечно, этого никто не допустит… - понимал Рязанцев, готовясь к новому сражению.
Всё меньше оставалось в строю советских бойцов. Шипеева срезало автоматной очередью. Васильев, когда закончились патроны, сошёлся с «духами» в рукопашной схватке и убил одного ножом, но второй ударил кинжалом Владимира в спину.
- Вот, гад! - Рязанцев уложил его на месте, но кончились патроны.
Он отстегнул пустой магазин АК-74 и, поймав брошенный ему Игорем Васьковым новый, вставил его в автомат. Щелкнул затвор и он, высунувшись в небольшое отверстие повреждённой стены склада, принялся поливать огнём душманов. Огонь боевиков стал плотнее и намного злее.
- Видимо они получили подмогу, да ещё и патронов не жалеют, - понимал Сергей.
Сквозь адский шум непрекращающегося боя Рязанцев услышал сзади себя голос Игоря Васькова:
- Дай, я достану пулемётчика! 
- Чем? - спросил он.
Все ручные гранатомёты давно закончились.
- Вот нашёл… - показал огнемёт «Шмель».
Противопехотный огнемёт только недавно поступил в войска в качестве испытуемых образцов. Душманы каким-то образом добыли его и переправили сюда для исследования. Сергей не знал этого, он принял огнемёт, стреляющий кумулятивными зарядами за обычную «муху» и прошипел:
- Стреляй быстрее!
Игорь трясущимися губами сообщил:
- Только целиться я не могу.
- Как не можешь?!
- Сорвано всё. Есть только труба.
Прицельные приспособления были сбиты, хотя она по внешнему виду была без повреждений.
- Стреляешь либо лежа, - посоветовал Рязанцев, - либо чуть привстав на колено.
Он привстал на колено. Сергей лежал сбоку и видел, что Васьков наводил на цель по трубе, но вдруг опустил «Шмель» вниз, прямо перед собой. Он успел крикнуть:
- Выше!
Игорь не услышал и нажал на спусковой крючок. Граната ударила в землю, недалеко от него и шансов выжить у Васькова не было. Рязанцева в первый раз в жизни подняло над землёй. Он полетел вправо и врезался головой в стену, затем упал на чьё-то тело.
- Это была не «муха»… - запоздало понял Сергей.
В глазах у него мелькали звёздочки, и стояла красная пелена. У него из ушей текла кровь, он был контужен. Потом окружающий мир принял какие-то очертания. На месте взрыва зияла воронка. Игорь лежал окровавленный, с оторванными руками.
- Глупо… - только и сказал Шевченко. 
Сражение продолжалось. Душманы наступали, теряя людей. Восставшие тоже несли потери. Погиб Кирюшкин, посекло осколками Духовченко, и он истёк кровью.
- Долго мы не продержимся… - понимал Рязанцев.
Но проснувшиеся в его душе боевые инстинкты предков заставляли биться до конца. Он уже не обращал внимания на мелкие раны, совсем не чувствовал боли, холода и голода.
- Во мне проснулся дух воина! - с удивлением осознал Сергей.
Наверное, то же самое происходило и с его побратимами. Несмотря на очевидную вероятность погибнуть каждую минуту они лупили по «духам» со всех стволов.
- Слева заходят! - крикнул им Рязанцев.
Валяясь в луже крови, натёкшей из Духовченко, который умирал рядом с ним, Сергей наблюдал за происходящим. Небольшая группа боевиков человека в четыре перебегала в сторону склада, пытаясь укрыться за побитыми пулями деревьями, растущими во дворе.
- Стреляй, Николай! - воскликнул Сергей.
Шевченко, стреляя одиночными, на его глазах подстрелил сразу двоих боевиков, пытавшихся скрыться и перебегавших простреливаемый участок. Но остальные выстрелили очередями в ответ, прошив по диагонали ноги старшины.
- Нужно его перевязать, - Рязанцев мыслил и действовал, как робот.
Начался очередной обстрел с нескольких направлений. Он отстреливался, как мог. Истекающий кровью старшина Шевченко снаряжал пустые магазины патронами и подавал их Сергею.
- Держи, - он был ранен в обе ноги и уже не мог даже ползать.
Несмотря на это Николай оставался в строю. Он белел от большой потери крови, но всё равно снаряжал магазины и всё время шептал:
- Мы выйдем, всё равно выйдем...
Рядом с ним лежал мёртвый Павлютенков, разорванный пулемётной очередью почти пополам. Неожиданно Шевченко улыбнулся, и заметивший это Рязанцев на миг даже прекратил стрельбу.
- Ты чего? - опешил он.
- Только сейчас до меня дошло, - ответил старшина.
- Что дошло?
- А ведь большинство пленных, что здесь собралось, носило имена Сергей и Николай… А это имена святых Сергия Радонежского и Николая чудотворца.
- И что из того?
- Не знаю, - признался он. - Но это явно неспроста!
- За что нам выпала такая злая судьба?! - простонал Рязанцев.
- Скорее всего, мы должны были искупить здесь все грехи, - прошептал Николай из последних сил. - Свои и чужие!   
Он лишился чувств, и Сергей в одиночку сдерживал атаку душманов. Выручало его только то, что другие стороны развороченного склада контролировали Коршенко и Левчишин. Николай Дудкин сражался на дальней от Рязанцева стороне.
- Пока держим периметр, - понимал он, - мы живы!
Горстка советских военнослужащих уже вторые сутки билась с армадой афганских моджахедов и пакистанских войск. Сергей непрерывно стрелял из нескольких автоматов, переползая между импровизированными огневыми точками.
- Не возьмёшь! - скрежетал он зубами.
Только когда у него закончились снаряжённые патронами магазины, заметил, что умер от потери крови Шевченко.
- Так я скоро останусь один… - с сожалением подумал Рязанцев.
Короткая передышка между атаками «духов» позволила ему набить магазины патронами и немного передохнуть. Несмотря на полное отсутствие сил, Сергей даже не думал о сне и еде. Организм работал на износ, не оставляя шансов вернуться к нормальной жизни. Было понятно, что живым вырваться из этого ада, у него нет.
- Ну и ладно, - пять минут отдыха ввели его в состояние расслабленного отупения. - Лишь бы скорее всё закончилось…
В живых осталось всего три человека. Рязанцев видел, как погиб Дудкин. Сам он был буквально издырявлен осколками и пулями, но чудом ни один жизненно важный орган не был задет.
- Артерии тоже не порваны, - удивлялся он своему везению, - а на мелкие ранения - плевать!
Сергей выглядел ужасающе. Его старая советская военная форма была вся в крови. В чужой и его, засохшей, и совсем свежей. Лицо и руки было черны от огромного количества сгоревших пороховых газов после неисчислимого количества сделанных им выстрелов.
- Наверное, - невпопад подумал он. - Так выглядят черти в аду?!
Они начали последний бой с превосходящим и озверевшим противником. Ураганный огонь из всех видов стрелкового оружия буквально делал решето из стен склада, не давая возможности защитникам даже поднять голову.
- Но артиллерию по-прежнему не используют… - отметил лежащий на земляном полу Рязанцев.
К нему подполз Сергей Левчишин. Он мало общался с ним до восстания и только недавно узнал историю его жизни.
- Вроде стихает… - прокричал Левчишин в ухо Сергея.
Он поднял голову и выглянул на улицу через дыру в стене. Прямо на них шло порядка двадцати боевиков. Они просто не могли поверить, что кто-то из бунтовщиков смог выжить после такого убийственного огня.
- Идут, как в кино, - автоматически отметил Рязанцев, - словно «белые» в психическую атаку.
До склада им оставалось метров пятьдесят. Шли перебежками, но кучно.
- Счас мы их успокоим… - усмехнулся он.
Огонь они сосредоточили только на них. Восемьдесят процентов наступающих «духов» были уничтожены их первыми прицельными очередями. Сергей словно в художественном фильме наблюдал яркие вспышки выстрелов, разорванные халаты, крики, вопли. 
- Как будто я снимаюсь в главной роли, - он наблюдал эту мясорубку будто со стороны. - А душманы - просто актёры массовки…
Ближе к обеду атаки моджахедов внезапно прекратились. Словно они вдруг решили перекусить. Воспользовавшись паузой, Рязанцев не к месту вспомнил, как воинская служба едва не размазала его жидкой кашей:
- Как же было трудно!
Переход от гражданской жизни, с милыми семейными радостями к армейскому дурдому, когда все вокруг заставляют тебя бегать, работать и не спать, оказался для него слишком тяжёлым.
- Зачем я занимаюсь этой ерундой? - попав из домашних условий, когда его все любили, в атмосферу злобы и насилия Сергей затосковал.
Дело было не в том, что он не мог пробежать наравне с взводом три километра или, подтянуться десять раз на турнике. Всё это он делать мог, только в его голове постоянно звучал один вопрос.
- Зачем, - он задавал его постоянно. - Кому это нужно?
Бессмысленность и ненужность существования в «учебке» буквально сводила его с ума. Коматозное состояние продолжалось более полугода. Потом Рязанцев попал в Афганистан, и стало только хуже. Служил на заставе, где было тринадцать человек. Лейтенант командир, остальные солдаты - «срочники», по три человека каждого призыва.
- Нам просто везёт, что на наш пост не напали ночью! - понял Сергей. - Нам был бы кердык…
Всего один часовой и тот периодически засыпал. Менялись часовые через четыре часа, круглосуточно, но на пост становились только «духи» и провинившееся в чём-то «черпаки», второго периода службы. «Деды», то есть бойцы отслужившие год и больше - отдыхали.
- Вот и получается, что караул несут всего пять человек, - мучился Рязанцев, - мы же всё делаем остальное по поддержанию порядка в расположении.
«Летали» на языке дембелей полгода, пока новый призыв не привезли.
- Я понял, что жизнь дерьмо и большой обман! - Сергей смирился с этим фактом. - Никто меня не любит, и остаток жизни придётся провести в одиночестве, даже жена и дети в будущем не смогут этого исправить…
Наивные мечты, что всё в жизни будет похоже на сказку, что все люди желают ему только добра и стремятся помочь, развеялись прахом. Рязанцев подумывал о самоубийстве, лишь мысли о матери, нежелание расстраивать её удержали от рокового шага. Молодой человек достиг дна, но оттолкнувшись от него начал всплывать на поверхность реальности. Понял, что только сам может найти смысл в никчёмном существовании.
- Отныне я буду радоваться каждой мелочи, если она улучшает хоть чуть-чуть моё нынешнее положение! - решил он и стал искать радость в самых простых вещах, на которые раньше не обращал внимания.
Солнечный день и молодая травинка приводили его в восторг. Сергей радовался дополнительному куску хлеба, дню без стрельбы, письму из дома. А возможность поспать лишние полчаса делала его абсолютно счастливым.
- Но потом я попал в плен по собственной глупости… - вспомнил он свою промашку и остервенело начал стрелять по очнувшимся душманам.   
Солдат понимал, что попытка советских военнопленных освободиться из плена не удалась. В результате двухдневного штурма лагеря большинство его товарищей погибло. Остался один Рязанцев. Предпоследним погиб Сергей Коршенко.
- Мы и так продержались больше суток! - подумал он, когда осознал, что остался в одиночестве.
Сергей внезапно принял решение. Он подполз к мёртвому Шевченко и развязал какую-то белую тряпку, которой была перетянута перебитая правая нога Николая. Рязанцев высунул руку с ней наружу и помахал её. Окровавленная тряпка мало походила на символ капитуляции, но стрельба стихла.
- Вы сдаётесь?! - крикнул кто-то со стороны моджахедов.
Бой шёл так долго, что моджахеды успели откуда-то привезти переводчика русского языка.
- Да! - как можно громче ответил Сергей. - Только нам нужен час, чтобы перевязать раненых и привести себя в достойный вид для сдачи в плен.
Пока переводчик доносил смысл этих слов до командира душманов, он молил Бога, чтобы они поверили ему:
- Ведь «духи» не знают, что я один и уже не могу стрелять!.. Если полезут снова, то возьмут меня без сопротивления.
Очевидно, яростное сопротивление восставших ввело атакующих в заблуждение относительно численности защитников склада.
- Не могут несколько бойцов биться столько времени! - посчитали их командиры.
Чтобы не было новых потерь, они после краткого совещания решили пойти на условия сдачи Рязанцева.
- Мы согласны! - крикнул ему переводчик, после соответствующей команды. - Только если ровно в двенадцать часов дня вы не выйдите, подняв руки, мы возобновим штурм!
Сергей даже не нашёл сил для ответа, просто привалился спиной к уцелевшему куску стены и устало закрыл глаза.
- Целый час тишины! - радовался он невиданному счастью.
Час жизни, выторгованный Рязанцевым у моджахедов, заканчивался. Это был самый длинный и одновременно самый короткий час в его судьбе. У него не было часов, но всё его существо, каждая частица донельзя измученного тела точно отсчитывала каждую из трёхсот шестидесяти секунд, доставшихся ему счастливым бонусом.
- Почти, как год… - улыбнулся потрескавшимися от жажды губами Сергей.
Он использовал это время с максимальной эффективностью. Вспомнил всех кого знал и помнил. Попросил прощения у тех, кого обидел, вольно или невольно. Простил всех, кто обидел его. Мысленно поговорил с родными и с каждым из девятнадцати друзей, с кем начал восстание.
- Мы всё сделали правильно! - Рязанцев ни на миг не сомневался в правильности выбора. - Это моя Голгофа!
Он внимательно осмотрел унылый пейзаж, ещё недавно такой надоевший, но в эту секунду такой родной, что чуть не заплакал.   
- Прощайте! - прошептал Сергей и замкнул провода.
В самом начале восстания Васильев заминировал ящики со снарядами, лежащими в середине склада, и показал всем, как привести в действие адскую машинку. Ровно в полдень 27 апреля раздался страшной силы взрыв. Казалось, что началось землетрясение.
- А ведь я мечтал стать фигуристом… - была последней мыслью Рязанцева.
На месте взрыва осталась воронка восьмидесяти метров в диаметре. Лагерь Бадабер был уничтожен серией взрывов. Моджахеды потеряли три установки РСЗО «Град», свыше двух миллионов патронов, около артиллерийских сорока орудий, множество миномётов и пулемётов, около двух тысяч ракет и снарядов различного типа.
- И это сделала горстка пленных?! - не могли поверить руководители душманов.
Погибли все советские узники, кроме солдат Советской Армии, выходцев из Средней Азии. Они содержались в другом бараке отдельно от военнослужащих славянской национальности. Погибла канцелярия тюрьмы, а с ней и списки узников.
- Нужно, чтобы никто не узнал о бунте… - моджахеды ликвидировали остатки лагеря.
Он тщательно замели следы, чтобы не было никаких свидетельств пребывания здесь советских военнопленных.
- Но последствия восстания оказались такими, что полностью утаить информацию просто невозможно! - осознали в Пакистане.
Общие потери осаждавших составили порядка сотни душманов, а также ряд иностранных специалистов. В их числе шесть американских советников, двадцать восемь офицеров пакистанских регулярных войск и тринадцать представителей пакистанских властей. Один из самых известных полевых командиров моджахедов Хекматиар после инцидента издал приказ:
- Впредь русских в плен не брать и не переправлять их в Пакистан, а уничтожать на месте захвата.
Охранник Салех Ахмед выжил в этой бойне и потом говорил своим детям:
- Шурави никогда бы не сдались, они знали, что выхода нет, и дрались до последнего. Они не жалели ни себя ни нас, они настоящие воины!
В результате восстания и последовавшего за этим яростного сражения был полностью уничтожен концентрационный лагерь для советских военнопленных со звучным названием - Бадабер.