Дачный поезд

      -- Индоутки – это что-то особенное, -- сказала интеллигентная дама в самом соку.
      -- Ну что вы! Вот курочки – это да. Они куд-куда, куд- куда, прям сердце радуется! – возразила благообразная старушка.
     -- Куры, утки – всё тьфу! – сплюнула крепкая старушенция, у которой на правой руке было выколото «Ваня», а на левой «Матвей». – Я вот жуликов развела, дак они мне баньку срубили – просто загляденье. Хоть в музее показывай. А у меня даже материала не было! – радостно заключила Матвей – Ваня.
    -- Знаем мы, откудова материал! – сердито сказал очень маленький, но очень сосредоточенный и очень суровый старичок. – У меня даже люминиевые ложки в цветной металл умыкнули и куфайку, почти новую, спёрли. Мне её дед с первой германской из плена привёз. Или нет. Ту я деверю подарил. А в этой отец Беломорканал строил. В той внук в школу ходит. А эту я со второй германской из плена привёз. Или нет. Ни черта памяти не стало.
     -- Мы же с вами с разных остановок, -- возразила Матвей-Ваня.
     -- Не ваши, дак другие. Развели всякую пакость. Людям жить невозможно. В тюрьму всех! – спорил старичок.
    -- Стыдно вам так говорить. Вы же сами арестант в третьем поколении, -- укорила Матвей-Ваня.
    --Мы сидели как честные люди! А ворюг с детства не терплю! В тюрьму всех! Всех в тюрьму! – потряс кулачком очень суровый, но очень  маленький старичок.
    --- А я читала в газете, -- вставила своё слово дама в самом соку, -- что одна семья держала жуликов много лет. Один из них даже у режиссёра Рязанова в « Невероятных приключениях итальянцев в России» снимался. Держали, держали, а потом они взбесились и всю семью вырезали. Да. А вот индоутки – это что-то особенное. И мясо, и яйца диетические, диетические.
    -- Мне тоже банька нужна, --ласково, как мурлычет трущаяся о ногу кошка, потянулась к  Матвей-Ване бабулька, из последних слабых старческих сил удерживающая быстро убегающую молодость. – Но я в прошлом году двух жуликов посадила, а они у меня не взошли.
   -- Дак их водкой поливать надо, -- сказала Матвей-Ваня.
   -- Я их и самогонкой поливала, и маковым отваром подкармливала. Не взошли.  --  развела руками молодящаяся бабулька.
    -- А я вот между рядков капусты китайцев запустила, -- затараторила миниатюрная женщина, в речь которой через поколения пробился говор киевского подола.
    -- Скажете тоже китайцы, у них же яйца мелкие и мясо не угрызёшь. Вот индоутки – это что-то особенное. И яйца, и мясо диетические, диетические.
    -- Зато они мне загородку от соседей построили, её даже из космоса видно. Великая китайская стена называется! – упорно настаивала на своём видении мира киевлянка-подолянка.
    -- А курочки куд-куда, куд-куда, прям сердце радуется!
    -- Индоутки – это что-то особенное!
    -- Жулики, жулики и только жулики!
    -- Нет, та куфайка сестры жены сводного брата. Или нет.
    -- А китайцев уже больше миллиарда.
Спорили дачники, но кто-то в глубине вагона крикнул: « Смотрите, долларовое дерево!!!»
    Все прильнули к окну. За ним и вправду набирали силу вашингтончики, оттягивали ветку толстые франклины, распускались бутоны разноцветных акционерных обществ, сверкали шишки банков, и уходила эта громадина верхушкой своей в заоблачные выси.
    -- А говорят, они у нас не растут, -- выразила всеобщее удивление дама в соку.
     -- Как это его жулики не оборвали и не спилили? –обиженно повела плечом Матвей-Ваня.
    -- Вот у кого денег куры не клюют, -- смахнула натруженной жилистой рукой скупую слезу благообразная старушка.
    -- А вы говорите – китайцы.
    -- А выговорите – индоутки.
    -- Вот у кого жить надо учиться. У Мичурина.
    -- А воняет-то как. Дерьмо и то слаще пахнет. А врут, что деньги не пахнут, -- глубоко вдыхал, наслаждаясь несносной вонью, очень маленький, переставший быть очень суровым и блаженно улыбающийся старичок.
    -- Хоть бы веточку! Хоть бы отводочку! Уж я б её лелеяла, уж я б её берегла, -- запричитала интеллигентная дама в самом соку.
    Вслед за ней зарыдала киевлянка-подолянка, потом Матвей-Ваня, и, как лавина с гор, зарыдал вагон и весь дачный поезд.
    Но ещё не знали мирные дачники, что террористы- реформаторы угнали их дачный поезд в Америку. И дерево это, и эта земля – американские. И остаток дней своих им придётся провести вдали от милых их сердцу советских огородов, в резервации. Глубоко, под поверхностью разума, в шахтах латиноамериканских сериалов, добывая себе на жизнь слёзы и любовь и до икоты завидуя полным чашкам жирных и самодовольных котов, на золотой цепи стерегущих долларовое дерево.

«Вечерний Барнаул»
16 октября 2001 г.