Наглые прибалты

Страны Прибалтики стремились в Евросоюз с тех пор, как остались в открытом плавании после распада СССР. Они опасались, что Россия рано или поздно придёт в себя и вернет контроль, да и Европа была не прочь подойти поближе к нашим границам. Словом, случилось, Прибалтика полностью вошла в состав Евросоюза, однако сейчас стало ясно, что эти страны не только не ценят миллиардные вложения в свои экономики со стороны «старших» партнеров, но и пытаются диктовать им свои условия.

В конце этой недели состоялся экстренный саммит ЕС, посвященный бюджету на 2021-2027 годы. Глава Европейского совета Шарль Мишель провёл серию двухсторонних встреч с лидерами крупных государств членов ЕС. Дело в том, что в 2021 году Великобритания все-таки покинет Союз, осуществив многострадальный Brexit, а это обернется колоссальной дырой в бюджете всего альянса европейских стран.

Так уж получилось, что три четверти бюджета ЕС формируют несколько стран-доноров – Германия, Великобритания, Дания, Швеция, Австрия и Нидерланды. Из-за потери одного из ведущих «спонсоров» возникает немалый дефицит. Вопрос на повестке дня очень простой – где взять деньги? Речь о сумме порядка 11 млрд евро, которые сейчас вносит Великобритания.

Доноры убеждены, что в столь суровых условиях следует затянуть пояса, а именно перестать оказывать финансовую помощь в текущем объёме и ограничить взносы в общий бюджет 1% от валового дохода государства. Разумеется, тех, кто сидит на дотациях доноров (а таких стран в Европе большинство) категорически не устраивает это решение. Они выступают за обратный сценарий – увеличение отчислений до 1,3%. Европарламент, наполненный странами-реципиентами, консолидировано голосует за последний вариант.

В результате обсуждался проект с 1,07% годовыми отчислениями - то есть не устраивающий вообще всех. Одни говорят о недопустимых сокращениях бюджета, другие кричат о растратах, непосильных с 2021 года. Канцлер ФРГ Ангела Меркель подчеркнула, что в предложенном документе нарушен баланс, а это недопустимо.

Однако самое яркое и эмоциональное выступление принадлежало не ей, а президенту Литвы Гитанасу Науседе. По его мнению, Литва – также донор ЕС, но она жертвует не деньгами, а людьми, ведь до 10% населения уезжает на заработки в более обеспеченные страны ЕС. Эта «жертва» прибалтийского гордого народа заслуживает компенсации, считает он.

Схожим образом рассуждают и некоторые другие страны, по тем или иным причинам обладающие весьма невпечатляющими экономиками. Греция, Италия, оставшаяся Прибалтика, Португалия – все они зависят от ежегодных дотаций «старшего брата». Более того, они уже давно приспособились и привыкли жить по законам паразитизма. Почему бы и нет, подумали они, никто же от кормушки не отгоняет.

При этом страны-лидеры отнюдь не были жертвами, безвозмездно и наивно дающими плоды своего непосильного труда. Пользуясь зависимостью большей части Европы, доноры подмяли под семя почти весь местный рынок, диктуя собственные условия. Отчасти и из-за этого степень зависимости с годами лишь росла, достигнув апогея сейчас, когда один из лидеров вот-вот покинет ЕС.

Правда, остаётся загадкой, откуда столько наглости у столь зависимых и слабых игроков европейской экономики, как, например, Литва. Самый юный член ЕС почему-то ведет себя так, будто ему все должны. Как оказалось, во всем виновата Россия. А точнее Советский Союз. Благодаря безвозмездным вливаниям со стороны руководства Союза, целый ряд регионов фактически полностью утратил самостоятельность, превратившись в вечно голодного младенца.

Но хуже всего другое – затуманенность сознания, в котором собственная значимость переросла все разумные границы. Получился эдакий развращенный пубертатный подросток, считающий себя умнее и лучше всех. Вот и сейчас, почуяв, что сладкий пряник может сильно уменьшиться, всякие Литвы начали вопить о своей уязвлённости и несправедливости политики старших.

Теперь ЕС вовсю ощутил, сколько паршивых овец пригрел на своей груди. Наивные европейцы думали, что сумеют купить преданность «малышей» гигантскими финансовыми влияниями. Однако те воспринимали это как должное, подогреваемые чувством собственной уникальности, рожденным ещё в союзные времена. А Россия, наблюдая за всем происходящим со стороны, может лишь облегченно выдохнуть, избавленная от наглого рудимента.

Российская империя в свое время представляла собой огромную территорию, которая по площади превышала 22 млн. квадратных метров – это гораздо больше площади СССР. Некоторые земли империя получила благодаря грамотным военным стратегиям. Хотя есть территории, которые были попросту куплены.

Речь идет о Ништадтском мирном договоре, который завершил Северную войну между Россией и Швецией. Согласно ему участок Карелии, Эстляндия, Ингерманландия и Лифляндия отошли Петру I за 2 млн. ефимков (серебряных монет) – это почти 56 тонн серебра.

Все эти территории в то время принадлежали шведам, которые таким способом неплохо пополнили свою казну. Россия стала законным обладателем прибалтийских земель. Ништадтское перемирие заключили в 1721 году. Спустя пару месяцев, русское православное царство было провозглашено как Российская империя, а сам Пётр I получил статус императора.
Административная система этих территорий была развита очень слабо, для общения жители использовали немецкий язык. После вхождения в Россию эти губернии начали стремительно развиваться.

Лифляндская губерния
Часть бывшей шведской Ливонии, которая в 1721 году отошла Российской империи. До 1783 года являлась частью остзейских губерний. Пролегая через Рижский залив, территория губернии имела важное стратегическое значение для России. Большую часть населения составляли эстонцы, латыши и ливы. После присоединения к России территория была преобразована в Рижскую губернию. Сегодня большая часть Лифляндии принадлежит Латвии, остальная – после революции отошла Эстонии.

Ингерманландия
Крупный исторический регион, расположенный в северо-западной части России. Граничит с Эстонией до территории Карельского перешейка. С учетом географического принципа современная Ленинградская область до XVIII в. и являлась Ингерманландской губернией, которая в составе остзейских губерний стала частью России.

Спустя несколько десятков лет, губерния стала крупным административным объектом, на ее территории согласно переписи населения проживало более 100 тыс. ингерманландцев и около 13 тыс. финнов. Название «Ингерманландия» пошло от шведов и сейчас встречается только в исторических сводках. В русской интерпретации это звучит как «Ижорская» земля. Принято считать, что именно «ижорцы» являются коренным населением Ингерманландии. На сегодняшний день их осталось около 400 человек.

Эстляндия
Историческая область, до революции принадлежавшая Российской империи. Так сложилось, что эта территория в разное время принадлежала разным государствам, среди них – Швеция, Дания и Россия. После присоединения область сохранила административные каноны, которые были установлены еще в период шведского господства. Чтобы соединить все территории империи в единое целое и привести их не только к единому политическому, но и экономическому знаменателю, Петру I пришлось приложить немало усилий.

Со времен существования Российской империи прошло много времени. Естественно, территориальные признаки могучей державы потеряли свою актуальность. Однако и по сей день в политических кругах ведется много споров. Многие считают, что прибалтийские земли по праву принадлежат России, т.к. куплены с соблюдением всех правовых норм.

Прибалтийский регион во многом напоминал Финляндию: в частности, российские власти — до определенной степени — поддерживали латышей и эстонцев в их противодействии немецкому влиянию. Но в Прибалтике такая политика проводилась с большей осторожностью, чем в Финляндии, ведь местные немцы для империи были гораздо важнее, чем шведы. Можно даже утверждать, что из всех этнических групп именно балтийские немцы были наиболее лояльными. Однако их лояльность относилась лично к царю и империи, как многонациональной общности, а не к русской нации. Как писал в 1889 году граф Александр Кайзерлинг, бывший ректор Дерптского университета: «Пока император стоит во главе нации, мы сможем существовать и развиваться».

При этом Кайзерлинг имел в виду не только русскую нацию. Рост германского национализма в равной степени угрожал прибалтийским помещикам поглощением их аристократических корпораций немцами из городов и эстонцами и латышами из сельской местности; причем обе группы имели численное преимущество над прибалтами. В конце же концов все они стали простыми пешками в игре европейских держав.

Первым русским государственным деятелем, который предпринял наступление на немецкое владычество в Прибалтике, был Юрий Самарин, посланный в 1849 году в Ригу в качестве сенатского ревизора. В его понятии немецкие городские гильдии и аристократические корпорации представляли собой пережитки устаревшей системы, мешающие монарху выступать в роли защитника и покровителя простых людей и препятствующие осуществлению русскими своей законной власти в Российской империи. «Мы, русские, заявляем право быть в России тем, что есть французы во Франции и англичане в британских доминионах».

В тот период, когда стремление к национальной однородности еще не овладело властями, такие взгляды не встретили одобрения царя: Николай приказал заключить Самарина в Петропавловскую крепость на двенадцать дней и лично упрекнул его: «Вы прямо метили на правительство: Вы хотели сказать, что со времени Императора Петра и до меня мы все окружены немцами и поэтому сами немцы».

Однако в 1870-е годы в Петербурге господствовали совсем иные взгляды, и цари с меньшей охотой примирялись с существованием промежуточных властных инстанций между собой и подданными. Кроме того, объединение Германии, естественно, усилило этнические чувства общности у прибалтийских немцев, особенно в городах. В 1862 году об этой опасности предупреждал Иван Аксаков, когда жаловался, что прибалтийские немцы, «преданные русскому престолу… проповедуют в то же время бой насмерть Русской народности: верные слуги Русского государства, они знать не хотят Русской земли».

Символично, что Александр III при воцарении на престоле в 1881 году отказался подтвердить привилегии балтийских аристократических корпораций, как это делали все его предшественники со времен Петра Великого.

Административная интеграция в Прибалтике началась с введения в 1877 году новых городских институтов, но при этом власти воздержались от учреждения в сельской местности земств по русскому образцу, что существенно ослабило бы позиции Ritterschaften. Прежняя политика сотрудничества с местной элитой продолжалась до 1917 года: все это время Ritterschaften оставались хранителями власти на местах, хотя их практические возможности постепенно сокращались под действием социальных перемен и правительственных мер. В 1880-х годах они утратили судебную власть в связи с учреждением новых российских судов и с переходом на русский язык во всем административном и судебном делопроизводстве. Их надзор за школами был ослаблен после открытия так называемых «министерских школ», преподавание в которых велось только на русском; именно в этих школах многие латыши и эстонцы получили базовое образование и начали выдвигаться на профессиональные и административные посты, становясь, как надеялись в Петербурге, агентами будущего русского господства. Тогда же была предпринята попытка сделать русский язык обязательным во всех — кроме начальных — школах. В 1893 году Дерптский университет переименовали в Юрьевский, а преподаватели, не готовые вести занятия на русском (за исключением богословия), были вынуждены уйти.

В религиозных делах наблюдалось возвращение к политике запрета эстонцам и латышам, принявшим — обычно под угрозой — православие, снова переходить в лютеранскую веру. Те же, кто делал это, вдруг обнаруживали, что их браки оказались недействительными, а пасторы, обвенчавшие супружеские пары, были уволены и подвергнуты ревизии. В 1894 году от этой политики отказались, но за это время около ста двадцати священников успело пострадать. Тем временем строгую ганзейскую архитектуру Риги и Ревеля нарушили золотые купола православных соборов.

Впоследствии русификация в Прибалтике осуществлялась порой с тем же мелочным рвением, но иногда приостанавливалась, когда под угрозой оказывались социальная стабильность и сложный баланс сил, или же если само ее осуществление благоприятствовало не русским, а только эстонцам и латышам.

Атмосфера нестабильности 1905–1906 годов породила взрыв, основной причиной которого стало несоответствие высокого уровня экономического развития Прибалтики и примитивных политических установок. В январе 1905 года в Риге случилось второе «Кровавое воскресенье», когда рабочие вышли протестовать против расстрела своих товарищей в Петербурге. Войска генерала Меллер-Эакомельского блокировали продвижение процессии и, открыв огонь, убили двадцать два человека и ранили шестьдесят. В последующие месяцы рабочие и крестьяне действовали сообща, особенно в районах, населенных латышами. Крестьяне, в частности, отказывались платить налоги и бойкотировали суды и административные учреждения, управляемые русскими и немцами. Многие усадьбы немецких баронов подверглись нападению и были сожжены. В Курляндии и Южной Лифляндии во время волнений уничтожили 38 % всех поместий, в Северной Лифляндии и Эстляндии — 19 %. После возвращения российских войск с Дальнего Востока в Прибалтику для «усмирения беспорядков» прибыли карательные экспедиции.

В создавшихся неспокойных условиях российское правительство решило вернуться к прежней политике примирения с прибалтийскими баронами и защищать их интересы, как совпадающие с интересами государства. Однако некоторые немцы уже начали задавать вопрос, как долго еще российские власти смогут или пожелают защищать их. В прибалтийских городах стали возникать немецкие ассоциации, ставящие своей целью охрану экономических интересов немцев, содействие получению образования на немецком языке и попытку переселить немецких колонистов из других частей империи в Прибалтику; последнее, впрочем, не имело успеха, так как большинство землевладельцев не были готовы предоставить переселенцам землю. Наиболее важным в деятельности ассоциаций можно считать то, что те объединяли немцев всех социальных слоев и культивировали тесные связи с рейхом, отбросив претензии на аристократическую исключительность. Немцы империи, включая самых преданных царю прибалтийских баронов, начали объединяться по этническому принципу.

После Первой мировой войны и превращения Прибалтики в самостоятельные государства  начался спад производства, притеснение трудящихся масс и увеличилась зависимость от ближайших соседей – Польши и Восточной Пруссии.  Поэтому с началом Второй мировой войны основная масса населения приветствовала вначале ввод советских войск на территории Прибалтийских государств, а затем и образование социалистических республик в составе СССР.

Объем промышленного производства Латвии в 1938 году составлял не более 56,5% от производственного объема 1913 года, когда Латвия входила в состав Российской Империи. Шокирует процент безграмотного населения Прибалтийских государств к 1940 году. Этот процент составлял около 31% населения. Более 30% детей в возрасте 6-11 лет не посещали школу, а вместо это были вынуждены трудиться на сельскохозяйственных работах, чтобы участвовать, скажем так, в экономической поддержке семьи. За период с 1930 по 1940 годы в одной только Латвии было закрыто свыше 4700 крестьянских хозяйств в связи с колоссальными долгами, в которые были загнаны их «независимые» владельцы. Еще одной красноречивой цифрой «развития» Прибалтики в период независимости (1918-1940) является число занятых рабочих на строительстве заводов и, как бы сейчас сказали, жилого фонда. Это число к 1930 году в Латвии составило 815 человек… Перед глазами так и встают десятки многоэтажных зданий и уходящих вереницами за горизонт заводов и фабрик, которые возвели эти неутомимые 815 строителей…

И это при таких-то экономических показателях Прибалтийских государств к 1940 году кто-то искренне верит в то, что эти страны могли бы диктовать свои условия гитлеровской Германии, заявляя, чтобы та их оставила в покое из-за объявленного ими же нейтралитета.

Если рассматривать аспект того, что Литва, Латвия и Эстония собирались оставаться независимыми и после июля 1940 года, то можно привести данные небезынтересного для сторонников «советской оккупационной» идеи документа. 16 июля 1941 года Адольф Гитлер проводит совещание по поводу будущего трех балтийских республик. В результате было принято решение: вместо 3-х независимых государств (о чем сегодня пытаются трубить прибалтийские националисты) создать территориальное образование, входящее в состав фашистской Германии, носящее название Остланд. Административным центром этого образования была выбрана Рига. При этом был утвержден документ об официальном языке Остланда – немецком (это к вопросу о том, что немецкие «освободители» позволили бы трем республикам развиваться по пути независимости и аутентичности). На территории Литвы, Латвии и Эстонии должны были быть закрыты высшие учебные заведения, а разрешалось оставить только ремесленные училища.

Германская политика в отношении населения Остланда описывается красноречивым меморандумом министра восточных территорий Третьего Рейха. Этот меморандум, что примечательно, был принят еще 2 апреля 1941 года – до создания самого Остланда. В меморандуме имеются слова о том, что большая часть населения Литвы, Латвии и Эстонии не годится для онемечивания, поэтому подлежит переселению в Восточную Сибирь. В июне 1943 года, когда Гитлер еще питал иллюзии по поводу успешного окончания войны против Советского Союза, была принята директива по поводу того, что земли Остланда должны будут стать вотчинами тех военнослужащих, которые особенно отличились на Восточном фронте. При этом хозяев этих земель из числа литовцев, латышей и эстонцев следовало либо переселить в другие районы, либо использовать в качестве дешевой рабочей силы для своих новых господ. Принцип, который использовался еще в Средневековье, когда рыцари получали земли на завоеванных территориях вместе с бывшими хозяевами этих земель.

Сегодня в прибалтийских странах годы в составе СССР часто называют оккупацией, но так ли плохо жилось в Эстонии, Литве и Латвии в то время? Прибалтику называли «витриной» Советского Союза и уровень жизни там был намного выше, чем в среднем по стране.

Предлагаю кому то вспомнить, а кому то узнать как это было …
Прибалтику называли «витриной Советского Союза». Это был своеобразный островок Европы на территории Советского Союза. Поездка туда по эмоциям приравнивалась к поездке за рубеж. Не случайно поэтому заграницу в советских фильмах снимали именно в Прибалтике.

Явка советского разведчика на Цветочной улице в фильме «17 мгновений весны» находилась на рижской улице Яуниела. Здесь же снимали и дом Шерлока Холмса на Бейкер-стрит. Планы фильмов «Три толстяка» и «Город мастеров» снимали в Таллине. В Прибалтике же снимали и многие сцены в «Трех мушкетерах».
Также здесь закрывали глаза на те вещи, которые в РСФСР были под запретом. Например, здесь активно развивалась рок и панк-культура. Эстонские панк-группы Propeller и Para Trust появились ещё в 1979 году, в 80-е в Латвии была создана группа «Конец капитализма», в 1986 году в Эстонии — группа J.M.K.E. Она до сих пор существует.

Такое раздолье в Латвии, Литве и Эстонии было вызвано целым рядом факторов. В первую очередь — особыми условиями, которые были предоставлены прибалтийским странам уже после войны.

Так, 21 мая 1947 г. закрытым постановлением ЦК ВКП (б) предписывалось, учитывая исторические и экономические традиции, замедлить темпы коллективизации сельского хозяйства в республиках Прибалтики, а также — в Западной Украине и Западной Белоруссии (на Калининградскую область РСФСР такая «преференция» не распространялась). Что с усердием и выполнялось вплоть до распада СССР, и к концу 1980-х свыше 70% объема всей сельхозтоварной продукции в Прибалтике производили и сбывали частные и личные хозяйства (по советской терминологии, «единоличники»).
Особо подчеркнем тот факт, что средний уровень зарплат прибалтийских рабочих и инженеров с конца 40-х и до 90-го был вдвое, а то почти и втрое выше, чем в Российской Федерации и Белоруссии. А у колхозников и работников совхозов разница достигала трех раз. Показательно также, что в 40-60-х годах у прибалтийских колхозников паспорта не изымались, как в большинстве союзных республик (такую же привилегию имели колхозники Закавказья).

Не калининградские, а именно латвийские, эстонские и литовские порты были главными западными морскими воротами Советского Союза. До сих пор их доля во внешнеторговом трафике России превышает 25%, построенные ещё в советские годы порты продолжают приносить доход прибалтийским странам.
В 70-80-х годах к этим портам были проложены нефтепроводы. Автомобильные дороги в Прибалтике также были на высоте. По качеству они занимали первое место в СССР. Второе место занимала Западная Украина, третье — Закавказье. РСФСР был на 12-13-м месте.

Прибалтика времен СССР была знаменита своими брендами. Такими, например, как «ВЭФ», «Радиотехника», автомобили «РАФ», «Рижский бальзам», «Рижский хлеб», рижская косметика «Джинтарс», «Рижские шпроты». Рижский вагоностроительный завод выпускал электрички ЭР-1 и ЭР-2.

После распада Советского Союза судьба этих брендов оказалась печальной.
«ВЭФ», бывший в годы Союза одним из передовых мировых производителей электроники, радиоприемников, телефонов, станков, обеспечивавший рабочими местами больше 14000 человек на заводе в Риге и ещё 6000 в остальной Латвии, дававший прибыль 580 миллионов долларов в год, в середине 90-х объявил о банкротстве. Сегодня на месте завода торговый центр.

Такая же участь постигла и РАФ. В 1997 году производство на заводе было остановлено. По горькой иронии судьбы, последней моделью, сошедшей с конвейера некогда процветающего завода стал автомобиль-катафалк. По состоянию на 2010 год большинство корпусов завода разрушено, а на их месте располагаются торговые площади.

Бывший гигант, Рижский вагоностроительный завод, с трудом пережил девяностфе годы. В 1998 году была объявлена неплатежеспособность завода. Многократно сократились объемы производства. К 2001 году на заводе осталось меньше полутора сотен сотрудников (при СССР было 6000). Сейчас завод поделен: половина отошла частному предпринимателей, вторая половина продолжает работу, но в объемах, не сравнимых с советским временем.

Перейдем к статистике. Начнем со сравнения капитальных вложений. К примеру, Литовская ССР получала капитальных вложений на пахотную площадь в 1 гектар в 3,5 раза больше, чем эти вложения составляли в среднем по Советскому Союзу. В 1987 году  энергетические мощности для посевных площадей в Литве были в 2,2 раза выше, чем в РСФСР, в Латвии – в 2,08, а в Эстонии – в 2,3 раза. При этом если кто-то считает, что Таллин, Рига и Вильнюс смогли реализовать такую энергообеспеченность сельского хозяйства за счет сугубо республиканских средств, то такой человек далек от истины. На самом деле три «балтийские сестры» получали финансовые дотации из Москвы. Нужно отметить, что Москва сама охотно шла на финансовую помощь Прибалтике, стараясь всеми силами подтянуть ее экономику до уровня, к примеру, соседней Финляндии. Мол, витрина СССР должна выглядеть эффектно. И ведь выглядела же.

Продолжая тему сельского хозяйства, необходимо отметить, что в семидесятых годах, союзный центр распределял минеральные удобрения для сельхозугодий таким образом, что в Литовскую, Латвийскую и Эстонскую ССР попадали по 155 кг, 196 кг и 209 кг на 1 пахотный гектар соответственно, а вот РСФСР должна была довольствоваться 32,9 килограммами на 1 га пашни. Да – берите, нам не жалко, вы ж у нас витрина, а уж мы как-нибудь тут пенькой подвяжемся и лапти подклеим – переживем, в общем…
Коснемся мелиорационных работ. Если учесть, что мелиорация осуществлялась посредством финансов из союзного бюджета, то с наших «партнеров» можно спросить и за нее. Так, к примеру, сразу же после окончания Великой Отечественной войны, мелиорация коснулась 80% сельскохозяйственных угодий Прибалтики. Сравним с мелиорацией в целом по СССР. Общесоюзный показатель не идет ни в какое сравнение с прибалтийским. Он составляет лишь около 7%. Как говорится, почувствуйте разницу. Так советские «оккупанты»-мелиораторы «зверствовали» на территории Эстонии, Латвии и Литвы, фактически превращая эти земли в образец плодородия во всей Восточной Европе.

Так, может быть, Москва всю эту замечательную по качеству прибалтийскую сельхозпродукцию отбирала у «порабощенных» народов и поставляла на рынки и в магазины исключительно российских городов? И тут – не так. Львиная доля произведенных на прибалтийских сельхозпредприятиях товаров превращалась в товары для местного использования и в непременный дефицит на территории остальной территории Советского Союза. Ведь на «витрине Союза» и товары должны был выставляться соответственные. В магазинах, к примеру, Воронежа или Южно-Сахалинска увидеть продовольственные товары с красочными прибалтийскими наклейками образца советского периода было настоящей удачей. Даже внутри единой страны эти товары считались самым настоящим дефицитом, за который люди были готовы выстаивать в километровых очередях.

Давайте обратимся к статистике потребления населением Латвийской, Литовской и Эстонской ССР мясной и молочной продукции. Так в 1988 году среднестатистические латыши, литовцы и эстонцы потребляли за год мяса и мясных продуктов 84, 85 и 90 кг соответственно. В среднем по СССР этот показатель составлял не более 64 кг. Потребление молока и молочной продукции: Литва – 438 кг/чел в год, Латвия – 471 кг/чел в год, Эстония – 481 кг/чел в год. Средний показатель для СССР – 341 кг/чел в год. При этом из государственного бюджета СССР на ликвидацию закупочных и розничных цен для сельскохозяйственного сектора прибалтийских государство еще и выделялись многомиллионные (по тем – советским деньгам) дотации.
Получается, что за год среднестатистический советский человек съедал примерно на 20-25 кг мяса и выпивал на 100 литров молока и молокопродуктов меньше, чем среднестатистический  прибалт.

Размер капиталовложений на душу населения в республиках Балтии был выше, чем по Союзу. Например, в 1989 году он составлял 789 руб. по СССР, в Эстонии — 872 руб., в Литве — 856 руб., в Латвии — 830 руб. Сказывалось и то, что каждый вложенный сюда рубль использовался с максимальной отдачей. В отличие от южных республик, здесь был низкий уровень коррупции. Уже в середине 1950-х годов Латвия и Эстония стали «эталоном» материального благополучия в СССР. В 1961 году доля национального дохода на жителя Эстонии составила 720 руб., в Латвии — 717 руб. При том, что средний общесоюзный показатель был 547 рублей (Россия — 598 руб., Украина — 559, Литва — 489).

А ведь было еще и строительство жилого фонда, промышленных предприятий, образовательных и медицинских заведений. Была развита перерабатывающая отрасль. И все это на солидный процент финансировалось из союзного бюджета.

А теперь подведем итоги. Привыкшие за годы существования в составе России, а потом и Советского Союза к тепличным условиям существования, чтобы их и защищали, и выделяли материальные ресурсы и финансы  больше, чем в остальных регионах «метрополии»- России, эти «колонии» посчитали, что и Евросоюз их будет также содержать, как было в прежние времена. И только за то, что они проводят русофобскую политику и тявкают из-за угла в сторону России.  Не выйдет. Как поработаешь, так и полопаешь.  Знать надо русскую народную мудрость.