Глава 33. Молодая соперница Лизка

Как-то незаметно быстро подросла соседская девчонка Лизонька. Казалось, совсем недавно она школьницей была, с портфелем по улице ходила. Но вот она уже и в училище поступила, в то же самое, в котором когда-то Маша училась. Лиза, как только приезжала домой, на каникулы, частенько к Марии стала заглядывать. Та ей то «курсовую» поможет написать, то из своей педагогической копилки чем-нибудь поделится. Радовалась Мария за Лизоньку. Интересовалась она всегда у неё – как там Лукоморье, кто из преподавателей ещё работает, чем студенты в городе её юности теперь занимаются. Посидят девушки за чашечкой чая, пообщаются. И Лизе – польза, и Марии – весело и приятно.
Вот и когда после второго курса приехала Елизавета на летние длительные каникулы к родителям в деревню, к Маше тоже ненадолго заглянула. А каждый вечер она, как и остальная сельская молодёжь, конечно, спешила в клуб.
— Молодая, … нарядная! — глядя в окно на весело спешащую на танцы Лизоньку, любовалась Маша.
Она-то сама тоже совсем недавно вернулась с очередной своей летней сессии. Во время её отсутствия Степанида Николаевна, мама Вадима, помогала сыну присматривать за детишками. Специально для этого она приехала в Комары. Спокойно на душе у Маши было за сыночков, когда она на учёбу отправлялась. В надёжные руки своих карапузов оставляла. Но, на сессии, в разлуке, волнение какое-то всё ж у Марии, … нет, нет, да появлялось. Долго никак не могла она понять – что же ей так тревожно на душеньке.
Лишь когда приехала Маруся домой, радостная оттого, что сессия позади, что вновь оказалась рядом со своими родными и близкими, вскоре узнала причину своей этой тревожности.
Её муж, оказалось, по вечерам увлёкся вдруг бегом. Просто вечерние пробежки перед сном стал себе устраивать.
— Что такого? — поначалу думала Мария, — Он ведь и меня с собой звал! — улыбнулась она и вспомнила, как она пробежалась с ним пару раз, от деревни до деревни, и решила – не её это занятие, нет особого желания – ну, совсем не хочется.
Вот и бегал муж один. Как вечер – в бега. И каждый раз весёлым и довольным он с пробежек возвращался.
— Ну, и ладно! … Ну, и хорошо! … Чем бы муж ни тешился, … лишь бы счастлив был! — думала Маша каждый раз, когда Вадик, надевая спортивную шапочку, весело подмигивал ей, улыбался и покидал дом на часик, другой.
Но однажды, по возвращении с вечерней пробежки, почувствовала Мария от него какой-то странный, непонятный, совсем чужой, для неё, запах. То ли это действительно такой потрясающий нюх у неё был, то ли её женская интуиция не подводила. Только снова сомневаться она стала в верности своего Вадички.
— Ой, Вадь, что-то не верю я в спортивное твоё увлечение! — лукаво прищурясь, призналась Маруся, — Куда каждый вечер бегаешь? — прямо спросила она мужа перед тем, как он на очередную свою пробежку собираться стал.
— Так побежали вместе! … Это ж так здорово! … Такой дополнительный заряд энергии получаешь от бега! — сначала пытаясь искусственно натянуть на лицо улыбку, а потом и вовсе отвернувшись от Маши, сказал Вадик.
— А что это ты в глаза мне не смотришь? — начала придираться ревнивая жена.
— Не хочешь? … Не побегу сегодня! — снимая свою шапочку, недовольно сказал он.
Вадим и, правда, в этот вечер никуда не побежал, дома остался. Только заметила Маша его нервозность, возникшую вдруг из-за такого пустяка. Муж и следующим вечером никуда не побежал. Он сел в машину и уехал. Куда – ничего не стал ей объяснять. Только в салоне "Москвича", после этой поездки, тот чужой запах вдруг появился.
— Сексом что ли там пахнет? — принюхиваясь, никак не могла понять Маня, — Ой, мам, чувствую я – каким-то другим Вадим стал! … Охладел ко мне, что ли?! — поделилась она со Степанидой Николаевной.
А мама Вадима только вздохнула. Ей и самой неприятно было наблюдать за всем этим. Она старалась отвлечься, постоянно ища какое-нибудь полезное для семьи занятие. Все носки уже в доме перештопала. И рубашек внукам нашила.
Маша занервничала – не на шутку, когда Вадим стал регулярно уезжать по вечерам в неизвестном направлении. Догадываться она, обо всём, догадывалась, но доказательств «левых» похождений мужа – у неё пока никаких не было. А чужой запах – разве это доказательство? Мало ли что показаться может, когда ревность одолевает?! В очередной раз она весь вечер простояла у окна на кухне, то отдёргивая, то задёргивая штору, в ожидании возвращения мужа.
Хоть и темно на улице по вечерам и ночам было, но уличный фонарь ярко освещал всё пространство возле дома. Наконец, автомобиль мужа подъехал к дому и остановился возле калитки – прямо напротив окна, в которое, то и дело, выглядывала Маруська. А через пару минут она вдруг увидела, как из машины выпорхнула, словно бабочка, юная соседка – Лиза. Белый её шёлковый шарфик развевался на ветру. Лизка весёлая и счастливая быстро засеменила к своему дому.
По спине Марии пробежал холодок. Ею овладела дикая ревность.
— Значит, волнения мои были не напрасны! … Всё – так и есть! … Мне изменяет мой муж! — с ужасом подумала она, — И с кем! … С этой Лизкой! … А я ведь ей так доверяла! … Принимала её у себя дома, словно подружку! … Помогала ей как дура! — надевая впопыхах туфли, вспомнила Маша, и вдруг она встала, как вкопанная, в голове у неё промелькнуло, — Какая помощь? … Нужна ей была моя помощь, как банный лист одному месту! … Предлог это был – лишний раз перед мужиком моим попой повилять! — Маруся выбежала за двери, быстро спустилась по лестнице на улицу и побежала за Лизкой, — Лизка! — окликнула она соседку, — Лизка! — догнав её возле калитки соседского дома, прокричала она, — Предупреждаю тебя, стерва: … ещё только раз увижу с моим мужем, … пеняй на себя!
А Лизка ничего не ответила, быстро забежав в дом, она захлопнула за собой дверь и закрыла её на крючок.
Возвращаясь к своему дому, Маша кипела злостью. Вадим поставил «Москвич» в гараж, который сразу закрыл на ключ. Повернувшись, он даже не вздрогнул, увидев перед собой возникшую перед ним, словно из-под земли, жену. А та, наотмашь, влепила ему пощёчину. Звонкую! Смачную! От всей души!
— Кобель! — закричала она на весь двор, — Подлец! … Негодяй!
Она ещё долго кричала от обиды. Никак не могла угомониться. А муж молчал. Слова ни одного не вымолвил. Просто смотрел на неё, молча, и улыбался, тем самым – ещё больше разогревая в ней ревность. … Наконец, она не выдержала и заревела, от своего бессилия – заревела, от нестерпимой обиды.
— Ну, … всё сказала? — с невозмутимым спокойствием и с абсолютным равнодушием к её слезам, спросил Вадик, — Пошли домой! … Спать пора!
Он зашёл в дом, так и оставив её, заплаканную, на улице. Мария стояла посреди двора в слезах, наедине – лишь со своими мыслями. Она наивно надеялась, что он вот-вот вновь выйдет, позовёт её, прижмёт к груди, как прежде, начнёт успокаивать, оправдываться. Но Вадим так и не вышел.
— Что теперь делать? — рыдая, думала Маша, — Как же теперь нам жить вместе после этого? … О чём он думал? … Неужели, разлюбил? — гадала она и вдруг, словно обезумев, тихонько запела, — Кабы, раньше я знала, … что так замужем плохо, … расплела бы я … косу русую, … и сидела бы дома! … Расплела бы я … косу русую, … и сидела бы дома!
Мария допела песню, вытерла слёзы, помахала себе на лицо ладошками, чтобы быстрее осушить лицо, и, «взяв себя в руки», зашла в дом. Свет во всех комнатах был выключен. В доме было темно. Чтобы не разбудить детишек, она не стала ни включать свет, ни ругаться, ни выяснять отношения с блудным мужем. Просто тихо, на цыпочках, прошла в их спальню, молча, разделась и легла спать, повернувшись спиной к Вадиму и свернувшись «калачиком».
— Как-то удивительно быстро он уснул. — услышав храп мужа, с обидой подумала Маша.
Измочив слезами всю свою подушку, сама она проворочалась всю ночь, всё никак места себе не могла найти.

На следующий день, средь бела дня, возвращаясь, будто бы с работы, домой, Вадим снова подъехал с Елизаветой. Только остановил «Москвич» на этот раз не возле своего дома, а возле Лизкиного.
— Ну, это уж вообще наглость! — наблюдая в окно за происходящим, вскипев от ревности, злобно сказала Маруся.
Она выскочила сначала на крыльцо и огляделась по сторонам. Автомобиль уже был припаркован к их дому, вот только мужа возле него не было. Маня стрелой помчалась к Лизкиному дому. А Лизка, как и в прошлый раз, заметив приближающуюся соседку, снова сразу же прошмыгнула за двери дома.
— Что, спряталась, стерва? — остановившись возле калитки, прокричала Маша в сторону закрытой двери.
К калитке подошла её мать – Алевтина Владимировна. Она услышала крик и вышла из огорода.
— Алевтина Владимировна, Вы бы поговорили со своей дочерью! — попросила Маруся, — Зачем она в чужую семью нос свой суёт? — спросила она и тихо напомнила, — У нас же дети!
— Ну, … ну, Мария! … Угомонись! — посмеиваясь, сказала Алевтина, — Это ты зря! … Лизка у меня не такая! — встала она на защиту дочери.
— Хм! … Точно! — кипя от ревности, усмехнувшись, возмущённо сказала Мария, — Вы что, не знаете, что она у вас с женатыми мужиками по ночам таскается? … И она – не такая?
Между женщинами началась громкая перебранка. Мария выплеснула все свои, имеющиеся в лексиконе, выражения и негативные слова – в адрес Лизки. Громогласная Алевтина тоже ничуть не уступала. Наконец, поняв, что разговор этот бессмыслен, Мария махнула рукой и покинула всё ещё кричащую на всю улицу Лизкину мать. Взволнованная, разгорячённая и раскрасневшаяся она прибежала домой. Вадима дома уже не было. Дети играли на полу в машинки и кубики.
— Где он? — оббежав комнаты, спросила Маша у Степаниды Николаевны.
— Уехал. … Сказал – на рыбалку. — спокойно ответила мама Вадика.
Она сидела на диване и, что-то перебирая в руках, наблюдала за игрой детей.
— Не на «ры», а на «е»! — выругалась Маша, а потом вдруг разрыдалась, — Господи! … За что это мне? — она присела на корточки перед Степанидой Николаевной, уронив свою голову на её колени, — Что мне делать? — плача, спросила Мария, — Что мне делать? — повторила она, — За что? … За что он так со мной поступает? … Что я ему плохого сделала?
В эти минуты Мария надеялась, что Степанида Николаевна сможет ей что-то объяснить, скажет что-то в успокоение, начнёт утешать, пожалеет её, приголубит. Но свекровь, на удивление невестки, спрятав свои переживания глубоко внутри себя, держалась абсолютно спокойно.
— Так бывает, Маш! … Терпи! — посоветовала она.
— Да как же теперь жить то мне? — всхлипнув, вскочив с колен и с удивлением посмотрев на свекровь, заголосила Маруся, — Молодой девки ему захотелось? … А эта Лизка! … Лизка то – что своей головой думает? … Ведь молодая девка ещё совсем, … а уже с женатиками шляется!
— Что тут, Маш, поделаешь? — тяжело вздохнув, сказала Степанида Николаевна, — Есть такие женщины! … Не могут они отказывать мужикам, … не умеют просто отказывать! — начала объяснять она, — Ты думаешь, я не пережила подобное в своей жизни? … Да мой вон даже в окровавленных подштанниках домой приходил! … Мужики то они все, как коты, … увидят чужую «юбку», … так глаза у них тут же маслеными делаются. … Одно слово – «коты»!
— Скоты они, а не коты! — перебила свекровь раздосадованная Маша.
Чувствуя в груди нестерпимую боль, она выбежала из дома и направилась в сторону реки.
— Утопиться, к чёрту! — решила Мария, — Стыдоба то какая! … Я не смогу так жить! … Не смогу!
Присев на берегу, она долго плакала, вглядываясь в речную рябь. Иногда вскакивала и подбегала к реке, желая броситься в воду, но тут же, вспоминая о детях, останавливалась.
— А как же мои мальчишки без меня будут жить? — вытирая слёзы, подумала вдруг Мария, — Кому они нужны станут? … Какой-нибудь молодой мачехе? ... Ну, уж, нет! … Фигу – вам!
Она встала, отряхнула подол платья и тихонько побрела домой.
А вечером, дождавшись момента, когда Лизка в клуб мимо окон пройдёт, Маша пошла следом за ней.
Молодёжи в клубе собралось много. Одни - в теннис играли, другие - в карты «резались», а кто-то просто стоял, наблюдая за остальными. Из кассетного магнитофона по всей округе громко разносилась музыка.
Елизавета стояла возле теннисного стола, наблюдая за игрой парней.
— Я предупреждала тебя? — влетев в клуб, встав перед Лизкой нос к носу и заглянув прямо ей в глаза, грозно спросила Маруся.
Не дождавшись от девушки ни слова, она резко схватила её за волосы и наклонила Лизкину голову к полу. Ни визгу, ни писку. Лизавета молчала. Будто это ей было привычно. Мария протащила её за волосы по всему полу вдоль фойе клуба. Потом, приподняв Лизку на ноги, она прижала её к стене и снова заглянула в её бессовестные глаза.
— Не смей близко подходить к моему мужу! … Ты поняла меня? — строго спросила она свою юную соперницу.
Лизка смотрела на неё и молчала, лишь иногда бросая взгляд в сторону собравшейся любопытной публики.
— Что молчишь? … Не слышу твоего ответа!
Лизка упорно продолжала молчать. Маше показалось, что наглая девчонка даже усмехнулась. Она снова резко схватила её за волосы и ударила лбом о своё колено.
— Ты ещё не поняла меня, мерзавка? — повернув голову Лизки к своему лицу, грозно спросила Маня, — Не смей подходить к моему мужу! — напомнила она и спросила, — Поняла?
— Поняла! — тихо прошептала Лизка.
Отпустив волосы соседки, Маша злобно сверкнула в её сторону глазами, молча, вышла из клуба и тихо побрела домой, по дороге вытирая со щёк, беспрестанно льющиеся, слёзы.
Вадим в эту ночь дома не ночевал. Он явился только под утро. Накручивая себя, Мария не спала всю ночь.
— И где ты был? — грозно спросила она мужа.
— Как где? … На рыбалке! — улыбаясь, как ни в чём не бывало, спокойно ответил Вадик, — Тебе что, мать разве ничего не сказала? — удивился он.
— Ты что, меня идиоткой считаешь что ли? — рассвирепев, спросила Мария.
— Маш, … да, …ты чего? — отшатнувшись от жены, спросил, будто ничегошеньки не понимая, Вадик.
— Хм! … Рыба твоя где? — усмехнувшись, спросила Маруся.
Вадим спокойно прошёл на кухню и, вымыв руки, уселся завтракать.
— Ты что – не слышишь меня совсем? — спросила расстроенная жена, — Я спрашиваю – рыба где? — повторила она свой вопрос.
— Так … это …, рыба у мужиков осталась. — продолжая завтракать, ответил муж.
— Хм! … Да! … Я в шоке! … И что дальше мне от тебя ждать? — спросила Маша.
Вадим ничего ей не ответил. Спокойно доев суп и котлеты, он, словно сытый кот, улёгся спать. Как ни в чём не бывало, прошёл в спальню, разделся и улёгся.
— Маш! … Давай потом поговорим! — попросил он, когда Мария вбежала следом за ним в их «опочивальню», — Дай, я хоть часик вздремну до работы!
Маша даже растерялась. Не зная, что ему ещё сказать, она вернулась на кухню. Вадим удивительно быстро уснул, проснувшись ровно через час.

На обед домой он приехал на маленьком тракторе Т-40.
Оставив его за калиткой, он зашёл в дом, держа в руках пакет.
— Вот! — протягивая жене пакет, сказал он.
— Что это? — с удивлением спросила Маша.
— Хм! … Рыба! — усмехнувшись, пояснил муж.
Мария заглянула в пакет. В нём лежали две замороженные рыбины.
— Да, рыба! — согласилась Маша, — У кого купил? — спросила она.
— Что значит купил? … Поймал! — обиженно сказал Вадик.
— И давно у нас в реке рыба мороженная плавает?
— Да ну тебя! … Опять недовольна?!

Пообедав, Вадим вновь поспешил на работу. Он вышел из дома, но через несколько минут вдруг вернулся. С букетом цветов в руках зашел на кухню.
— Это мне? — удивлённо спросила Маша.
— Не знаю. ... Кто-то в кабину трактора этот букет мне положил. — объяснил Вадим и выбежал на улицу.
— Вот дела! — снова удивилась Маша, — Интересно – кто бы это мог быть?! — задумалась она.