Салтыковка 7

   
 Глава 7 Невесты

    Курортный статус у Салтыковки был всегда С ним конкурировали по части вальяжности и  пейзажности разве,  что  Николина гора, Малаховка да Валентиновка.  По окраинам в густой сени сосен прятались  обширные территории пионерлагерей. Стройные колонны    оживленных  детишек в жаркую погоду торжественно выгуливались вдоль прудов по опавшей хвое. Иногда их пускали  побарахтаться в воде. Теперь вся эта пионерская благодать  перестроилось в пансионаты.
      Есть в Салтыковке и свой хлебозавод. Калачи и булки в Салтыковке были всегда свежие и горячие. И если французские  багеты тут освоились лишь в последнее время, то хала, бородинские кирпичи и караваи были всегда. Еще в Салтыковских магазинах почему- то всегда было много  узбекского вина. Одно время торговали даже в трехлитровых банках. Особенно качественный был Самаркандский портвейн - густой,  ароматный, тягучий. На улицах   раньше частенько натягивались волейбольные сетки. потом народ дружно перешел на бадмингтон, а на юге в парке еще долго оставались оживленные  теннисные корты.

         Тарахтелки и квадрациклы были в Салтыковке не в большой моде,  тут  привычней были  ухоженные лошадки с лентами в гривах. Как хорошо бы для полной идиллии  поставить тут  детскую железную дорогу  с паровозиками семафорами и детскими вагончиками, как в Кратово. Не догадались салтыковские деды до этого раньше раменских пионеров.  А жаль!  Но никогда в Салтыковке не было парашютных вышек и стадионов для сдачи ГТО, как в Отдыхе. Никто здесь  оборонные нормативы не сдавал. Отдыхали и душой и телом - по выходным семьями выезжали на Бисерово озеро.  А в будние дни     мотались на веловипедах  на южную окраину  в дендропарк на Тарелочку. Почему  пруд назывался Тарелочкой Орлов не знал - был этот водоем просторным, абсолютно  прямоугольным. Там имелось вдоль берега чуток грязноватого  песочку, сосновый лес придавал аромат и благородство. Да  велосипедом  больше  пользовался народ  Южной Салтыковки. На севере  прочно установилось транзитное движение и обилие автомашин быстро вышибло всех велосипедистов.  Чаще всего в догастрарбайтные времена  крутили колеса по улицам Салтыковки местные девицы.
  Салтыковка - это раздолье для  донжуанов - невест всегда было в избытке.  И очень качественных Только на его улице  был с десяток , а самые видные -Лариса,  Марина,  Маша,  Лена были примерно одного возраста.  Лариса   -   ближе всех - жила она  в большом старом  доме с двумя пенсионерками  через два владения и была на пару лет старше Орлова.   Родители Лариски умерли рано - были сердечниками и Лариску строго  воспитывали бабки.

     Орлов за ней никогда  не ухаживал за ней  -не тянуло. Она всегда была приземленной -  ни о чем заветном не мечтала: ни Мандельштамма,ни Есенина в руках у нее Орлов отродясь не видел. Да и Челлентано она не слушала -  смотрела телевизор,  а летом не вылезала из смородины и клубники. Любила Лариска и  цветы - семейные клумбы  с розами  были  гордостью улицы. Это правда. К тому же скворечники на их улице были только в саду  у Лариски - по два на каждом дереве.
 И Орлов не удивился,когда она пошла учиться не в МГУ. а рядом  - в Кучинский институт соцработников. Орлов как то по дороге на утреннюю электричку пытался ее понять  и не смог - у нее был свой мир - крайне прагматичный и  несложный .    Лариска  не оправдывалась ,   сокрушалась, что далеко ездить на учебу в медсестры. Ей бабки  внушили, что эта специальность медсестры  в крепком  почете - А ведь помимо обычных московских медучилищ  был  престижный       колледж медсестер  в Ейске, с шикарным диссоветом, в котором втихаря защищалась по античной истории Рима вся честолюбивая    Кубань. Кроме того, оттуда приглашали прямо по специальности  в Америку.  Многие на удивление  устраивались к дряхлым миллионерам на клизмы, с  прочной гарантией попасть в итоге в  завещание. Подобным  авторитетом умных людей пользовалась  немногие вузы -  в Венгрии высшая школа гувернанток, в Финляндии академия уборщиц.

    Но окончив вуз, Лариса  долгое время унывала. Все поле деятельности  соцработника было однообразным и беспросветным- инвалиды,  престарелые - походы в больницы, уборка квартиры, магазины, переписка  . Жалобы  были во все инстанции:от  судебных до  административных. И  всюду жалобы на бедность, болезни, одиночество и  неуважение.  Вся эта жизнь  прислуги  в чернобелых тонах  быстро утомляла. Но  однажды ее прикрепили к одному малоподвижному ветерану  войны. Он крепко достал своим  трепом и претензиям  многочисленных  родичам  и на него перестали обращать внимание и вообще махнули рукой.  Первое время и Лариса  ошалевала от его бесконечных рассказов про  войну  на Полярном Севере. А потом прислушалась, заинтересовалась, начала записывать.  Чуть добавила  батального и пейзажного антуража, убрала  привычный ненорматив ветерана    и послала в  исторические альманахи. На удивление рассказы  быстро напечатали и тут же прислали приглашения на  встречи с читателями.  Оказалось, что  заполярный дед еще вполне ого-го и  хорошо держится на публике!  А дальше к нему уже  со свистом пошли приглашения из дальней заграницы - Норвегия, Финляндия, Канада. Выяснилось, что  подобных ветеранов там предостаточно - все они на ходу. И все привыкли к активному общению.  Съездив раз пять за границу  с  резко популярным дедом, она  нагляделась на красивую жизнь и стала  приводить себя в порядок.


 Когда ветхого Ларискиного деда заметили   Лариска стала просто  незаменимой - дед к ней крепко прикипел и ошарашенных родичей к себе не подпускал . И стали они мотаться взад-  вперед по миру. Ко всему прочему, в его деле отыскали, залипшее со времен войны, представление к ордену  и вручили, наконец, заслуженную награду.
Дед был на седьмом небе,  хвалили и Лариску. Тогда  из счастливого деда посыпалось многое  про полярные конвои, про  героизм  моряков и летчиков - успевай печатать.Тут были  и  довоенные перелеты,  спасение Челюскинцев и  Нобиле и встречи  с  пилотами  Леваневским и Водопьяновым.   Лариска    кончила  курсы редакторов  и подготовила книгу мемуаров. Она както появилась в  салтыковском  книжном-у станции. Орлов полистал ее - конкретики  по истории было мало - в основном лирика про лабордан - соленую треску, северное сияние и  отважных сталинских соколов. Чувствовалось -  дед иссяк.
Когда он внезапно умер, Лариска уже не стала возвращаться к социалке. Она с улицы совсем исчезла - по слухам  вышла замуж за внука  заполярного деда и перебралась в его дом уже хозяйкой. Судя по всему имело место завещание на все сразу и с дедовой семьей  пришлось придти  в полном  смысле на полюбовное соглашение. А  дом ее на  Орловской улице пошел на сдачу   молдавским гастрарбайтерам.

     Но соцработник и педагог - это все таки для Салтыковки редкость.   В основном  доминировали   невесты с  дипломами  инязов и  киноведов  - такая была в Салтыковске традиция. В последнее время  еще стали появляться и дизайнеры . Однажды Орлов познакомился на пляже с двумя клевыми сестричками из академического  поселка. Познакомились они на Тарелочки очень красиво.  Девчонки прикатили туда на новых китайских велосипедах,  беспечно бросили их у берега  и только окунулись в воду, как какой-то местный шпанец дернул один велосипед.   Девчонки отчаянно закричали из воды, но никто на пляже всерьез и не   вступился. Орлов  как раз притопал  на Тарелочку пешком и все это наблюдал сверху с горки . Путей угнать велосипед было много, но угонщик попер в горку прямо на Орлова. Когда тот запыхавшись подкатил вплотную - Орлов  легко сдернул его с велосипеда, надавал по шее шпанцу и, не торопясь,  съехал на велосипеде вниз.


              Так и познакомились. Девчонки проживали   на академичной  Лесной улице за рестораном "Русь".  У родителей был приличный коттедж с  еловой рощицей   и полным комплектом Брокгауза и Эфрона.  Там в поселке  было академиков,  не меньше, чем на Николиной горе.  Агнеска  и   Варвара  были  типовые профессорские дочки с хорошо  усвоенным апломбом. Сыпалась из них начитанность и  культура в избытке.  Тут уже  был и Мандельштамм и Вознесенский  и даже  Верлен в придачу. Флера  и святой наивности хватало в этих барышнях. Были они к тому же совершенно разные - Агнеска  сдержанная, отзывалась обо всем  в теплых словах. Варвара была более веселой, любила эпатаж  и  неуместный нигилизм.  Стремилась всегда на  отдых в жарких странах с хорошим пляжем. будто коренная сибрячка.  Агнеска предпочитала  старинную Европу.   
    Агнеска  нравилась Орлову больше -   несколько лет они постоянно встречались.Терпели Орлова ее  родители умеренно  - разве, что за его постоянством, но шансы его  невелики: там предпочитали свой   академический круг.  А родители Орлова были из спортивных  тренеров.   Да и сам Орлов  по инерции пошел в спорт, в греблю, но карьеру так и не сделал.    По причине собственной неустроенности и сдержанности родителей, Орлов предложение так и не сделал - ждал   подачи от Агнески.  Но и она не торопилась  сколачивать молодую семью. Как потом выяснилось  - не зря.

     А вот когда наконец, пришла пора  с дипломами трудоустраиваться -у девчонок смешки исчезли   и пошли  разочарования. Отсидев пару лет по блату  в скучной редакции,   Агнесса уволилась и  стала ездить с туристами по Европе. По возможности Орлов мотался с ней в Париж зимой, когда автобусы были полупустые и гостиницы не перегруженные.  Это было интересно - совсем другая жизнь.  Да  оформляла она его с бешеной скидкой.  Вначале Орлову  это нравилось; безудержный  кросс по бесконечным автобанам  - новые пейзажи - прилизанная европейская публика- прославленные музеи.  Скоро он обрел уверенность, обнаглел и легко отрывался от туристического стада - старался  чужой мир понять и  освоить. Но пару раз попал на разводки.  Один раз его попытались    развести  прямо у Лувра - там  освоили жесткое  кидалово на контрафакт, причем родные соотечественники.

           Мало кто в то пору из туристов знал о том, что Франция и Италия приняли  драконовский закон о наказании  за покупку левых товаров - без чека. А ажиотаж туристов вокруг фирменных тряпок был известен  еще со времен нищего социализма. Как их не развести  русского лоха посреди чужой столицы! Милан и Париж - эпицентр модных  домов. И тут то по закону за приобретение любого контрафакта-  штраф  с покупателя  жесткий - тысячи евро.
     Только Орлов оторвался от группы   - тут же  его догнал  приличный господин с бородкой на белом "Пежо - 307." Пару фраз для знакомства и приличия и сразу к делу:  все по русски - а у него на заднем сидении - пяток комплектов    в чехлах  - бери не хочу. Изложил господин грамотно свою стандартную ситуацию и предложил Орлову ненавязчиво  за пару сотен костюмчик от Луи Ветон.  Поначалу Орлов завелся и слегка поторговался,  удивившись, как легко ему сбрасывают цену. Ему уже почти всучили  твидовую пару, когда его словно прижег чужой пристальный взор.  Орлов непроизвольно глянул в сторону и увидел что их пасут . Пара дюжих парней  неосторожно  выглядывали из-за киоска. Орлов  осекся, резко развернулся и свалил в ближайший переулок.  Покопавшись  потом в Интернете, он  скоро понял всю механику уличной разводки, как в Париже  прессуют фальшивые полицаи и понял, что  удачно  выкрутился.

 Но самым неприятным было открытие, что он  тут  стал котироваться не иначе, как  рядовой терпила.  На следующий день же  его пытались ограбить два крашеных арабчонка в переполненном метро вблизи Пигаль - самом злачном   районе Парижа.  Там вообще принято работать парами в отличии от Москвы. Конечно, это были не карманницы Барселоны  с легендарной Рамблы. Не тот уровень!    Арабчаты долго  притирались к Орлову,  прощупывали локтями его дутую куртку, подрезали карман, но так  ничего и не дернули. Потом, когда вагон слегка освободился, они сели к нему на скамейку и попытались о чем то договориться.   
     После этих приключений  он старался  больше не отрываться от группы, а после того, как  они на трассе  кувыркнулись  из за заснувшего водителя, он вообще охладел к этим вояжам. А Агнеска еще продолжала  челночить с группами. Так прошел еще год и вдруг она объявила  Орлову, что  получила  Гринкарту, на которую  втихаря заполнила документы пару лет назад.
Это был настоящий шок -  Орлов даже  и не думал, что у нее заокеанские планы. Конечно,  она пообещала Орлову вызвать его, когда устроится, но Орлов уже ей не верил.


А с  Варварой все вышло плохо - вначале пыталась  зарабатывать фрилансером, потом устроилась  в ремонтную  фирму по дизайну квартир.  Работы было немного и она слегка подрабатывала флористкой в цветочном магазин. Деньги у нее были , подкидывали еще и родители и она как-то потеряла цель в жизни и  от беззаботности  попала в  серьезную историю.  Однажды,  отдыхая  в Хургаде, сошлась  на пляже  египтяниным - обычным спасателем.   Родила там же  и расписалась с ним  по упрощенной схеме - пляжный брак.  Законов местных она не знала. Прав своих, как  члена местной семьи без подданства, тоже.     У египтянина оказалось в наличии  еще пара жен. Вначале он   снимал для нее с ребенком  угол  в бидонвилле, недалеко от гостиннице.  Потом  деньги кончились и он  решил отправить  ее к себе  домой  куда-то в оазис.  Она отказалась,  пошла в полицию .   Ей объяснили ситуацию.  Не очень  и помог и консул :   и в итоге Варвара без ребенка вернулась в Россию.     Последнее, что о ней рассказывали  знающе люди-она устроилась к Кришноидам на радиостанцию и что-то там вещала  по части  индийской культуры. Больше о ней Орлов нчего не слышал.