Курьез

— Случай, который я решаюсь вам рассказать, абсолютно реальный. Даже, документальный. Не будет вымышленных персонажей с придуманными именами. Дело случилось в далекие от нас годы, когда я был уже не юношей, а зрелым мужчиной стать еще не успел. Да, это были советские времена, по которым кто-то тоскует, а кто-то вспоминает с улыбкой или зубной болью. Тогда я жил в Баку — в одном из лучших городов той потерянной страны. Баку населяли чуть ли не все нации и народы земного шарика. Сложился особый этнос, уникальная субкультура, что дает мне право сказать: бакинцы, это национальность. Даже сейчас, после стольких лет и прошедших событий, я легко определяю по акценту и произношению бакинца. То ли он армянин, то ли русский, то ли азербайджанец или... нет, перечислять все нации, народы и народности не стоит — получится самостоятельный и поучительный рассказ.
— Я недавно вернулся из рядов советской армии, устроился на работу в инструментальный цех завода имени 26-ти бакинских комиссаров. Завод так себе, ничего особенного. Но ему было присвоено звание: предприятие коммунистического труда! Чушь собачья, разумеется, но все же... к чему-то этот статус обязывал и руководство завода и его коллектив. Кто, хоть как-то имеющий отношение к металлообрабатывающему производству, легко согласится: инструментальный цех и его рабочий коллектив — не что иное, как сердце и элита. Но... не все было так красиво, как может показаться...
— Лучшие станочники у нас. А соль коллектива: слесари - инструментальщики! У каждого слесаря персональный стол - верстак! На столе обязательная лампа - подхалим! Сесть задницей на верстак — святотатство! Назвать молоток молотком — преступление! Ручник и никак иначе! Дверцы стола под ключом — их инструменты: "святая святых"! Рядом персональный стул - табурет. Попробуй кто взять его без спроса! На них работает целый техотдел, а инженеры из техотдела сами приносят в цех свои чертежи, для "обкатывания" их со слесарем. После окончательной передачи чертежей, слесарь, нацепив очки!!!, раскинув листы ватмана по верстаку, важно и долго их изучает! Вся работа цеха строится на них! Изучив чертежи, они шли к станочникам. Аккуратно положив на их стол конкретный чертеж какой-то детали, обсудив меж собой сложности и сроки, согласно очередности ждали готовую деталь для дальнейшей работы над штампом или пресс-формой. В некоторых случаях, начальник цеха, Георгий Лазаревич (меж собой просто Жора), нарушал очередность по разным, каким-то своим, соображениям. Наверное, я вас утомил, но прочитав рассказ до конца, вы поймете и согласитесь — такая скрупулезность не случайна. Без нее будет трудно понять суть и смысл моего рассказа...
— Как и в любом другом коллективе, у нас царила иерархия отношений! Строилась она учитывая возраст человека, его квалификацию и стаж в данном цехе, его личное обаяние или отсутствие оного. Слесарь "от бога" Маликов, сумел спиться окончательно и валяться в раздевалке в непотребном виде и ему это прощалось. Пожурят для приличия и... простят. Кому-то можно было матом во весь голос (тому же Жоре), а другому не прощалось ничего и никогда — не заслужил, дорогой. Характерно то, что обращались ко всем по-разному: к кому-то по имени, а к кому-то строго по фамилии! Вот мы и подошли к главному персонажу рассказа — Томашевский!
— Был он лет сорока пяти, достаточно высокий, нескладный и с полным отсутствием мимических мышц — улыбающимся я его не замечал. На левой щеке непонятный, в виде воронки, шрам, словно от пули, делающий его лицо заранее неприятным, неприветливым и надоевшим. Разговаривал он занудно, тягуче и до страшного скучным голосом. И слова он использовал какие-то "замшелые" или канцелярские. Как пример, могу вспомнить одно его любимое выражение: "Ааа мне зарплата вапще бы не нужна была! Пусть обеспечат продуктами, оплатят за квартиру, дадут одежду и раза два в году чтобы в кино мог ходить семьей! Ааа раз нет, пусть платят во-время!" А еще его отличала походка. Такая же тягучая, как и его голос! Он, даже, не шаркал! Тянул свои длинные ноги по полу, стараясь не отрываться высоко от него. Улететь боялся, что ли... но крыльев у него за спиной не было. А была у него за спиной, через плечо, увесистая такая кувалда! Это был его основной рабочий инструмент и таскал он эту кувалду повсюду — то ли на всякий случай, то ли для солидности. Фрезеровщик Лева Иликанаев шутил: вон, Томашевский свое "лекало" потащил в туалет...
— Думаю, вы догадались, что квалификацией он не обладал, а держали его "на подхвате" чтобы было кому поручить работу, которую предложить другому — проявить неуважение. Изредка, ему тоже приходилось обращаться к токарям или другим станочникам. По-пустякам, конечно. И вот... однажды... Томашевскому понадобилась какая-то незатейливая деталь — личное поручение от Георгия Лазаревича! Чтобы как-то занять его делом — платить то все равно надо два раза  месяц в виде аванса и получки. Томашевский воспринял это как миссию — личное поручение начальника! И, не долго думая, он "шлепает" к токарям. Их было у нас двое: Иван (для меня "дядь Ваня"), токарь высочайшей квалификации, но пить умел тоже "не хило", не отходя от станка и не снимая руки с суппорта. Все руководство завода об этом ведало! Но, Ивану дозволялось... Второй токарь — Мангасаров Христик. Сложная натура... двумя словами его "не нарисуешь". Может он и уступал в квалификации Ивану, но все же свое дело знал "назубок". Христик не пил, не курил. Но не подумайте, что он из "маменькиных сыночков". Резкий, ядовитый, часто ехидный, не без юмора, всегда готовый подшутить над кем-то и позубоскалить. Его языка боялись и "связываться" с Христиком никто не захотел бы лишний раз. В том числе и Жора. Особенно, учитывая, что к работе Христик относился крайне старательно, серьезно и квалифицированно — короче, ему тоже многое прощалось и позволялось...
— Два станка рядом, один за другим. Обратиться к Ивану у Томашевского "духу не хватило" — слишком "высоко" для него. Он бы и к Христику не подходил если бы не задание Начальника! Тем более, станок Христика был первым, а значит, ближе. В отличии от слесарей, наши станочники никогда не простаивали. Работой были загружены постоянно. А если ее не было, всегда находилась "левая шабашка" или что-то лично для себя или для своих. Таких как я, допустим — мало ли что можно сделать для себя и унести домой. Ко мне относились хорошо и никогда в подобном не отказывали. Тем более, что все резцы для токарей и фрезы для фрезеровщиков, изготовлял именно я. Мог приготовить резец сложной конфигурации или заточить сверло особой формы для какой-то очень сложной детали.  А молчащий станок резал слух и был неприятен глазу начальства. Но в этот момент Христик был особенно загружен — он согбенно двигал каретку не обращая внимания ни на что вокруг. Фразу Томашевского: "Христик, это надо срочно", — он просто не услышал. Другой оценил бы ситуацию и не стал бы "пытать судьбу", дополняя к ситуации резкий характер Христика... другой, но не Томашевский! Он выждал пару минут, стоя монументом "над душой" и снова: "Христик, это надо срочно и в первую очередь". На этот раз Христик его услышал и бросил: "Брось на стол". Ха, положить вот так и уйти!? И он уже громче: "Христик, а Георгий Лазаревич сказал..." и тут Христик не выдержал и в сердцах: "Слушай, иди ты на ***!!!"
— Томашевский стоически выслушал это грязное оскорбление в свой адрес и в адрес (по его мнению) Начальника!!! Ни единый мускул не дрогнул на его лице - маске. Развернулся и "шлеп - шлеп"... Разумеется, Христик через секунду забыл о нем и о том, что высказал в сердцах. Снова ушел весь в себя и в работу...
— А Томашевский, ничтоже сумняшеся, направился прямиком в кабинет к Жоре. Теперь надо чуть понять характер Георгия Лазаревича. Типичная внешность начальника — вальяжный, упитанный, в теле. Можно сказать: выглядит солидно. И характер под стать: если все ладится и настроение хорошее, то с ним можно и посидеть рядом, и пошутить тоже - понимает. Но если... не дай бог... против его согласия, а чувство опасности его не предупредило, то к нему лучше не суйся. Вплоть до мата. Правда, через "пять минут" он снова улыбается и никогда не мстил — лишь  бы соглашались: здесь его территория и его правила. Таких еще называют "самодурами". Он сидел за своим столом "укутавшись" нарядами и чертежами в которых ничего не понимал. Ситуацию он не воспринял адекватно, по этой самой причине. И когда Томашевский ввалился с кувалдой к нему со словами: "Ааа, Георгий Лазаревич, ааа, Христик меня на *** послал!" — он интерпретировал ровно так, как и хотел Томашевский — "Ааа, ведь я его предупредил, что это ваш приказ..."
— Уййй... что тут случилось с Жорой! С его телом! С его глазами! Бык! Мышцы требовали расправы, а глаза, брызгая искрами, искали тореадора! Он даже не пытался вникнуть! Христик послал на ***! А Томашевский дал понять, что это его, начальника! послали в то самое оскорбительное место! Совершенно не соображая, Жора выскакивает из себя и из кабинета и со скоростью курьерского несется к станку Христика! Цех небольшой... акустика хорошая... Станки сразу замолчали! Все окаменели на своих рабочих местах ожидая кульминации! Причем, стоя. До сознания Христика тоже успело "добежать" — он тоже выключил станок и решил встретить беду с достоинством. И когда бело-зеленый Жора подскочил к нему, он ровным, спокойным голосом: "Георгий Лазаревич, ну, что Вы так разнервничались? Нашли кого слушать... Вы просто задумайтесь — я или он вас оскорбил?!" Такой встречи Жора не ожидал. Он еще не вник в суть слов Христика, но что-то его стало смущать... А Христик, уже с добродушной улыбкой на лице, продолжал: "Я завален работой! Он пристал... ну, я его и послал на ***! А он куда пошел??? А он пошел к Вам! И кто он после этого?!" — после этих слов цех взорвался смехом, напряжение исчезло. Жора с минуту постоял с ошалелым взглядом по сторонам... сумел оценить курьезность ситуации и "взять себя в руки": бросил один глаз на Томашевского... выдавил из себя некоторое подобие улыбки... молча вернулся к своим делам и бумагам...
— На Томашевского было больно смотреть... Он понурился, "осел", как бы "сжался", прекрасно понимая, что ни месячная, ни квартальная премии ему уже не светят...
(24. 02. 2020г)