Аврам Дэвидсон - Вергилий в Аверно - XI

  XI

   Вергилий берёг Приму и не выезжал на огненные поля верхом. Имперский легат любезно, с условием регулярно навещать, предоставил для нужд Вергилия свои носилки. Когда же Вергилию доводилось перемещаться в носилках магнатов, ему отчего-то мерещилось, что носилки их пахнут злом. А сегодня Вергилий выглянул в окно и увидел лошадь и конюха.
   Джованни. Во время совместной работы на пустошах и посещения заводов парень по большей части молчал, то ли в благоговении, то ли от страха; деревня. Но однажды высказался:
   — Они умны и могущественны, мастер, эти искусники огня и металла. И себе на уме.
   Вергилий тогда рассеянно спросил, не хочет ли Джованни остаться в Аверно и изучить эти искусства. Джованни поискал в затылке и ответил:
   — Изучать металлообработку? Может быть, хозяин. Возможно. Но… здесь, под этим саваном смога? Да я тут сдохну.



   Вергилий взял стек и вышел на улицу, поздоровался со слугой и внимательно осмотрел кобылу.
   — Выглядит хорошо. Значит, о ней здесь правильно заботятся.
   — Кто? Хозяин, да тут только я забочусь о ней!
   — Да ну?
   — Если бы не я, она бы отощала. Ей тут чуть не отрезали хвост ; «А чего ты? Новый вырастет!». Да если бы не я, с ней поступили бы ещё и похлеще; пусть от неё и не убудет, конечно… Я сейчас собирался выгулять её. И только поэтому, хозяин, взял на себя смелость оседлать. И как раз вовремя, а?

   Слуга позволил себе больше, чем должно. Но объяснился. Ладно.
   Джованни переплёл пальцы и наклонился было помочь хозяину сесть в седло, как вдруг застыл и молча куда-то уставился. Вергилий проследил за его взглядом. Кадм. Вергилий видел «царя» второй день подряд.
   Вчера сумасшедший шёл тяжело и, не глядя под ноги, что-то хрипло бормотал сквозь пельмени губ; обострение безумия сдуло шарик самозабвенного веселья.
   Но сегодня это был совершенно другой Кадм: розовое лицо, быстрая речь; слова вырывались отрывисто:
   — Что он будет делать? что ОН будет делать? ЧТО он будет делать?
   Вергилий знал, что прерывать сумасшедшего так же опасно, как будить лунатика. Однако такие сведения не обременяли разум Джованни.
   — Кто «будет делать»? Это вы про меня? — спросил он Кадма.
   Кадм, как ни странно, ответил:
   — Тот, чьей жизнью я вынужден жить… Что-то будет. А что будет? сделано? что будет? что-то… что, что, что?
   И скрылся за углом.

   Джованни помотал головой.
   — Будьте любезны сесть в седло, хозяин. Если мы ещё задержимся, один из местных негодяев наверняка бросит в меня оскорбление или конское яблоко, и я буду вынужден биться.
   — Убогая жизнь не способствует хорошим манерам, прости им.
   Вергилий опёрся ногой на сцепленные руки и вскочил в седло. Кобыла удовлетворённо вздохнула и тык, тык-дык.
   Бегущий у стремени Джованни выдохнул:
   — Ах, хозяин, вольноотпущенники здесь хуже рабов… а граждане ; хуже вольноотпущенников.



   Вскоре, словно в подтверждение этих слов, кто-то грубо окликнул Вергилия. Лицо в окне дома Ларса Меланхтуса было знакомо:
   — Магнат Рано, — вежливо приветствовал Вергилий.
   — Поднимайся! — сказал магнат.
   Голова его скрылась, послышался лай, потом голос в глубине дома отдал приказ, и в больших воротах открылась калитка. Появился угрюмый слуга, махнул рукой и кисло сказал:
   — Входи!
   Но Вергилий не спешился, и привратник, не скрывая раздражения, повторил:
   — Входи, живее!
   — Открой ворота, — бросил Вергилий.
   Привратник удивился:
   — Нет! Нет! Входи! Ногами!
   То ли тон Рано, то ли хамство тролля-привратника, а может быть, накопившаяся усталость, заставили Вергилия сегодня проявить гордость. Он повернулся к Джованни и сказал:
   — Сейчас ты увидишь как человека превращают в жабу.
   И взмахнул стеком; это была не волшебная палочка, но негостеприимный «Янус» этого не знал и замер; а когда Вергилий принялся издавать странный горловой звук и отбивать стеком ритм, глаза привратника полезли из орбит. Он юркнул во двор и распахнул сразу обе створки ворот. И поклонился Вергилию так низко, что показал не только затылок, но и покрытую струпьями шею.
   — Обращайся с моим слугой хорошо. Лошадь не трожь.
   Поклоны, поклоны.
   Вергилий въехал во двор и спешился.

   Слуга совсем другого рода проводил его на второй этаж ; вежливый то ли грек, то ли сириец; если ностальгия по рощам Аркадии или многоводью Барады и терзала его сердце, маска невозмутимости это скрывала.
   Магнатов было много ; с большинством из них Вергилий уже встречался ; и магнаты собрались пировать. Жареные козьи лёгкие, варёные совиные яйца, горький миндаль, огромные ломти капусты, а также петрушка и кресс-салат на столах и венки из плюща на головах — магнаты решили серьёзно «принять на грудь». Широкие жесты приглашали гостя присоединяться (некоторые своим размахом указывали на то, что начали без него). Вергилию надели венок, он скромно присел и огляделся. Комната была разрисована свежими фресками, одна стена пока оставалась белой.
   — Сэр, вы кажетесь задумчивым, — сказал ему сосед, вялый малый, одетый не небрежно, но и не нарочито; судя по дальнейшей беседе, благодаря камердинеру.
   — Возможно, сэр сейчас думает об этом важном деле. Это, которое… — Перед ними стояло огромное количество бутылок вина; настолько пряного, медового и фруктового, что можно было заподозрить попытку замаскировать низкое качество. — Великая жара, как бы это назвать? я спрашиваю ваше мнение. Сильная жара? Э-э… не только производит большие эффекты, когда имеется на поверхности, но и выполняет очень удивительные преобразования среди вещей под поверхностью, как мы можем видеть в De Natura Fossilium… в De Natura Fossilium мы можем видеть это. Да ; но, конечно, сэр и т-так знает, будучи консулом философии, как я понимаю.
   Вергилий ответил:
   — Нет, пока толком не разобрался. И я не удостоен чести называться «сэр». И никогда не был консулом по философии. Я учился и, хотя сидел у ног великих, я лишь один из многих.
   Сосед вежливо выслушал и икнул.

   Магнат Ларс Меланхтус проорал с дальнего края стола:
   — Эй, тебе там хватает салата и всего такого, маг? Не бойся, в моём доме не предложат помои, пей смело!
   Вергилий налил себе вина и сделал глоток. Увы, вино оказалось не фонтан. Вергилий был не дурак выпить, но в этот раз обошёлся бы и водой. Однако как бы он ни старался остаться трезвым, время от времени его призывали выпить ещё и ещё. Сами магнаты пили как наперегонки.
   Меланхтус, вытирая мокрый подбородок, снова обратился к Вергилию:
   — Мы посылали за тобой, маг, да! Да! Ты ведь, как настоящий маг, знал? хо-хо!

   «Хо-хо! — подумал датый Вергилий. — А в вине-то достаточно пряностей, чтобы вылечить лошадь. Может быть, если я выпью ещё… Так… так…»
   Великолепная закуска, ; особенно призванные оттянуть опьянение совиные яйца, священные для афинской Минервы, которая с древних времён была противником азиатского Диониса, ; пропадала зря. Магнаты были полны решимости напиться. Просто балаган. Ну что ж… пить так пить.
   Один из слуг слегка споткнулся и пролил несколько пряных капель на дорогую одежду магната Гроби. Гроби, не вставая, нанёс виночерпию такой удар в живот, что тот согнулся пополам и рухнул на пол. Его корчи в луже вина среди осколков кувшина вызвали много смеха. Гроби извлёк удава и помочился на лежащего. Ещё посмеялись.

   Кто кого перепьёт? Вергилий не знал, как долго длилось состязание, но вот, ; в завершение первого этапа, ; принесли дымящиеся кубки с бульоном из свиных костей, уксуса, свиной матки и соли.
   — Не отравишься, маг. Ешь. Мясо по-спартански ; лучшее лекарство от опьянения. Спартанцы были крепкими благодаря этому, а не тому, что на них наговаривают.
   — Адское варево. Я бы предпочёл варёную репку, — прохрипел Вергилий.
   На это его заявление магнаты громко заржали. Потом поблевали в услужливо подставленные слугами тазы — и продолжили питие.
   И так далее. И так далее.
   К четвёртому этапу дышать в комнате было нечем.

   Перерыв. Слуга-левантинец принёс тубус и извлёк из него карты огненных полей. Вергилий требовательно спросил:
   — Как сюда попали карты, магнаты? ведь я не брал их с собой.
   Раздалось несколько удивлённых возгласов. И тот, кто говорил на латыни лучше других, ответил:
   — Ты сделал их для нас, маг. Мы платим. Не так ли?
   В этой фразе — «мы платим» — была недосказанность, как в яйце недостаточно мяса. Вергилий почесал во лбу. Судя по всему, магнаты считали, что раз они заказали эту работу, то могли уже и распоряжаться ею. А если они по какой-то причине решат не платить?
   Хотя они использовали его так некрасиво, что ему оставалось делать… Иск против Аверно? Ни один местный юрист не возьмётся за такое. А юристы в Неаполе? что они могут посоветовать ему, кроме как отправиться в Рим и попытаться найти справедливость при дворе Аполлона. Смешно.
   Вергилий вежливо кивнул магнату.

   Большинство карт были прозрачными. Одни на растянутом на рамку бычьем пузыре, другие на очень тонком пергаменте. И на ткани, прозрачной и бесцветной. Несколько ; на новом сорте папируса, который представлял собой одну сплошную плоскую поверхность, в отличие от склеенных и спрессованных поперечных полос обычного; он был не так дорог, как шелк, и, по мнению Вергилия, несравненно более удобен.
   — Итак, мастер-маг. Показывай. Объясняй. Советуй.
   Откуда-то из толпы донеслось недовольное ворчание:
   — Какая в том нужда? Гекатомбы надёжней. Боги ада…

   Вергилий не имел ни малейшего желания спорить. Если часть магнатов думает, что проблему можно решить пожертвовав сотню быков Демогоргону, то это их дело. Оскорбление чувств верующих — тема ссыкотливая.
   Ну да ладно. Как показывать карты, чтобы видели все? Пригласить покинуть свои места и собраться вокруг стола? Но магнатов слишком много. И… если честно… Вергилий чувствовал унижение. Магнаты смотрели на него как на торговца безделушками. И снова он спросил себя, а ради этого ли проделал долгий, окольный путь «из Севильи в Аверно»? Что ж. Покажу им, что я смог сделать. И кто я есть.