Бесполезные вещи

               


  Однажды морозным декабрьским вечером собрались совершенно случайно, а может быть и нет, в одном довольно популярном московском пивном баре на Чистых прудах трое мужчин – трое представителей разных направлений искусства: изобразительного, литературного и музыкального.
 Это были: самоуверенный эпатажный художник – авангардист Онуфрий Мартеньев, чьи несомненные шедевры, по словам «живописца», были представлены недавно на грандиозной выставке «Артманеж», а также – писатель Герман Облипкин, лауреат премии «Литература на страже мира», и музыкант довольно редкого направления – рок-рэп или рэп-рок – Гоша.
 Всех троих судьба отчего-то столкнула именно в этот предновогодний вечер за кружкой пива,  и у всех троих сразу же нашлись  схожие мысли и, соответственно, темы для обсуждения.
 К концу первого часа собравшие включили повышенные интонации и было заказано по третьей литровой кружке пенного напитка.
  Сначала мужики обсудили, как положено, политику и местных красоток, что танцевали на небольшом возвышении в углу, затем перешли на наболевшие проблемы не понятых человечеством гениев и их места в искусстве и историческом процессе в целом.

    Онуфрий рассказал о чудовищной несправедливости, постигшей его последние работы.
  Молодой человек принадлежал к числу художников, создававших так называемые арт-объекты или инсталляции. Последняя его «коллекция» была объединена общим названием «Утро» - символом чистоты и надежды, чего по мнению автора так не хватает нашему времени.
 - И как была оценена ваша идея? – поинтересовались собутыльники.
 - Истинные ценители сочли её гениальной – ни на что не похожей, свежей струёй в современном искусстве! Вот, для примера, одна из моих работ выглядит так: кровать, не убранная после ночи…
 - Вы пишете маслом? – спросил Герман.
 -  Я же уточнил, что это арт-объекты, то есть все натуральное: кровать, одеяло, простыни…
 - Понял,- хмыкнул в усы литератор.
 - Так вот, представьте смятое ещё тёплое бельё с явными отпечатками-вмятинами от вставших людей…
  - А они, позвольте, по нужде встали или как? – полюбопытствовал рэпер, подливая в кружку пивка.
 - Неважно, куда они делись – мысль тут совсем иная,- с блаженной улыбочкой продолжал Онуфрий,- семейное гнездо ещё неприбранное обладает удивительной энергетикой: тут в художественном беспорядке вы увидите и женские чулочки, мужские трусы, пре…
Взрыв хохота не дал ему договорить.
 - Ну ты и даёшь! Это круто! За это стоит выпить! – почти хором рявкнули мужики и скрестили пивные кружки.
Воодушевленный художник продолжал:
 - Или вот другая моя инсталляция, тоже из серии «Утро»:  заспиртованная голова  телёнка и рой живых мух – всё это располагается в стеклянном кубе.
 - Погодите, но это же  знаменитая работа англичанина Хёрста! – отчеканил писатель-эрудит Герман.
 - Э-нет! Та была голова коровы, а у меня – телёнок, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы!
 - А по мне – так один перец, - пробормотал сквозь жевание чипсов Гоша,- вы бы лучше что-то принципиально новое придумали!
 - Думаете – плагиатом занимаюсь? Да я этого телёнка ещё раньше Хёрста сочинил! В 1989-м! И потом взрослое животное – это одно, а ребёнок – это круче! Ведь никому не хочется умирать молодым – в этом-то вся суть! Композиция не зря носит название «Утро 2»! – Онуфрий гордо посмотрел на слушателей, отхлебнул пива и грустно засмеялся, - вот они, как и вы, недооценили, не поняли замысла, только ленивый не проехался по моему телёночку! Но более всех досталось третьему объекту!
-Вы кого-то ещё заспиртовали? – не без иронии спросил Гоша, но художник, не почувствовав подкола, воодушевился интересом к своей персоне.
 - Отнюдь. Последняя часть моей трилогии – это обыкновенная табуретка с вбитыми в неё тремя  крупными гвоздями!
 - А почему тремя? Какой смысл?
 - В творческом начале человека…
Собравшиеся недоумённо посмотрели на художника.
 - Надо растолковать, вы просто ещё не видели мою инсталляцию или не доросли до её понимания! У зрителя должно создаться впечатление незаконченности – ведь гвоздя только три, а рядом в коробочке должны лежать молоток и нетронутые гвозди, которые так и хочется заколотить в эту старую табуретку! И каждый посетитель забивает свой гвоздь, но мысленно, таким образом, я способствую развитию моего произведения, которое превращается в коллективное творчество! Отсюда первичное ощущение недосказанности! И вы тоже сможете забить свой мысленный гвоздь в мою табуреточку!
 - А отчего не разрешили посетителям сделать это по-настоящему? – хихикнул рэпер.
 - Тогда бы ушла утренняя девственность образа! Всё вам разжевать надо – ничего не понимаете в настоящем искусстве!
 - Всё равно за искусство! За вечное творческое горение! – предложил свой тост писатель.
Мужчины звякнули полными кружками.
 После воцарившейся паузы, во время которой каждый по-своему переваривал сказанное господином Мартеньевым или вбивал свой мысленный гвоздь в табуретку, решили заказать ещё пива.
 Настало время для исповеди писателя. Герман густо прокашлялся и начал:
 - Недопризнанность творческого человека – что может быть страшнее? И я вас, Онуфрий, прекрасно понимаю! Человеку вообще необходимо признание, как воздух, как хлеб. Без него человек не может быть счастливым. Вот так. Подумайте, а если при этом творец всю свою жизнь старается, пропускает через сердце и мозги определённую идею, выстраивает логическую цепочку, создаёт принципиально новое произведение и  сам понимает, что ничего подобного до него никто не создавал… а его не только не хвалят, а плюют, обвиняют, не понимают! Тут можно и сломаться, если всю эту хулу воспринимать близко к сердцу.  Мой всем вам совет: не принимайте критику вообще, не читайте, не вникайте. Отталкивайте её. Помните, что по достоинству оценить своё творение может только создавший - тот, кто его выстрадал! Других нет и быть не может! Исключено - цените себя и плюйте на критиков!
 - Красиво говоришь, а не выходит! На деле. А сам, поди, обижаешься на обвинительные статьи? – спросил, прищурившись, художник.
Господин Облипкин тяжело вздохнул.
 - Было дело, и я страдал. Особенно после похвалы обвинения воспринимать особенно тяжело. В 1977 получил я за свой роман «Нечерноземье» премию мира.
Ещё при Советах было, тогда борьба за мир была актуальна. Проснулся знаменитым, пошли статьи, интервью, журналы печатали мои повести, а магазины ломились от книг. А потом всё оборвалось, пошла критика, это совпало с плюрализмом мнений и началом перестройки. Меня обвинили в конъюнктурности и обозвали коммунистической выскочкой. Затирали завистники, кто не мог создать ничего своего, а только ругать и злорадствовать. Обвинили  меня в наличии нецензурной лексики… Но, извините, как может изъясняться тракторист или маляр, они же не в консерватории работают! А критики дошли до того, что подсчитали количество матерных слов – их оказалось больше, чем обычных… До сих пор завидуют! В прошлом году послал свой новый роман «Свиноферма» к рассмотрению на Букера, так они его даже не соизволили прочитать! Отложили, не глядя! Это мне один знакомый рассказал, который в жюри сидел. А выиграла повесть  молодого автора тоже про деревню, и тоже про свиней, как их забивают - так и у меня о том же! Обидно, но я не сдаюсь и не рыдаю, главное самому понимать, что ты – лучший!
 - Вы что - сговорились? Один убивает телёнка, другой – свинью режет? – удивился самый юный участник разговора Гоша.
Мужики смерили рокового рэпера снисходительным взглядом.
 - Разве у тебя нет ничего такого в текстах – ну-ка вспомни? У меня твоя кассетка в машине валяется (извини – иногда завожу), кто там поёт или декламирует «на актуальную тему про убийство морских котиков?» - спросил художник.
 - Так я же в защиту бедных животинушек!
 - Так и мы в защиту! – грохнули одновременно мужики. А Онуфрий разъяснил:
 - Ты думаешь, я своего телёночка от нечего делать придушил?
 - Фу! – перекосился Гоша.
 - Ну не своими руками, конечно, же – я умный и с ветеринарной клиникой загодя подружился, короче, внёс нужную сумму на лечение животных - и моя совесть чиста! А для че-го? Чтоб у миллионов вызвать отвращение к юному убиенному существу, таким образом, я выступил против насилия!
 - Типа: одного зарезал, а сотню спас? – снова съехидничал Гоша.
 - Правильно! Догадливый какой, и так со всеми – вечно всё вам разжёвывай, и когда только своей головой думать научитесь? – разозлился инсталлятор.
 - Да потише трынди! – гаркнул на художника самый старший и пьяный из них, писатель Герман Облипкин. Давайте лучше молодое поколение послушаем. Говори, Гоша, не стесняйся! Сегодня можно всё, как на духу выложить – настроение такое! Да, ребята?
 - Или тебя всё в твоём творчестве устраивает, что молчишь? – жестко спросил, икая, заметно охмелевший Онуфрий.
Мужики ещё раз скрестили кружки. На сей раз посуда звякнула громче обычного и вылито было на стол при этом тоже заметно больше. Гоша зажевал пиво ломтем сыра и начал вещать.
 - Кто, я доволен? Что, произвожу впечатление везунчика? Если бы! Спасибо вам, что слушаете, ребята! А коллеги меня не понимают! Рокеры не любят за то, что я –рэппер, а рэповские – за то, что назвался рокером. А я люблю и рок и рэп и в качестве эксперимента решил соединить несовместимое. По-моему, удалось!
Выступаю в стиле «хип-хоп», а музыканты у меня все рокеры и такое в перерывах между моими декламациями вытворяют – улёт! Играют тяжёлый рок, металл – крутизна! Потом после воя гитар и  шума барабанов снова я со своим рэпом. По-моему, гениально придумал, а главное – до меня так никто не делал, даже на западе! А недавно меня пригласили выступить на конкурсе молодых талантов в Анадыри. Но там меня явно засудили, а публика, вторя жюри, освистала, что пришлось со сцены ноги уносить!
 - А о чём поёшь, вернее - читаешь? – поинтересовался писатель.
 -  Обо всем, не только об экологии. А в основном о том, что придёт в голову. Сейчас читаю о выборах президента, о митингах - то, что злободневно.
 - Только тебя не понять, ты слишком тараторишь, сто слов в минуту – так же тебя никто не разберёт! – спокойно высказался художник.
 -  Но это же «хип-хоп» – там медлить не положено! Жанр такой! Чтобы понимать рэп - надо учиться его слушать, я же других коллег почему-то слышу! Уши надо настраивать на прогрессивную музыку! – важно посоветовал собравшимся молодой человек.
 - А ведь он – прав! – вдруг, обводя глазами публику за столом, начал Мартеньев. И авангардное творчество без определённого настроя не поймёшь! Сколько же я грязи про мою табуретку наслушался. А всё от недопонимания! Они не доросли до моего уровня! И вы не доросли до Гоши! – неожиданно отчеканил гений инсталляций.
 - А может быть, и переросли,- пошутил Облепин. Но его тонкого юмора пьяные мужики не оценили, а продолжали ещё долго спорить на животрепещущую тему  «непризнания гениев в искусстве», стуча кружками по столу, доказывая правильность своих суждений и гениальных мыслей.

   Мужчины спорили и говорили так громко, никого не смущаясь, что сидящий за соседним столиком посетитель невольно оказался свидетелем настоящего разговора, с его слов мы и записали наш рассказ впоследствии. Человек этот, назовем его господин К. (он пожелал оставаться инкогнито) зашёл в пивное заведение буквально на пять минут перекусить, но задержался допоздна, так как никак не мог оторваться от рассказа своих соседей. Господин К. утром того дня посетил привезённую выставку Караваджо в музее изобразительных искусств имени Пушкина и был полон впечатлений… Поэтому спор об искусстве вызвал в голове господина К. много ассоциативных мыслей. Он представил, например, что бы сказали современники Леонардо да Винчи, если бы он заточил в стеклянный куб голову мёртвого телёнка или вбил в табуретку три гвоздика… Выстраивались бы очереди на его трилогию «Утро», если коллекцию привезли в Россию? Или читали бы мы запоем Толстого, который смачно описывал процесс забоя свиньи, и писали бы потом дети по такому произведению сочинение? А, скажем, как бы отнеслись современники Джузеппе Верди, если бы герои его опер стали бы комкать слова, выдавая отсебятину?
 Конечно, сейчас настало время иных более современных форм в искусстве, адекватных нашему стремительному веку.  Наверное, оттого и читает этот мальчик свой рэп и спешит, а художник не утруждает себя нудной работой с красками – куда проще расставить предметы, придумать броское название - и дело в шляпе! И можешь смело называться творцом мира искусств! Писатели все чаще не задумываются о глубинном смысле, а сочиняют незамысловатые детективы или однотипные любовные истории или, как этот бывший коммунист, пишут про деревенский быт по принципу: что вижу – о том и пою. Как впрочем, и художник, и галерист…и никому не нужно истинное высокое искусство, которое он сегодня поглощал в Пушкинском.
  «Все их потуги - кич, безвкусица, абсолютно бесполезные вещи», - грустно заключил господин К.
   Если вы представили себе пожилого брюзгу, то ошибаетесь, этот человек ещё достаточно молод, чтобы позволить причислять себя  к поколению 21 века. Послушать современных представителей непризнанного ( и слава Богу!) искусства было несомненно любопытно. Господин К. представил вдруг, сколько свободного времени, которого вечно не хватает на полезные дела, уходит просто так впустую у этих, сидящих за соседним столом, деятелей! И ведь они относятся к себе весьма серьёзно, считая гениями! А сколько предметов, бумаги, флэшек переводят – и всё бесполезно! Господин К. никак не мог ответить себе на вопрос – зачем?
 Он расплатился по счёту, встал и отправился домой. С радостью вспомнил по дороге, где был сегодня утром, представил произведения настоящего искусства великого мастера и еще больше оценил и восхитился творчеством Караваджо. Потом стал припоминать, как на прошлой неделе был в консерватории и с каким наслаждением слушал концерт скрипача Феофанова, игравшего на скрипке Страдивари… А ещё ему нестерпимо захотелось отчего-то перечитать всего Пушкина! Он даже прибавил шаг в сторону метро. Спускаясь по эскалатору, снова задумался, и тут его посетила интересная мысль.
   Все эти безвкусные вещи тоже нужны человечеству, чтобы ещё сильнее оценить и полюбить настоящее искусство. И ничего бесполезного на свете не может быть. Априори.