Глава 2. Когда папу арестовали

Мой папа - Александр Петрович Дзержинский,погибший во времена сталинского террора в застенках Гулага. В последствии реабилитирован
_______________________________________________

Вот я была не только ребенком, а еще октябренком, пионером и даже коммунистом. Октябренок и пионер из меня был неплохой. Я даже в чинах ходила. Была командиром пионерского отряда! И в компартии дослужилась до определенных чинов. И в бога не верила. Я и сейчас не знаю, верю я в него или нет. Мне кажется, что он не должен был допустить того, что творится на нашей планете Земля. А может это своего рода испытание на прочность? Не знаю. А вот в партию я точно не верила и не верю. Вступала в нее не по призванию, а для того, чтобы расти по службе и иметь приличную зарплату. Такое было время.

Все мое детство прошло в Иркутске. Но я не люблю этот город, может быть потому что с ним связано много грустного. Сколько помню себя, только воспоминания о потерях и больше ничего. Разве только театр?! Первое грустное воспоминание о елке 1937 года. Чем я тогда провинилась, сейчас не скажу. Но в новой квартире на улице 25-го октября на втором этаже мне папа с мамой нарядили елку старыми моими башмаками. Правда потом приехал Дед Мороз и снял башмаки, разрешил повесить игрушки и конфеты на елку. На елку тогда вешали конфеты на ниточках. Теперь нет. Но Новый год для меня был испорчен. И испорчен на всю жизнь – не стало папы. Летом приехала ночью черная машина и увезла моего папу. А мы только смотрели вслед в окошко. И почему-то очень громко плакала маленькая Галка. Ведь она не понимала еще ничего. Да и я думала все время, что папа скоро придет и высоко подбросит меня, прямо до потолка. Потолки в нашей новой квартире были почему-то низкими. Не такими как на Декабрьских событий. И мы больше не ходили к папиным сыночкам. Их у меня – братиков было три. Петя, Глеб и Вовка. Жили они очень далеко у самой Ушаковки. Но мы с папой часто ездили туда через весь Иркутск на трамвае. Зато Вовка к нам очень часто приезжал. У него даже девушка в нашем дворе завелась, Светлана. Очень красивая и умная.

Когда папу арестовали, у нас все пошло не так. Мама стала работать буфетчицей, а не артисткой. Потом у нас родилась девочка. Назвали ее Аллой. Потом приехала мамина сестра, тетя Маруся и увезла к себе бабу Лелю и Аллу. Я тогда не знала, конечно, что мама отдала ее насовсем. В общем, все было совсем не так, как при папе. А потом и война началась. Я училась в школе №15. Это напротив музкомедии. В школу я ходила с бабушкой. Она приехала к нам опять. А сначала, когда началась война, ее с нами не было. Помню, когда начали бомбить немцы, я очень боялась, что бабушку убьют, но мама меня успокоила. Сказала, что Ижевск далеко от тех городов, где немцы. У меня, кроме школы, было еще много обязанностей. Я уводила сестренку Галку в детский сад и приводила из садика домой. А она очень не любила садик. Потом я ходила в столовую за обедом. Там его мне наливали в судочки, и я приносила его домой. А мама работала. Ей было очень трудно. Денег всегда не хватало. Еще помню, как ошпарила правую ногу. Мне в столовой, где мы брали по карточкам обед, налили в судок кипящий суп, а он перевернулся прямо мне на ногу. Когда с меня сняли чулок, кожа снялась прямо с ним. Я даже в школу долго не ходила. Потом, в самом начале войны, пришла похоронка на Вовку. Когда я сказала об этом Свете, мы плакали с ней вместе. Глеб вернулся с войны весь израненный. Но пока мы жили в Иркутске, он часто приезжал к нам. А Петя погиб. Вот и не люблю я Иркутск. Одно светлое пятно – Иркутский драмтеатр.