Мазепины червонцы, очерк

                МАЗЕПИНЫ ЧЕРВОНЦЫ
Долго собирался князь Василий Голицын в поход на Крым - не по нраву был ему ратный труд. Он бы с куда большей охотой занялся чтением книг, да и сам горазд был стихи писать. Но правительству княжны Софьи эта война была крайне потребна - новую славу добывать да богатую добычу для опустевшей казны приобретать.  А самой правительнице России нужно было закрепиться на престоле, где сидела она временно - при малолетних царях Иване и Петре. Она уже добилась, что ее имя вошло в официальный титул «Великие государи и Великая государыня, царевна и Великая княжна Софья Алексеевна». На золотых монетах чеканили ее изображения, а с 1686 года она стала именовать себя самодержицей.
Но при ней сделано было немало: заключен вечный мир с Польшей, по которому за Россией закреплялась Левобережная Украина и города Смоленск и Киев; был подписан Акт о присоединении России к Священной лиге европейских стран, созданной усилиями Папы Римского Иннокентия XI для борьбы с Османской империей. Хотя в Великой турецкой войне, начавшейся в 1683 году на землях Австрии и Венгрии, Россия не участвовала, и потому готовилась атаковать крымского хана Гирея - вассала турецкого султана.
В правительстве государыни Софьи за внешнюю политику России отвечал князь Василий Васильевич Голицын, ближний боярин и фаворит. Ему и поручено было собрать к весне 1687 года 100-тысячное войско для похода на Крым. Нелегко было князю вытаскивать из уездов помещиков с их ополчением, ибо регулярных стрелецких полков для большой войны явно недостаточно. Непросто оказалось сколачивать потом из этих дружин боеспособные полки, тем более, что на их оснащение казна отпускала не по потребности.  Не помогли и попытки великих послов в Голландии и Франции взять у тамошних королей взаймы. Так и получилось, что формировавшееся в районе Сумы - Ахтырка воинство вместо марта выступило в поход лишь 8 мая.
Огневые запасы и продовольствие армия воеводы Голицына везла с собой, а воду и фураж для лошадей планировалось находить в пути. Проведенный через неделю пути смотр войск показал их истинную численность - под началом князя оказалось чуть более 90 тысяч воинов. С украинским гетманом Иваном Самойловичем была договоренность о совместном выступлении против татар, и через месяц, на пересечении рек Орель и Орчик, русские полки встретились с 50-тысячным казацким войском. Дальше шли вместе, позднее присоединился к армии отряд  донского атамана Матвеева.
Построение походного порядка было чрезмерно компактным и потому скорость полки имели невысокую - за пять недель пройдено было всего около 300 километров. Однако в Москву князь Голицын докладывал, что «идем в Крым с великим поспешением». А идти с каждым днем становилось все труднее - сказывалась нехватка фуража, дров, а особенно воды. К середине июня полноводные реки сменились скудными ручейками, а обширные леса - мелкими рощицами. Становилось все жарче.  Когда же армия вошла в пределы Крымского ханства, степь со всех сторон задымила пожарами. Хан Гирей заблаговременно приказал своим нукерам отойти вглубь от кордонов, а при пересечении их войсками Голицына поджечь степь. Тысячи лошадей были лишены подножного корма, а люди изнемогали от жары и дыма.  Продолжение похода оказалось под вопросом, однако по настоянию князя Василия было решено на военном совете идти дальше. А до Перекопа оставалось еще почти 200 верст! Посланная затем вперед конная разведка принесла неутешительную весть: вся степь до реки Колончак сожжена и опустошена. В полках назревало недовольство - никто не хотел умирать за просто так. Да и татарские разъезды все чаще стали нападать на малые отряды славян…
В глубоком раздумье стоял князь Голицын на вершине кургана, когда у его походного шатра остановился всадник. Сойдя с коня, вислоусый и толсторожий гетман Самойлович обратился к Главнокомандующему:  - Беда, князь, татары всю степь сожгли…                Василий Васильевич угрюмо взглянул в указанном направлении, прокашлялся и сердито отозвался:  - Посадим пешцев на телеги, да и пройдем сквозь огонь…
- А как дальше идти по сгарищу? Ни кормов, ни питья!
- Так что ж мне, отступать скажешь? - закричал князь.
- Поступай, как знаешь. Но казаки через горелую степь не пойдут, - пригрозил гетман.
- Плетьми гнать через огонь! -  разбушевался князь, в гневе вышагивая по кургану.  - Я давно вижу, что вы без охоты идете с нами! Небось крымскому хану служили старательней… Смотри, гетман, хитрость твоя может боком выйти: не таких за чуб на плаху таскали! А ты, попович житомирский, не слишком ли высоко летаешь - еще недавно свечами да рыбой приторговывал…
    Тяжело задышал гетман, выслушивая обидные слова князя, но сдержал себя, промолчал. Хотя сказанное было все правдой: родился Иван Самойлович в семье священника из села Ходорков на Житомирщине, и в юные годы приходилось кой-какой торговлей подрабатывать. Но образование он все же получил приличное и к 20 годам был уже сотенным писарем, а вскоре, будучи замечен начальниками, стал в Гадячском полку сотником. Попав под покровительство Генерального писаря, он и дальше рос, став полковником Черниговским. Иван Самойлович активно участвовал в перевороте гетмана Брюховецкого против московской власти, а после  его падения примкнул к Многогрешному и вновь присягнул на верность царю. Но уже вскоре сам возглавил восстание против Многогрешного, и на Конотопской раде в июне 1672 года  был избран гетманом Левобережной Украины. В дальнейшем он боролся за присоединение Правобережья и, после сдачи Дорошенко и сложения полномочий Ханенко, назначенного указом султана, был на Переяславской раде в марте 1674 года провозглашен гетманом «всея Украины»…
Когда дальнейшее наступление на Крым стало окончательно невозможным, князь Голицын с воеводами и атаманами приняли решение отступать в Малороссию. Василий Васильевич так определил решение Военного совета: «Господь нам послал великое несчастье.  На сотни верст - ни корма, ни воды. Я смерти не боюсь, но опасаюсь сраму. Что, воеводы, отступать?» - «Да, отступать к Днепру не мешкая!» - был общий ответ.
А вечером казацкая старшина - генеральный писарь Кочубей, генеральный есаул Мазепа, полковники Лизогуб, Гамалей, Солонина и Забела - тайно пришли в шатер князя, принеся донос на гетмана Самойловича.
- Степь жгли казаки, - сказали они, - а повелел жечь степь гетман. Измена! И вот тебе, князь, донос, прочти и отправь в Москву, не медли. Потому как нет сил  больше терпеть его своевольство… Всех лает, русским врет, а с поляками сносится, хочет Украину взять в свое вечное владение и вольности наши отнять!
Неплохо относившийся к гетману князь Голицын не сразу и поверил взбунтовавшейся старшине. Сам ведь понимал невозможность дальнейшего наступления на Крым.
- А для чего Самойловичу хотеть, чтобы я не побил татар? - спросил он недоверчиво.
И тут вперед выступил есаул Иван Мазепа, подбивший остальных на этот поход к  князю:   
                - Для того он не хочет, что пока татары сильны - русские слабы, а побьете вы хана, так и вскорости Украина станет московской вотчиной. Но то враки, бо мы с русскими братья, одной с вами веры, и все рады и дальше жить под московским царем.
- Добре сказано,- закивали сивоусые полковники. - Нехай Москва дозволыть нам поминять гетьмана та вольности наши пидтвердыть!..
И в ту же ночь поскакал гонец с зашитыми в шапку письмом князя и доносом  казацкой старшины в Москву. А войска, испытывая природные трудности и отбивая наскоки татарских разъездов, начали отход к Днепру. Когда подошли уже к Полтаве и разбили там свой зимний стан, прибыла от «Великих государей Великая и Малая и Белая Руси» ответная грамота.
- «… Буде Самойлович старшине и всему Малороссийскому войску негоден, -  Великих государей знамя и булаву и всякие войсковые клейноды у него отобрав, послать его в великороссийские города за крепкой стражей. А на его место гетманом учинить, кого они, старшина со всем войском малороссийским, излюбят…»
К утру арестованный стрельцами гетман  был доставлен в ставку князя, где ему учинили   пристрастный допрос. Он все отрицал и заметно напуганный все повторял:  - То все воны брешуть!.. То хитрости Мазепы, ворога моего, собакы пидлой… Вин тилькы й жде, абы продать Украину полякам!
Самойлович был отправлен со стражей в Москву, а уже на следующий день объявлено проведение рады. Но еще вечером в шатер князя без зова явился Мазепа - в бараньей шапке и простой свитке, но с дорогой саблей, висевшей на золотой цепи. В походе он отпустил бородку на русский манер, да и стригся по-московски. Он хорошо говорил по-русски, владел еще пятью языками, и князю предложил говорить на латыни, опасаясь быть подслушанным.
- Тебе, князь, трудно разобраться  в наших малороссийских делах - малороссы хитры и скрытны. Завтра надо кричать нового гетмана и есть слух, что крикнут Борковского. Тогда лучше было не скидывать Самойловича, ибо нет для Москвы врага опаснее Борковского. (Василий Дунин-Борковский, на то время - генеральный  обозный Войска Запорожского).
- Ты сам знаешь, Иван Степанович, - отвечал князь, - что мы в дела ваши малороссийские не вмешиваемся. Нам всякий гетман хорош, был бы другом России…
Дальше Мазепа красноречиво расписывал свою и всего народа малороссийского любовь к Великой России, говорил, что Польше не поддадутся, боясь, что паны их со всех земель сгонят, костелы свои понастроят, сделают всех своими холопами.
- Что ж до меня, - продолжил генеральный есаул, - то милостью божию есть у меня какие-то сбережения. Тут недалеко, возле Полтавы, закопал я в прошлом году бочонок с золотыми червонцами - десять тысяч ефимок. Мы, малороссы, люди простые, нам ничего не жаль за великое дело. А вот лячно, что булаву возьмет дурак или изменник. Вот чего страшусь я…
- Что ж, Иван Степанович, с богом в добрый час, - по-русски сказал князь. - Кричите завтра гетмана!.. -  Встав во весь рост, Голицын отвесил гостю поклон, подумал и, обняв, облобызал его троекратно.
Наутро у походной полотняной церкви разложены были на столиках знамя, булава, гетманские клейноды. Вокруг стояла вся казацкая старшина, чуть поодаль толпились несколько тысяч казаков.  Тут же стоял князь Голицын в полном воинском облачении. Поднявшись на скамью, Василий Васильевич обратился ко всему казачеству с речью:
- … Всевеликое воинство Малороссийское! Их царские величества Великия Малыя и Белыя Руси дозволяют вам, по старому войсковому обычаю, избрать себе гетмана. Кто вам люб - так и будет. Люб ли Мазепа али кто другой - воля ваша!..
Полковник Солонина первый крикнул: «Хотим Мазепу!» И тут же покатилось по рядам: «Мазепу в гетьманы!», «Слава гетьману Мазепи!»
В тот же вечер, как стемнело, в палатку князя четверо казаков приволокли почерневший от времени бочонок. Так оплатил Мазепа свое гетманство золотыми червонцами. А это было обычным в их шляхетском роду: еще прадед Ивана, Николай Колядинский-Мазепа, получил от польского короля Сигизмунда II Августа «за особое усердие» хутор под Белой Церковью. Впоследствии тот вырос до села и стал называться Мазепинцы, где и увидел свет будущий гетман. Отец его на недостаток червонцев не жаловался и дал сыну хорошее образование - Киево-Могилянский коллегиум и Варшавский иезуитский коллегиум. Став придворным у короля Яна Казимира, юный шляхтич получил возможность продолжить свое образование в Западной Европе.
Однако, будучи вскоре со скандалом удален от двора, Иван Мазепа уехал на Волынь, в имение матери. Когда же скоропостижно скончался его отец, он занял его должность подчашего Черниговского, а через какое-то время женился на вдове Белоцерковского полковника Анне Фридкевич. И тут карьера Ивана Степановича стремительно пошла вверх, ибо тесть его Семен Половец занимал должность генерального обозного. Вскоре он уже возглавил надворную стражу гетмана Дорошенко, который, полюбив, сделал его генеральным писарем. В июне 1674 года Мазепа был отправлен послом в Крым и Турцию, но попал в плен к запорожцам Ивана Сирка и, поскольку в качестве «бакшиша» он вез полтора десятка левобережных казаков, его переправили к гетману Левобережья Самойловичу. А тот, узнав о высоком образовании пленника, поручил ему воспитание своих детей. И уже вскоре бывший правобережный генеральный писарь стал генеральным есаулом войска левобережного. Как он «отблагодарил» своего нового босса, мы уже знаем: Иван Самойлович был низвержен и доставлен под стражей в Москву, откуда его отправили на вечную ссылку в Сибирь…
А новый гетман Украины, в соответствии со своими жизненными принципами, занялся собственным благоустройством путём обогащения, накопления новых бочонков с червонцами. Когда в 1689 году на российский трон взошел молодой и энергичный Петр Алексеевич, гетман Мазепа учуял новую возможность обогащения за счет России. Втершись в доверие к царю, он стал главным его советником в польских делах, весьма важных для Москвы. За 20 лет своего гетманства Мазепа сделался не только личным другом Петра I, но и одним из богатейших людей империи. Он владел почти 20 тысячами дворов в Малороссии, а также имел 4117 дворов на юге России, что в целом составляло более 100 тысяч душ.
Буквально с первых дней царствования Петр получал регулярные доносы на гетмана, говорившие о его измене. Но царь ничему не хотел верить, считая Мазепу своим другом, и велел наказывать доносчиков. Более того, в 1700 году Иван Степанович получил из рук царя орден Андрея Первозванного - одну из самых высоких наград России. Украшенный множеством драгоценных камней орден оценивался в десятки тысяч червонцев - «улюбленой валюты» гетмана.
Нравственный итог карьере Мазепы подвел историк Н.И. Костомаров в таких словах:    «…У Ивана Степановича смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей прежде благодетельной для него силы. Измена своим благодетелям не раз выказывалась в его жизни».
С началом Северной войны гетман Мазепа стал колебаться, кого поддержать - Россию, которой он присягал, или Польшу, которой он служил в молодые годы, или набиравшего силу шведского короля Карла XII. После неудач союзников - датского и польского королей - царь Петр  остался один в войне со шведами. В этих обстоятельствах Мазепа вступил в тайные переговоры с новым польским королем Станиславом Лещинским, ставленником  Карла. В своем окружении гетман открылся первому лишь Пылыпу Орлыку, генеральному писарю, сказав,  что будет оставаться верен царю, «пока не увидит, с какой силой Станислав к границам украинским придет и какие будут успехи шведских войск в Московском государстве».   16 сентября 1707 года гетман получил письмо, в котором Станислав просил, чтобы Мазепа «намеренное дело начинал», когда шведские войска подойдут к Украине…
Война продолжалась с переменным успехом, и осенью 1708 года царь Петр позвал гетмана Мазепу присоединиться с казаками к русским войскам под Стародубом. Но тот медлил, ссылаясь то на болезнь, то на очередные смуты в Малороссии. А в то же время сговаривался с верной ему старшиной и вел тайную переписку с Карлом. Считавший гетмана своим другом князь Меншиков решил навестить «болящего» в Борзне, но тот, испугавшись, что князь уже знает об измене, бежал в свою столицу Батурин. Прихватив  многочисленные «сбережения», Иван Степанович отправился в Короп, где переправился со своими сердюками через Десну и встретился со шведским отрядом. Уже из шведского лагеря он послал письмо Стародубскому полковнику Скоропадскому, призвав его с казаками последовать их примеру, перейдя на сторону Карла. Но абсолютное большинство казачества осталось верно присяге русскому царю, и вместо обещанных королю 50 тысяч Мазепа привел лишь около трёх тысяч, да еще 7,5 тысячи казаков пришли из Сечи с кошевым атаманом К. Гордиенко.
Всю зиму шведская армия бродила в заснеженных степях Украины - местное население и конные отряды русских не давали им покоя, лишая крова и пищи. В феврале Карл достиг уже крайнего на востоке Слобожанщины пункта - Коломака, и тут неожиданно морозы сменились оттепелью, что причинило немало неприятностей обеим сторонам. С начала апреля внимание шведского короля было обращено на Полтаву, имевшую важное стратегическое значение. Овладев этой крепостью, шведам легче было бы общаться с Крымом, откуда они надеялись получить помощь турецкого султана. Но и русские видели важность Полтавы: царь из столицы писал Меншикову: «Сие место зело нужно».
Прибыв 4 июня к своей армии, Пётр принял командование ею и повелел готовить генеральное сражение у стен Полтавы, стойко отражавшей атаки шведов. Казаки - перебежчики существенной поддержки оккупантам оказать не могли в силу своей разболтанности, а обещанную Карлу материальную помощь успел перехватить светлейший князь Меншиков со своей кавалерией, овладев мазепинской столицей Батурином, где хранились все эти запасы. Бывший гетман стремился держаться поближе к королю, чтобы не упустить свой шанс в будущем снова обогатиться. Битва же на берегах Ворсклы, круто повернувшая весь ход Северной войны и карьеры Мазепы, продолжалась лишь немногим более двух часов.
Вначале Карл попытался прорвать центр построения русских, и сумел потеснить первую линию Нижегородского полка. Но, увидев это, Пётр, взявший на себя командование центральной дивизией, лично повел в контратаку второй батальон нижегородцев и восстановил положение. А вводом свежих полков и кавалерии, при мощной огневой поддержке артиллерии, русские обратили в бегство шведов. Король Карл XII, прозванный турками «Железная башка» за свое упрямство, был сокрушен. Его прославленные полки повсеместно отступали, а он все не мог согласиться со своим поражением:                - Уж не сошли ли русские с ума, осмеливаясь сопротивляться лично мне и атакам моих драбантов непобедимых?!.
А изменивший русскому царю Иван Мазепа, стоявший неподалеку от носилок получившего ранение Карла, все еще продолжал уговаривать пошедшую с ним старшину:            - Потерпите, панове! Шо там шведы? Ось скоро татары з Крыму появляться, тоди мы так тряхнемо Московию, шо червонци з неи одразу посыплються, тилькы шапкы встыгай пидставляты…
Русское ядро разбило вдребезги королевский паланкин, а самого Карла солдаты вбросили в седло, настегнув коня. Вровень с королем скакал и Мазепа, не меньше его страшившийся плена. Лишь на третьи сутки достигли остатки шведского войска Днепра у Переволочны. Но вдогонку им царь отправил Меншикова с драгунскими полками, а на переправе почти все плавсредства уже были уничтожены. В уцелевших дряхлых лодках король со свитой продолжили бегство; успели вскочить в них и Мазепа с несколькими сердюками. Прикрывавшие бегство трабанты генерала Левенгаупта, на виду у короля, капитулировали перед настигшей их русской конницей и казаками нового гетмана Скоропадского.
Дырявая рыбацкая лодка начала тонуть посреди Днепра, и король сам безжалостно выбросил за борт все бочонки с мазепиными червонцами, а экс-гетман не посмел даже голос подать, опасаясь последовать за своим золотом. Остановились спасшиеся от русской погони лишь в Бендерах - турецком владении, где по велению султана заблаговременно  развернут был для короля шатер.
Царь Петр, сожалея, что упустил «брата своего Карлуса», настойчиво требовал от султана выдачи ему изменника Мазепы и, скорее всего, добился бы своего. Понимая это, Иван Степанович через доверенных лиц передал царю письмо, в котором каялся в содеянном и просил прощения, предлагая похитить и привезти в русский лагерь самого Карла. Но высшие силы распорядились так, что уже вскоре Мазепа преставился, заедаемый вшами…
Прошли века, многое изменилось в мире, и угнетатель украинского народа Иван Мазепа возведен новоявленными историками в ранг героя. А Национальный банк украсил портретом изгнанного гетмана банкноту достоинством в 10 гривен - его любимый червонец. Реформы, захлестнувшие сейчас Украину, включают и замену купюр малого достоинства монетами, так что вскоре народ может получить новые червонцы с выгравированным ликом преданого анафеме гетмана. Не золотые, конечно, но все же - в металле! Сбываются мечты Мазепы…