На собственной шкуре

На собственной шкуре

К физической боли я собственно отношусь терпеливо. Ложусь спать поздно и как обычно долго засыпаю. Той ночью уснуть не удавалось, болело что-то внутри. Боль была непонятна. То ли это остеохондроз мучал, то ли невралгия обострилась. Две недели назад я уже вызывал скорую помощь. Человеку который перенёс тяжелый инфаркт миокарда установили датчики и сделали кардиограмму. Боль не была похожа на сердечную но врач скорой должна была это проверить . Ее заключение свелось к тому, что это невралгия или остеохондроз и обезболив мои страдания удалилась. Я начал колоть себе уколы и почувствовал некоторое облегчение. Возможно это облегчение я сам себе придумал потому как через две недели в три часа ночи снова приехала скорая помощь. Меня вырвало почти кровью. Дыхание останавливалось и я подсознательно был готов на худшее, лишь бы так сильно не болело. От левого плеча до правого бедра проносились молнии боли. Казалось что кто то отрывает голову и рвёт живот. Меня доставили в больницу. Когда ехали по дороге в больницу, врач сказала что надо лечь, иначе ее будут почему-то ругать. Когда я ложился, боль усиливалась но не настолько как было часом назад, все же обезболили. К пяти часам утра мне сделали все необходимые анализы, рентген грудной клетки и живота. Почему обратили внимание на живот я думаю потому что я не мог дотронуться до кожи в центре живота и постоянно об этом говорил всем кто заходил в смотровую комнату. Продержав меня в этой комнате некоторое время меня положили в кардиологию. Зачем, не знаю , повторная кардиограмма подтвердила, что сердце в относительном порядке. Короче в палате я оказался часов в девять утра, успел позвонить близким где я нахожусь, а в районе двенадцати часов начался очередной приступ. Боль была невероятной. Теперь мне было понятно что чувствовали люди которым заливали в рот расплавленный свинец, который стремительно сжигал кишки и желудок. Я потерял сознание. Не знаю сколько времени прошло, все было как в плохом сне. Пришёл в себя, можно сказать частично и почувствовал как лезвием станка мне бреют живот. Потом было движение по коридору на каталке, потом лифт, потом маска на лицо. Не более трёх секунд, как мне показалось, была эта маска на мне. Это был наркоз как я понял потом. Очнулся я не зная сколько прошло времени, смутно понимая что это реанимация. Напрягло то, что я стал понимать, что не дышу. Мне не хочется дышать. В какой-то момент подумалось, что это потому что я не живу. Прислушавшись к себе,понял, что дышит за меня трубка которая через нос и горло доставляет определенный дискомфорт. Потом снова уснул и проснулся от того , что хочу в туалет. Как сказала мне сестра дежурившая в реанимационной палате что мне не надо об этом беспокоится и все устроено так чтобы я мог это сделать в любой момент. Я попробовал это сделать. Это было очень неприятно. Трубка была введена через член в мочевой пузырь как оказалось. Процедура, скажу вам, не из приятных. Ещё две трубки торчали из живота, а сам живот был заклеен пластырем от солнечного сплетения до пупка. Во рту был невероятный налёт слизи. Я попросил воды, чтобы пополоскать рот, на что получил категоричный отказ. Ругаться я ещё не мог, не было на это сил. Не зная какой нынче день и который час, я попросил чтобы дали мой телефон позвонить близким моим и сказать, что я в относительном порядке, но по крайней мере живой. Грубый и категорический отказ разозлил меня. Я попытался встать, но к сожалению не смог. Сестра сказала что телефон может повредить их аппаратуру. Я возразил и рассказал, что после операции на сердце, мне телефон принесли сразу и не запрещали звонить в любое время. Она ответила что в Гомеле одни порядки а в Речице другие. Пальцем выковыривал слизь во рту, но когда пришёл врач, он разрешил полоскать рот водой, запретив пить ее. Пить не хотелось постоянно в вены, капала жидкость из капельниц . Пакеты свисавшие из меня, удручали. В какой то момент я стал дышать сам и попросил удалить трубку из носа. Не знаю почему меня с этими нужными и ненужными гаджетами тела уложили на кровать в палате хирургического отделения рассказав мне о том что мне сделали операцию на желудке. У меня прободная язва и мне срезали часть желудка. Ну срезали да и ладно, может жрать меньше буду. А если серьезно, самым опасным был серозный перитонит . Как сказал мне доктор, оперировавший меня, что меня

вытянули в последний момент. Что мол оставались мне считаные минуты. Ну так пять, максимум десять. На вопрос почему с пяти утра меня мурыжили до двенадцати, он честно ответил что система такова. Я ему благодарен искренне, надеюсь что желудок зашит лучше чем живот. Понимаю что операцию делал хирург, а живот зашивал естественно не он. Говорят уродливые шрамы не портят мужчин, тем более что небрежно зашитая моя шкура находится под майкой.