Что было, то было...

     В  далёкое, как его сейчас называют совковое время, все воинские части по плану боевой и политической подготовки обязательно должны были совершенствовать своё боевое мастерство, слаженность подразделений в полевых условиях. Недаром, ещё А.В.Суворов называл поле-кузницей победы. Вот и мой  ракетный дивизион выезжал каждую зиму на два месяца на Бамбуровский или Сергеевский полигоны для пуска ракет-заменителей.

     В тот год зима была непохожа на зиму, резкое похолодание сменялось недельными оттепелями, снег чередовался с дождём, сопки наполовину стояли раздетыми, это и понятно, рядом простирался батюшка Тихий океан, диктовавший свою погоду, мешающую выполнять учебно-боевые задачи.

     Выходных на полигоне не было, исключение делалось для двух дней, 23 февраля и 8 марта. Вот и тогда, после обеда, накануне женского праздника, командир, проведя совещание, в конце сказал, что отпускает часть офицеров и прапорщиков на сутки домой, каждый в душе, конечно, ждал этого.Назначил меня старшим, приказал командиру первой стартовой батареи Кудреватых А.Л., сыну видного московского писателя, служили тогда и дети таких людей далеко от столицы, выделить командный пункт управления для поездки в гарнизон.

     Дорога проходила между сопок, на Нарвинский перевал поднялись благополучно, а вот когда стали спускаться, машину постоянно сносило к краю дороги, по образовавшимся наледям. Водитель считался неплохим специалистом, хоть и прослужил  чуть больше полугода. Правый край дороги представлял отвесную стену, навесавшую над дорогой, а вот левый, с нагромождением камней, поросший редким кустарником и деревьями был отлогим, почти километровым склоном. И когда в очередной раз автомобиль стало сносить к краю всё быстрее и быстрее, я понял, что беды не миновать. Машина, ударившись левым колесом о дорожное заграждение, наклонилась, простояв доли секунды, перевернулась, я даже не успел открыть дверь. И нас понесло вниз, сколько мы сделали оборотов не знаю, только в кабине мы с солдатом летали вроде космонавтов, ударяясь обо всё, что есть внутри.
 И когда всё вдруг остановилось, я только тогда каким-то внутренним чувством ощутил, что живой. Во время кульбитов страха не было, он просто не успел наступить.

     Кое-как,с водителем мы выбрались на волю, на лицах, руках кровоточили порезы от разбитого стекла. У меня кружилась и болела голова. То, что остались живы, это хорошо, но ведь в кунге были люди. Машина лежала на боку, упёршись в многолетний дуб, имевший два сросшихся ствола, что спасло нас. Я быстро отсоединил аккумулятор, из пробитого бака бежал бензин, что грозило не меньшими последствиями. С трудом открыл дверь, один за одним на снег вывалились все люди, никто серьёзно не пострадал, отделавшись только ушибами. Пребывали в каком-то воодушевлённом, странном состоянии, все смеялись, шутили над капитаном Степаненко А., который долго не мог придти в себя, получив лёгкое сотрясение мозга после удара головой об аккумулятор гирокомпаса. Сотоварищи по несчастью говорили, что его ударило током.

     Когда прошло это минутное, разухабистое веселье и посмотрев вниз и вверх, все прозрели, могло произойти непоправимое. Оцепенели, воцарилась тишина, которую нарушил голос начальника ракетных войск и артиллерии дивизии полковника Никонова А., доносившийся откуда-то сверху: "Все ли живы?". Оказывается, он ехал следом за нами и всё прозошло на его глазах. Я вскарабкался на дорогу, доложил ему, что все живы. И он дал волю чувствам, в общем, назвал меня мальчишкой и предупредил, что если в пункте управления электронно-вычислительные машины вышли из строя, то буду платить, а их там было две и стоила каждая по одному миллиону пятьсот тысяч рублей.

     Я, скатившись кубарем, быстро включил ЭВМ, убедился, что они в рабочем состоянии, всё таки надёжно, тогда на Йошкар-Олинском военном заводе их делали. Снова поднялся вверх и довольный проверкой сообщил Никонову А., он ничего не сказав, "в сердцах", со злостью хлопнув дверцей УАЗа уехал. Вот тут только я окончательно понял, куда влип. Меня охватил ужас, онемели руки и ноги, я сел на край дороги, опустил голову и потерял счёт времени. Немного придя в себя, медленно спустился вниз, но ещё долго не мог говорить. Вскоре приехали две автомастерские, танковый тягач и лебёдками вытащили нашу машину.   

     Приехав в полевой лагерь, в страхе ждал от командира публичного разноса, но он поступил вопреки всем воинским канонам, дал другую машину, снова меня назначил старшим и отправил всех "отличившихся" домой к семьям. После этого случая авторитет его стал просто непререкаем.

     Но, случивщееся имело своё продолжение, дело в том, что оперативный дежурный дивизии, не разобравшись, сообщил по всем частям, что машина ракетного дивизиона с офицерами и прапорщиками, сорвалась с перевала и все разбились. Вот и ждала каждая семья худшего.
     Приехали мы и всё выяснилось, но женского праздника по большому счёту, не получилось.