Петя шахматистка

Воспоминания из детства погребены под тоннами прочитанных книг. Пойди, докопайся...

Большинство решений за меня в те времена принимали герои Астрид Лингрен или Марка Твена, или других не менее славных писателей.
Как и у Пеппи Длинныйчулок, у меня были чёткие жизненные планы: стать либо настоящей леди, либо морской разбойницей...
В леди принимали девочек красивых, предпочтительно из благополучных семей. Но я не отчаивалась, верила, что вырасту и прямо в тот же миг стану красавицей, а интеллект и манеры - дело наживное.

Но на всякий случай научилась делать трюки на турниках, играть в футбол, плавать – среди разбойников могла быть своим парнем, не дожидаясь мига взросления. Было лишь одно существенное препятствие – мне постоянно напоминали, что я девочка, что стоит причесаться, пролечить выбитые на турниках зубы, искать друзей среди девчонок. Почему-то все эти благие советы встречались протестом.

Лет в десять возникло ощущение, что я та самая лягушка из любимой папиной сказки. Я вязла в сметане внезапно меняющейся жизни. Папа больше не жил с нами, любимая бабушка больше не навещала нас, мы с мамой переехали в другой район, подальше от сплетен и плохих воспоминаний. А так же подальше от всех, с кем я раньше дружила.

Постоянно вспоминалась случайно найденная мной  в стопке нечитанной почты телеграмма: "Милый приезжай у нас будет сын." Хватило ума не показать её маме, но не хватило на то, чтобы не винить себя в том, что я всего лишь дочь. Вечно лохматая, слегка беззубая, не умеющая выигрывать у папы в шашки. Фиговая такая девочка.

В школе в это же время тоже многое изменилось, мы уже были не младшеклассники. Нас поделили на классы по профилям, по интересам и успехам в учёбе. Заставили записываться в кружки и секции.

Мне показалось, что неважно шашки или шахматы – созвучно ведь, да и доска одна и та же. Вот научиться побеждать было жизненно важно – это могло изменить жизнь к лучшему, к примерно тому, как было раньше. Лягушке нужна была твёрдость масла под ногами. И я пришла к объявленному времени в кабинет, в который приглашали всех будущих шахматистов.

И тут же чуть не вышла из него – на меня с презрением и возмущением смотрела толпа мальчишек, и с доброй, ироничной улыбкой – женщина тренер.

– Ты хочешь играть в шахматы? –спросила она.
– Я хочу научиться, – покраснев, ответила я.
– В этом нет ничего смешного! – прикрикнула она на хохочущих мальчиков, – все имеют на это право!

Когда поделились на пары, выяснилось, что у меня соперника нет. Ирина Васильевна сама села за мой столик и сказала :
– Пожмём друг другу руки и постараемся понять и выучить правила.

Она передвигала фигуру за фигурой, представляла мне их, как старых друзей, рассказывала историю шахмат. Я попала во все свои сказки сразу, открывалась волшебная возможность быть автором каждой новой жизни на доске. К концу этого урока вокруг нашего столика собралась большая часть группы – далеко не все мальчишки умели играть в эту игру.

Так и повелось: когда меня не хотели брать в соперники, я играла с тренером. Она редко меня хвалила, чаще нудным голосом объясняла варианты исправления моих ошибок. Только мне позволялось переходить при неудачных ходах хоть до десяти раз подряд, вплоть до единственно-удачного.

Группа шахматистов редела, многие сбежали в более весёлые кружки и секции. Оставшиеся мальчики привыкли пожимать мне руку перед игрой, не уходили больше из за столика с девчонкой. У меня появился постоянный партнёр Пашка, мой одноклассник. Он выдал шахматистам мою классную кличку – Петя. С мужским именем я успешно мимикрировала под эту мужскую среду, пахнущую деревом и лаком.

У Паши не ладилось с сочинениями. Я фантазировала вслух во время игры, придумывала ему варианты текстов. Он помогал мне с математикой.
— Не огорчайся, вот научишься лучше играть и в математику будешь въезжать быстрее! –утешал он.

– Не высчитывай варианты моих ходов! Помни, что я люблю странные импровизации, – напоминала ему я.

Мы обсуждали события дня, прочитанные книги, знакомых. Соседи с интересом прислушивались к нашему весёлому трёпу, посмеивались, когда тренер просила нас выключить стереозвук во время партии. И всё охотнее мальчишки сами предлагали мне бои.
А мне становилось скучно. Позади были начальные страхи, соревнования, победы, но уверенность в себе они мне не принесли.

– Петечка, ты чего скучаешь? Имей в виду, если сбежишь из группы, меня пересадят к нашему чемпиону. Я же умру от унижения, если буду постоянно проигрывать.
– Ты меня ценишь только как слабого противника?
– Нет, что ты! Я вижу в тебе много другого, не менее ценного!
– Огласите, пожалуйста, весь список! – смеялась я.
– Ты красивая... – внезапно вырвалось у Паши.
– Пашка влюбился в Петю! – оглушил всех криком подслушавший нас сосед.

Я хлопала глазами. Красивая – ведь не могло быть про меня? В чём подвох?

– Тань, я пошутил, – шептал испуганно мой соперник.
– Это точно, тем более я не Таня, а Петька, – шутила в ответ я.

Играли в этот вечер дольше и тише чем обычно. Я была недовольна собой – не было собранности, не было выигрышей.

– Петя моя, Петя! –пожурила меня в конце Ирина, – А если эти орлы тебя целовать начнут, ты провалишь нам соревнования?

Мне было не важно, как и кто шутит надо мной, я могла беззлобно отшутиться при случае. А вот Пашка...

– Дура! – выкрикнул он тренеру в лицо и убежал, хлопнув дверью.

– Ну ничего себе! – нервно рассмеялась Ирина.

– До свидания. Я больше не играю, – тихо сказала я и пошла собираться домой.