25. 02. 2020

Капельки встречались, стекались вместе, переговаривались и сливались в Великий Океан, становясь чем-то большим. Солнце, играя на их телах, преломляло Свет, создавая цвета и линии. Выщербленные волнами Камни пели свою симфонию, сотрясаясь от ласк Океана. Все было в Мире и Мир был во всем.

Маленькая девочка шла по колючему песку. Мокрые песчинки кололи и щекотали маленькие ножки, разговаривая с клетками кожи. Думать было не обязательно - мысли были камушками и не принадлежали девочке. Чувства были волнами и катились, увлекая за собой ветер.

Шаги стали чем-то обыденным. Бесцельным, несущественным и, возможно, несуществующим. Просто таким образом тело разговаривало с Миром. “И кто я такая, чтобы мешать ему это делать?” - сказала девочка и отправилась в путь.

Девочка прошла через варгов, варягов и греков. Они все назывались по-разному, но мало чем отличались друг от друга. И от нее. Греки сложно мыслили и считали, что каждое слово принадлежит тому, кто его сказал. Девочка не спорила, хотя и видела, что слова принесли птицы, а звуки для них создал мох.

Варяги заплетали волосы и вырезали линии на деревьях. Деревья не спорили, но им было грустно.

Варги спрашивали: “хорошо ли быть человеком?” “Проблем хватает, но названия для них не придумали. Не растворенные в дожде фразы выглядят глупыми и не пойманными. В моче алкоголика никогда не найдешь света или двуличности. Фамилии никогда не присваиваются полностью и все норовят сбежать, особенно у женщин. Женщину тут же ловит другая фамилия, но не зная ее с детства, не имеет над ней власти, оставаясь только эпитетом.”- ответила девочка. - “Но иногда мне нравится”.

Лезвие Океана вечно пересекается с параграфом суши, разворачивая свою целину наоборот. Чайка пропела, что скоро придет узник и обретет душу. Девочка слушала ее внимательно, но ноги не хотели останавливаться. Стопы окончательно подружились с мокрым песком и теперь напевали ему свои песни.

Спутником оказался медведь. Он пришел из темного леса с несвободной душой. Его уши не слышали музыку ветра, а лапы не контактировали с песком. Его мучила Вечность.

“Любви!” - прохрипел медведь, обращаясь к девочке.
“У меня нет”, - девочка пошарила по карманам платье. - “Я всю отдала птицам. Но не переживай, мы найдем еще, если пойдем вместе”.

“Все в этом Мире я, и все в нем - не я. Разница лишь в условностях и обеспечении гравитацией. Мир имеет много лбов и лиц, а вот фигуры у всех разные. Кто-то хвостат, а кто-то головаст.” - думала девочка. -  “Иногда вырастают и водоплавающие”, - она обернулась. -  “Но он точно пока не умеет летать”.

Сакраментальность была озвучена и за нее нужно было отвечать. По крайней мере, пока она была маленькой. Ответить могла или мышь, или мирское вожделение. Первой они встретили Мышь, которая, тихо попискивая и приседая, привела их к старому храму.

Мраморных апостолов никак нельзя было смешать с тиной, только выкрасить заново. Медведь занялся этим, неловко держа кисть двумя лапами. Было трудно, но апостолы привлекали своей сдержанностью и тазом.