Путевые заметки. Феномен Пушкинских гор

– Вы любите Пушкина?
Я испытал глухое раздражение.
– Люблю.
Так, думаю, и разлюбить недолго.
– А можно спросить – за что?

С. Довлатов «Заповедник»

– Успокойтесь, – прошептала Маргарита, –
какой вы нервный. Я только спросила:
«За что вы любите Пушкина?»
– Любить публично – скотство! – заорал я. –
Есть особый термин в сексопатологии…
С. Довлатов «Заповедник»

 
Побывала в Пушкинских горах. Пришлось переписать эту первую фразу, потому что начала писать так: «Побывала первый раз в своей жизни в Пушкинских горах». Вот она, эта идея паломничества – на подсознанке.

Читаю записки господина Гейченко, почти полвека работавшего – подвижнически – там директором. Это был прекрасный и счастливый человек, проживший необыкновенно творчески насыщенную жизнь, многими трудами создавший место поклонения своего кумира.

Почему немцы так ископали эту землю, так ее изминировали? Даже в могиле Пушкина было найдено несколько бомб. Что-то было – и есть – здесь, против чего враг находил нужным бороться и после отступления. Два солдата – все экскурсоводы говорят «солдатики» – после войны погибли на разминировании Святых мест. Местные жители – в большей своей части родственники и самого арапа, и его правнука, если принимать во внимание их генетическую любвеобильность. Не только в Суйде (близстоличном ганнибалловом имении) двор был полон чернявеньких и кудрявеньких, смуглых крепостных пацанчиков… Все местные благоговеют перед памятью Пушкина. Не только потому, что гений, просто вся их жизнь – это Пушкин. Как сказал один экскурсовод, система здешних музеев – это «градооборазующее предприятие». Кажется, что тут застыло время. Пушкинское время в усадьбах. И советское время в сервисе.
 
Благодаря усилиям директора Гейченко имеем мы Пушкинские горы такими, как они перед нами предстоят сейчас. Все усадьбы построены после войны заново. Несмотря на переименование, эти горы как были, так и остались Святыми. Ходят в туманной – увы – моей голове мысли – плохо формулируемые и – в свете всеобщего поклонения – крамольные. Почему эти места больше ста лет являются целью массовых паломничеств? Только ли причина – гений поэта? Трагичность (или скандальность) судьбы? Мощь человека?

Одна из причин стремления в те Святые места – это желание поклониться ушедшей под воду Атлантиде. Дореволюционному миру. Его светлым, святым сторонам, тем, которые грезились ушедшим, уплывшим, уехавшим, не дожившим. Сторонам, поэтично воспетым набоковыми и буниными. Пожженные дворянские гнёзда, сброшенные колокола, порубленные иконы. Ведь усадьбы – почти нигде – не сохранились. Там же, где их не пожгли, погубили владельцев. Повезло еще имению, если в нем какой-нибудь санаторий для литераторов был учрежден или приют беспризорников. Хотя повезло, конечно, сравнительно – отсрочило гибель этих мирков на одно-два десятилетия, когда они без хозяйского глаза своею грустной смертью поумирали. Довершила разрушения война. Поклониться восстановленному господином Гейченко и его соратниками миру, нами разрушенному – вот одна из целей этих паломнических поездок. Они сродни крестному искупительному ходу на место захоронения останков императорской семьи.

Другая же причина – сотворение кумира. У послереволюционного народа было много чего отнято. В том числе – отнята церковь и отнят Христос. И на это место прекрасно пришелся Александр Сергеевич. Гений духовный, трагически погибший. «За нас, за крестьян, погиб», - говорили местные жители – и вслед за ними все остальные, немного путаясь в нюансах – Наталья там прекрасная, Мария ли, дуэль-крест, да и Иуда тут же с пистолетом дуэльным… Да ведь не только Пушкин, триедин был заместитель Христа – я помню, как я в детском садике думала – кого я больше люблю, маму или Ленина, и не могла решить. Еще я, правда, думала, что Ленина, наверное, никогда не было, но это уже история о другом. Пушкин на святое место с легкостью вставал, а немного раньше по времени – до триединства дополнялся образ – Сталиным. Ну, тут я не упорствую – три лица единства можно подобрать в каждом пятилетии нашей залихватской истории разные. Хотя Пушкин там почти всегда присутствует. Очень уж удобен был Пушкин новой власти – с царем-узурпатором в больших неладах, в дружбе с политически проверенными декабристами, семьянин – хм – опять же – да, и глаголом жжёт, и про любовь там всякую… Пушкин – идол. Недаром Гейченко туристов сначала называет посетителями, а потом уже, не поправляясь, паломниками. Как в Мекку – каждый год, так и паломники – на поклонение к Пушкину, к святым мощам – ах да, мощей не случилось нетленных, но к алтарю, хоть и сзади, и в монастырь. Вот и слово Святой правдиво – именно Святой же монастырь. И цветы там всегда, и Пушкинские праздники, почти престольные.

Кстати, спасибо царю за ссылку. Пушкин в ссылке не только от афеизма излечился, но и стал тем Пушкиным, которого мы знаем. Разве Пушкин в столице, беря, кроме уроков афеизма, массу других, не менее поучительных, уроков, стал бы в таком объеме и с таким ничем не сбиваемым вдохновением бумагу марать? Был бы у нас широко известный в узких кругах эпиграммщик и автор не слишком значительных произведений, зато весьма громко прожигающий жизнь. А там – в Михайловском – в пустоте и вакууме – почти, если не считать нечасто посещающих Пушкина друзей и частых посещений самим Пушкиным окрестных милых соседей – в вакууме, в котором принимаешь совершенную форму шара, округленности, законченности, нерасплёсканности, пОлности талантом…

Про гений. «И Пушкина и Гоголя с базара понесет». Ну, не совсем точная цитата, не придирайтесь… Ведь не понес 100 лет назад – и не несет сейчас. Да что далеко ходить, я сама не являюсь безумной поклонницей Пушкина – да, сделал русский язык, да, красиво, гладко, проза необыкновенная… Но если моя рука тянется к полке поэзии, то она обязательно выбирает что-то себе поближе, из Серебряного века. Гений, конечно, гений. Но вот что понять не могу – почему похоронен он у алтарной части Святогорского монастыря – ведь сослан был, помимо того, что «наводнил всю Россию возмутительными стихами», за афеизм! За признание в одном из писем, что он «берет уроки афеизма»!.. А так тогда назывался атеизм. Настоятелю этого же монастыря было поручено следить за неблагонадежным Пушкиным во время его ссылки. Конечно, прошло еще более десятилетия до его смерти, Пушкин одумался, но не настолько, чтобы монастырь согласился бы похоронить его у задней стенки своего алтаря! Где обычно хоронят праведных настоятелей этих монастырей или местный святых… За год до своей смерти, привезя в Святые Горы хоронить мать, Пушкин внес в монастырскую кассу 10 рублей, чтобы рядом с матерью лечь. Увы, как оказалось, довольно скоро. Прах Пушкина перезахоранивали три раза – ставили памятник, делали склеп, реставрировали захоронение… В последний раз, в присутствие директора Гейченко, обнаружили сильно поврежденный гроб – и – внутри него – видна была шевелюра Пушкина. Вот какие нетленные христианские мотивы. Мне даже показалось, что все и всё в этих Святых горах пронизано ожиданием его Воскресения. Я обязательно поеду туда еще и еще раз. Чтобы не пропустить Воскресения.
Декабрь 2013