2. Большая война на малой родине. Враг у порога

   
                Начало здесь http://www.proza.ru/2020/02/21/743


  На дворе – раннее утро 27 июня. Скоро июль. Лето. Тепло. Тихо. Но тревожно. Лето сорок первого. Оттого и тревожно. Немец прет.
                -----------------------------------
   Баба Стеша поправила волосы, выбившиеся из  платка. Открыв калитку, вышла на дорогу. Дом деда Петра и бабы Стеши стоял прямо на Т-образном деревенском перекрестке. Налево  пойдешь – к железной дороге придешь. Направо двинешься – в речку Кудка окунешься. А, ежели, прямо и вниз – там ручей. Полноводный и чистый.  А перед “рукавами” деревни – огромное чистое поле. Аэродром, значит. Грунтовый. Военный аэродром Пружки.  И деревня называется Пружки. Она так с незапамятных времен зовется. А аэродром где-то в начале тридцатых здесь появился.  Самолетов на аэродроме немного было, да все небольшие бипланы. А вот материально-техническая и ремонтная базы вполне себе достаточные.

   Вокруг аэродрома в высокой полынной траве птиц видимо-невидимо!  Пи…простите, чибисы. Они в траве гнезда вьют. Взлетают высоко и кричат:

- Пи-пи-пи!

  Оттого и …чибисы.

  Баба Стеша широко зевнула. Шикнула для порядка на тигровой масти кота. Кот с досады побежал искать мышку, чтобы ренку на ней согнать. Напряжение сбросить, если по -культурному сказать.
  В небе, с западной стороны, послышался рокот.
Баба Стеша посмотрела  туда и увидела темные точки. Много.

- Петя! Подь сюды! Лятить хто-то! Ня немец ли?

- Кто летит? Где? – отозвался со двора дед Петр. Служба в армии его Императорского Величества наложила культурный отпечаток, и Петр не слишком уважал деревенский диалект.

- Да вон оттудова! Ня наши, кажись – отозвалась баба Стеша.

   Дед Петр вышел на дорогу, посмотрел, тронул черную густую бороду, потом пригладил буйную шевелюру. Сверкнул  глазами. Крепкий, статный, сухощавый, смуглый, он походил на цыгана. Крякнул, подошел и встал рядом с женой. Баба Стеша была невысокой и, в противоположность Петру,  внешности местной, славянской.

  - Погоди, постоим, посмотрим пока – с тревогой сказал дед Петр.

  Рокот моторов нарастал. На дорогу стали выходить соседи. Вот Иван Пушной, мастер по шапкам да полушубкам,  вышел. Посмотрел в небо. Потом заметил Петра со Стефанидой, пошел к ним.  А вот и Ефим Козлов, кузнец здешний, показался. А с ним и дочка его, Шура, учительница начальных классов Соколовской школы. Прасковья из крайнего дома, старшая дочка Петра, тоже подтянулась. До 22 года Прасковья с мужем Дмитрием в большом доме Петра жила. Пока свой дом не построили.

   Между тем, первая тройка самолетов уже кружила над деревней. Стало легче. Наши самолеты. Со звездами. Небольшие, пузатенькие. Полуторапланы.
  Сделали еще разворот, и по очереди, с ходу пошли на посадку.

  Из калитки выпорхнула девчушка двух лет отроду. Подбежала к деду Петру, обхватила ручонками за ноги. Дед Петр нагнулся и потрепал ребенка большой мозолистой ладонью по белобрысой головке:

- Беляночка моя! 

   Следом за дочушкой и Анна вышла. Красивая статная молодая женщина. К ней Пелагея подошла, кузнеца жена:

- Ну, чавож, Ань, по Васе то уже спракутила?

- Конечно, соскучилась! – вздохнула Анна.

  Мужа ее, Василия Петровича, младшего сына деда Петра, призвали, и мысли ее были лишь о том, где да  как теперь ее Вася. Анну Василий на хуторе близ Дуплей заприметил, полюбил сильно, да в дом привел. Баба Стефанида не слишком довольна была выбором сына – из большой бедной семьи невеста. Но Василий был непреклонен. Да и Петру понравилась невестка.
   Так вот и жили. А теперь  опять война. Только недавно Василий с Финской вернулся. И снова ушел. Теперь уже с германцем воевать. А жить-то когда будем?

   Самолеты один за другим приземлялись на аэродром, глушили моторы. Деревенские стояли и смотрели. Пытались понять, к чему это все. Война гремела уже неделю. Пока где-то далеко. В Белоруссии да Латвии. Информации о том, что происходило на фронте, не было никакой. Только слухи да случайные реплики военных – говорить что-либо, им было запрещено.

   Стало лишь известно, что недавно сформированная 46 танковая дивизия  покинула Варыгинское поле и направилась маршем к Двинску. Так раньше называли Даугавпилс. Там шли тяжелые бои и дивизия, в составе 21 Механизированного корпуса двинулась на подмогу. В Опочке остались лишь те, кому не досталось оружия и танков. Часть ведь только формировалась! 
   Еще были надежды задержать врага на  дальних рубежах.

   Иван Пушной, пожевав травинку, кашлянул и спросил:
- Шура, твой-то кавалер, летчик-то, что говорит?

- Да ничего не говорит. Не велено им говорить.
- Только грустный в последнее время – добавила Шура, жгучая брюнетка, то ли цыганка, то ли каких-то южных кровей молодая женщина, вроде бы племянница деда Петра.  И в свою очередь спросила:
- Дядя Вань?  А немцы, они какие? Ты ведь, у них в плену был? В Империалистическую.

 - Дык, какие…Культурные, мать их, гавкают, когда командуют. Дык, это ж тогда другие немцы были, с кайзером. А энти – с Гитлером! Кто ж их знает?!

   Все замолчали, наблюдая, как последняя тройка заходит на посадку. Заглушили моторы. Тишина ударила по ушам и нервам.

- Шумно будет скоро! –  прихрамывая, подошел Александр, старший сын Петра. Ему уж сорок стукнуло.  Застудил ноги, когда Красная Армия в ноябре 1920 года вброд Сиваш форсировала. С той поры хромал. Понюхал пороху вдоволь. Зато Фрунзе видел!

- Нявжель придеть немец сюды? Как жить то тады? Ен же, паганик рябый, жизни ня дась! – тихонько прошептала кто-то из женщин.

- Ладно, пошли по домам. Потом, можа, летуны чаво и расскажуть! -  пробурчал кузнец Ефим.

   Все разошлись по домам думу думать невеселую. Деревенский перекресток опустел. Раньше здесь всегда гулянки проходили, когда приходил черед Пружков.  Пели частушки, плясали. Потом гармонист давал “Под драку” и начиналась мужская забава. Правда, местные парни не дрались. В Пружках. В другие деревни ходили подраться. Нынче не до гулянок. Тревожно. Враг у порога.

    -------------------------------------------------------

   Вот деревня Пружки. Я стою на том самом перекрестке. У того самого дома, в котором когда-то жили прадед мой Петр с прабабушкой Стефанидой, дед и бабушка мои Василий и Анна. И мама моя. В те далекие годы она была маленькой светловолосой девчушкой. А участник Гражданской Александр Петрович – дедушка сестер моих Веры и Татьяны. Вот как.

  А вот и поле, поросшее ковыль-травой.   Здесь был аэродром Пружки, на который 27 июня 1941 года приземлился 241 штурмовой авиаполк. 19 самолетов - истребителей И-15 бис. Как истребители эти машины уже устарели. А вот если к ним бомбы прицепить да на низкой высоте почти бесшумно подойти к колонне противника…В общем, как штурмовики они были вполне себе ничего. Только бронирования никакого. Зато маневренные!

   Другими видами транспорта прибыли более ста авиаспециалистов, боеприпасы, запчасти. Удобно – железная дорога рядом! Полк входил в состав 7 смешанной авиадивизии и был в спешном порядке эвакуирован с аэродрома Румбула из - под Риги. Успели. Немцы не уничтожили самолеты на земле. Полк, используя аэродромы Пружки и Гарусово, что чуть южнее Опочки, начал активные действия по проведению воздушной разведки, штурмовке наступающих со стороны Латвии колонн противника.
   Но немцы быстро обнаружили место, откуда исходит угроза и, пользуясь полным отсутствием на аэродроме средств ПВО, 4 июля нанесли неожиданный массированный бомбовый удар по аэродрому. Были уничтожены все находившиеся там самолеты. Уничтожена была и инфраструктура аэродрома. Погибли четыре авиатора, прибывшие недавно для усиления кадрового состава полка.  В полку остался один исправный самолет. Ни один дом в деревне не пострадал. Полагаю, немцы для себя берегли деревню. Удобное месторасположение, дома добротные.

   Уже седьмого числа полк перебазировался глубже в тыл. Летчик, что за Шурой ухаживал, прибежал к ней в дом, сказал, что срочно эвакуируют. Оставил свой чемодан с вещами. Велено вещи оставить. Транспорта не хватает. Обещал после войны вернуться. Обещал…

     А 8 июля 1941 года немцы подошли к Опочке.

   Где в это время был мой дед Василий? Точно не знаю. В его военном билете, выданном в 1948 году, с датой 1941 г есть только штампик с упоминанием 166 Краснопресненского полка 56 стрелковой дивизии. Полк в те времена в Опочке стоял. А 56 дивизия формально прекратила существование осенью 1941 года. А неформально гораздо раньше. Информации об этой дивизии за этот период практически нет. Дивизия участвовала и в Финской кампании. Может, потому все засекречено.

    Помню  по рассказам деда, что мобилизованным дали форму, винтовки, накормили, напоили, приказали сделать максимальный запас воды. А дальше пешком. Долго. Куда? Дед никогда не говорил об этом. Зато рассказывал, как пили воду из лесной болотинки через марлечку. Запаса воды не хватило.

   Рассказывал, что окопались. Потом пошли в разведку.

   Сделав привал, выставили дозор. Легли отдохнуть в овражке. Проснулись от непонятного шума. Глаза открыли -  вокруг немцы стоят. Автоматы нацелили, пальцами тычут, гогочут и галдят. Здоровые, сытые, веселые. В хороших сапогах.

    Все. Отвоевались. Плен. Лагерь.

    Начальный период войны был катастрофическим для страны и РККА. Да, план молниеносной войны был сорван. Это и спасло страну. Но цена спасения была страшной. Потери были ужасные. И более половины (!!!) потерь всех четырех фронтов составляли пленные. Большинство из них умерло мучительной смертью, не дожив до весны 1942 года. Таков был план нацистов. Мол, померли своей смертью. От голода, болезней и обморожения.  За период осень 1941 – зима 1941-1942 года погибло около двух миллионов советских военнопленных. Вдумайтесь в цифры. Попробуйте представить этот кошмар. Не получается? Значит Вы нормальный человек.
               
              Продолжение  здесь   http://www.proza.ru/2020/02/17/1254 

               
                Июль 1941. Враг у родного порога.

                Февраль 2020.

   На моей фотографии то самое поле. Где когда-то был аэродром. Оно почти не заросло. Сказывается  система дренажа.

    Правее – расположение аэродрома близ деревни Пружки. Вставка – истребитель конструкции Поликарпова И-15 бис.

    Справа… Советские военнопленные…Где? Да какая разница? Так везде было. Фото из свободных источников.

В основу рассказа положены воспоминания реальных людей. Использованы материалы из книги С.А.Алексеева “Опочка, 1941. Начало войны” и другие достоверные источники.