По воспоминаниям фронтовика Гл. 3

 Эшелон не спеша шел в Среднюю Азию, останавливались почти на каждом разъезде, про-пуская встречные воинские эшелоны с войсками, танками, пушками, машинами. С каждым днем становилось теплее, днем буржуйку растапливали только когда надо было вскипятить чай, а вот ночью топили обязательно, холодно было по ночам, встречный ветер выдувал через щели накопленное за день тепло.

  Утром шестого ноября эшелон подошел к Ленинабаду, в раскрытую дверь теплушки задувал теплый утренний ветерок, проехали окраину с ее неказистыми мазанками и вскоре состав втянулся на станцию. Заскрипели тормоза, паровоз замер и окутался паром, его тут же унес легкий ветерок, в теплушку пахнуло горячим воздухом.

  К вагонам подступили галдящие торговцы, в основном бородатые мужчины в ватных цветастых халатах, пытались всучить солдатам фрукты и овощи, по мнению Яши совсем бесплатно,  наперебой предлагали горячие пирожки и лепешки.
К вагону быстрым шагом подошел старшина НКВД из сопровождения эшелона и распоря-дился:
;
Одеться по форме: валенки, полушубки, шапки. Построение на привокзальной площади.
; Товарищ старшина, да ты что, совсем очумел,; раздались возмущенные голоса,; в такую жару так одеваться.

; Разговорчики! ; рявкнул старшина. ; Вы воинская часть славной Рабоче-крестьянской Красной Армии, а не банда махновцев, и потому должны соответствовать уставу. Исполнять!

Пришлось одеваться согласно приказа. Ругань в теплушке стояла такая, что Федору показалось, будто воздух почернел, Федор сам мог загнуть в три этажа, в деревне это было в порядке вещей, но сейчас от ругани вырос небоскреб, такого Федор еще не слышал.

После построения на привокзальной площади раздалась команда: равняйсь, смирно, шагом марш, и колонна тронулась. Федор вспотел сразу, из-под шапки потек по лицу липкий противный пот, он заливал глаза, его приходилось смахивать ладонью, потекло из-под мышек, по спине, вскоре потекло по ногам, а еще минут через десять гимнастерка и галифе прилипли к телу. 

Встречные прохожие недоуменно смотрели, а некоторые крутили пальцем у виска. Когда пришли в общежитие текстильного комбината и сбросили на кровати полушубки, просторная комната наполнилась запахом крепкого мужского пота так, что резало глаза, тут же пришлось настежь открыть окна.

 В прохладное помещение ворвался горячий воздух, и все же дышать стало легче. Слушатели с трудом стаскивали мокрые потемневшие гимнастерки, они буквально прилипали к разгоряченным телам, и снять без посторонней помощи удавалось не всегда.
; Не перевелись еще дубинноголовые начальники в армии,; ругнулся Федор в полголоса.
Сапоги, пилотки и шинели им выдали в тот же день, взамен зимней одежды.


Вероятно, это был первый эшелон института ВВГМИ КА. В Интернете я нашел воспоминания выпускницы ВВГМИ КА Куропаткиной Л.В.
«23 октября всех посадили в товарные вагоны и повезли в Среднюю Азию….   …..Только 23 ноября мы приехали в Ленинабад» ,; вспоминает Л. В.Куропаткина.

А вот, что вспоминает Угрюмов А.И. ; УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ № 41 Российского государственного гидрометеорологического университета.
«Наш институт фактически уже представлял собой готовую воинскую часть…, …22 октября 1941 г. наш пехотный полк погрузили в два воинских эшелона…   …Наконец, эшелон 22 ноября 1941г. остановился в городе Ленинабаде Таджикской ССР (теперь ; Ходжент). Это был конец пути. Кому принадлежит решение в самые критические дни войны отправить институт в Среднюю Азию и тем самым сохранить кадры отечественной гидрометеорологии, сейчас установить трудно, но это ; одно из самых судьбоносных решений в истории нашего вуза».

По воспоминаниям профессора, доктора физико-математических наук Матвеева Леонида Тихоновича, тоже был сформирован пехотный полк из слушателей института ВВГМИ КА, вот что он пишет:

; «Все мы (во всяком случае, рядовые слушатели-солдаты) были уверены ( об этом говорили и наши командиры), что полк в скором времени будет отправлен на фронт. Такой день наступил в ноябре (точную дату назвать не могу): нас погрузили в товарные вагоны, и поздно вечером эшелон двинулся в предписанном ему направлении. Каково же было наше удивление, когда утром следующего дня мы оказались к востоку от Москвы ; вблизи Горького (Нижнего Новгорода). Затем эшелон проследовал через Чкалов (Оренбург), казахские степи и пустыни и, наконец, примерно через 20 суток прибыл в г. Ленинабад (таджикская ССР)».

Вот такая разница в датах участников тех событий, слушателей ВВГМИ КА. Скорее всего, что эшелонов было несколько. У Федора Никоновича Парфенова первая запись в военном билете датирована «12.11.41», т.е. дата выдачи военного билета. Значит, он прибыл в Ленинабад до 12 ноября 1941 года, когда другие эшелоны находились в пути.

Погнать строем солдат в сорокоградусную жару в полушубках, шапках и валенках  для фанатиков устава, что бы все солдаты были одеты по единой форме, вещь неудивительная, но вот то, что военные билеты выписывали по ходу движения эшелона ; сомнительно. 

Отец часто рассказывал нам, детям, как они маршировали по жаре в полушубках и валенках, такое запоминается, как и дата, связанная с этим. Но и не верить воспоминаниям других студентов ВВГМИ КА, участников тех событий, нет оснований. Во всяком случае, институт переехал и занятия начались.


 



   Занимались без выходных, как впрочем, и вся страна в те дни выходных дней не знала под лозунгом: «Все для фронта, все для Победы». Занятия шли по сокращенной программе, ближе к весне на фронт ушли слушатели выпускного  курса. Федору до этого было еще далеко, сейчас надо было учиться, учиться и учиться. И все бы ничего, но с приходом весны наступила изнуряющая жара. Если в Балыксе в мае по реке еще плыли льдины и даже мог выпасть снег, то в Ленинабаде было только озверелое солнце.

   В аудиториях, несмотря на открытые окна, стоял тяжелый запах потных тел. К нему как-то привыкли, принюхались, а вот от жары мозги буквально плавились, и знания воспринимались с трудом. В перерывах между занятиями многие бежали окунуться к ближайшему арыку, но это почти не помогало. Ночью от жары было невозможно уснуть, засыпали под утро, а утром снова на занятия, и полусонное состояние на весь день. Выход нашли на первый взгляд парадоксальный: стали обливаться теплой, даже слегка горячей водой. Горячая вода испаряется быстрее, интенсивно забирает у тела тепло, и на несколько минут человеку становится прохладно.  Многие пошли еще дальше.
 
   Кухня находилась во дворе под навесом, и там постоянно была в большом котле горячая вода. Надо было опустить в кипяток простыню, вынуть и встряхнуть ее, затем собрать в ком и с этим горячим еще комом бежать и ложиться в кровать, укрывшись несколько остывшей, но все же горячей простыней. Она быстро остывала и скоро от холода зуб на зуб не попадал. Через несколько минут озноб проходил, и наступало блаженное состояние, когда становилось просто тепло, и человек засыпал. Так продолжалось довольно долго, пока несколько курсантов не поучили воспаление легких. Дело в том, что если горячей простыней укрыть грудь и живот, то просто продрогнешь, а те курсанты легли спать на живот или на бок, а спину укрыли горячей простыней. Вот и результат. Военврач училища быстро понял причину, и на горячие простыни был наложен строжайший запрет, как на умышленное членовредительство.

   А еще ночами донимали комары. Простыня для них не преграда, а если завернуться в солдатское одеяло, только нос наружу, тело тут же покрывалось потом, и одеяло летело в ноги к радости злых кровососов. Противоядие нашли быстро: Федор знал, что чабаны жгут в юртах полынь, и ни один комар не залетает. Федор рассказал идею друзьям, и когда предложение было принято, добавил:

;  Надо доложить коменданту, а то если поймает, маклушка давать будет своей тростью.

;  Федя, какой-то ты весь правильный, и даже пугливый; сказал Левандовский. ; Или ты Журбу не знаешь? Этот старшина всем старшинам старшина, с ним сам директор института на «вы» и по имени-отчеству. У Журбы  всегда один ответ: не положено.  Электроплитки нельзя, кипятильники нельзя, ничего нельзя, а тут придется костер разводить в помещении.

;  Да какой костер,; поморщился Федор. ; На кухне топят саксаулом, пламени от него почти нет, а жару много.  Наберем свежих угольев в солдатскую миску, выше крыши хватит, сверху положим полынь, вот вся недолга.

;  А миску поставим в тазик,; подхватил Яша. ; Как сказал один мудрый еврей «Спасение утопающих ; дело рук самих утопающих». В лобовую атаку идти глупо, поэтому зайдем с тыла, а если что: победителей не судят.  За мной!

   Яша всегда был человеком осторожным, но тут в нем проснулся авантюрист. Друзья невольно следом за ним обогнули казарму и прошли вдоль задней стены до своих окон. От посторонних глаз их закрывали густые заросли джиды. Яша приоткрыл окно и заглянул внутрь.

;  Все в порядке, никого,; удовлетворенно сказал он. ; Теперь так: Федя нарвет полыни, поскольку лучше знает чего и сколько, а мы обеспечим огонь. Вперед!

   Федор остался срезать кустики полыни перочинным ножом: рвать полынь голами руками непросто, если она немолодая и стебли уже отвердели. Когда было нарезано достаточно, появились друзья, Хромов поставил на землю тазик с дымящимися красными угольями в алюминиевой миске.

;  Что дальше? ; спросил Левандовский.
;  Дальше приступаем к газовой атаке,; ответил Федор, и прыжком перемахнул в помещение через низкий подоконник.

;  Интересно знать, сколько суток «губы» мы получим, если нас поймают? ; задумчиво сказал Яша. ; И «губы» простой или «строгой». Насколько я знаю, после «строгой губы», а это вроде как пострашнее тюремного карцера, многие попадают в лазарет.

;  Ты что, Яша, уже в штанишки наложил,; усмехнулся Хромов.
;  Да ни боже мой,; ответил Яша. ; Просто я такой вот любознательный. Мы сейчас совершаем маленький большой подвиг не щадя живота своего за други своя, и мне интересно знать какую степень благодарности нам определят отцы-командиры.

;  Степень благодарности будет зависеть от того, сожжете здесь все дотла, или только попытаетесь,; раздался рокочущий бас старшины Журбы. ; Смирно!

   Старшина возник, как из воздуха, огромный, на голову выше всех, он опирался левой рукой на тяжелую трость. При ходьбе подволакивал ногу, и было видно, что каждый шаг дается с трудом. На широкой, как дверь, груди рябит от орденов и медалей. Лицо темное с грубыми чертами, как старая дубовая кора, и такое же темное. А вот глаза на редкость синие, молодые, будто сняты с другого лица, смотрят строго, и даже ; сурово.
 
   Курсанты застыли по стойке «смирно», и не столько по приказу, как из уважения к ветерану.

;  Курсант Левандовский, доложите, что здесь происходит,; приказал Журба.

;  Группа курсантов под моим командованием проводит боевую операцию по дезинфек-ции спального помещения от кровососущих насекомых.

;  Не ври,; рассердился Федор, стоя за окном.; Командир нашелся. Это моя идея, значит, я главный.

;  Ну, как же: командир на командире сидит и командиром погоняет,; возмутился Яша. ; Если бы я не нашел бесхозный тазик, тут бы ваше командирство и кончилось.
; Зато угольями я обеспечил,; сказал Хромов.

;  Тьфу на вас,; засмеялся Журба, видя, как друзья дружно, хоть и неуклюже, выгораживают друг друга. ; Вы толком расскажите.

;  Докладываю…,; сказал Федор и коротко доложил суть.

;  Дело нужное,; сказал старшина. ; Я в армии с четырнадцатого года, вроде все знаю, а вот чтобы комаров полынным дымом изничтожать ; не слыхал. Не зря сказано: век живи, век учись, а дураком помрешь. А вы, товарищи курсанты, должны были доложить о своей затее мне, как ответственному за данную казарму.
 
;  Так что было докладывать,; развел руками Федор. ; Мы комаров полотенцами выгоняем, махорочным дымом травим, все щели с улицы затыкаем, а они еще больше плодятся и только злее становятся, от их звона хоть головой в петлю. Вот когда результат будет, когда поспим спокойно, тогда и доложим. А без дела слова так и останутся пустыми словами.
 
;  И все же в следующий раз докладывайте, если придумаете что-то дельное,; строго сказал Журба. ; Сейчас я могу чем-то помочь?

;  Так точно! ; козырнул Федор. ; Надо чтобы никто не заходил в помещение во время окуривания, и  в течение часа после, чтобы все пропиталось полынным духом. Тогда точно все получится. Думаю, что и спать можно будет с открытыми окнами.

;  Становись! ; скомандовал старшина.

   Федор выпрыгнул из окна встал в строй.

;  Равняйсь! Смирно! ; скомандовал старшина. ; Слушайте боевой приказ: окурить помещение полынным дымом, через сорок минут открыть окна для проветривания, об исполнении доложить. Вольно! Приступайте!
   Это была первая летняя ночь, когда Федор уснул спокойно.





   Как-то в начале июня все же выдался выходной день. Слушателей отпустили в город со строгим приказом идти группами по три-пять человек, в переулки не заходить, быть в людных местах. Не так давно в Таджикистане было подавлено басмачество, банды басмачей были разогнаны или уничтожены под корень, однако полностью искоренить бандитизм не удалось. Случались нападения с убийствами на отдельных военнослужащих и просто гражданских русских, особенно ночью.
 
 

   В город вышли вчетвером: Федор, Саша Левандовский,  Хромов и Яша Шабзон. Солнце палило немилосердно, идти старались в тени деревьев вдоль арыка, но и это почти не спасало от зноя. Встречные таджики, все как один, одеты в цветастые халаты, и новые и заношенные  так, что торчат клочья ваты, а на голове обязательная тюбетейка.

Женщины в ярких цветастых платьях до пят, многие в парандже.  С открытыми лицами, но обязательно в тюбетейке или красной косынке, только молодые девушки с комсомольскими значками на груди. Молодые парни с комсомольскими значками смотрели на солдат доброжелательно, при встрече здоровались, приложив ладонь к груди и слегка кланяясь, как дань традиции и уважения. Другие прохожие смотрели или равнодушно, или бросали колючие, озлобленные взгляды.

Навстречу друзьям шла девушка в ярком цветастом платье до пят. Платье чуть свободное, и все же под ним угадывалось ладно скроенное тело, из-под тюбетейки струятся по плечам тонкие черные косички с вплетенными алыми ленточками, их столько, что не сосчитать с одного взгляда, и даже не с одного. Миндалевидные глаза под красиво изогнутыми черными бровями на чуть смуглом лице смотрят загадочно и притягательно, необыкновенно длинные загнутые ресницы, что и не ресницы вовсе, а, скорее, опахала которые при легком взмахе дают живительную прохладу.

Хромов охнул, будто получил прикладом в лоб, и замер на месте с открытым ртом, как памятник влюбленному, остановились и остальные. Девушка приветливо улыбнулась, головка ее чуть пригнулась и скользнула мимо. Парням показалось, что девушка показала Хромову кончик острого, красного язычка, мол, хороша Маша, да не ваша.

; Шамаханская царица,; прошептал Хромов.
; Да ладно тебе,; возразил Федор,; нашел красавицу. ; У нас девушки получше будут: румяненькие да мордатенькие, пухленькие да беленькие, а тут суходушина, даже сквозь платье видно, что кожа да кости.

; Ничего ты, Федька, не понимаешь в красоте. Наши они настоящие, земные, а тут как из сказки. Теперь я понял, почему половина мусульманок в парандже ходит: раз в парандже, значит еще красивее, вот и прячут лица, что бы, значит, не умыкнул какой джигит.

; А как же тогда татарки, казашки, они ведь тоже мусульманки, а паранджу не носят, хотя красавицы есть не хуже,; ответил Федор. ; Ты вспомни, как на разъезде соль на молоко поменяли, так ты этой казашкой-молочницей потом полдня восторгался, пока другую не увидел.

; По-твоему получается, что моя теория ошибочна,; обиделся Хромов.
; Да какая там теория,; вмешался Яша. ; В Коране нет положения, чтобы женщины носили паранджу или хиджаб, ; это придумали хитро-мудрые мусульмане. Мой дедушка, не тот, который портной, а который…. э-э-э…. Натан, он мне таки как-то объяснил, что под паранджой прячут либо красивую жену, что бы не увели, либо уродливую, что бы никто не знал.

; Да как это ; жениться на уродине,; удивился Левандовский. ; Жена должна быть такая, чтобы все кругом слюной давились, а я гордился, что моя жена самая красивая.

; На уродливых  женятся  чаще всего  из-за денег: пусть она крива, горбата, но червонцами богата….

; Хоть золотом меня посыпь, все равно женюсь только по любви и на самой красивой, даже если она самая бедная пастушка,; перебил Левандовский.
; Да, Саша, все знают, что ты бессребреник, но есть люди, которые личную жизнь приносят в жертву Золотому Тельцу. Скажем, некий человек женится на некрасивой ради денег, родственники друзья и знакомые это знают и вслух поддерживают человека, однако втайне осуждают, и человек знает, что его осуждают, хотя зачастую осуждают те, кто сам такой, а человек хочет выглядеть в глазах общественности белым и пушистым, и тогда человек придумал паранджу, что бы выглядеть.

; Ну, ты Яша и завернул,; засмеялся Федор. ; Три института за пять лет не разберутся, что ты сказал.

; Федя, я сказал, таки, простую вещь: человек изобретателен в достижении своей цели,; ничуть не смутился Яша. ; Так и это не все: если отцу надо выдать замуж некрасивую дочь, а выдать надо, потому что у мусульман дочь ; это как долгосрочное вложение капитала в банк: за невесту жених, или его родители, платят отцу невесты калым. Когда калым заплачен, отец подменяет дочь красивую на некрасивую, мулла совершает обряд бракосочетания, и до конца обряда жених не видит под паранджой лица невесты. Молодой муж таки ведет молодую жену в свой дом, снимает паранджу, и только там видит, что вложенный капитал не принес моральных дивидендов. Калым заплачен, его таки уже не вернуть и что бы над обманутым человеком не смеялись, на помощь приходит паранджа.

; Да я бы за такой обман и калым бы вытряс из этого отца, а заодно и душу,; возмутился Хромов.

; Гриша, все не так просто,; возразил Яша. ; Это русский зять вполне может подраться по-пьяни с тестем, да и то не везде, а здесь отношение к старшим другое, здесь они чуть ли не в ранге святых, так воспитывают с пеленок. А кто плохо воспитался, того за оскорбление старшего могут, таки, по закону Шариата забить камнями на общем сходе. Словом: чтобы все понять, надо здесь родиться и вырасти.