Фотография

Степан Алексеевич вынул из почтового ящика газету и поднялся на крыльцо. Открыв дверь, он вошел в дом. Его жена уехала в гости к детям, и он вот уже четвертый день жил один. Утром вставал пораньше, топил печь, убирался по хозяйству и шел на работу. Ему было шестьдесят два года, уже вышел на пенсию, но сидеть без дела – не в характере Степана Алексеевича. Так что он, как и прежде, работал в конторе мехлесхоза бухгалтером.
Налив себе в тарелку из чугунка вкусных наваристых щей и взяв газету, он сел за стол. У него была дурная привычка – есть и читать одновременно, за что на него постоянно ворчала жена. Степан Алексеевич раскрыл областную газету, скользнул взглядом по странице и... споткнулся о снимок. Вначале он не поверил своим глазам. Быстро прочел короткую заметку под снимком, после чего у него больно заныло в груди. Надо же, с фотографии на него смотрело знакомое лицо улыбающейся и молодой Алены Егоровой, его одноклассницы. Степан Алексеевич отложил ложку и снова пробежал глазами заметку под снимком. "После окончания школы Марина Жукова решила поехать дояркой в колхоз. В деревню, где родилась и выросла ее мать. Сейчас Марина – передовик, депутат райсовета, кандидат в члены КПСС. Среди односельчан Марина пользуется заслуженным уважением".
— Господи, Алена... Марина... Неужели, это ее дочь? — Степан Алексеевич смотрел на снимок и не верил своим глазам.
Когда-то очень много лет назад они жили напротив. Мать у Алены умерла перед самой войной от рака. Алене тогда было лет десять. В начале тридцатых годов, при коллективизации, ее отца занесли в списки подлежащих раскулачиванию, хоть он никогда не имел лишнего. От темна до темна Егоровы всей семьей трудились в поле и по хозяйству. Это-то и было причиной того, что к обеду у них имелся не только кусок черствого хлеба. Их семью, как и другие раскулаченные семьи, выселили из дома, дав землю похуже. Ту, что была за оврагами. Через некоторое время, там появились хибарки. Как пчелы, они трудились на отрезках неплодородной земли, умудряясь все же получать скудный урожай.
Степан Алексеевич со своей сестрой Нюрой с пеленок были дружны с сестрами Егоровыми – Дусей и Аленой. Дни напролет бегали вместе по деревенским улицам. А когда чуток подросли, вечерние часы досуга проводили вместе играя в лапту, "третий лишний" или, с компанией таких же, как и они, ребят, водили хороводы. Впоследствии охраняли колхозные сады и огороды. На их долю выпало трудное военное лихолетье, в опустевших колхозах некому было работать, и вся тяжесть легла на женщин, стариков и детей. Еще неокрепшие детские плечи тащили на себе весь груз забот и хлопот по севу, уборке и сохранению урожая.
Сестры Егоровы в войну хозяйничали одни, отца-то ведь забрали на фронт. Всем тогда досталось. Но особенно тяжело было сиротам, оставшимся без взрослых в своих домах... Хорошо хоть колхоз не оставлял их, выдавал на трудодни немножечко муки. Картошечка своя, а много ли девчушкам надо? Да и мир не без добрых людей, помогали друг другу как могли и чем могли. Пережили лихолетье худо-бедно, как говорят: слава богу – живы остались. А потом, когда с фронта пришел их потерявший руку отец, они уехали из деревни в райцентр.
Степан Алексеевич после войны видел несколько раз Алену в райцентре, она с каждым разом становилась все краше... Так получилось, что потерял он ее из виду. Потом услышал, что она вышла замуж, что увез ее муж в далекие края на целинные земли.
Что и говорить, молодость прошла-пролетела... Четверых детей вырастил Степан Алексеевич с женой. Все дети разлетелись во все концы, как оперившиеся птенцы покинули родное гнездо. Дом теперь опустел, и только в летнее время в нем слышен детский смех. На висках давно уже лежит снег, а в душе... в душе, как и прежде, запели соловьи. А все лишь оттого, что он вспомнил свою молодость.