Новая метла

ДРУГОЙ ХОЗЯИН    
      Натерпевшиеся строгости в монастыре, порой бездумно уходили в другие приходы, думая, что там им будет спокойнее и лучше. Кто-то уходил от обиды на какого-нибудь священника или того же грубого трудника, злобствующего человека. Однако самое главное у перебежчиков было то, что на новом месте никто не знал их гонор и глупости, на которые уже досыта насмотрелись в отвергнутом приходе. Здесь ещё не приходилось каяться по двести раз в одном и том же, и они вели себя тихо.
      Перебежки касались не только простых мирян. В любых приходах с их правилами проживающей там пастве было непросто. Уходили они то в одну церковь, то в другую, то прибивались от ближнего монастыря к дальнему. А то и вообще уезжали в приходы других краёв. Связано это было в основном из-за главенствующих над ними священнослужителей. Так из монастыря в небольшой церковный приход, что расположился недалеко от монастыря, сбежала тётушка Фаечка.
- Уж дюже строго у нас стружку сдирают с каждого! Никому никак не угодишь! – объяснила она свой поступок монастырским трудницам-подружкам.
- Ну так ты не угождай, а просто сразу делай всё правильно, - посоветовали они.
      Но Фаечка самонадеянно заверила с крестным знамением:
- Да я уже очумела делать так, как тут повелевают, прости, Господи! А в церкви народу мало и командир один батюшка. Попрошу у него послушание у того же кануна и буду себе служить спокойно.
      Да только у кануна служить ей не довелось. Там уже стояла на послушании аккуратная бабушка Ефросинья. Фаечка же послушание получила на уборку территории.
- Ну-к… свежий воздух тоже хорошо… - взбодрила она себя, берясь за грабли и дворовой веник.
      В своём смирении она даже возрадовалась, услышав в деревьях птиц и нанюхавшись цветов в палисаднике. Да долго радоваться не пришлось. Благо, что ей не досталось так, как досталось приходскому регенту Иулиании, которая прекрасно исполняла свои обязанности. К тому же этот приход оплачивал ей съёмную комнату для проживания.
      Под руководством Иулиании хор на клиросе настолько пел благоговейно, что многие прихожане на службе проливали слёзы и падали ниц в земных поклонах. В эти мгновения Фаечка тоже падала на колени и, отбивая ниц, урёвывалась от умиления и благодарила Бога за то, что ушла под этот тихий Божий кров!
      Но вот по распоряжению Епархии священник этого храма отец Николай был переведён в монастырь в другую область. И если он был целибат, то его место занял семейный священник Пётр с бойкой матушкой Клавдией. Помимо четвёрки их неугомонных детишек, матушка Клавдия и сама оказалась жутко неугомонная. Она мигом принялась наводить везде свои порядки и так как сама была регентом, в первую очередь убрала с руководства Иулианию в простые певчие. Бывшей регентше деваться было некуда из-за жилья. Иулиания пребывала в шоке! Пришлось смириться и петь в хоре. Но тут началось такое, что оно не лезло ни в какие рамки!
      В субботу хор запел под руководством попадьи, и с клироса во все уши полезла настолько заметная фальш в пении, что все сделалось не по себе. Она так и рвалось вперёд всех! Это в первой партии соло пела матушка Клавдия. С Фаечки мгновенно слетела вся благоговейность, в связи с чем она даже почувствовала себя крайне оскорблённой! Не менее остолбенели и прихожане, в недоумении сосредотачиваясь на клиросе и чувствуя себя не на службе в церкви, а на концерте плохой оперной солистки.   
- Матушка Клавдия, да что вы так орёте-то? – не подбирая выражения, на следующей же репетиции напрямую взбунтовалась Иулиания и разъяснила: - Мы же не в опере, а в храме, где пение должно литься на дыхании – вдумчиво, проникновенно! У вас же летят такие яговые звуки, заглушая всех нас, что лично я уже не соображаю, что пою! А вы к тому же ещё и фальшивите!
      Церковные регенты редко щадили друг друга в своей работе и не стеснялись в высказываниях перед певчими. Особенно, когда их незаслуженно лишали руководства. Но хозяин – барин, и матушка Клавдия нервно сгребла нотные листки и на справедливое замечание строго бросила Иулиании, а заодно и остальным:
- Учите свои партии, но не меня! Для этого я и окончила школу регентов, чтобы учить петь правильно, а не как вы там говорите «вдумчиво»!
      И она взялась вколачивать в певчих ещё и какие-то странные горловые звуки, чтобы ими их хор отличался от других церковных хоров. Только вот отличие произошло в том, что пение стало с такими передёргиваниями, что у некоторых прихожан в переживании разболелись головы. Фаечку вообще било, как током, от чего у неё подскочило давление! Вздрагивая всей душой от каждого «хгыканья», она не внимала молитвенным строкам, а в ужасе таращилась на недовольный народ и клирос и не могла дождаться конца службы. В связи с этим к певчим стали подходить прихожане и каждый с сожалением говорил:
- А что это у вас на клиросе творится? Раньше было такое пение благодатное, а сейчас непонятно чего!
- У нас поменялся регент, - мрачно тихо бросали в ответ певчие.
- Ну так верните старого регента на место! Ведь такое слушать невозможно! Какое-то натуральное гусиное гоготание!
- Не получится, потому что хор ведёт сама матушка! – отрезали певчие и без настроения шли обедать в трапезную.
      Раньше они обедали за хорошим столом с приятными беседами вместе с отцом Николаем, а сейчас одни обедали скромным обедом с тихими разговорами недовольства, чтоб не услышала матушка. Кто-то вообще уходил домой, отказываясь от такого обеда.
      Всё это дало глубокую трещину в коллективе церковной паствы. Иулиания, в конце концов, вскочила посреди репетиции и пошла на выход, гневно заявив матушке:
- Ну хватит! Такое гоготание не для меня! Простите меня, Христа ради, матушка Клавдия, но по-гусиному петь в храме я никогда не соглашусь! Уже люди об этом высказываются!
- Ну вот, давайте ещё прислушиваться, о чём какие-то люди высказываются и у нас будет не церковь, а балаган! – запустила в неё попадья.
- Да вот как раз к людям обязательно стоит прислушиваться, чтоб сделать вывод о своей работе! – затормозила в дверях Иулиания.
      Матушка же мгновенно парировала, наказывая её строптивость:
- В таком случае подыскивай себе жильё!
      Регент «проглотила» наказание и молча вынеслась за церковные ворота.
- Матушка, но Иулиания права, - сдержанно подала голос одна из певчих.
      На это попадья тут же по-хозяйски указала на выход:
- Кто так думает, я никого не держу!
      От такой унизительной бесцеремонности певчая стремительно встала, схватив сумку, и следом за ней сразу поднялись и ушли ещё две певчие. Ещё после нескольких служб позорного пения в хоре осталось лишь два человека. Пришлось матушке набирать клирос из бабушек. Они хоть и были безголосые, но зато слушались её, не предъявляя претензий, ещё и возились с её детьми.
      С разгоном клироса, однако, поредело и число прихожан. Среди них стойко держалась тётушка Фаечка в надежде, что всё утрясётся, что, наконец, священник увидит безобразия, разберётся во всём и наведёт порядок. Но отец Пётр занимался только своими делами и в дела матушки не лез. А Иулиания в бессилии обратилась к отъезжающему отцу Николаю, с которым всегда была в очень хороших отношениях:
- Батюшка, это какой-то произвол! Что мне теперь делать? Я лишилась и работы, и заработка, и жилья! Матушка Клавдия туга на ухо и разогнала весь клирос! Мало того, что она учит натуральному гоготу, так ещё и настолько фальшивит, что всё это невозможно слышать! За плохое пение клироса уже высказываются прихожане! Лично я под её руководством ни за что петь не буду!
- Я ничего не могу вам посоветовать, кроме того, чтобы уйти в другой приход, где требуется регент, - омрачившись, ответил отец Николай и разъяснил: - Здесь я уже не хозяин. Хозяин новый батюшка и его жена. И как бы кому не хотелось делать то, что она решает, своё она вольна требовать с любого, как хозяйка положения.
- В общем, «новая метла по-новому метёт», - совсем опечалилась Иулиания.
      Отец Николай лишь пообещал обзвонить знакомых священников и спросить, где требуется регент. Благодаря ему, Иулиания вскоре ушла в монастырь, из которого сбежала тётушка Фаечка. Там к своей радости регент получила и работу, и келью для проживания, чем очень осталась довольна и благодарна отцу Николаю. Когда же в новый состав хора набирался коллектив, к ней сразу пришли её певчие.
      Фаечка только позавидовала такому раскладу и вызвала в себе терпение и кротость. От возвращения в монастырь удерживало то, что там можно было попасть под злорадное осуждение знакомых лиц. А от матушки Клавдии стало доставаться всем подряд вплоть до прихожан. Кто-то из трудников настолько обиделся, что ушёл в другой приход. Кто-то из поучительных разносов делал для себя полезные выводы. Другие оставались в надежде, что когда-нибудь сменят священника Петра.

продолжение следует ---------------------