Капитан Бруснецов

Теперь Федька солидный. А то! Поди почти за год карьеру сделал. Начинал-то с бригадира тракторно-полеводческой бригады, а сегодня как-никак старший агроном совхоза. В их семье никто так высоко и не поднимался. В основном скотники и доярки, в лучшем случае - трактористы.

- Ну Федька, однако ты хватил - шутливо говаривал отец, довольно улыбаясь - так глядишь еще чего и директором станешь.
- Ну, а почему бы и нет - с живостью откликался тот - у меня ведь образование высшее, вот так-то. Таких как я, и в районе-то не много, не говоря уж про наш совхоз.

Что скрывать, им обоим нравилась эта тема. Кому же не хочется жить в достатке, при почете и уважении.
И потихоньку, легонечко подначивая, подшучивая друг над другом, они усаживались за стол, и начинался серьезный мужской разговор "за жизнь".

Вот и сегодня, ввечеру,  наговорившись с отцом почти к полуночи, Федька довольный перебрался в свою комнату, зажег ночник, сел за стол и задумался. Душа отчего-то пела, ликовала и просила сделать что-то очень большое и важное. Этого состояния Федор ждал уже давно, наверное с месяц. Да, так и есть, последний раз вдохновение подарило ему загадочное четверостишье:
Белая, белая в черном
                Небе бездонном ночном
                Смотрит луна безмолвно
                На старый заброшенный дом
             Но дальше этого, дело  как-то не пошло. И сегодня, Федору очень хотелось продолжить стихотворение. Ему прямо не терпелось узнать, что же там, в доме этом. Но вместо этого, в раздумье кое-что помалевав на белом листе, Федя вдруг решился написать рассказ.

Непонятно, откуда появилось это желание, но ему вдруг захотелось  написать о странном человеке, местном пастухе - дяде Саше, которого в деревне иначе как «дед Шляпа» по другому и не называли. Сколько себя Федька помнит, тот действительно круглый год, летом и зимой ходил в шляпе. Скорее всего, отсюда и прикрепилась за ним это нелепое прозвище. И еще, никто толком и не помнил, когда и откуда он взялся в деревне, тем более никто не знал, сколько ему лет. Феде иногда казалось, что он вот так и родился сразу древним и старым.

Отличительной особенностью этого старика было то, что он не матерился и не валялся пьяным. Хотя пил он часто, можно сказать постоянно. К женщинам обращался "милые дамы" или "сударыни" и при этом вежливо приподнимал шляпу. Жил он один в заброшенном домишке неподалеку от магазина, что видимо и позволяло ему быть всегда первым и постоянным клиентом в винном отделе продмага. Был ли он женат, есть ли у него дети, родственники, никто тоже толком не знал. С весны до осени он пас домашний скот, зимой ремонтировал обувь, тем и пробивался. Домашнюю скотину не держал. В общем, со всех сторон странный старик.

Писать Федя стал почему-то издалека:
 " Шляпа, как известно - мужской головной убор. Может быть для кого-то данное утверждение покажется слишком категоричным, так как миру известны и женские шляпы. И все же я смею утверждать, что шляпа - это мужской головной убор, ибо когда говорят о аналогичном предмете женского туалета, то употребляют более ласкательное слово - шляпка.

Так вот, большая часть мужчин шляпы категорически не признают, а, следовательно, и не носит их.
Другая часть мужчин, с точностью до наоборот, а может даже с большей категоричностью, просто не представляет себе жизнь без шляпы.
Процесс деления мужчин по шляпному признаку еще не нашел своего отражения в научных трудах современников, и тем не менее глупо было бы отрицать затяжной, хронический его характер, с явно выраженной агрессией первой части мужчин ко второй. Ну кому, например, не известны такие крылатые выражения типа: - "Эй ты, в шляпе", или еще хуже - "Эй ты, энтиллегент в шляпе" и данный ряд, конечно же можно продолжить.

Все это, в силу своей неразработанности настоящего вопроса, говорит в пользу абсолютной диссертабельности данной темы, и изыскания в этом направлении, несомненно, придадут новый импульс осмыслению исторического пути человечества, позволят выявить скрытый механизм прогресса и цивилизации... ".
Федька на секунду остановился, перечитал написанное, и нахмурился. Ничего себе накрутил. Причем тут диссертабельность, прогресс, человечество, в конце концов, ...и, при всем при этом,  шляпа. Как сказал бы Миша Рекутов, сокурсник по сельхозинституту – «…здорово, но непонятно до запутанности...».
 
Но, Феде действительно хотелось поразмышлять о человеке, рассказ которого несколько лет назад всколыхнул всю его душу.

Тогда Федька, на летних каникулах, пас домашний скот вместе с дедом Шляпой, и тот немного подвыпивший, рассказал ему свою историю. Его рассказ был сбивчив, порой сумбурен. Но даже из него видно было какое страшное, трагическое время он пережил. Оказывается дед Шляпа -  Александр Викторович Бруснецов бывший офицер, из потомственных военных. Прошел всю Великую Отечественную, дошел до Праги. Было все: и первый предсмертный ужас от разрывов снарядов и разорванных в клочья однополчан, ранение и окружение, госпиталь. Были и  награды. Дед тщательно, подробно, и с видимым удовольствием долго перечислял свои награды, где и за что получил. Федя к сожалению все не упомнил, но сделал вывод, что дед-то оказывается, настоящий боевой офицер.

А в августе сорок пятого Александра Викторовича перебросили в Манчжурию. Воевал бок о бок с китайцами против японских самураев. По всем признакам войне уже был конец. Со дня на день ждали капитуляции японцев. В эти самые дни, рота гвардии капитана Бруснецова третьи сутки не выходил из боя, упорно защищая от самураев стратегическую высотку вблизи  китайского поселка Су-ун-чань.

В тот день, уже под самое утро, Бруснецов с сержантами Головко и Санечкиным накрыли группу японцев из пяти человек. Японцы скрытно под прикрытием тумана переходили вброд реку Ся-ца и, по всей видимости, направлялись в сторону китайского поселка. В ходе операции трое из них были убиты, двое взяты в плен. Но эти двое оказали такое сопротивление, что с ними пришлось изрядно повозиться. Озверевшие бойцы избили лазутчиков  так, что самим же и пришлось тащить их на себе.
 
Майор СМЕРША был в бешенстве: оказывается именно на этом участке должно было пройти внедрение китайских разведчиков в Квантунскую армию. На беду Бруснецова действительно многое совпадало: и дата, и количество, и удостоверения, но шли-то они в другую сторону. И не просто шли, а скрывались. Более того, оказали ожесточенное сопротивление. Хотя по виду, вроде действительно казались китайцами. Это капитан днем уже разглядел. Избитые «китайцы» каких-то признаков жизни не подавали. Подтвердить или отрицать чего либо, они в данный момент ничего не могли.
Бруснецову оставалось надеяться на чудо: по законам военного времени его запросто могли расстрелять прямо на месте. И чудо свершилось, его отдали под трибунал. За неполные четыре дня, которые он провел под следствием, китайцев "разговорили». К великому счастью капитана они действительно оказались японцами.

Приговор суда был скорым: - капитана Александра Викторовича Бруснецова отправить в штрафной батальон.
Глядя на абсолютно седую голову деда, Федьке оставалось только догадываться, что пережил боевой офицер, находясь под следствием. Единственное, что еще удалось узнать у деда, так это то, что того спасителя, свирепого майора из СМЕРША, звали Василием Котовым.
Все это вспомнилось Федору сейчас, поздней ночью, за своим письменным столом. Решительно перечеркнув все написанное под заголовком – Шляпа, Федя аккуратно вывел: 

                КАПИТАН БРУСНЕЦОВ

«Накануне капитуляции Квантунской армии, перед японской разведкой стояла задача в кратчайшие сроки развернуть свою агентурную сеть на оставленных ими территориях. Полковник Та-яма готовил эту операцию особо тщательно. Провал стоил бы головы.

А в это время, в Манчжурии, на берегу реки Ся-ца, близ поселка Су-ун-чань уже третьи сутки не выходила из боя мотострелковая рота гвардии капитана Александра Бруснецова».