Штрихи войны по памяти потомков. Часть 2

Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2020/02/24/217

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ.
Папа мой, Турченков Павел Елисеевич, воевал на Курской дуге. Когда прорывались из окружения, то был сильно ранен. Собирали его по кусочкам. Много осколков в теле осталось и долго после войны выходили. Когда очередной осколок подходил близко к поверхности тела, мама делала ему тугую повязку, чтобы зафиксировать осколок и не дать вновь скрыться. И осколки выходили. У мамы была коллекция их из нескольких штук…
Мне было еще мало лет, когда мы в школе начали писать сочинения о близких, кто был на войне. И придя домой из школы, я попросила, папа, расскажи мне о войне. Глупая я еще была… Надо было у мамы спросить прежде. А мне хотелось из первых уст услышать…
Папа обнял меня, посадил на колено, и сказал:
-Доченька, ты мала еще… Кто много говорит о войне, он делает так, чтобы его пожалели. А кто был там, тот старается гнать мысли о ней от себя, а не то, чтобы вспоминать…
А потом ночью долго кричал и мама не могла разбудить его. Мама ничего с нами не говорила на эту тему. Берегла и нас и папу. Мне же от неё сильно попало потом, за вопросы мои…

ЛЕГКО ОТДЕЛАЛСЯ.
Мой папа, Корнеев Петр Кузьмич, отвоевал всю войну связистом и вернулся живым  с фронта.
 Но в самом начале своей фронтовой жизни папа попал в окружение. Дело было в Таганроге, и по рассказам отца ночью особенно сильных боев не было. Утром же оказалось, что вокруг немцы. Одиночные бойцы оврагами стали выбираться в сторону фронта. Папа рассказывал, что некоторые бойцы жгли свои документы, кто-то срывал знаки различия, переодевались с солдатскую или штатскую одежду. Один офицер уговаривал сдаться. Кто-то так и сделал, пошел в сторону немцев. Папа же сказал, что ему с ними не по пути, что его дома ждет Дуня и дети. Больше суток они выбирались из окружения. Когда же , наконец, они вышли в расположение наших войск к папе не было никаких вопросов. Так как они явился со своей винтовкой и с документами. После небольшой проверки в особом отделе, он был направлен в свою часть. А ведь при малейшем подозрении, он мог серьезно пострадать, так как был сыном репрессированного. Из окружения папа выходил с парнем из Баку. Потом они вместе служили и были друзьями. Папа в красноармейской книжке хранил его фото.

ТРОПОЙ МАРЕСЬЕВА.
Уроженец деревни Новой Глазков Сергей Алексеевич, 1924 года рождения, попал на фронт в 1943 году. В этом же году на него пришла похоронка. По данным поискового сайта «Мемориал» был убит в Орловской области у села Рековичи, где и захоронен. Но герой остался жив, вернувшись домой без ноги. Был сильно ранен осколочным ранением в ногу под колено И бедро. Был вынужден выползать собственными силами среди наступающих войск. Его не брали ввиду строжайшего приказа о наступлении. Раненый солдат был вынужден применить угрозу применения оружия, после чего был подобран и отправлен в госпиталь. Сколько времени он выбирался уже неизвестно. Но в госпитале врачи добросовестно пытались спасти ногу с начавшейся гангреной. И после третьей операции отняли под самое никуда, спасая теперь уже саму жизнь.
Награжден орденом Славы 3-й Степени.

О НАЧАЛЕ ВОЙНЫ.
Родители моего отца Иван и Аня решили уехать из села Еголдаево Рязанской области в Белоруссию ,в город Гжатск.
Продали свой дом, взяли с собой троих детей Раю,Лёшу и Дуню.
Старшему было 12 лет.
Дома оставил ещё двоих малышей Володю и Аню со старше сестрой Марией. Всего у них было шестеро. Когда все приехали на место, буквально на следующую ночь внезапно налетели немецкие самолёты и стали не бомбить, а буквально утюжить город.
Деда Ивана сразу призвали в армию.
 Прощаясь он сказал Бабушке:
-Аннушка, возвращайся любыми путями на родину и сбереги наших детей, Я скоро вернусь!
Рассказывали мне мои тети Дуся и Рая…
Горели земля и небо!\Перемешалось все, люди, лошади, корни деревьев, обломки домов, машин.
Части тел висели на деревьях лошади бились в конвульсиях, стонали раненые. Разорванные в клочья тела людей валялись повсюду…
И среди этого ужаса куда-то пробирались эти маленькие детишки с одной надеждой встретить маму…
Чудом все уцелели, встретились и снова бомбежки.
Бабушка пыталась узнать жив ли мой дед, ее муж?
А его нигде не было. Бабушка среди этого ужаса стала искать Ивана. но тщетно.
Кто-то говорил, что видели; кто-то говорил, что не видел.
И однажды в очередной раз ,она пробиралась сквозь разрытую бомбами землю и в лесу на ветке висел дедушкин кисет!
Этот  мешочек для табака она сама его для любимого вышивала!
И обмерев от боли и поняв, что нет больше не Вани, а на руках шестеро детей и она не дома…
Не знаю, как они добрались до Еголдаева только дома-то уже не было!
Поселилась моя Аня со своими детьми в погребе…

ЦЕНА ПЕРЕПРАВЫ.
…Мой отец, Вавилов Иван Васильевич, уроженец деревни Новой, очень не любил вспоминать о войне. Призвали его в 42-м сразу в Сталинград. О том периоде он с удовольствием рассказывал нам только один случай  Это когда  выбив немцев из какого-то подвала, они заняли его. Стояли жуткие морозы, наверху всё простреливалось, еду с полевой кухни было просто невозможно доставить. Голодные бойцы грелись у небольшого костерка, поддерживая его дощечками от немецких ящиков из-под патронов. Когда отец подошёл к очередному ящику, он оказался запакован и довольно тяжёлым. Бойцы осторожно вскрыли его, а там... Там был шоколад! Радостным солдатам и холод уже не казался таким жестоким…
   Когда же он говорил про переправу через Днепр, то всегда плакал. Некоторые солдаты не умели плавать, боялись заходить в воду, да ещё и немцы стреляли по переправе, в реке вода была красная от крови, и вот некоторые командиры принуждали своих солдат под угрозой расстрела, чтоб заставить других начать переправляться на другой берег. В конце добавлял:
-  Хорошо, что я в своей Новой научился плавать…
  А ещё плакал, когда рассказывал о Дне Победы. Когда объявили о победе, то выкатили бочки с водкой и вместо фронтовых 100 гр. многие употребили гораздо больше. А их часть в то время находилась в Чехословакии с заданием уничтожить засевшую там немецкую группировку. И вот солдаты, опьянённые не только водкой, но и объявленной победой, пренебрегая всеми правилами боя, в эйфории шли на немцев, несмотря на огромное количество погибших товарищей.    
 Это всё о грустном...    А моя как прабабушка вместе с дочерьми помогала пленным голодным немцам, хотя у неё 2 сына погибли на войне. До сих пор, вспоминая это, я думаю, как такое возможно.
И рассказывая о том, как их встречали в других странах, очень тепло отзывался о болгарах. А вот о поляках у него было противоположное мнение..