Акватория любви - II

                Акватория любви - II

     Вчера не достала места, и провела целый день дома. С утра хотела к своему хирургу Еременко сгонять, мой онколог Житнанска Люция предупредила меня, что он принимает только по пятницам, но передумала, хлопнула будильник, как муху, и спала до тех пор, пока меня не разбудили Наташа с Дадой.
     Они явились в половину одиннадцатого. А я Даде позавчера купила зимнюю курточку, 92-го размера, потому что зимняя курточка, которую я ему купила две недели назад, 98-го размера, оказалась ему по колено, к январю, может, как раз и будет, сказала дочь, но ведь до января-то дожить надо, а тут ноябрь на носу, самый ненавистный месяц в году. Да и в чем он сейчас рассекает, в конце октября? Майка, кофта, теплая жилетка, и дождевик сверху, не ребенок, а капуста, да еще вертлявая капуста, попробуй-ка на него все это напяль.
     - Вот, - сказала я, расправляя легчайшее, нежнейшее перо, - примеряйте пока, а я в ванную, на утренние процедуры!
     - Мама! - через какое-то время заорала дочь через закрытую дверь, - спасибо, конечно, но там на улице сейчас плюс двадцать!
     В общем, в магазин мы покатили в старом дождевике, даже исключая жилетку. И я в своем шерстяном платье упарилась. Удивительно то, что газоны опять зеленые. Еще месяц назад все выглядело пожухло желтым, а теперь чистый изумруд. И солнце светит так, что ослепляет. Или это у меня так сердце горит?
     Я не стеснялась своего счастья: я купила кило отборной свинины, свежие помидоры, огурцы, кислую капусту, зеленый лук, дыню, виноград, сладкие слоеные пирожки и пакет кукурузных палочек, что еще бы твоя душенька желала, спрашивала я дочь, а она смеялась, мама, остановись, нам этого не съесть. Но мы лопали и лопали (я пожарила мясо с картошкой и сделала два салата), а Дада довольствовался кукурузными палочками. С виду пышные, во рту они тают, и их легко проглотить. Ты видишь, Наташа, что он ничего не хочет жевать, это все твои сбалансированные смеси из баночек, проглотил без забот и готово. Мама, не начинай. Он у меня на завтрак легко ест бутерброды с колбасой. Нормально откусывает и жует, и проглатывает. А почему же сейчас мясо не ест или хотя бы картофелину? Потому что не хочет. И мало того, у него обед через полчаса по расписанию, и хватит пичкать его этими палочками.
     Они ушли, я замариновала оставшееся мясо, и завалилась в постель. Я даже не хотела спать, но неожиданно заснула. Я  спала днем уже не помню, когда. Я вообще противник сна после обеда. А тут заснула. И еще бы не заснула, если я не спала целый месяц. Даже ночью.
     Они разбудили меня в половину шестого. Опять налопались, теперь уже шашлыка из замаринованного мяса,  помидоров и зеленого лука, и черного хлеба с семечками. Дада опять довольствовался кукурузными палочками. Ну, как довольствовался? Он их разминал в пальчиках, а потом этими пальчиками лапал мою перину. Это только я голодная, сказала Наташа, потому что я только и делаю, что кормлю Даду. Но все-таки,  мама, он хорошо ест, он хорошо спит, он хорошо себя чувствует, и растет, как надо. Он просто очень особенный. Если он не хочет - его не заставишь. Он еще круче, чем Владик.
     - Ну, круче, чем Владик, я себе ничего не могу представить. Хотя, конечно, допускаю. Боже мой, что за время, что за дети!
      - Не дрейфь, - сказала Наташа, - мне буквально вчера, после второго визита к детскому неврологу, полегчало. Она сказала, что, скорее всего, обследование головного мозга ничего не даст, что это только формальная процедура, которую назначают любому ребенку до двух лет, и что мальчик у нас адекватный, только ленивый.  Только после третьего моего зова, по ее просьбе, он обернулся ко мне, причем, так характерно вздернул бровь, как папа, мол, что за суета, что за кипиш?
     - А мне как полегчало, доча! - заорала я, - Я же ни есть, ни спать, ни писать не могла! Я же, можно сказать, пребывала в нравственной коме!  А все из-за того, что какая-то сука-невролог месяц назад сказала, что Дада отстает в своем развитии от нормальных детей на восемь месяцев!!!
      
    
                2

     За этот месяц, чтоб не сойти с ума, я сделала три вещи: во-первых, начала читать полное собрание сочинений А. С. Грина в шести томах, издательство "Правда", Москва, 1965 год (это был любимый писатель Бориса Гаглоева, и это единственное издание, которое Борис попросил Марину вывезти из Вологды, где у него был дом).  Я прочла ранние рассказы, включая первые десять об эсерах, и далее, до 1910 года, годах странствий и ссылок. Мне эти вконец замученные жизнью, но не сдающиеся одиночки, одним только своим выбором счастливого конца, помогали не отчаиваться и барахтаться, все-таки барахтаться в  бочке со сметаной, в надежде сбить кусок масла.  Я прочла и фактически законспектировала первый том.
     Во-вторых,  я свела последних четырнадцать глав "Еще одного года жизни" в отдельное произведение под названием "Акватория любви". То ли подавленное настроение, то ли Грин, но, вместо того, чтобы чистить перышки рассказу о Гринландии, облегчать его и окрылять, я дважды переделывала четвертую и пятую главу, пока не вернула все, как было. Девятую, десятую и одиннадцатую, заплутав в ассоциациях, не удалось облегчить тоже, только, может, фривольных ремарок навставлять, а на конец у меня рука не поднялась, хотела какой-то вывод сделать, моралите, так сказать, три раза подступалась, но все оставила как есть. Этот конец является продолжением моего сна на берегу моря. Какое еще моралите нужно?!
      Тем более, что е-мэйл Натальи Гранцевой Ирина Силецкая прислала мне не двадцать второго  октября, как обещала, а двадцать первого.  Вот мы с Наташей этого двадцать второго, в день, когда перенесли обследование головного мозга у Дады на четырнадцатое ноября  (в самый черный день, когда ожидания наши были обмануты, и они еще не побывали второй раз у невролога, уже со справкой о предродовом генетическом обследовании плода, взятой Наташей в роддоме на Подоле), взяли эту "Акваторию" и переслали Гранцевой, с сопроводительным письмом, я: "Дорогая Наталья! Высылаю Вам рукопись "Акватория любви" о нашем совместном участии в одиннадцатом международном фестивале литературы и культуры "Славянские традиции 2019" (г. Щелкино), отдаюсь на Ваш суд. Хочу начать знакомство с русским читателем именно из Санкт-Петербурга. С уважением, Ваша Ирина".
     - Не фамильярно ли? - усомнилась я.
     - Душевно, - ответила дочь.
     Это в каком же шоке мы обе были.

     В-третьих, а, может быть, и во-первых, Ирина Силецкая прислала мне и программу международного фестиваля  литературы и культуры "Славянские традиции 2019" (г. Прага) с девятого по четырнадцатое ноября, и спросила в личке, когда и с чем я намерена выступить на своем творческом вечере в рамках  фестиваля.  Я изучила программу и выбрала понедельник, 11-е, 11-го, в цикле литературных чтений, желательно, последней из выступающих, разумеется, с "Акваторией",  и уже вечером следующего дня получила уточненную программу, где 11-е, 11-го выглядело божественно (мой любимый, мой вдумчивый читатель может самостоятельно спуститься вниз по моей странице и убедиться в этом), и заканчивалось фейерверком и танцем с саблями в ресторане "У краля Брабанскего".  Вот только благодаря Силецкой Ирине этот ненавистный ноябрь потихоньку превращается в элегантный.
    Ну, и четвертое.
     А, может быть, самое главное.
     Этого двадцать второго, в несостоявшийся день обследования головного мозга у Дады, после того, как Наташа ушла, я нашла в ФБ страницу Татьяны Семеновой (моей Танюши Петуховой) из Челябинска, и написала ей в личку:
     У меня все лучше, чем когда-либо. Я просто в Крыму потеряла свой мобильный телефон, а там все телефоны, не только мамин и игорешин, но и папин, и всех новых родственников. Но с новыми родственниками я общалась в последний раз на Новый год, а потом меня как переклинило: не могу  смириться с тем, что случилось, и хоть ты тресни,  для меня они люди, отнявшие у меня все, даже маму, даже вещественную память о ней. Я очень часто жалею, что тогда приехала в Челябинск. Единственное, что меня мирит с ним, это - вы: ты, Ольга и Лариса. Выясни, пожалуйста, жив ли еще мой папа, пожалуйста, пожалуйста, Танечка...
    
   
                3

     Наташа пришла ко мне вечером в четверг и с порога выпалила:
     - Нам назначили в томайеровой клинике обследование головного мозга на второе декабря! И не только головного мозга, но и общее обследование, всех органов! Для это придется лечь с ребенком в клинику, на два-три дня.
      - Ну и слава богу, - сказала я, - ведь Дада без тебя жить не может, не то, что общее обследование проходить!
     Сказала, а сама чуть не заплакала, так стало жалко мне Наташу.
      - Вот что, завтра я еще на работу пойду, место заплачено, а в субботу возьму выходной, - решила я сменить тему, - в субботу, в общей куче, меня никто и не хватится, а мы пойдем на накуп. Что-то тебе и ребенку нужно прикупить для нахождения в клинике.
      - Да это целый месяц впереди, мам, успеем еще. А вот у Давида на носу день рождения, как раз перед открытием твоего фестиваля "Славянские традиции", восьмого ноября.
     - И что же ему хотелось бы в подарок? - спросила я, удивляясь, что дочь умеет тему менять еще лучше, чем я.
     - Ему много бы что хотелось, но самое нужное, что он хочет, это обувь. Ну и новые джинсы. Зима на носу, ноябрь. Давай ты обувь, а я джинсы.
     - Конечно. У меня завтра впереди весь заплаченный день, попробую заработать денег на обувь. Это тысячи две?
     - Тысячи хватит, - сказала Наташа, и тут мне стало жалко ее во второй раз.
     - И еще, Наташа, - все-таки меня не переплюнешь, -  Я хочу в субботу позвонить папе, мне Татьяна переслала телефон его в личку ФБ, который добыла  через моих новых родственников, спасибо так-то той еще Наташе, но главное спасибо Татьяне, она дозвонилась до папы и разговаривала с ним, он жив, он в порядке!
     - Так и позвони.
     - Без тебя я не смогу.
     - Ну, мама!!!

     Мне ночью снилось, что я с ним уже разговаривала. Я сказала ему, что год ждала, пока пройдет год со дня смерти Игореши и со дня смерти мамы. Год прошел, и я потеряла телефон со всеми номерами. Нашла через ФБ Татьяну Петухову, ты должен помнить ее, это моя любимая подружка детства. Она сказала, что дозвонилась до тебя, что ты жив-здоров, в "меру своего возраста", как ты выразился, а мне было главное, что ты жив, помнишь, папа, ты обещал мне жить до девяносто, пожалуйста, сдержи обещание. Мне настолько реально это снилось, что я пробудилась, как от толчка, от мысли, что главного-то ему сказать не успела! Я хотела сказать, что впервые участвовала летом нынешнего года в международном фестивале литературы и культуры "Славянские традиции 2019" (г.Щелкино), и что это только начало, папочка! Если ты доживешь до  девяносто, обещанных мне, я успею, я все успею.
     Мне показалось, что я не спала всю ночь.
     На станке едва не засыпала, да и было, от чего заснуть: все на тагах, я в улочке, и дубак такой, что и на тагах никто не останавливается, разве что у прилавка с перчатками и шарфиками, и шапочками. Зима на носу, ноябрь. Кстати, у меня и у самой шапочка закачаешься: синяя, под цвет курточка, такая длинная, что меховой помпон не торчит, а лежит, как на колпаке у Буратино. Шапочку новую надо, вот, кстати, у соседа же и приглядела. С кем рядом стоишь, у того и покупаешь. Приглядишься, и понравится. Мне вот недавно два ангелочка керамических понравились: только потому, что оба - и мальчик, и девочка, сидели на полу ногами вперед, а не как Дада, поджав под себя ноги. Это ж не сиденье на полу, это какая-то бойцовская стойка.
     В итоге не вышел у меня номер с обувью для Давида. Вышла шапочка с меховым помпоном, который стоит. Семьсот крон. Плюсом.
     - Не расстраивайся, - сказала дочь, когда мы с ней и Дадой встретились утром внизу, по звонку, чтоб идти на накуп, да не для нахождения в клинике (месяц ждали, что, еще месяц не подождем, пыхтела дочь), а просто на накуп (давай нынче сделаешь свои горние части куриных ножек с чесночком и специальной аджикой от Вероники Бенони, подлизывалась дочь), - у нас еще целая неделя впереди! Завтра поработаешь на станек, на неделю, а за понедельник-вторник как-нибудь эти две тысячи наскребешь, ну, одну-то точно.
     Мы набрали нынче много сладостей. Дыня и виноград - вот что сейчас надо кушать. Дада давился сладкой булкой.
     - Он совершенно не измеряет кусочки, которые нужно откусывать, чтоб не подавиться, - опять не сдержалась я, - это все твои протертые смеси!
     Дада посмотрел на меня внимательно, и осторожно откусил кусок булки, которой не подавился. Я всплеснула руками:
     - Ну ведь может же, может!
     - Когда захочет, - отрезала дочь, - прежде всего, мама, он должен пойти. Просто пойти, понимаешь? Как только он пойдет, появится речь. Появится речь - появится все остальное. Мы будем звонить деду или нет?
     - Звони, - сказала я, как будто поднимаясь со дна океана, - С моего телефона. Как только трубку поднимет, скажи пару слов, и что я хочу с ним поговорить.

     Мы пытались три раза. Телефон молчал.
   

                4

     А еще в эту субботу случилось счастье: в какой-то момент, наскучив "Машей и Медведем", Наташа сказала:
     - Это неправда, что Дада только "Машу" воспринимает, без нее не ест, он вот еще Альваро Солеро полюбил, помнишь, мы ехали в машине на обратном пути из Италии, и уже большую часть пути проехали, и Дада устал сидеть пристегнутый к детскому креслу, и начал хныкать, и тут по радио заиграла эта музыка! Этот Альваро Солер!  София! Ну, мама!
     И дочь кинулась к компьютеру, что-то там пощелкала клавишами, нашла музыку, набрала автора, и включила звук:  в комнату влетела дорога,  пролегшая через гигантские горы, прямая и гордая как стрела, пущенная в будущее, и Дада, при первых же звуках затихший, а при вторых пустившийся в счастливый смех и пляс.

    Вот и сейчас. Он сначала принял свою бойцовскую стойку на коленях с абсолютно прямой спиной, потом начал на этих коленях раскачиваться, потом поднял руки ладонями вверх и стал делать ими вращательные движения, танцует, взвизгнула Наташа, встала по левую руку от экрана, напротив Дады, и, хохоча, как он, начала раскачиваться на ногах и делать руками вращательные движения ладонями вперед, к Даде. И тут Дада запел. По крайней мере, ему удавались самые ликующие звуки музыки, и он попадал им в тон. Тут уж и я не удержалась. Встала по правую руку от экрана, напротив Дады,  и подпевая Альваро, как он, и раскачиваясь, как он, и вращаясь, как Наташа, и вверх, как он, и вперед, как она, танцевала так, танцевала так, как танцевала только в прошлой жизни.

                5

     Да разве я не знала, что ноябрь - проклятущий месяц в году?! Весь год работаешь, как муравей, каждый день поднимая больше собственного веса, а в ноябре оказывается, что ты была стрекозой. Да-да. А стрекозе что нужно делать в ноябре? Правильно, плясать, если сможет.
     Зима катит в глаза, и я пляшу: вторник минус двести пятьдесят, среда минус четыреста, четверг минус сто пятьдесят, а в пятницу - день рождения Давида - минус триста. Хорошо, что я успела Наташке деньги на подарок Давиду - обувь, в понедельник отдать, плюс пятьсот крон на праздничный ужин, и пятьсот - Даде на десерт. Наташа решила, что с пирожками мы умаемся, и пообещала пирог с курицей и картошкой с луком, по рецепту бабушки. Я не поверила, что она до сих пор тот рецепт помнит. Она сказала свое обычное "не дрейфь". Это у нее, наверное, папины гены,  пацана портового. А мне импонирует, потому что я всей душой полюбила Грина.
     Сейчас скажу сокровенное: "Алые паруса" настолько хороши, что некоторые легенды о Грине не соглашаются с его авторством. Брешут, что он  убил офицера, будучи матросом, и среди его личных вещей обнаружил эту рукопись. Так вот свидетельствую: я сейчас уже на середине второго тома его полного собрания сочинений. И если в первом были еще заметны попытки щенка встать на бодрые лапы, то уже к середине второго - перед нами молодой лев, просто царь зверей. Его "Жизнь Горна" - это весь "Остров сокровищ", " Робинзон Крузо",  "Грабители морей", и еще сонм приключенческой литературы в одном флаконе. А слова любви к женщине, которая ждала восемь лет своего героя, прекраснее слов Гомера. И словечки, гриновские словечки. Высокое с чудовищным,  мистическое с бытовым, чудесное с реальным. Это взрослеющий Грин. И этого Грина уже не перепутать в "Алых парусах". И это как-то ободряет. Несмотря на ноябрь.
     В общем, я явилась на праздничный пирог, как было велено, в восемь тридцать вечера. Это Дада в восемь поел, искупался, и был уложен в постель, дверь закрыта, только "нянька" в кухне воспроизводила все его кряхтения, сопения, пение и тихий смех. Он и правда смеется перед тем, как заснуть. Я свидетель. Но Наташа решила нас промурыжить. Я, например, кроме горячего супчика с куском хлеба в двенадцать часов дня, маковой росинки во рту не имела. Давид сказал, что он вообще целый день не ел. Терпите, сказала дочь, и налила всем по рюмке водки, поставив рядом по бокалу колы. Мы с Давидом эти рюмки прямо намахнули, и я заныла, что у меня живот подводит. Она налила нам по второй, и, жалуясь друг другу на Наташу, мы протерпели так еще десять минут.
     - Еще последних десять минут, - торжественно сказала дочь, и включила "Люцию" Альваро Солера, - как я теперь погляжу, у Дады в любимых "София", а у меня "Люция"!
     - А у меня "Си но те тендо а ти", - на полном серьезе сказал Давид.
     - А у меня "Энимал", - призналась я.
     Дада - главный виновник нашей любви к Альваро - уже спал без задних ног, а мы до полуночи взахлеб слушали Альваро. Наташа даже изъявила желание изучать испанский язык. Сказала, что мне делать еще целый год. С зубами закончу, и примусь за язык.
     Но ее пирог получился - любой язык проглотишь.
     Мы съели, обжигаясь, потому что сил не было терпеть, по два куска. Давид помогал себе холодной сметаной, а мы с дочерью честно перекатывали куски языками и дули на язык. Давно я ничего вкуснее во рту не перекатывала. И они дали мне один кусок с собой, в специальной пластмассовой коробке, которую как раз прошлый раз я отсылала Давиду с пельменями.

     Девятого ноября, слава богу, стартовал Международный фестиваль литературы и культуры "Славянские традиции" в Праге, участницей которого я, разумеется, являюсь.
      Хрустальный зал РЦНК, блестящие мои любимые Ирина Силецкая, Людмила Свирская, Наталья Волкова, и многие другие, неназванные, не могли затмить образ этого куска пирога, ждущего меня дома.
      Единственный провал случился, когда Ирина Силецкая демонстрировала отрывки из фильмов о фестивале на Казантипе с 2013-го года. Вдруг для меня стали знакомы и близки и все эти скифские раскопки, и все эти ротонды, и все эти могилы, и профили, да, блин, каждый дом, каждый дворик, каждый куст, каждая волна, прибившаяся пенным гребнем у чьих-то ног, что я теперь точно знаю ответ на вопрос "Чей Крым?".
 Крым - мой.

     Я только-только разогрела кусок этого пирога.
     Снизу позвонил и в квартиру вошел Владик, вот же золотая орда, ей, богу.
      Он съел этот кусок, нахваливая, поцеловал меня, забирая из моих рук сто крон, все, что у меня на тот момент было, и еще два часа после его ухода в доме пахло этим пирогом.

    
                6

     Я готовилась к волшебному дню - литературным чтениям "Акватории" в рамках международного фестиваля литературы и культуры "Славянские традиции", и поэтому поход к кожнику в 7.45 утра меня не напряг, тем более, что я к ней хожу вот уже второй месяц, раз в две недели, и четвертый пальчик на левой ноге хоть и медленно, но поправляется, по крайней мере, я уже могу ходить в ботинках, потому что в кроссовках ходить холодно. Но. У меня еще заканчивались таблетки от давления, и я прямо упираясь всеми четырьмя копытами, проследовала в  кабинет моего участкового врача Врубеля этажом ниже. Медсестра, которую я три месяца назад не застала на рабочем месте по причине ее отпуска, и которую видела второй раз в жизни, впервые посмотрела на меня в упор. Потом три раза мерила мне давление, все не верила, что оно в норме, потом долго листала гроссбух моей истории болезни, потом предложила подписать мне непонятную бумагу, потом назначила на семнадцатое декабря непонятно что на десять утра, я на все была согласна, лишь бы побыстрее получить рецепт, рецепт Вам сейчас доктор Врубель напишет, пообещала она. И Врубель нарисовался, приоткрыв дверь в приемную "пройдемте ко мне".
     - Кто? Я?
     - Ну не я же, - сказал Врубель.
     Несносный мальчишка! Поднял все документы трехмесячной давности и попенял мне, что я не явилась к доктору Комарику в начале сентября, как было назначено. Я сказала, что посчитала это лишним, потому что у меня много работы, а у Комарика одно желание - меня помучить. Врубель на меня наорал, зачем я тогда по докторам хожу. Я тоже тон повысила, что не хожу, и ходить бы не ходила, так ведь это у вас, у умников, мое лекарство от давления мне нужно получать  до конца жизни раз в три месяца! Он тон сбавил. Я тоже извинилась. Но направление в лабораторию на отбор крови все-таки выдал. Ну, и рецепт.
     Я сразу после таких подвигов тут же в поликлинике купила бутербродов и салат из кислой капусты, и отправилась к Наташе, на завтрак. Я провела с ней и с Дадой два часа, пока не восстановилась духом. Потом вернулась домой и три часа кряду, от руки, как двести лет назад, переписывала три первых главы "Акватории" для выступления. Принтер у Наташи с Давидом без дела засох, Марго я так и не поймала в интернет-службе, в общем, не курила даже, не то что кофе не пила, а все равно чуть не опоздала. Мое выступление значилось последним, и я приехала к половине четвертого. Ириша, видя, что я отдышалась (там по одной лестнице в литературную гостиную не один поэт загнулся), тут же пригласила меня на сцену. Сама сказала обо мне несколько теплых слов. Я так и начала: "Я, участница международного фестиваля литературы и культуры "Славянские традиции, еще год назад не попавшая  в "лонг-лист", а ныне красующаяся в "шорт-листе", на радостях перемахнув три тысячи километров двумя самолетами (зал оживился) и оставшиеся семьсот тремя таксомоторами (зал засмеялся), оказалась в фойе Дома культуры "Арабат" (г.Щелкино) за полчаса до начала регистрации участников фестиваля".
      Никогда еще зал так благодарно меня не слушал. Я всхлипывала, он всхлипывал, я хихикала, он хихикал, я хохотала, он хохотал, я умилялась, и он умилялся, я дрожала и его трясло. Нет, мне и раньше, конечно,  хлопали, иногда даже не меньше, чем другим, но тут это было нечто, это было от сердца к сердцу.
     Потом одна начинающая поэтесса сказала мне: "я впитывала каждое Ваше слово", а маститый поэт признался: "Как будто сам побывал в Щелкино!" Я купалась в лучах славы. А ведь это среди поэтов так-то.
 
     Обожаю поэтов!

                7

     Понедельник, пребывая на седьмом небе и девятом облаке, я закончила в старочешском ресторане "У Краля Брабанскего", в компании обожаемых мной поэтов,  со свиными копчеными ребрышками на меду, тройкой красного вина, свежеиспеченным хлебом с чесночной помазанкой, маринованым стручковым перцем, и кружкой большого собственной выработки чешского пива "У Краля". Некоторые из поэтов выбирали утку по-старочешски, с кислой красной и белой капустой, с кнедликами, их очень забавляло само слово "кнедлик". Кое-кто попробовал супу по-старочешски, но специальные караваи для этого супа закончились, а в обыкновенной тарелке он выглядел, как жидкий гуляш, но разве об этом речь? Мы там не только ели. Поэты читали свои стихи. Некоторые даже читали чужие, что от поэтов большая редкость. Да и не только от поэтов. Художников возьмем, в полном смысле этого слова. Чтоб художник похвалил другого художника, а не в первую очередь себя, такого не бывает. Ну, может, бывает раз в сто лет. И тут как раз было. Словом, душевная была атмосфера, я лишь около одиннадцати завалилась домой, а когда  уходила,  была далеко не последней.
     Зато во вторник, к восьми утра под справой, я чувствовала себя ринувшейся с девятого облака седьмого неба прямо на асфальт Гавелака, с его стоячими в двенадцати местах солеными лужами после вчерашнего дождя, прямо мордой. Деньги на станек я выгребла из Галкиной копилки последними золотыми полтинниками - шестьсот крон, сто на кофе и пятьдесят Валентину, чтоб тележку привез со склада, таг 31-й, первая на центральной стороне, без конкуренции, говорю  справцу Роману "Ничего, если я золотыми монетами заплачу, или надо бежать менять на бумажные?", они взглянули с Иркой оба, как золото блестит, и сказали, как пираты: "иди, мы сами поменяем, из своих". Я б тоже поменяла, если б свои были.
     Но вчерашнее пребывание на седьмом небе и девятом облаке дало о себе знать. Я заработала три тысячи крон. Добавила пятьсот авторских, положила деньги на счет по пути домой, позже пришла Наташа и через Интернет, с моего счета (боже, как удобно!), заплатила за электричество, Интернет и медицинскую страховку Владика. Правда, еще из авторских я дала ей пятьсот крон Даде на десерт (вторник!), и в среду заплатила 29-ый таг, на два дня, тысячу двести. Справцу пану Седлачеку. Он же много не разговаривает, он говорит "деньги - это не такая тяжелая вещь, чтоб не носить ее всегда с собою".
     Но позавчерашнее пребывание на седьмом небе и девятом облаке давало о себе знать и сегодня и завтра. Что позволило мне в пятницу расплатиться с Вероникой за кассу. С утра. А справец Роман, выкатив мне 18-ый таг на пятницу, обеспечил мне до конца дня возможность поехать на экскурсию в Мюнхен, культурную столицу Германии, с которой вся новейшая история, собственно, и начиналась, с посещением знаменитой в узких кругах Пинакотекой, с удивительным гидом всех времен и народов Татьяной Стряпуниной. Тысячу двести крон экскурсия, двадцать пять евро - вход в знаменитый музей и сопровождение, тридцать пять евро - на обед. По крайней мере, я так заработала.
     И я туда завтра еду!
     И это будет невероятно хорошо!
     Как вот было, когда я сразу после Крыма, буквально через неделю, рванула в Италию. Мне было, с чем сравнивать.
      Так и сейчас. После пребывания на седьмом небе и девятом облаке фестиваля "Славянские традиции", каково это, отправиться в город, который обожал Гитлер?! 

                8

     Нет, Мюнхен оказался мне не по зубам, да и какие у меня там зубы, даже от семечек пришлось отказаться. И времени у нас мало было: два с половиной пешей экскурсии по исторической части Мюнхена с Татьяной Стряпуниной , и два с половиной часа музейной экскурсии по Старой Пинакотеке с Людмилой Нитцер. И ради этого мы четыре с половиной часа с двумя остановками ехали до Мюнхена, выехав в семь часов утра, для чего мне пришлось встать в пять утра, как в понедельник!
     Всю дорогу я продремала под теплый голос Татьяны, похрипывающий из динамика над головой: "Город на реке Изар, на юге Германии, в Федеральной земле Бавария, третий после Берлина и Гамбурга, с населением в полтора миллиона человек, на 13 сентября 2019 года".
     В общем, название произошло от древневерхненемецкого "У монахов", когда в тринадцатом веке здесь, на холме Петра поселились монахи из монастыря Шефтларп, расположенного неподалеку. Сегодня на месте поселения находится Храм св. Петра. Впервые упоминается в документах 1158 года, как "Вилла Мюнхен", но уже в 1175 году поселению присваивается статус города и возводятся городские стены.
     В 1240 году город переходит во владение Виттельсбахов, и после раздела Баварии в 1255 году становится их Резиденцией в Верхней Баварии вплоть до 1918 года!
     С объединением Баварии в 1507 году Мюнхен стал ее столицей, а в 1806 году - столицей Королевства Бавария! 17 октября 1810 года в честь свадьбы кронпринца Людвига (в будущем король Людвиг I) и принцессы Терезы Саксонской были устроены скачки, положившие начало ежегодному фольклорному фестивалю Октоберфест. В 1916 году, во время Первой мировой войны, город подвергся первой бомбардировке: на город упали три французские бомбы. Послевоенный период был тяжелым: в ноябре 1918 года Людвиг III  с семьей бежал из города, а после убийства первого республиканского премьер-министра Баварии 13 апреля 1919 года была провозглашена Баварская Советская республика, которая 3 мая 1919 года была разгромлена отрядами фрайкора. Бавария стала частью Веймарской республики. В пивной Хофбройхаус 24 февраля 1920 года была создана нацистская партия, а уже 5 марта в 1933 году на выборах в Рейхстаг НСДАП показала себя самой влиятельной среди правых партий. Городской совет оказался нацистским. В 1934 году Гитлер расправился со своими политическими противниками. Только по официальным данным - в ходе Ночи длинных ножей были убиты свыше шестидесяти человек. В 1935 году Гитлер назвал Мюнхен "Столицей Движения". Мюнхен же стал местом подписания соглашения 1938 года между Германией, Италией, Великобританией и Францией, в результате которого - Судетская область, часть территории Чехословакии, перешла к Германии, ну а дальше вы все знаете.
     Что касается города: во время Второй мировой войны Мюнхен семьдесят один раз подвергался бомбардировкам. 1/4 часть населения погибла, 60% зданий было разрушено. Из 815 000 жителей в городе осталось 480 000, из 10 000 евреев - 746 человек.

     - Разумеется, мы пройдем и внешне осмотрим Резиденцию Виттельсбахов,- проснулась я, когда автобус остановился у центральной площади Мюнхена Мариенплатц (сама Дева Мария - покровительница города Мюнхена), и Татьяна отпустила водителя, а нам выдала по микрофончику и коробочке передач, -  в настоящее время она функционирует как публичный музей, и туда  тоже можно будет организовать экскурсию, но сегодня наша цель - Старая Пинакотека, а тема ее посещения - шедевры! Вперед, друзья! Постарайтесь не отставать, ориентируйтесь на мой голос.
     И понеслась! Дворцы, костелы, соборы, капеллы, во многие мы заходили вовнутрь,  площади, голуби, более всего впечатлил Храм св.Петра и пивная, в которой Гитлера выбрали фюрером. Там до сих  пор стоит шум и гам, там до сих пор поют бравурные песни и пиво льется рекой. Очень популярное место. И запахи раздразнили, и пение. Всем резко захотелось есть, и уже до Старой Пинакотеки мы бежали вприпрыжку, потому что Татьяна сообщила, что прямо в здании Пинакотеки есть кафе, где можно перекусить. Не, ну как. Я бежала, а все вальяжно передвигались где-то в ста метрах, и я никак не могла всех догнать. Когда я последней добежала до главного входа в Пинакотеку, мне показалось, что я прямо на ступеньках умру, у меня даже была мысль засесть в кафе и два с половиной часа, вместо экскурсии, сидеть и есть, и отдыхать. Ноги в ботинках отваливались и спину переклинило. А главное, мы только на первой остановке, уже на немецкой территории, завтракали в девять утра, вторая остановка была уже в выставочном зале БМВ, я там даже в туалет не успела, так рот раскрыла от выставленных машин, чуть группу не потеряла, я реально умирала от голода.
     Экскурсия начиналась в 2.30, а до крыльца мы домчались в 2.35.
      - Дорогие мои, - сказала Стряпунина, собирая деньги, и я, вместе со всеми, последней, все-таки заплатила двадцать пять евро за экскурсию, - экскурсовод нас ждет. Так что кафе будет можно посетить уже только после экскурсии. Но разве ради высокого искусства мы не потерпим голод  еще каких-то два с половиной часа?!
      
                9

          Роскошная мраморная лестница вела на второй этаж экспозиции, где были представлены шедевры Старой Пинакотеки, а у колонны с внешней стороны фойе стояли складные стульчики, вроде рыбацких, Татьяна прихватила два, один мне дала, сказала, можно будет сесть в любом зале, где хочешь. Я села в первом же. На входе, потому что зал был огромен, а экспозиция начиналась с одного из первых шедевров Старой Пинакотеки "Битва Александра", выполненной Альтдорфером  в 1529 году. История Пинакотеки началась с Вильгельма IV, который заказал картины на исторические темы у немецких мастеров того времени: Альтдорфера, Бургкмайра, Бехема, Брёя и других.
     Людмила Нитцер, наш экскурсовод по музею, рассказывала о картине так, что я забыла, где я сижу, и вообще, сижу ли. С этой картины я начала ее слушать так, будто времени не существовало. Поклонение Младенцу Христу. Распятие. Победа правды. Бегство в Египет. Смерть Клеопатры. Это все названия работ. Названия шедевров.
     Разохотившись, Вильгельм IV приобрел у Максимилиана I, среди прочих, работы Альбрехта Дюрера. Автопортрет. Четыре апостола. На автопортрете я даже стульчик сложила, и приставила к массивной скамье,  и подошла ближе, можно сказать, протолкалась, а на апостолах встала как вкопанная и смотрела, смотрела на эти четыре лица, на эти четыре настроения, на эти четыре смысла: диптих, на одном - один апостол держит книгу раскрытой, а второй смотрит в нее; на другом - один апостол держит книгу закрытой, а второй смотрит ему в лицо, смотрит мне в лицо, нам в лицо, и его глаза - глаза человека, который хочет поверить, но не смеет поверить, нет, мне не по зубам.
     Альбрехт Дюрер - один из величайших мастеров западноевропейского Ренессанса - был третьим  ребенком и вторым сыном в семье ювелира из Венгрии, перебравшимся в город Нюнберг в середине ХV века. В семье было восемнадцать детей, как писал сам Дюрер в своей автобиографии "некоторые умерли в юности, другие, когда выросли".  В 1524 году из детей Дюреров были живы только трое - Альбрехт, Ханс и Эндерс. Некоторое время Дюреры снимали половину дома (рядом с городским центральным рынком) у юриста и дипломата Иоганна Пиркгеймера,  семья которого принадлежала к патрициям, сами же Дюреры считались ремесленниками, но сын Иоганна Пиркгеймера,  Виллибальд, подружился с Альбрехтом в детстве и через всю жизнь пронес эту дружбу. Благодаря ему художник позднее вошел в круг гуманистов Нюнберга.
     До пятнадцати лет отец привлекал сына к работе в ювелирной мастерской, однако Альбрехт настоял на живописи, и отец уступил: в пятнадцать лет юноша был направлен в мастерскую ведущего нюнбергского художника Михаила Вольгемута. Учеба в 1490 году по традиции завершилась странствиями: ученическая поездка продолжалась четыре года, во время которой Дюрер - младший посетил ряд городов Германии, Швейцарии и Нидерландов. В 1492 году задержался в Эльзасе, где брат  Мартина Шонгауэра, прославленного мастера гравюры на меди, Людвиг, открыл ему двери мастерской брата и  секреты его техники. Этой техникой, в основном, в то время занимались  преимущественно ювелиры. Потом Дюрер перебрался в Базель, один из центров книгопечатания того времени, где другой брат Мартина Шонгауэра, Георг,  познакомил его с типографией Бергсмана, в книгах которой стали появляться иллюстрации в новом стиле, в частности, Дюреру приписываются знаменитые гравюры на дереве к "Кораблю дураков" Себастьяна Бранта, ( приписывается 75 гравюр).
     В 1494 году Дюрер возвращается в Нюрнберг и вскоре женится на дочери друга своего отца, медника, музыканта и механика, Агнесе Фрей. С женитьбой повысился социальный статус Дюрера, и он получил право завести собственное дело. Но брак оказался неудачным. Уже через два месяца после женитьбы Дюрер предпринял путешествие в Италию, где познакомился с творчеством Мантеньи, Полайоло, Лоренцо ди Креди, Беллини и других.
     Через одиннадцать лет, вернувшись в Италию вторично, по заказу немецких купцов Дюрер пишет "Праздник венков из роз" (Прага, Национальная галерея) для церкви Сан - Барталомео. Знакомство с венецианской школой оказало сильное влияние на живописную манеру художника. Эта работа заставила признать его настоящим живописцем даже тех, кто считал его просто гравером. В то время в Венеции работали такие знаменитые мастера эпохи Возрождения, как Тициан, Джорджоне, Пальма Веккио и другие, но Дюрер считал наилучшим Беллини. Через два года, покидая Италию неохотно, он пишет Пиркгеймеру " Здесь я (в Венеции) - господин, в то время как дома - всего лишь паразит".
     Тут я не только во времени потерялась, но и в способности воспринимать дальнейшую информацию. Во втором или даже в третьем зале я плотно сидела. В четвертом или даже шестом устала таскать стульчик за собой, и его любезно до конца дотащила молодая пара из нашей группы. Кафе к тому времени закрылось. Татьяна горестно развела руками:
     - Ну, дорогие мои, делать нечего, отправимся домой, и где-нибудь на заправке, уже на нашей территории, перекусим, буквально, осталось потерпеть еще пару часов, ради высокого искусства-то, это ж не вечность?
     Мы вяло поблагодарили Людмилу Нитцер, гениальную музейную "гиедессу", как назвала ее Стряпунина, и я с ней целиком согласна, просто сил не было, и бредя к нашему автобусу через обширный сквер между Старой и Новой Пинотеками, я промямлила Ольге, моей соседке по месту в автобусе, что сейчас умру от голода. Она сказала, что у нее остался маленький бутерброд с ветчиной и огурцом, от завтрака. Правда, там не хлеб, а рисовая галета, хотите?
     - Хочу, - не сомневалась я, - у меня от завтрака остались два куска яблочневого штрудла, но я не ем сладкого, когда очень хочу есть, хотите?
     Так что мы до заправки, уже на нашей территории, доехали без проблем. Не то что некоторые, которые орали, что экскурсовод обязан выкроить время на обед. Чего орать-то?
      Ради высокого искусства - какие проблемы?!

                10



                11

Первым делом, встретившись с Наташей после поездки в Мюнхен, а это был вторник, я сказала:
     - Завязывала бы ты с этими сбалансированными смесями, доча, нам знаешь, что Татьяна Стряпунина про баварцев сказала? Что первым прикормом для младенца у них было мясо! Поэтому баварцы как на подбор - рослые, статные, красивые! Попробуй, пожалуйста, хотя бы на обед давать ему человеческую еду - пюре, например, на молоке и с маслом, и котлету в него покроши, своими руками. Пусть ест. Не съест в первый раз, в другой съест, только ты должна это приготовить вкусно, как для Дады.
     - Попробую, - неожиданно легко согласилась дочь, - ты лучше про Мюнхен расскажи!
     - Я еще только осмысляю. В смысле, вывешиваю фоторепортажи. Позже напишу, но пока это неподъемно.

     Не могла же я ей сказать, что в понедельник заняла у Павлинки полторы тысячи для того, чтоб заплатить за таг 39 три тысячи на неделю, потому что справец Седлачек сказал "заплатите только два дня - пойдете в хвост очереди на третий", просто афорист, а не справец. Его не интересовало, что в воскресенье я заработала всего полторы. Зато его и не интересовало, что я делала в субботу. Иногда, при всем своем бубнеже, он раздает места лучше, чем добряк-справец Роман. В общем, когда пришла ко мне Наташа во вторник, я вернула долг Павлинке, пятьсот крон выдала Даде на десерт, как всегда, по вторникам, и пришла в среду на работу с двуустами кронами на станек. Какое не закончила с Дюрером?!
      Мне бы с Грином закончить. Я целых два месяца читаю этот долбанный второй том (1910-1920гг!), там сплошной голод, жуть, желание вырваться, умереть, но вырваться, и неописуемые описания природы, которая вот же она, руку протяни, и воскресит, и переродит, и нашепчет, по сути, Грин ничем не отличается от Дюрера, только первый "скитался", а другой "путешествовал".
     Мне кажется, что я целых двадцать лет скиталась, а теперь только начала путешествовать. И это благодаря Ирине Силецкой, в славянский мир, и Татьяне Стряпуниной, в немецкий дух, этот ненавистный ноябрь не показался мне таким уж ненавистным. Все можно пережить, если рядом есть такие женщины.
     В общем, в четверг я засела с редактором и обрисовала свое впечатление от Мюнхена. Во мне прямо какой-то взрыв произошел. В пятницу я заработала три с половиной тысячи, что позволило мне заплатить за склад три тысячи триста,  и описать свое впечатление от Старой Пинокотеки, суббота с воскресеньем пропали почти даром, если б я не описала свое впечатления о самой себе, сидящей в центре Вселенной, отдельное спасибо Анне Скорко, и не Наташа.
     Она пришла, чтоб сообщить мне, что два дня кормит Даду "человеческими" ужинами (не обедами, видать, потому что прибегает к помощи Давида), и первый ужин он съел только наполовину, зато второй - весь. Первый ужин была котлетка одна треть говядины, две трети свинины, как ты завещала, мама, а второй - куриная.
      Я перекрестилась. А что мне оставалось делать? Мысленно, конечно. Но прямо в понедельник  пан Роман-справец-добряк позволил мне тот же 39 таг заплатить за один день плюс четыре. Раньше все справцы позволяли нам это делать зимой, с Седлачеком этот номер не прошел, но Роман - он старой школы, он же как мы, он тоже зимой пропадал на станке, а что уже, как не зима, на дворе?!
       В понедельник вечером у меня было ровно две четыреста, чтоб доплатить  за четыре дня, а во вторник плюс пятьсот. С этими деньгами нельзя было ничего делать, как пойти в русскую лавку и купить две банки тушенки свиной, и две банки тушенки говяжей, я сама сказала дочери, никто за язык не тянул, что все котлетки, да котлетки, хоть из индюшатины, главное, крупа, в смысле, каша наша! Вот, например, гречневая каша с тушенкой...
     В среду ничего не было. Просто отвоевала своих шестьсот крон обратно (слава пану Соукупу и справцу Роману слава!), и позвонила Вероника:
     - Ириш, нет ли новостей?
     - Новости не ахти. Продала два маленьких холстика, в понедельник, единственный добрый день. Но если хочешь, приезжай за этими деньгами завтра.
     - Приеду, - сказала Вероника, - не поверишь, в доме ни копейки.
     - Верю, - сказала я, и вот.

     Пока Вероника ехала ко мне на станек, я продала гранд - Мистическую Прагу - это я так говорю, но, похоже, так говорят и все экскурсоводы Праги, - Карлов мост, вокруг которого у Вероники кружатся все сто шпилей золотой столицы, а ведь это неправда, есть правый берег, есть левый берег... И есть Карлов мост, который Вероника подвесила вне перспективы. Браво, Вероника!
      Боже, "только наличие голой правды помогает нашему брату-художнику так искренно и красиво врать"!    
             

                12

     Я вру напропалую. Я делаю вид, что меня занимают деньги, признание, слава, а на самом деле я леденею при мысли, что в понедельник Наташа с Дадой отправятся в Томайерову клинику, мою клинику, на полное обследование, на три дня. Мне так холодно было вчера. Я решила сегодня на работу не ходить. Главное, я справилась заплатить за квартиру, и вчера уже "поработала на себя", что вылилось в полторы тысячи крон, пятьсот на станек, на воскресенье, а сегодня, в субботу, можно потратить тысячу крон на все, что душенька пожелает, вместе с Наташей и Дадой.
     Она меня разбудила по телефону, а мы договаривались на полдесятого утра. Неужели я проспала до половины десятого утра и никто меня не разбудил? Даже внутренние часы? Я вылетела из дому пробкой: Наташа с Дадой стояли на углу дома через дорогу от нашего, и Дада зяб, и отклонил мой горячий поцелуй.
     - Мы решили, и я думаю, ты тоже согласишься, что чешские Ваноцы (Рождество), - это для маленьких, это для Дады.  Ежишек (Иисус) -младенец и Дада - младенец, поэтому подарки под елкой будут только для него, мы даже уже выбрали, - щебетала дочь, а солнце брызгало на Даду лучами, погожий денек выдался, и он вертелся, - трехколесный велосипед с шинами для двухлеток, он пониже, чем тот пластмассовый, что у нас есть, и на котором он только виснет, тысячу крон, говорящий и поющий пес, плюшевый, величиной с кошку, трехуровневый, обучает названиям тела, названиям красок, названиям чисел, потом поет, потом сказки рассказывает, тысячу крон, - заливалась дочь, и я ей улыбалась, как солнце  Даде, - ну, и яхта, или как ты любишь говорить, "крепкий трехсоттонный  бриг", в ванную, он умеет и трубить и свистеть, и отдавать швартовые, тоже тысячу крон, итого, с нас, взрослых, по тысяче, и свобода!
      - Хорошо, - сказала я, - а что у тебя с пижамой? Пижаму я тебе отдала еще месяц назад, или она до сих пор у меня в шкафу?
      - Пижама у меня, - не понравилось Наташе, что я прервала ее песню, - при чем тут пижама? Я тебе толкую про Рождество! Ну, подумаешь, с понедельника по среду проваляемся в больнице. Кстати, мама, у тебя еще есть тот планшет, который ты купила, думая, что "в путешествиях" сможешь набивать туда свой текст? Никому еще не подарила?
     - Лежит на полке, там, где ты его положила. Вон Владик кинул свою плойку для волос на угол, в сонм проводов, я его тоже не трогаю.
     - Тогда я его заберу, - сказала дочь, - Давид туда набьет "Машу и Медведя" и  Альваро Солера, будет, чем развлечь Даду, можешь не приходить, мама. Куда тебе, после работы.
      У меня сердце сжалось. Кроме продуктов для роскошного обеда, Наташа остановилась у полки с "бонусами", "Белла" без конца проводит какие-то акции с этими бонусами, например, вещь стоит тысячу шестьсот, а ее продают за четыреста крон, если у тебя на карте есть больше, чем пятьсот бонусов. Конкретно, блюдо фирмы "SCHOTT ZWIESEL"  за четыреста крон.
     - Беру, - сказала дочь, - как тебе от нас подарок на Рождество, взамен того, из китайского стекла, которое кокнул Дада, и даже не покривился, потому что только одно яблоко из этого блюда стукнуло его по лбу!
     Как я любила ее в этот момент, боже мой. Такая смешная моя дочь. Такая же смешная, как я. Как там говорила моя мама: "все-таки, неправильно нас воспитали, доченька"?! Нет у меня больше вопросов, типа "а кто тебе мешал воспитывать меня иначе?", у меня есть ответ "нас воспитали правильно, и ты меня воспитала правильно, и я правильно воспитала свою дочь".
     - Наташа, возьми эту тысячу, как мою третину под елку на подарки Даде, которые вы уже выбрали, - сказала я, уже дома. Блюдо сразу же распаковала, положила туда гранат, доселе три дня ютившийся на тарелочке с золотой каемочкой, и гроздь желтого винограда, -  свобода!
      - А ты завтра как?
      - У кого-нибудь возьму пятьсот крон, святое дело - сегодня выходной! Но вот у меня возникла мысль: не соорудить ли мне салат оливье, по рецепту бабушки, с куриным белым мясом, как вариант праздничный? С собой вам коробочку приготовлю, сама знаешь, какая в томайеровой клинике еда.
      - Зато роглики чудесные, - наконец, печально сказала дочь, - но от салата не откажемся...
      - Давид переживает?
      - Не то слово, мама. Он готов поубивать всех этих врачей.
      
   
                13

         Я ехала в автобусе номер 190 по эстакаде, на которой когда-нибудь умру от разрыва сердца, с закрытыми глазами, что позволительно,  потому что половина седьмого утра, и думала, что бы такого сделать, чтобы вымолить у судьбы удачу. Делать было абсолютно нечего. Представлялось только, что вот сейчас  Давид, Дада и Наташа просыпаются, чтоб к девяти быть на пороге детской неврологии в корпусе Х, неважно. Или даже так: Давид, Наташа и Дада, потому что обычно Дада просыпается не раньше восьми часов утра. А ведь его еще надо накормить.
     Сама я станек получила в половину восьмого утра, тут ясно, что есть Зоран. В половине девятого ясно так же, что есть Валентин. Но в половину одиннадцатого, когда я уже целиком разбалилась, ясно стало, что меня трясет. И не то, чтобы прямо от холода. Что происходит? Почему Наташа не звонит?  Неужели полтора часа оформляются бумаги?!
     - Ну что, - сказал Серебрянный, он сегодня, в кои-то веки, работал сам, - по сто крон, и скидка на "Баллантайнс"( ясен пень, шотландский виски, а обращался он не только ко мне, но и к Мише, мы стояли одна за другим), - Обычно он стоит 499 крон, а сегодня, именно сегодня, - 299, большой понедельник, наступила зима или не наступила?!
     - Я вообще-то хотел сегодня не пить, - сказал Миша.
     - А я как раз сегодня хотела выпить, - возникла Маришка, каким-то чутьем притянувшись из соседнего коя.
     А я как раз продала маленькую Пражку Латынина, чистый импрессионизм, и встряла:
     - Я готова заплатить за бутылку.
     - Вот кто о чем, а Беспаловой лишь бы деньги тратить, она их ненавидит, - изрек Серебрянный, и все-таки, содрав по стовке и с Миши, и с Мариши, полетел в "Альберт". Кроме "Баллантайнса" он прикупил закуску, мясо нарезкой, хлеб белый батоном, помазанку, сыр с чесноком, пирожки с капустой, яйцом и луком,  и колу, и стаканчики.
     Наташа позвонила в половину второго, когда я уже была готова услышать, все, что угодно.
     - Нас отпустили домой, - деловито сообщила она, - нас приняли и через час заполнения бумаг, сделали ЕГГ ( не поручусь, но обследование головного мозга в специальном кабинете), просто надели на Даду такую шапочку, он даже не заметил, потому что я ему включила "Машу и Медведя", и сорок минут это длилось. А потом сестричка сказала, что мы близко живем, и можем ехать домой, но чтоб завтра, в семь тридцать утра быть снова на месте, для дальнейшего обследования, в том числе, и слуха. А уже в пятницу будет барокамера, как ты выражаешься, мама, как ты меня задолбала, неужели трудно запомнить, это - магнетическая резонанция!
     - Детка, как я счастлива, что вы дома, боже, как я счастлива! Ведь если б было что-то не так, это было бы видно сразу, правда, и они бы вас не отпустили!
     - Да у них просто мест нет, чтоб разместить всех, направленных на обследование головного мозга, ма-ма, я там такого за час насмотрелась, я тебя умоляю, хорошо, что мы живем "близко", некоторые едут из Оломоуц, некоторые вообще с Моравы, это самый лучший центр детской неврологии в Чехии, но Дада самое разумное дитя, которое этот центр видел! Там есть даже четырехлетние дети, которые не то, что ходить, сидеть не умеют! Ты как Давид. Тебе лишь бы врачей поубивать.
     - Стоп, - сказала я, - я понимаю, что ты тоже пережила стресс. Но давай не принижать наши с Давидом переживания. Это ведь ты у нас умеешь себя вести, как дохлая лошадь, а я вот, например, сейчас никакая.
     - Это чувствуется, - сказала Наташа, - ты давай там, тормози, я вечером забегу, проверю. Мам, все миновало! Если б было что-то не так, это было бы видно сразу, и они бы нас не отпустили, сама ж сказала!

     - Беспалова, - встрял Серебрянный, - харе терзать дочь, все ж хорошо, кроме того, что "Баллантайнс" заканчивается.

    

                14

     Я придумала, как вымолить у судьбы удачу: прямо с утра, не поленилась, встала на час раньше, чем могла бы, и перед работой посетила почту, чтоб отправить маленькую бандерольку с конструктором, домой, на Урал, Сергею Соловьеву на Сиреневый бульвар в Екатеринбурге, месяц назад он написал мини-чудо миниатюру, помните?
     "Слушайте, у кого остался конструктор из алюминиевых полосок с дырочками. Ходил нынче к родне в гости. Все есть у ребенка, а не хватает дедушки. Посмотрите, может завалялся", помните?
      Я купила что-то похожее две недели назад, да все руки не доходили до почты. Тут ноги дошли.
      И я, гордая собою, была настигнута звонком Наташи прямо в автобусе, который мчал меня на работу в девять часов утра:
     - Ну, все, - сказала дочь, - мы прошли тестирование глазок, теперь будем ждать тестирования ушек. И еще у нас взяли кровь.
     - Дада плакал?
     - Когда кровь брали, был возмущен и потрясен до глубины души, плакал прямо крокодиловыми слезами!
     - А сейчас? Я слышу, что он там что-то восклицает в трубку, довольно энергично. И нотки плача еще звучат.
     - Да нет, уже успокоился.
     - А во сколько ушки?
     - Через два часа, мама.
     - И вы все это время будете торчать в клинике?
     - Нам выделили палату, мама.
     - В палате кто-то есть, кроме вас?
     - Нет, мы одни.
     - Слава богу, ты же знаешь, как Дада реагирует на детский плач. А что говорит врач?
     - Да мы врача со вчерашнего дня не видели. Он только указания отдает и бумаги подписывает, все остальное делают сестрички.
     - А когда же будет известен результат по мозгу?
     - Я сейчас сама расплачусь, отвечая на твои вопросы! Что ты как маленький ребенок?!
     - Извини, доча. Позвони все-таки сразу, как пройдет тестирование ушек, пожалуйста.
     - Хорошо, позвоню.

     Этого дня я не воспринимала до звонка Наташи. Я вяло развесилась (руки работают, ум отдыхает), вяло что-то продала, отбила станек, уже была рада, да и туристы еле ноги передвигали, то ли смог, то ли туман, все держало в оцепенении. Наташкин звонок изменил погоду:
     - Ну, все, - сказала дочь, - ты же помнишь, при этом обследовании нельзя вертеться, там тончайшая стенка между ухом и мозгом, там надо лежать не шевелясь, и мы уже делали две попытки, когда нас хотели запихать чуть ли на Мотол (это клиника для иностранцев, которые не имеют чешского гражданства, Давид был категорически против Мотола), тут ребенка усыпляют, чтоб не было компликаций, на двадцать минут обследования. Ну какой наркоз, мама! Специальный детский газ, через трубочку в попу, и все абсолютно безвредно!
     - И что теперь?
     - Теперь ничего, Дада спит. Как только проснется, мы оденемся и поедем домой.
     - А когда он проснется?
     - Ну откуда я знаю?!
     - А будить нельзя?
     - Будить нельзя, сам проснется. Да и пусть поспит, он сегодня с шести утра на ногах. Я тебе лучше вот что расскажу: пробегала-таки мимо нас невроложка, наш врач, заглянула в палату и сказала, что мозг у нас в порядке.
     - Ах, - сказала я, - ах! Я верила! Я знала!
     - Да ладно, тебе, мама, - хмыкнула дочь, -  вы у меня с Давидом первые паникеры. Я - то больше вас верила! И побольше вас знала!
     - Ты молодец, доча. Ты просто герой, - серьезно сказала я, - вас Давид домой отвезет?
     - Да откуда я знаю, когда Дада проснется? Сами доедем, коляска у нас с собой.
      - Ты дважды герой, Наташа.
      - Еще завтра, на десять утра, слава богу, не на семь тридцать, назначено обследование глазного дна, и потом генетический тест, но это, скорее всего, опять кровь брать будут, - потускнела Наташа, - бедный Дада!
     - Ой, - сказала я, - можно я вечером к вам забегу?
     - Лучше не надо, - сказала дочь, - он так намучался за эти два дня. Пусть твой образ для него остается не связанным с этими двумя днями. Да и я устала. И завтра еще.
     - Но завтра, сразу же, как будет возможность, позвони.
     - Хорошо, позвоню.

     Я вернулась домой и первым делом отправила Сергею Соловьеву на Сиреневый бульвар в Екатеринбурге, в личку, сообщение об отправке бандероли с кодом, и припиской:
     " Мальцу игрушку, скажи "от бабушки" (если у него вдруг не хватает бабушки), целую". 
     Переплюнула Соловьева в минимализме, во как!