Звезды и ведьмы. Глава 45

        ГЛАВА 45.

    Утром  следующего дня, за завтраком,  наша семья впервые  увидела угрюмого Чибиса (он спал на диване в гостиной), не желавшего  с кем-либо говорить.   На меня Олег смотрел  «волком»,  а на вопросы сестер о планах на вечер  отвечал  расплывчато, хотя  уже получил  деньги за участие в праздничном мероприятии. Татьяна  не выдержала  тоскливой атмосферы за столом, и, основываясь на женской интуиции, высказала общее с Ниной мнение:

– Вы так выглядите, друзья – товарищи, будто вчера  бабу не поделили! Может быть, все-таки расскажите, что между вами произошло? Что-то серьезное? Или я ошибаюсь, у вас похмельный синдром?

    Она сказала это наобум,  из намерения   вынудить  нас заняться опровержением, что, несомненно, разрядило бы  обстановку. Но вышло только хуже: Олег, не сказав  ни слова, молча поднялся и ушел.   До этого сестры  придерживались той точки зрения, что я, и  отчасти Олег,  в проявлении сердечных чувств  находимся   у них под «полным  контролем».  Теперь же, когда они поняли, что это не так, им стало нехорошо. Мысль о том, что где-то  появилась соперница, заставила Нину  густо покраснеть.  А  Татьяну, чего я не совсем не ожидал, подойти к окну и смотреть, как уходит Чибис – один ли?  А вдруг на набережной его уже поджидает девушка?
 
        Я пробормотал извинения, и, оставив   тарелку нетронутой, направился  в университет.  Олег на занятия не явился, что вызвало у меня  невыносимые страдания. Воображение  бурно  рисовало, как   Чибис уже  нашел,  и  вовсю обхаживает Настю.  Лекции не лезли  мне   в голову, я часто вздыхал и выходил из учебного корпуса, проветриться на  свежем воздухе.
 
       В конце концов, я  додумался посмотреть  в интернете, скольких  балерин в этом году  приняли  в Большой театр. И кого из них зовут Анастасией. На мое счастье, с таким именем оказалась  только одна.
 Кроме того,  я  выяснил, что,   по странному совпадению,  Настя танцует  в Лебедином Озере  ту же партию, что  когда-то танцевала тетя. Я  предположил, каким образом  Настя узнала  о Марине Юрьевне.  Видимо,  Насте  рассказали  о предыдущих исполнителях, а  в их числе,  упомянули  и  Марину Юрьевну. Хотя тетя относительно недолго была балериной, однако отдала главному театру страны значительную  часть  жизни, и  коллеги наверняка помнили ее.

             Знакомясь  далее с  информацией   на  сайте театра,  я узнал, что  вечером у Насти  должен  состояться спектакль. Мне  сразу  стало легче. Я понял,  что сейчас  она  занята подготовкой  к нему.  И пока представление не закончится, у Чибиса, как бы он ни старался,  нет  шансов получить от Насти даже дежурной  улыбки.

           В результате   вместо того, чтобы  бежать к Большому   с желанием      опередить Олега, я занялся насущными делами. В частности, досидел положенные  академические часы,   а  во второй половине дня пошел  вместе со злыми и неразговорчивыми  (из-за  отсутствия Чибиса) сестрами  проводить детский день рождения.
 
     Но,  как только  я  освободился,  сразу  помчался на театральную площадь. Я наизусть знал все подъезды  театра, и, разумеется, тот из них, через который   выходят балерины. По обыкновению, возле него толпились разгоряченные спектаклем поклонники. Среди них я заметил и Олега. Он прикинулся, что не видит меня. Букет у него был слегка увядшим,  похоже, Чибис  стоял здесь не первый час. Хорошо, что нам не пришлось долго  прятаться друг от друга: двери распахнулись, и первой среди балерин вышла Настя. Толпа поклонников тут же  пришла в движение.  Ее окружили, и  начали  просить автограф. Пробираясь среди людей с намерением   попасться Насте  на глаза, мы поневоле оказались рядом. Она   увидела нас, и,  избавившись от воздыхателей, вся такая хорошенькая, сияющая  от удачного представления и пришедшей к ней славы, взяла  под руки.  Радостно воскликнула:

– Ах, мальчики! Как я счастлива  вас видеть! Какой сегодня удачный день! – и  заставила  с ней покружиться. Я  засмеялся вместе с Настей, до чего мне  похорошело   от ее веселья. А  Олег  стал   выглядеть  еще угрюмее, чем был  до этого. Настя с улыбкой посмотрела на нас и спросила, не хотим ли мы  ее проводить.   Глядя в разные стороны, мы согласились.

  Накрапывал дождь, зонта ни у кого и нас не было,  но идти оказалось недалеко. Богатый меценат, покровитель Большого, предоставил  начинающим балеринам  квартиру неподалеку от театра, которую они  с  юмором  и  называли «общежитием».
 
           В  самой большой комнате имелся  диван невероятных размеров, на котором легко размещалось  семь, а то и восемь человек. Все проживающие в квартире балерины танцевали в спектакле вместе с Настей.  Приходя одна за другой, они  буквально падали на этот диван, делясь  впечатлениями  от выступления.  Я  уселся на стул в  одном  углу  комнаты, а Чибис занял кресло в другом.

     Олег, не зная, что делать со своими цветами,  положил  их  на подоконник, к другим букетам, среди которых выделялись  роскошные,  с богато оформленными  визитками. Девушки  достали шампанское, намереваясь  отпраздновать успех. Я  открыл сумку с едой, которой меня снабдили  родители ребенка, чьи именины я помогал  вести. Еды  оказалось  много, хватило на всех, к тому же  балерины много не кушают.

     После трапезы создалась условия для  непринужденного общения.  Воспользовавшись этим,  я принялся  острить  и отпускать комплименты,  при этом улыбаясь своей «фирменной» улыбкой, безотказно заставляющей девушек в меня влюбляться.  Однако  балетные  феи   реагировали вяло,   что  быстро   охладило  мой пыл.  В этой квартире существовало неписаное  правило, общее для всех находящихся тут  балерин, и ими  строго соблюдаемое.   Оно  гласило, что посторонним, и в особенности мужчинам, вход запрещен.
 
           Если только  мужчины не  желают  сделать подарок  какой-нибудь  из прелестниц. Я догадывался об этом, и не считал  зазорным. Век танцовщицы мал, а период, когда им  дарят подарки, и того   меньше. Всё, что   девушка сможет «урвать» сегодня, поможет ей жить «после того как».  Взять хотя бы тетю: мы  недавно продали  бриллиантовое колье Марины Юрьевны, которое  ей  презентовал щедрый поклонник, и прожили месяц. Поэтому я не удивился, когда одна из девушек, мило кокетничая, неожиданно спросила меня:

–  А как вас зовут? Вы богаты? У  вас «Майбах» есть? Я так, так  хочу в нем прокатиться! Вы не подумайте ничего дурного, и сразу скажите, если женаты. Я пойму!

    Я замер с открытым ртом, не зная, что ответить. К счастью,  меня выручила Настя. Она сказала  подруге с интонацией  недовольной собственницы:

–    Как его зовут, неважно. Денег у него нет, так что,  отвяжись!

–    …?!  –  последовала немая сцена с открытым ртом,  которой подруга давала понять, что  не понимает причину моего появления   в этой комнате.

–       Он живет в доме на набережной. Ну, в «той» квартире! – вынужденно пояснила Настя, заставив меня  удивиться ее словам.

– А–а, –    впечетлилась    подруга, поняв Настю лучше, чем я. Она  сразу задала уточняющий вопрос, адресуя его мне, – неужели  вы и правда живете,  в том   доме,  со страшными статуями?

– Да–да, –  вместо меня ответила  Настя, и  для усиления  эффекта  добавила, – а фамилия у него, Жарков!

– С ума сойти, какая встреча! Кто бы мог подумать! – задумчиво сказала подруга, и, отбросив кокетство, посмотрела на меня так, словно в ее  глазах   моя «ценность» резко возросла.  И теперь  она признаёт за мной право находиться  в их обществе.
 
        После  чего   взгляд  девушки  направился на  настенные  канделябры со  свечами.  Судя по свежим следам воска, их  недавно зажигали.  Мне неожиданно показалось,  что эта гостиная   чем-то  напоминает  нашу квартиру. Но я не успел понять,  чем:  подруга, несмотря на просьбу  Насти «отвязаться»,   придвинулась ко мне.

        Она  сделала  музыку  из колонок  так,   чтобы Настя  не  слышала нас,  и принялась задавать вопросы, каждый из которых   вёл  к  Марине Юрьевне. Но  о тете  я     не хотел говорить ни здесь,  ни где-либо еще.
 
         У меня появилось желание  избавиться  от назойливой собеседницы, и я  посмотрел на Настю. Она и другие девушки  были заняты  беседой с Олегом, которую   я не слышал. Только видел, что  балерины  внимательно  слушают его. Мне  было непонятно, чем Олег  смог их  увлечь.  Обычно Чибис пренебрежительно отзывался об  умственных способностях  противоположного пола, и отказывал  (за исключением сестер)  женщинам в общении.

            Мне стало обидно, что я на «втором плане».  Хорошее  настроение  совсем  пропало.   Я извинился перед болтливой балериной,  затем   обменялся с  едва   глянувшей на меня   Настей номерами телефонов, и, сославшись на занятость, направился к выходу.
 
            Олег, увидев, что я ухожу, расцвел.   Ему понравилось, что я   отказался от  «борьбы», и он одержал «викторию»   на «любовном фронте».  Чибис  даже  сделал  мне  на прощанье слабый жест, который можно было истолковать как «завтра увидимся».