Переведи меня кагалу фарисеев и книжников

     - Такая любовь убьет мир, - просипел колбасный граф Хортица и, разбежавшись, врезался головой в стену. Прикрыл уставшие от дум невеселых глаза дерматиновым портмоне, вытащенным из - за пазухи загодя, прозревая непростой путь вертких и шустрых сперматозоидов в разбухших от жажды творчества яйцах, скрипнул зубами и попытался вызвать то, что он наименовал в одной из чрезвычайно интеллектуальных радиопередач для тех, у кого не все дома, " триггером пурги ". Обхватил голову руками, бросив бумажник на пол.
     - Амбивалентый колодец из Небраски в Китай, переполненный скручивающимися двоякодышащими и перепончатокрылыми членистоногими, свивая пламень Антонинов в кривосторонний трианон воспоминаний, увидев искаженное перспективами развития лицо полуразложившегося кадавра, пошел рябью, но как вариант, не мог не выдать один из вероятных проектируемых проектов, еще, должно быть, зарождающихся на покрытых пыльцой дальневосточного ганджубаса крылышках мертвой бабочки Набокова : все закончится свадьбой. Сначала спорт покинет самая знаменитая из самых знаменитых, а потом : колобочком да за свадебку.
     - Да ты окончательно рехнулся, парень.
     Хортица оглянулся и увидел входящего пузом вперед в дверь Керви. Старинный приятель, как обычно чуть под мухарем, в запотевших от лютости очках и небрежно повязанном через шею шарфе, циничный и надменный, словно памятник Ростану, на гранитную башку которого насрал не тривиальный банальностью монмартрский воробей, а сам, мать вашу, Грибов, исполнявшийся любым Жорой Жженовым в психоделической драме о катастрофе пролетающего через литиевую мантию планеты лайнера. В конце - инфаркт. Наверное, от счастья осознания, что твои решительные профессиональные действия вызвали к неудержимому росту волосы на манде неизвестной никому потаскухи из Теннесси, Род - Айленд, Юта. В заброшенном салоне видеопроката нашла она старинную кассету, но не с визжащими японками на суперобложке подложки, а с суровым и усатым советским пилотом в сапогах. Смотрит, как народ. Тупо и мудро одновременно, порождая мифологемы о загадочности славянской души, хотя и написано незримыми чернилами по лбу летчика - жид. Причем конченый. Про таких браты Стругацкие писали, что ярая отрыжка антисемитизма вызывается лишь вот такими евреями, а сын Евгении Гинзбург, крутомаршрутно катающий дагестанские дольчики от рынка к Махачкале, прямо указал в бессмертной саге о врачах, херургах, чекистах и грязной е...ле на куче свекольной ботвы, что  " слишком уж какой - то еврейский этот еврей, товарищи ".
     - Зае...л своими евреями, - зевнул Керви, сумеречно наливая картофельное пиво в пластиковый стаканчик. Подумал, что в этот момент надо бы тренькнуть мобиле, а я, бля, отвечу высокомерно, что даю ответы в викторине в телевизоре. Стоит напротив меня сутулый конь с НТВ и какие - то уроды с дикими бородами интеллигенции, жмут на кнопки, а за кулисами ползает Козлов и поминает лихом Ворошилова.
    - Я, что ли, сделал так, - постепенно съезжая с искусственно вызванного бурана подсознания, оправдывался Хортица, не зная : нужны ли запятые после причастий.
    - Не ты, - признал правоту приятеля Керви, почесывая пах. - Странная херня, Осипов, - задумчиво прошептал Керви, сдвигая феску на затылок, - ведь, ежели вот задуматься, то получается, что всегда тута сплошное говно.
    - Так и есть, - тоже не спорил Осипов, мечтая о луковом супе с ржаными сухариками. - Пишут херню, снимают х...ню, говорят тоже. Представь, что они думают, - испугался Хортица, зачем - то растопырив в разные стороны руки.
    - Да по х...й, что они думают, - передразнил его Керви, вешая защитного цвета куртку на гвоздь, вшибленный неистово и не беспощадно, как путал Ивлукич, гвоздь Сенкевича, а чуть иначе, вот, если, скажем, Юзефович прочитает Пелевина и поймет, что кандидатуры в президенты не равноценны шкваркам, например. - Главное, что думаю я.
     Граф Хортица зашатался. Керви с любопытством смотрел на приятеля.  " Интересно, он будет белеть ? " - подумал он, тут же про себя поморщившись неприятно звучащему обороту из сразу двух  " он ". " Вряд ли такое одобрит Познер ", - еще подумал он, постепенно злобясь от третьего уже  " он ".
     - Странный у тебя приятель, - ревниво проговорил Хортица, независимо вихляясь подойдя к окну. Подышал на стекло и нарисовал пальцем мужской эрегированный хер, зачем - то приписав снизу не наше слово  " пенис ".
     - Любит поиздеваться над потенциальными читателями, - кивнул Керви головой и опять задумался. " А вот кивать, но не головой, это вот как вот ? " - размышлял он и неожиданно в бешенстве заорал, выявив четвертичность  " он ".
     - Говори  " ён ", - посоветовал Хортица, отходя от окна зачем - то спиной вперед.
     - Да ?! А трижды  " зачем - то " чем заменишь ? " Отчего - то " ?
     - Мало букв в русском алфавите, - догадался граф Хортица, усаживаясь на диван. Закурил и многозначительно перднул.
     - Букв нормально, - отмахнулся Керви широкой ладонью, - слов много. А людей и нету ни х...я, какие - то рожи с фигурами и у каждого, б...дь, свое мнение, совершенно не интересное мне. Х...ни много, Хортица, - вздохнул Керви.
     - До х...я и больше, - оптимистично возрадовался граф и вытащил из тесных джинсов член. Повернулся к приятелю спиной и включил на здоровущей плазме порно с тинками, настоящими, от пяти до двенадцати.
     И вот как перевести на язык лошадей личную эрекцию Генри Миллера, если х...ни действительно много ?