Мама

               
                Памяти матери

    Сергей Иванович был стариком (семьдесят один год скоро), можно сказать,  практически здоровым, редкие хвори приключались, конечно, что в таком возрасте и не удивительно, но особых проблем не было. С головой, в смысле с памятью и психикой, тоже был порядок, ум сохранял ясный, запросто помогал внуку студенту в "лабиринтах" начертательной геометрии, мехмата или сопротивления материалов, а всякие оккультные и мистические вещи отвергал. Как сейчас модно говорить, вёл адекватный и активный образ жизни, груза лет практически не чувствовал. Правда, "глядя в календарь" иногда задумывался о смерти, но отгонял эти мысли, успокаивая себя пониманием неизбежности предначертанного и нашей беспомощности перед грядущим.  "Так зачем себя лишний раз расстраивать?",— говорил он.
               
    Самым обычным весенним утром жена попросила съездить в магазин. Сергей Иванович заученными движениями открыл ворота на улицу, с наслаждением вдыхая  запахи первой нежной травки. Вдобавок весёлая птичка громко и радостно чирикала, поднимая настроение. Сел за руль,  включил заднюю передачу, сосредоточивая внимание на проёме ворот, а на той стороне улицы, в зеркале заднего вида, в это время мелькнул очень знакомый силуэт женщины.
Не отвлекаясь, герой нашей истории выехал за ворота, вышел из машины и только тогда внимательно посмотрел на проходившую. Первая мысль даже не испугала: "Да это же моя мама".  Потом — стоп!  "Как мама? Не может быть мама! Мамы нет уже много лет". Ещё и ещё раз он внимательно всматривался в удалявшуюся фигуру, но ничего не вызывало сомнений:  это мама. "Чушь какая-то, я же не сошёл с ума?" — думал он. Но сходство было поразительным: фигура, походка, даже лёгкое пальто песочного цвета были её, и какая-то кокетливая шляпка на голове в её стиле.               
Да каждый из нас часто встречает людей очень похожих на кого-то:  и внешне, и жестами, и голосом — это особо и не удивляет, а здесь появился страх, вернее непонятно что, трудно подобрать правильное слово.

Бежать за мнимой мамой он не стал.

    Первым порывом было желание пойти рассказать жене. Но зачем?  О чём?  И чем она может помочь?  В чём помочь?  Да, она скажет: "Не расстраивайся, ты же понимаешь, что это только показалось", — он и сам это прекрасно понимал.               
В сильном волнении Сергей Иванович поехал в магазин, там брал с полок какие-то продукты, машинально клал их в корзину и постоянно высматривал среди покупателей маму. В голове вертелись мысли: "Это, наверное, какая-то соседка?»  Но соседей он всех знал. «Наверное, эта пожилая женщина приехала к кому-то? Но какая разница теперь, в конце концов?"

Когда он вернулся домой жена сразу почувствовала неладное.               
— Что случилось с тобой? — взволнованно спросила она.
—  Ничего не случилось, расстроен я:  петля на воротах заржавела, и они плохо открываются, на ступеньках споткнулся, чуть не упал.
— Ой, врешь ты, похоже, вид у тебя какой-то неправильный.
— И ты ещё! … Отцепись!
— Дурной что ли? Не с той ноги встал? — справедливо обиделась жена и ушла в другую комнату.
    Оставшись один, Сергей Иванович заперся в кабинете, пытался привести сумбур в голове хоть в какой-то порядок, это удавалось с трудом, вернее, вообще не удавалось,— любая логика  бессильна. С одной стороны: "Бесспорно, это была мама", а с другой: "Этого не может быть потому, что не может быть никогда".  Оставалось только ждать что будет дальше.  Несколько волновался, остерегался, что во сне появятся кошмары. Но ничего страшного не произошло. Со следующего дня в голове Сергея Ивановича стали появляться "картинки" о маме, причем такие, о которых он и не подозревал, что они в памяти есть. 
Мама моя,— думал он,— отличалась от мам друзей или других женщин, скажем, соседок. Сейчас бы сказали, что у неё был отличный от других менталитет, но тогда такого слова не знали. Произошло это, вероятно, от её сильного желания изменить (в перспективе)  свою безрадостную жизнь.
               
    Перед войной, в пятнадцатилетнем возрасте, мама со своей матерью и бабушкой переехала из хутора в райцентр, где они приобрели саманную "завалюху" под соломенной крышей.  Две безграмотные женщины (прабабушка даже читать не умела) и девочка (мужчины исчезли в водовороте гражданской войны и коллективизации). Средства к существованию им давал огород. А какие перспективы у девочки?   Работа на колхозном поле, муж, дети?
Эти мысли прервало другое воспоминание:   
Он, совсем маленький, сидит на корточках у печки во дворе дома и ковыряет палочкой в горящих углях, а рядом в большом тазу какая-то огромная рыба (бабушкин друг-рыбак принёс её в подарок) пугает его, открывая зубастый рот.  Палочка в руке дрогнула и красный кончик её коснулся голой ноги, от боли и страха Серёжа начал истошно кричать.
Прибежала мама и вместо того, чтобы боль снять, только усиливала её — накладывала на место ожога, неприятно пахнущую мазь, затем повязку, специально (как он думал) делала ещё больнее.  Потом она поняла как правильно надо — посадила сына на колени, гладила по голове и целовала. Это сразу помогло. Боль начала утихать, он, всхлипывая судорожно, успокоился и начал засыпать — стало тепло и приятно.
 
 "Да, отца тогда уже не было, в детстве его не было,— подумал Сергей Иванович,— но первое короткое замужество многое изменило в маминой будущей жизни, с мужем она как бы перешагнула в другой социальный статус. Она — уже жена офицера–лётчика (сначала курсанта, конечно)  старалась этому соответствовать. Одевалась "по-городскому", закончила какие-то "фармацевтические" курсы и устроилась работать в аптеку, правда сначала кассиром, но "среди интеллигентных людей",— так она говорила. Простые сельские женщины беззлобно и уважительно называли её: "Городская".               
За несколько лет совместной жизни отец сумел привить ей любовь к чтению. Книг мама прочла, конечно, мало, но достаточно, чтобы понять главное: "Читай сынок, больше читай, в книжках написано очень много умных вещей, которые так нужны в жизни",— часто повторяла она".
Но случилось так, что отец на войне встретил другую женщину, а с матерью разошёлся.

    Затем пошли "картинки" уже из школьных лет.
Из глубины всплыло, как мама пришла со школьного собрания и говорит: "Сынок, ты молодец, сегодня учительница хвалила тебя. Я очень рада. Сидела там и гордилась тобой". И обоим стало так хорошо, весь вечер они, будто беспричинно,  хохотали и рассказывали друг другу весёлые истории, — сейчас, по прошествии лет, он и забыл какие. 
Вдруг перед глазами возникла горящая ёлка в новогодний вечер, и тогдашний страх, совершенно ощутимо и сегодня, сжал сердце. В те годы только-только появились первые "бенгальские огни" и маме кто-то объяснил, что они не опасны, от них ничего не загорится.  Однако вся ёлка полыхала и на ней покоробленная открытка с надписью: «1955 год»  ( Значит, ему тогда было 9 лет, а маме, соответственно, 31.  "С ума сойти, как давно",— подсчитал Сергей Иванович.
Мама тогда повалила горящее дерево на пол, сверху кинула одеяло и стала топтать всё это ногами. Громко трещали, раскалываясь, безвозвратно уничтоженные, недавно такие красивые игрушки.  Вдобавок она принесла из кухни ведро воды и вылила е; сверху,  затем, сев на стул мама начала громко плакать. Мальчик успокаивал её и говорил:  "Мам, ну мамочка, не плачь мама, получишь зарплату и купишь себе другие игрушки, лучше этих"

    Когда Серёже исполнилось четырнадцать лет, мама его вышла во второй раз замуж за простого деревенского мужчину, работавшего конюхом.  Кругозор его далеко не дотягивал до первого мужа, но она как могла "воспитывала" второго супруга, и даже приучила того по праздникам надевать галстук.               
Новый муж оказался работящим и умелым; они построили новый дом — просторный, с большими окнами и верандой, покрасили его в яркие цвета, все соседи приходили любоваться и перенимать опыт. На зависть сверстникам и у Серёжи появилась своя комната. Но отчим, как большинство сельских жителей, сильно пил, и когда у Сергея родился свой сын, отчим умер от цирроза, оставив маму опять с двумя бабушками.
               
    Воспоминания о маме переплетались с фрагментами собственной биографии, возникла обида на самого себя за те огорчения  (мягко говоря ), которые он причинял маме.
В переходный возраст — 8-й, 9-й классы — "много номеров откалывал", но она как-то умудрялась понимать его и до конфликта дело не доводила. Однажды, например, сын привёл девочку Надю к себе ночевать.  Мама сделала вид, что и ничего особенного, вкусно покормила их на ночь и уложила спать в разных комнатах, а потом  (как у Шукшина в "Калине красной")  жёстко следила, чтобы он не зашел к Наде.
В конце каникул, после 9-го класса, Сергей вообще решил бросить школу и уехать в большой город учиться в техникуме, то есть уехать от мамы. Мама считала поступок глупым, уговаривала окончить школу, втолковывала: "Сынок, ты же умница у меня, закончишь  десятый, потом поступишь в институт. Зачем же два года из жизни выбрасывать?" Но он упёрся и поступил по-своему.
Мама старалась помочь сыну изо всех сил и к его 20-ти рублевой стипендии добавляла ещё десять своих рублей. Несколько раз приезжала к нему в общежитие с огромными сумками всяческой еды. А он навещал её на каникулах. И когда наступало время уезжать, мама начинала плакать ещё за три дня до отъезда: "Я понимаю сынок, что надо, но очень скучаю по тебе", — всхлипывая, говорила она.               
Дальше ещё хуже — он бросил техникум на четвёртом курсе и в девятнадцать лет решил жениться. Вот здесь мама расстроилась сильно. Что она говорила, всем конечно ясно,— каждая мама говорила бы то же.  Говорила  всё справедливо. И вот тут-то, совсем юному тогда ещё Сергею Ивановичу пришла в голову простая, абсолютно правильная мысль: "Ты же собираешься жениться, значит, считаешь себя мужчиной? А раз так, то надо совершать мужские поступки".               
Сыграли свадьбу. Несколько месяцев с молодой женой прожили у мамы. Жена работала экономистом, т. е. небольшим начальником в узле связи, а он монтёром — с "когтями" и страховочным поясом для лазания по столбам.  Однако за эти несколько месяцев Сергей смог сдать экстерном экзамены за 10-й класс, в своей бывшей школе, и поступить на заочный факультет Московского электротехнического. Мама очень радовалась этому и говорила: "Сынок, какая ты умничка  у меня! Окончишь институт, устроишься в городе и, может, меня заберешь туда.  Как я хочу повернуть кран, у себя в квартире, а оттуда — течёт горячая вода".
 
    Ближайший филиал института был в Ростове-на-Дону, да и вообще тянуло обратно в город, потому вскоре с женой переехали туда. Несколько лет пришлось жить на съёмной квартире, и опять же мама помогла — из последних сил она собрала тысячу рублей,  да своих молодожены добавили шестьсот, и вот за такую сумму ("сумасшедшую в 1971 году) приобрели двухкомнатную кооперативную квартиру. Можно было бы и маму, наконец, забрать в город, но куда девать двух бабушек?
Время шло, мама старела, появился внук, который большую часть времени гостил у бабушки. Мама очень радовалась этому, но на сына обижалась за редкие приезды. Он воспринимал это как "капризы",—  что ли? Вдруг, переключившись в настоящее время, Сергей Иванович подумал: " А твой сын и внук, сейчас, часто навещают тебя, наверное, тоже считают капризным стариком?"

Вспомнил отрадный момент:  когда писал диплом в Москве, было много времени, и он приобрёл билеты почти во всё театры, музеи, картинные галереи и на экскурсии во все возможные достопримечательности Москвы и пригласил на "культурную программу" жену и маму. Жили в центре города на Кутузовском, в красивой гостинице и не менее половины месяца ездили, посещали, смотрели, восторгались, приобщались.
Мама была на вершине блаженства и вспоминала об этом всю жизнь. Конечно, она не была театралкой, да она вообще никогда не была в театре, и е; восхищало всё, но особенно поражалась в музеях живописи: "Никогда не думала, что люди могут так здорово рисовать, я читала иногда, что существует такое искусство, но чтобы так — поразительно!"

Незаметно для себя Серёжа превратился в Сергея Ивановича, работу свою делал хорошо и в тридцать пять лет стал Главным инженером телецентра. Мама гордилась необычайно. К месту и не к месту хвасталась перед своими друзьям, и даже незнакомыми: "Посмотрите, посмотрите — видите вон тот молодого человека?  Это мой сын!  Знаете, какой он умница? Такой молодой, а уже большой начальник", — говорила мать, к смущению Сергея Ивановича, а если честно, и к гордости тоже (больше почему-то, за маму).
А когда сын  приобрел автомобиль и возраст мамы ещё позволял ей путешествовать, он брал её с собой в отпуск. Надо сказать, жена (умница) особо и не возражала. Показал маме Сочи, Абхазию, вершины Кавказа.  Даже на рыбалку она иногда ездила с сыном и внуком. Правда, они ловили, а она смотрела.
Когда бабушки умерли, мама переехала к Серёже. Лет десять она прожила в городской (сбылась мечта) квартире.  Немножко вместе с сыном, а затем рядом, в соседнем доме, потому что вышла замуж и счастливо прожила с мужем до своих последних дней. Так радовалась: "Наконец-то, будем видится каждый день, хоть на старости лет!"  Но, увы.  Времени катастрофически ему не хватало.  Да, по телефону общались часто, а виделись — приходя в гости, по праздникам. Или Сергей Иванович, спеша по неотложным делам мимо маминого балкона, приветствуя её жестом торопливо говорил: "Ма, прости — тороплюсь очень"               
А когда Сергей Иванович строил загородный дом, мама часто просила: "Возьми и нас с дедом на свежий воздух, так мне нравится, когда у соседей петухи поют".  Но он старался е; брать не часто, потому что она, уже совсем старенькая, без конца норовила помочь перемещать кирпичи или вывозить строительный мусор.               
Вспомнил ещё один момент.
По телефону (из соседнего дома), мама рассказывала: "Стою на балконе, вижу, внучек бежит домой из школы, в каждую лужу лапку сует.  Я кричу ему:  «Зайчик, зайди к бабушке! Сгущённым молочком тебя угощу, да и ноги заодно просушим».  А он отвечает: " Спасибо, ба. Я лучше побегу к маме!"
--------------------

     Почему так мало в жизни мы сделали для своих мам, а они так много для нас? Обидно то, что ответ очевиден: этот вопрос мы задаём себе тогда, когда их уже нет. А когда они были, нам казалось, что мамы вечны. Хотя по большому счету, так оно и есть!

                октябрь2018г. г.Ростов-на-Дону