Последняя электричка. Фантастич. роман. Гл. 21

Мы шли с Кровиночкой не по проторенной дороге, на которой я и мой двойник уже знали, понаставлена или  понавешана куча жучков. Зачем? Да затем, чтобы, если появится хоть какой-то убегун из Лаборатории Компиляции, чего не было еще ни разу, сразу же узнать, где его  можно найти и доставить обратно в лабораторию. А мы вот с Кровиночкой были первыми убегунами, и знали, что за нами, скорее всего, уже идет погоня, что нас ищут, чтобы непременно найти и притащить назад, или просто уничтожить на месте, чтобы у всех голова не болела.
Если бы я не попал в подобную передрягу, то я сказал бы, что такое невозможно в самом деле, поскольку невозможно. А, оказывается, всё возможно.
Я ничего до рассказа Кровиночки не знал о Пограничье. О нем мне рассказал мой двойник Володя-2. А о нем он случайно узнал от медиков и инженеров искусственного интеллекта, и еще каких-то многоглазых и многоруких крох-инопланетян, которые во время работы переговаривались между собой. Все они работали в некоей Лаборатории Компиляции. Что это была за Лаборатория, в какой это происходило параллели, и на Земле ли находилась эта параллель, скорее всего ни я ни моя Кровиночка так и не узнаем. Хотя…
—Ты говоришь, что во время, так сказать, превращения тебя, или если проще, сборки, в хирургической палате, были какие-то инопланетяне? — удивился я. — Не только люди?
— Были и люди, и инопланетяне. Я узнал об этом через два дня, когда начал оживать, и смог не только слышать разговоры медиков, или как их там еще назвать, но и увидел их.
— И какие они из себя? — спросил я у Кровиночки Владимира, поскольку во время моего «сканирования» я ничего не слышал и ничего не видел. Меня просто взяли и отключили неизвестно на сколько — на час, или,может быть, на несколько суток или даже месяцев…
Честно признаюсь, я никогда не любил медиков. Вернее не любил эту специальность, поскольку почему-то всегда боялся крови… Поэтому и избрал другую специальность. Мне с самого детства нравился простор, мне нравилась дорога, я любил перемену мест — сегодня здесь, завтра уже за тысячу километров…
— Да какие? Ну, не похожи на нас. Многоглазые они, многорукие, но всего с двумя ногами и, можно сказать, крохотульки сантиметров до пятидесяти ростом. Нет, даже меньше. Наверное роста у них всего сантиметров сорок, не больше. Но как они быстры. Я даже не успевал следить за движениями их рук. И на каждой руке у них тоже, как и у нас по пять пальцев. Они все на приставных лестничках надо мной «ворожили».
— А сколько у них рук? — не удержался я.
— Точно не скажу, но не меньше шести. Может даже больше…
— А глаз сколько?
— Вот чего не знаю, того не знаю. Короче, много. И на лице, и на антенках, которые, словно волосы по всей голове разбросаны. Если на лице их глаза похожи на наши, а вот на антенках —  на них некие светящиеся бусинки. Но все равно, это — глаза. Вернее, крохотные глазики.
— И они меня разобрали, а потом собрали уже нас двоих за такое короткое время? Не понимаю, как это может быть?  Ведь нейронных клеток только в мозгу человека, если я не ошибаюсь их где-то около восьмидесяти шести миллиардов!
—  Откуда ты знаешь, Володя, сколько времени они «разбирали» и «собирали» нас.
— Если честно ответить, не знаю. Меня просто отключили, и все. А потом словно кто-то щелкнул выключателем, и я… снова ожил.
— Но ведь они справились, Володя! И не только разобрали тебя, но и скопировали каждую клетку, каждый атом!  И… создали меня… Понятно, может чего и потеряли в спешке. Но, думаю, спешка спешке рознь. Это раз. А во-вторых мы живы с тобой, и пытаемся от них скрыться. Получится ли, вот в чем вопрос. Ведь они могут за нами следить, да посмеиваться. А что, вставили какую-то передающую крохотульку, и хоть ноги на плечи, хоть на машине или на ракете, мы, убегуны, никуда от них не денемся. Достанут везде, и… Вот только Пограничье может нас спасти. Хотя… кто его знает? Хотя я слышал и такое предположение. Один инженер кому-то сказал, что в Пограничье никакой связи нет, там все блокируется напрочь…
— Получится, не получится, но мы пока на пути к Пограничью, и это главное.  Да, кстати, ты, Кровиночка,  точно уверен, что нам к Пограничью Нужно двигаться точно на север? А, может, на юг?
— Сначала на север, чтобы обойти вон ту гору, — Кровиночка остановился и, словно рубанув топором показал ребром ладони вперед, где возвышалась огромная, теряющаяся в облаках заснеженная вершина горы, — а потом необходимо двигаться строго на юго-запад.
— Смотрю, и это ты знаешь… — просто сказал я, чтобы хоть что-то сказать. Кстати, далеко идти от горы? — спросил я. — К горе-то, наверное километров до пятидесяти, если не больше. А вот сколько от нее к Пограничью?
Кровиночка только поддернул плечами, мол, кто его знает, и, вслух добавил:
— Пойдем, узнаем.

* * *
Пасмурный день подходил к концу, а у нас с Кровиночкой после очень скудного завтрака почти не осталось никаких продовольственных запасов. Их не было не то, что на ужин, но и на обед, который мы сознательно пропустили — всего несколько сухарей и крохотная баночка чего-то похожего на рыбные консервы, полбутылки воды. И это на двоих!
— А тебе не кажется, что мы с тобой заблудились? — спросил я у Кровиночки.
— Да нет, пока мы идем точно на север, да и гора, как мне кажется, понемногу приближается.
— Кажется, или…
— Может, и или, — улыбнулся Кровиночка. — Значит так, Володя, наверное нам следует немного подкрепиться остатками, отдохнуть, а потом снова в путь.  Думаю, что по дороге что-то попадется съедобное.
— За два дня ничего не попалось съедобного, а тут тебе сразу выложат все на тарелочке, да с мясом и гарниром.
— Все может быть. Так что наш крохотный перекус, очень короткий отдых, и в путь.
— Ты хочешь сказать, что мы совсем не будем ночью спать?
— Думаю, что чем раньше мы придем к Пограничье, тем лучше для нас…
— Это ты прав. Меня вот что интересует, Кровиночка,  откуда ты узнал, что можно бежать из их центра?
— Да оттуда, откуда, думаю, и ты.
— Возможно, Кровиночка.
— Послушай, Володя, не обижайся, но не называй меня больше Кровиночкой... Лучше придумай какое-то мне другое имя. Не нравится мне Кровиночка. Напоминает кровь, которая льется из раны… И это какое-то нечеловеческое имя. Понимаешь?
— И мне все, что связано с кровью не нравится. — ответил я. И тут же добавил:
— Хорошо, подумаю.
— Да и думать нечего. Давай я сам себя назову. Ну, например, Петр. Не против?
Я только сдвинул плечами. Как-то жаль было прощаться с придуманным мной именем Кровиночка, но отступать мне было некуда:
— Согласен, пускай будет Петр.
Мы присели на мягкую траву, я достал из подобия рюкзака последние сухари и баночку консервов, Кровиночка, то бишь, Петр, из своего «рюкзака» остатки воды.
Когда я уже дожевывал остатки своего сухаря, я вдруг заметил, что Петр вдруг перестал есть и стал внимательно прислушиваться и оглядываться, затем привстал.
— Что? Ты что-то увидел? Почувствовал? — спросил я.
— Охота за нами уже началась, Володя. Только что над нами пролетел блестящий жук. Видел его?
— Да как-то не обратил внимания, — ответил я.
— Вот он-то и засек нас и немедля передал сигнал на свою базу. Так что, держись, Володя! Как можно быстрее уходим отсюда!