Что значит в СССР не было секса

    Если кто не знает, откуда появилась фраза «В СССР секса нет», то дело было примерно так: был телемост Москва – Бостон, и там американка спросила: «У нас в телерекламе всё вертится вокруг секса, а у вас?». На что наша начала отвечать «Секса у нас нет, и мы категорически против этого…», но тут все засмеялись (неожиданно, видимо, для неё), она смутилась, а все подумали, что она закончила, и она потеряла инициативу. В общем, договорить ей тогда так  и не дали, и она оказалась не в том амплуа, на какое рассчитывала. После этого появилась крылатая фраза «В СССР секса нет!», которую до сих пор не могут забыть. Но речь в данном случае не о том, что она хотела сказать, а о том, почему именно в данном случае получилась такая реакция.
    Как говорят умные люди, прежде, чем спорить о каких-то вещах, нужно определиться с терминологией. Это следует сразу сделать и с понятием «секс», которое для разных людей означает совсем разные вещи. Что, кстати, и получилось и с героиней того телемоста, которая само слово «секс» поняла не в том смысле, который вкладывала в него оппонент (оно и не особо в ходу было в СССР в то время). Поэтому на всякий случай обозначу смысл, который буду вкладывать в это понятие.
    Секс – это действия, связанные с процессом совокупления, а так же с получением удовольствия во время этого процесса. Секс бывает с целью рождения детей, а бывает просто ради удовлетворения в нём потребности, при этом удовлетворение он может приносить в обоих случаях. Секс отличается от любви тем, что является занятием, а любовь чувством (т.е., разные категории), и любить можно на расстоянии, а сексом заниматься на расстоянии нельзя (по крайне мере, реальным). Так же секс может быть и без любви, а любовь без секса, но только сочетание этих вещей благоприятно для появления здоровых семей и счастливых детей.
    И самое главное, следует обозначить смысл понятия «сексуальность». Сексуальность – это совокупность облика, поведения, и создаваемых человеком ощущений, обещающая противоположному полу какое-то особенное от секса с ним удовольствие. Сексуальность не стоит путать с красотой – это отдельные явления. Можно быть сексуальным без красоты или красивым без сексуальности. Но когда эти вещи в тандеме, они могут работать во много раз сильнее, чем по отдельности.
     Теперь, расставив все точки над «И» в этом вопросе, расскажу, какую я вижу предысторию этому делу. Начнём с того, что есть такая вещь – паразитическая власть. Её никак не получается поделить. В отличие от власти не паразитической, которой, как ни странно, всегда хватает на всех. Например, есть у вас деньги (это такая форма власти на что-то повлиять), и вы хотите помочь какому-то полезному для людей проекту. И есть ещё один человек, который хочет сделать то же самое. Вы друг другу помешать никак не можете, и каждый только порадует другого своим содействием. Это пример того, как власть творить добро между собой не конфликтует.
    Но вот допустим, совсем другая ситуация. Ведёте вы паразитический образ жизни, никому не помогаете, и думаете только о себе. У вас есть сила (это такая тоже форма власти наложить свою волю на ход обстоятельств) и промышляете вы вымогательством. Но однажды сталкиваетесь с такой ситуацией: вы хотите получать с кого-то плату, но тут появляется другой деятель, который тоже хочет заняться тем же самым. Получить со своей жертвы можете лишь в рамках того, что не получит конкурирующая фирма, поэтому вы друг другу не мешать никак не можете. «Начинается спор «Это моя корова, и я её дою» – «Нет, моя!», и никто никому уступать не хочет. Остаётся мочить друг друга (в сортире, как рекомендуют некоторые), пока кто-нибудь один не останется, и тогда он сможет продолжать заниматься своей деятельностью. В этом суть власти творить зло: её всегда мало и на всех не хватает.
    Есть ещё такая форма власти, называется красота (тоже, кстати, страшная сила, особенно, если в сочетании с умом). Классический пример: миледи из трёх мушкетеров. Там даже и сексуальность включать не потребовалось; одного лишь облика затравленной праведницы хватило, чтобы превратить приставленного к узнице охранника в своё послушное орудие. Всё это тоже форма власти, которая требует считаться с волей её обладателей, и территория охоты требует дележа с конкурентами.
   И вот однажды ещё давным-давно (может, в глухом средневековье, а может, и раньше) столкнулись два института власти. Один назовём влиятельностью женской привлекательности, а второй – влиятельностью церковного учения на умы. Суть конфликта заключалась примерно в следующем. Во все времена женщина может ставить условие мужчине: «Хочешь меня? А я хочу то-сё-пятое-десятое, и получше» (красивые могут себе позволить требовать больше всех). И в рамках своего решения, с кем им быть, определяют, сколько они могут брать от этой жизни.
Женщины любят много чего, особенно дорогие шмотки и украшения. И это не только потому, что оно добавляет им привлекательности, а потому, что они ещё и соревнуются между собой, за  то чтобы показать, кто должен брать от жизни львиную долю, а кому то, что останется (плюс непосредственная борьба за власть, которая тоже иногда имеет место).
    Имеет своё место и сексуальность: если (выражаясь современными образами) женщина надевает туфли на таких каблуках, что люфт виляния задницей у неё градусов на шестьдесят получается, и такую юбку, что та скорее смахивает на широкий пояс, а бюстгальтер под с такими хитростями, что груди у неё чуть ли не на выкате, то шансы удачной охоты подцепить того, кто захочет на неё побольше средств потратить, увеличиваются.
    Во всей этой деятельности они встали поперёк дороги не только друг другу, но и другому институту власти, который зарабатывает на религии деньги. Потому, что с тех пор, как церковь вышла из катакомб, и сказала государству «то-сё-пятое-десятое», большинство её деятелей только и заняты тем, что борются за влияние и за территорию охоты. И самым простым правлением этой деятельности является не что иное, как мотивирование людей нести в церковь деньги, причём чем больше, тем лучше (в данном разе я в основном про католиков буду, так что православные, можете расслабиться).
    Но что же люди понесут, если эти вертихвостки занимают такую позицию, что ни сами работать не хотят, а от мужика хотят, чтобы за двоих работал, а всё, что заработал тратил на них же? За счёт чего попы будут себе пузо отъедать, за чёт чего будет золото в сундуках пополняться? А не будет золота, будет проиграна борьба за власть. Между своими, потом со светской властью, да и вообще со всеми. Вот тогда и появляется потребность проповедовать мораль, согласно которой все эти греховодницы будут гореть в аду за свои грехи, вместе с теми, кто на их прелести поведутся.
    Заготовка именно такой морали уже заложена изначально в религии, осталось только допилить под свои потребности. И вот тут появляются всяческие доработки. Во-первых, к привлекательным женщинам система становится неблагосклонна; надо быть старой и некрасивой, чтобы заслужить к себе расположение. Во-вторых, появляется угроза обвинения в колдовстве. Если красивая кого-то охмурит, то не ведьма ли она? А кто поддержит такие подозрения? Правильно, старые и некрасивые. И т.д. и т.п. пошла наработка арсенала борьбы с конкурирующим институтом власти, и в этой борьбы женщины оказались никак не друг за друга: каждая сама за себя, и проблемы других ей лишь постольку-поскольку. А вот церковники же наоборот оказались в этом деле скованные одной целью, а объединяющиеся всегда выигрывают, что закономерно произошло и тут, и век за веком институт духовенства постепенно раскатал власть женских чар: заставил прятать свою красоту как можно глубже, и пользоваться ей как можно осторожнее.
    Разумеется, этой победой их кампания не закончилась, они ещё боролись с инакомыслящими, иноверцами всякими, между собой опять же, и наработали очень много методов (универсальных и специальных), работающих как в комплексе, так и по отдельности. Там были всячески слежки, доносы, оговоры, пытки, и тому подобные вещи. И в этом деле достигли таких высот, что даже во многом доминировали над светской властью.
    Ну а что касается СССР, то когда победила власть советов, то всю духовную власть раскатали ещё жёстче, чем она в своё время власть женской привлекательности.  Воцарилась новая религия: коммунизм. Сначала верили, что люди будут жить вечно, потом забили, и просто верили в светлое будущее, когда у каждого всего будет вдоволь. Но по большому счёту сменилась только форма; суть осталась та же: как верили в рай, которого сейчас нет, но потом будет, так и стали верить, только по-другому. Ну а кто не верит, оказывался чем-то вроде еретика.
    Почему не может быть у всех всего вдоволь, пока существует грызня между паразитической властью, я уже объяснил, теперь объясню, какое отношение к этому имеет «В СССР секса нет». Когда большевики пришли к власти, по началу пробовалось много чего необычного (в разных головах разное гуляло). Было и общество «Долой стыд!» (люди ходили голыми), кто-то даже вообще хотел общее ввести пользование женщинами, и чёрт знает какие ещё сексуальные фантазии осеняли отдельные головы. Но в 30х любые их проявления начались тотально пресекаться, и постепенно учредилась консервативная мораль, которая стабильно сохранялась до начала перестройки, после которой уже всё рухнуло окончательно.
    Что произошло в 30х годах? Сталин стал укрепляться у власти, и начал затягивать гайки. Влиятельностью своей он делиться не собирался. Вся власть должна была ему безраздельно принадлежать.  Незаменимых людей в стране у него не было (кроме него самого, естественно: он был для страны всё, без него она ничто – это вдалбливали людям всеми возможными способами), ну и всё остальное было в том же духе. Для этого он использовал все самые эффективные наработки, которые институты власти до него создали. Была взята готовая система доносов, оговоров, пыток и фабрикаций для борьбы со всеми, кто не вписывался в эту политику. Только перекрашенная в цвета новой веры. Как оказалось, пыль веков нисколько их устаревшими не сделала. Была с ней в комплекте и технология передела власти с тем самым институтом женской привлекательности, которому тогда досталось от конкурирующей фирмы. Началась борьба сначала с распущенностью, а потом и с просто любыми проявлениями сексуальности. На базе этого и сложилось (а потом держалось) всё то, надводная часть айсберга чего обрисована мною в прошлой статье.
    Благодаря этому всему у людей появились  определённые проблемы с более свободным отношением к сексуальности. Более-менее свободно говорить о сексе, как о занятии для удовольствия, и не навлекать при том на себя обвинения в аморальности, стало нельзя. Стеснялись так же одно время покупать в аптеках презервативы (секс-шопов не было), что, возможно, прибавляло чуть-чуть рождаемости, но наверняка так же и увеличивало и процент абортов. Стоило начать пробовать девушкам одевать мини-юбки, вечно дежурящие на лавках у подъездов бабки обзывали их проститутками. Если где-нибудь в гостинице иная дежурная по этажу в видела, как с неженатые мужчина с женщиной пробовали запереться в одном номере, так могла ломиться к ним иной раз и с милицией. В общем, табу на эту тему накладывалось всеми способами, которые только система была в состоянии внедрить. В таком режиме велось противостояние Западу – рассаднику распущенности и сексуальности.
    Ну а в мире меж тем постепенно назревала сексуальная революция, и десятилетие за десятилетием разница между жизнью одну сторону железного занавеса и по другую всё больше набирала расхождение, и вот в 80х эта плотина не выдержала, и стала давать трещины. И секс потёк с загнивающего запада в страну строителей коммунизма сначала струйками, а потом и вовсе потоками, которые уже остановить было нельзя. Так закончилась эпоха, к которой потом прилепилась фраза «В СССР секса нет».