Глава 22. Мон Бдительный, легенда Йола

Глава 22. Мон Бдительный, легенда Йола.

Устами младенца глаголет истина.

Стояла зима, суровая и морозная.
В одно морозное утро, около полудня, к главным воротам крепости, стены и строения которой украшали барельефы в виде сов, вышли двое.
Первый был высокий статный мужчина с большой рыжей бородой, широкоплечий и мускулистый, в медвежьей шубе с волчьим воротником, высокой медвежьей шапке. Большие глаза его пронзительны, полны некоего чувства уверенности, способны любому, кто в них глянет, внушить что-либо, неважно, дурное ли слово или не очень.
Второй же – молодой человек сухого сложения, с усишками-пёрышками, в слегка поизношенном тулупе. Сапоги у него худые, да и шапка не лучше, а сам он лохматый – из-под шапки местами торчали клочки жёстких, давно не стриженных волос; молодой человек сим обликом походил на плохо собранную в рогожу копну сена.
Про первого сказать можно, что это Ойген Йола, адепт весьма высокого звания, глава адептов клана Йола, которые славятся своим умением собирать и хранить сокровенные знания. А молодой человек рядом с ним – его молодой слуга, Цойг.
Цойга Ойген приметил ещё год назад, во время свой поездки в Давилон, нынешнюю столицу Острова Воды. Оценив парня по достоинству, господин Ойген взял его себе на службу. Цойг отличался исполнительностью и дотошностью, чем только каждый раз радовал Ойгена. За это Цойг возвысился до библиотекаря, и по личному указу Ойгена отправился в библиотеку клана Йола; там он следил за книгами, свитками и прочими ценными артефактами, приводил и их, и саму библиотеку в порядок, и даже заведовал хранилищем священных реликвий.
Цойг не покладая рук служил у Йола целый год, и вот, одним январским морозным утром он запросился на месяц домой, повидать родных. Правда, его решение не слишком обрадовало господина Ойгена - больше всего на свете глава Йола ненавидел холод. Всякий раз, когда холодало или когда ему подавали что-то холодное, взор у господина Ойгена был таков, словно он предчувствовал что-то неладное. Кроме того, господин Ойген часто простужался, если подолгу пребывал на воздухе в мороз или если съест-выпьет холодное вино или пиво. И будут ждать хлыст или розга того, кто его во время мытья или купания окатит холодной водой.
- Крепок нынче морозец, - молвил господин Ойген. – Легко простудиться, схватить воспаление лёгких или обморозить себе ноги. Недолго стать обедом для волков будучи обмороженным, а то и вовсе упасть без сознания и так пролежать до весны, пока всё не оттает. Ты уверен, Цойг, что хочешь уйти в такую пору?
- Моё решение твёрдо, господин Ойген, - ответил Цойг. – Самое подходящее время. Заниматься особо нечем, все хранилища в должном порядке и хорошо заперты – мышь не пролезет.
- Что ж, будь оно по-твоему. Раз уж просишь, будет сделано. Надеюсь, ты позаботился об охране?
- Не сомневайтесь, господин. Ценные артефакты охраняются надёжно, как и подобает.
- Уж надеюсь, что так. Больше, чем плесени и крыс я боюсь воров, которые крадут священные знания с целью их выгодно продать, или – что ещё хуже, - использовать их в своих целях. У меня даже мурашки по коже бегут, когда я думаю об этом… Но хуже воров только адепты клана Хвамнундсэн – прославленные диверсанты и хитрецы, промышляющие делом, не достойным настоящего адепта.
- Вы мне скажите, господин, кто они эти… Хвамнундсэн? Разве Йола не единственный клан адептов на Трибальте?
- Далеко не единственный. На всём Трибальте живёт не меньше сорока кланов адептов, и все они – прирождённые мастера боя, магии, демонологии и других направленностей. Не существует приёма, которого они не знают, хотя у каждого клана есть свой особенный, который его и отделяет от остальных. И делает его уникальным. У каждого клана свои сильные и слабые стороны. Когда я размышляю об этом, меня посещает одна любопытная мысль: если вдруг когда-нибудь все эти сорок кланов объединятся в один, пусть даже и на время, несомненно они отразят любую атаку и сломят любое сопротивление, никто не сумеет им противостоять.
Верховный адепт после недолгой паузы продолжил:
- И клан Хвамнундсэн – одна из таких великих семей. Адепты этого клана тем опасны, друг мой Цойг, что они самые хитрые из адептов. У них всякие лидеры бывают, как и у других семей, но движет ими одна цель. Ради достижения своей цели они пойдут на любую подлость, ибо честная борьба им не писана. Если и писана, то не читана. Коли читана – не понята. А ежели понята – то не так... Хвамнундсэн идут на хитрые уловки, с помощью которых они легко получают то, что им не хотят давать другие. Среди них очень много краснобаев, переговорщиков и дипломатов – уболтают кого угодно. Я не знаю, как они это делают, но поговаривают, что у них слишком хорошо подвешен язык. История помнит о том, когда Хвамнунд, их родоначальница, трижды пыталась женить на себе Талера, предка Талеров. Последний раз был удачным, но продержался такой брак не больше восьми лет. Её разоблачили, но ей удалось скрыться... Им не стоит верить до конца, тем более – нельзя доверять. Но вся беда не в том, что они умеют договариваться, а в том, что им все верят. Последствия от этого могут быть чудовищны. Это – не самое страшное, чего от них можно ожидать. Страшнее всего то, что Хвамнундсэн используют запрещённые приёмы как в бою, так и в быту. Я лично не думаю, что у них самих есть что-то, чем себя показать, скорее всего, они эти приёмы просто воруют. Заклинания, боевые техники – им всё равно, что к себе тащить… И почему даже сам король обращается к ним за помощью, убей меня, не понимаю.
- А знания? – поинтересовался Цойг.
- Нет силы мощнее, чем знания, Цойг. Тот, кто владеет знаниями, считай, уже победил. Если хотя бы один артефакт со священными текстами попадёт в руки Хвамнундсэн, они станут настолько сильными, что с ними не совладает и целая вселенная… Не забывай, друг любезный мой Цойг, об осторожности, пока будешь видеться с родными – любой встреченный тобою может оказаться одним из Хвамнундсэн.
- Я буду осторожен, - сказал Цойг, и, поклонившись, ушёл через медленно отворяющиеся ворота крепости Йола.
- Помни, у тебя всего месяц! – крикнул вдогонку Ойген.
… Пролетел назначенный месяц, но Цойг, преданный слуга и надёжный человек, не появился. Господин Ойген осерчал на него. Всю неделю после прошедшего месяца, отведённого Цойгу в качестве отпуска, он проклинал его и поминал очень недобрым словом. И слуги, и домочадцы не решались подходить к нему и на выстрел из шакенометателя. Пускай отходит, может, легче станет, рано или поздно.
Мудрецы клана Йола даже говорили промеж собою, что либо с Цойгом случилось что-то серьёзное, либо он задерживается ввиду того, что у кого-то из его близких случилась беда, и он сейчас её решает. Были и те, которые говорили, что Цойга убили разбойники. Третьи – или он замёрз по дороге, или по пути домой его съели волки. Как бы то ни было, господин Ойген, придя в себя, послал гонцов в разные концы дабы отыскать Цойга и выяснить, жив ли он. Однако ожидания его не сбылись: гонцы не смогли найти Цойга, что опечалило Ойгена.
Лишь один Мон, младший сын Ойгена, говорил, что Цойг – шпион и наушник, или, что хуже, - разбойник, пришедший сюда наживаться. Но, как бы ни старался Мон, как ни уговаривал, отец ему не верил. Ни единого слова про это дело и слушать не желал. В последний раз, когда Мон пытался переубедить отца, его по приказу же Ойгена вынесли на площадь крепости, раздели до пояса да высекли, словно упрямую козу. С той поры Мон больше не старался переубедить ни отца, ни мудрецов. Что толку говорить что-либо тому, кто тебя не желает слушать? Одна только пустая трата времени и сил.
… С того дня незаметно для всех пролетело месяца два – два с половиной. За это время Ойген уже окончательно забыл о пропавшем без вести Цойге, а раны Мона, полученные во время порки, заросли. Всё со временем забылось.
Но, как водится, беда никогда не приходит одна. С той поры, когда исчез Цойг, в крепости Йола произошёл инцидент, из-за которого клан стал гораздо более подозрительно относится к чужим, и меньше доверять даже самому королю.
В один тёплый летний вечер охранник обходил библиотеки Йола и хозяйским глазом смотрел, всё ли в должном порядке. И вдруг он увидел, в тайной библиотеке лучина горит. Насторожившись, охранник на цыпочках подкрался к входу в библиотеку, одним глазком из-за угла выглянул. И ахнул: в тайную библиотеку Йола мистическим образом пробрались шестеро неизвестных, вооружённых топорами, ножами и палашами. Их лица укрывали чёрные маски, оставляющие открытыми только глаза; на их телах красовались лакированные пластинчатые доспехи, прошитые фиолетовым шнуром, а на набрюшниках красовалось зерцало в виде чёрного круга в белой кайме.
Завидев неизвестных, охранник пустился бежать. Но тут же с потолка спрыгнул седьмой неизвестный, и бросил в охранника ядовитый стилет. Раненый охранник упал на пол, громко заорав от боли. И того неизвестного, что дежурил под потолком, и тех шестерых в тот же миг посетила одна мысль: «Нас заметили!»
И в тот же час на крик убитого охранника сбежалась охрана и адепты Йола, и стар, и млад. Завязалась бойня, в ходе которой обе стороны демонстрировали своё мастерство в области владения оружием, рукопашного боя и магических познаний. Силы оказались неравны: неизвестные несмотря на то, что их было намного меньше, чем Йола, количеству противопоставили качество; с каждым ударом, с каждым манёвром они валили с ног и лишали жизни адептов Йола, одного за другим. Больше всего смертью храбрых полегло молодых адептов, желавших во что бы то ни стало прогнать незваных гостей; они, несмотря на запреты старших и опытных магистров, упрямо рвались в бой, и им было всё равно, что с ними сделают нападавшие. Один из магистров даже приказал стегать молодёжь розгами, чтобы не совались на верную смерть, но и это не помогало. Старикам ничего после этого не оставалось делать, как идти сражаться наравне с молодняком.
Шум боя разбудил Ойгена. Он, зевая и потягиваясь, слез с кровати и подошёл ко входу в свои покои дабы унять любителей пошуметь среди ночи, если не словом, то кулаком или плёткой. Однако не успел глава клана выйти, в его покои ворвался адепт – телохранитель, по званию специалист второго класса.
- Господин Ойген! – задыхаясь, докладывал телохранитель. – На нас напали!
- Кто напал?! – рычал Ойген, будучи недовольным тем, что его сон прервали.
- Хвамнундсэн!
Глаза Ойгена тут же округлились, сделались большими, словно сливы по осени.
- Что? Хвамнундсэн?! – зарычал Ойген, но на сей раз – от удивления.
- Они пробрались в тайную библиотеку, - докладывал телохранитель. – Магистры бросили туда все силы.
- Как вы это допустили?! – озверел Ойген. – Нужно немедленно их остановить!
Едва он ступил за порог, на него сверху набросился адепт клана Хвамнундсэн. Ойген сбросил его с плеч, и налётчик, перевернувшись, упал на пол. Однако тут же встал да развернулся. И тут же пал замертво: не успел захватчик выхватить нож, адепт-телохранитель тут же свернул ему голову.
Ни минуты не раздумывая, Ойген с телохранителем пустились в тайную библиотеку Йола, в самое горнило сражения.
Пользуясь первой предоставленной ему возможностью, Ойген направлял эфир в руку, которой же касался любого из Хвамнундсэн, кто попадётся ему на пути; от такого прикосновения незваные гости падали либо замертво, либо почти полностью ослабевшие, чем пользовались Йола. Это один из излюбленных приёмов клана хранителей знаний, он называется «Прикосновение гуля», существа из древних легенд, чьё касание способно сразить любое живое существо наповал.
Но тут, в укромном уголке Ойген заметил круг из светящихся знаков. А, подождав немного, он увидел затем, что из этого круга появилось ещё трое адептов клана Хвамнундсэн. Разделавшись и с ними, Ойген произнёс нужное заклинание, и круг бесследно стёрся, тем самым и врагу путь к отступлению отрезал, и лишил его возможности доставлять подкрепления.
- Ну, вот и всё, - сказал один из телохранителей Ойгена, увидев сие зрелище. – Пускай теперь Хвамнундсэн ждут подкреплений хоть целый век.
И сразу же послышался голос вдали:
- Господин! Остался один!
Ойген в ответ:
- Его не трогайте! С ним я разберусь сам.
Вместе с телохранителями глава Йола поспешил туда, где заметили последнего захватчика.
Последний Хвамнундсэн, вторгшийся в библиотеку Йола, находился у входа в священное хранилище артефактов предков; там его по приказу главы клана сдерживали несколько опытных адептов, тем самым, не давая ещё и пробраться туда. Понимали они, что если незваного гостя пустить в священные хранилища, большая часть сокровенных знаний будет украдена; а если она попадёт в руки врагам, рухнет весь уклад жизни - тогда клан Йола настигнет неминуемая гибель. Поэтому адепты Йола во что бы то ни стало сдерживали неприятеля до прихода главы клана, а там он уж с ним разберётся, как подобает. Адепты могли бы и сами его укокошить, но для Йола слово вождя – закон; нарушить его или пойти наперекор ему – преступление, сродни воровству.
А вскоре у входа в хранилище появился и сам Ойген. Адепты, сдерживающие Хвамнундсэн, расступились в стороны, а глава Йола вступил в схватку с незваным гостем. Несмотря на то, что агрессор, отбивавшись от адептов-стражей, сильно выдохся, а Ойген всё ещё был полон сил, тем не менее, глава клана хранителей древних знаний в это бою сильно уступал агрессору. Адептам казалось, что агрессор вот-вот повалит главу клана, и сил у него потом хватит ещё и на них самих. Вот тянутся у них руки помочь своему вождю, а никто соваться не решается – их держит слово, которое они дали вождю ещё во время ритуала посвящения; согласно этому слову ни один адепт клана Йола не вправе вмешиваться в дела главы клана и перечить ему.
Наконец, Ойген, выбрав момент, нанёс агрессору удар. Правда, не попал, но зато неожиданно для себя и окружающих содрал с него маску. И ахнул. Как и все остальные. Последний оставшийся в живых агрессор на деле оказался тем, кому Ойген долгое время очень доверял – Цойг собственной персоной. За время своего отсутствия Цойг сильно оброс, но его узнали даже сквозь копну давно не чёсаных белых волос, вытянувшихся по мочку уха.
- Цойг??? – удивлялся Ойген. – Ты?
Цойг хитро и ехидно улыбнулся, и сказал:
- А ты кого ожидал здесь увидеть? Кого-то из своих?
- Не может быть! – неслышно пролепетал про себя Ойген, не отрывая глаз от своего бывшего слуги. Да, он долгое время не подозревал, что некогда он взял себе на службу слугу, который на деле оказался шпионом враждебного ему клана Хвамнундсэн.
- Может, ещё как! Что, старикан, думал, что взял на службу никудышного простачка? Наивный! Засмотрелся на внешность и поверил моим словам – и очень крупно ошибся.
- Ты обманул меня, свинья клана Хвамнундсэн! Ты всё это время водил меня за нос!..
Тотчас же Ойгена повалила оземь какая-то сила неизвестной природы. Это был Цойг; ему не понравилось, как обошёлся Ойген с ним и именем клана, которому он служит, и потому прижал лидера Йола приёмом, которым сам владел в совершенстве – манипуляцией силой земного притяжения.
- Дубина! – молвил Цойг, прижимая Ойгена к земле, стараясь делать так, чтобы глава клана Йола вконец выбился из сил и не вставал потом как можно дольше. – Безмозглая курица Йола! Судишь людей по внешности и веришь всему, что тебе говорят. Это твоя роковая ошибка. Твоими слабостями готов воспользоваться кто угодно. Одним из таких счастливчиков оказался мой владыка, и он послал меня найти лазейку в твои закрома. Ах, наивный вождь Йола! Ты принял меня на службу, совершенно не подозревая о том, что на глазах у всех пронёс в дом заразную болезнь.
Цойг отпустил Ойгена, и глава клана Йола упал еле дыша. А адепты по-прежнему не решаются дать отпор Цойгу. Хочется, а нельзя, слово – есть слово. Да и кто, собственно, знает, что задумает незваный гость, и чем ответит?
- А вот за оскорбление моего клана, - говорил Цойг уже собравшимся вокруг адептам Йола, - вы всей толпой ответите сначала передо мной, а потом – и перед праотцами.
Цойг поднял руку кверху, и в ней появилась вдруг миниатюрная… чёрная дыра. Да, да, самая настоящая чёрная дыра. Именно этот сверхмощный приём и прославил Хвамнундсэн как клан адептов. Этот приём характерен только для них, и настолько мощный, что способен даже сметать с лица земли целые города, не говоря уже о многотысячных армиях. За такую мощь и силу Хвамнундсэн сделали чёрную дыру своим гербом – она красуется на фиолетовом поле, а для лучшей заметности вокруг неё обвели белую кромку. Кроме того, всем давно известно, что из-за цвета чёрную дыру трудно заметить; в связи с этим Хвамнундсэн придали символу своего клана ещё одно значение, которое звучит не иначе, как: «Хвамнундсэн ударят тебя там, где ты их не ждёшь». И само значение, и черты характера как адептов, упомянутые ещё Ойгеном, – тому подтверждение.
Вызвав чёрную дыру, Цойг оскалился на собравшихся вокруг адептов, а самого Ойгена прижал ногой к полу. Адепты же робеют, никто из них давать отпор врагу не решается. А разве может такая группа совладать с маленьким, словно свернувшийся клубочком котёнок, чёрным шариком, способным без следа поглотить всё вокруг себя?
Неожиданно оскал Цойга сменился на нечто, похожее на изумление; взор его вдруг сменился со злорадства и надменности на такой, какой можно получить, почувствовав на мгновение острую боль. И только собравшиеся вокруг Ойгена адепты заметили, что у агрессора из обоих висков торчала стрела, которая таинственным, по их догадкам, образом прошла через них настолько быстро, что никто из присутствующих даже не успел понять, что это было. Чёрная дыра исчезла из руки Цойга, и бывший некогда верным и преданным слугой Йола, на деле оказавшийся шпионом враждебного хранителям клана Хвамнундсэн, пошатнулся, и вскоре упал бездыханно.
Покуда Ойген набирался сил для того, чтобы встать самому, он долго смотрел в потускневшие, выпученные глаза мёртвого шпиона. Он всё не может поверить в то, что Цойг, всё это время выдававший себя за простого крестьянина, отправившегося на заработки в дальние края, на самом же деле оказался разведчиком и диверсантом самого хитрого из сорока кланов адептов. Ойгена терзали мысли о том, что, покуда Цойг служил у него при дворе, он тщательно продумывал план грядущей диверсионной операции. Каждый шаг, каждый возможный вариант исхода того или иного действия, каждый манёвр – всё это Цойг обдумывал и просчитывал изо дня в день, из часу в час, ибо понимал, что от каждого шага для его группы будет зависеть исход операции. Именно Цойгу было доверено найти лазейку для входа в потайные хранилища Йола и оставить там печать, служившую порталом для диверсантов. Да, Цойг был послан главой Хвамнундсэн в крепость Йола, в их тайную библиотеку, чтобы затем специально подготовленная для этого группа тайком позаимствовала у хранителей несколько материалов, которые могут пригодиться Хвамнундсэн в дальнейшем. Удивительно ещё то, что, если хотя бы один из агрессоров вернулся, никого бы из них не наказали за оплошность, как это принято в других кланах, ибо всем давно известен один из принципов клана Хвамнундсэн: «Хвамнундсэн никогда не проигрывают – они просто уходят в тень перевести дух и перегруппировать силы».
Но сил подняться Ойген так и не смог собрать – ему не давали это сделать многочисленные мысли и доводы по поводу Цойга, которые раз за разом посещали его и так опухшую голову, и даже не один раз. Поняв всю безнадёжность положения, двое адептов подошли к главе клана, под руки его взяли да помогли встать.
Немного погодя, все огляделись по сторонам. И всем стало ясно: стрела, что пронзила виски Цойгу – дело рук Мона, самого младшего из пяти сыновей Ойгена, первого и до недавнего времени единственного Йола, который понял и осознал, что Цойг не тот, за кого себя выдаёт. Мон стоял вдалеке от того места, где произошла схватка Цойга и Ойгена, сжимая в руках тугой тисовый лук, и, сделав один-единственный точный выстрел врагу в голову, ожидал, что произойдёт дальше.
- Всё, - сказал Ойген, наконец. – Никого теперь не подпущу к этим хранилищам. Никого, даже самого короля. Пусть он мне войной угрожает, путь расправой, пусть хоть в море заживо похоронит - никто отныне не пройдёт сюда ни под каким предлогом.
… С той поры так и повелось.
Отныне клан Йола больше никого не пускали к своей крепости ближе тысячи шагов, и никогда не брал себе на службу кого-то со стороны; если и нужны будут слуги и оруженосцы, то только свои, чужих больше не приглашали. С того дня Йола подозрительно стали относиться ко всем, включая и королевскую чету, чем заслужили крайнее недоверие с их стороны. Если кто-то, кто не числится в рядах Йола, приблизится к их владениям даже со спросом, его тут же ждёт печальная, не сказать по-иному, участь. Да-да, вы не ослышались, печальная участь! Йола незваного гостя, ежели такового засекут, могут покалечить и отправить ни с чем обратно прежде, чем он пересечёт границу их владений, при этом Йола совершенно не заботит о то, к чему это может привести. Хоть сам король, хоть простой бродяга – никого не пропустят мимо. Но самим Йола не на что больше надеяться: такой образ жизни для них – единственное средство не допустить повторных диверсий как со стороны короля, так и со стороны других кланов, отношения с которыми у Йола безнадёжно испортились. Из-за этого всего адепты клана Йола навсегда обрели репутацию замкнутых отшельников, которые во всём подозревают всех и вся. «Человек использует знания лишь для того, чтобы убрать другого человека, кого вы хотите убрать?» — это выражение, некогда бывшее типичным для Йола, если к ним обращались на случай войны, с того дня высекалось на межевых камнях, разделяющих остальной Трибальт от владений Йола. Клану хранителей даже пришлось изменить многие свои принципы, обычаи и законы – всё ради того, чтобы выжить в новых условиях.
Не менее печальная участь постигла и тех, кто нанимался на службу к клану Йола задолго до того инцидента. Опасаясь, что, выйдя на волю, работники и прислуга выдадут другим кланам положение и секреты клана хранителей древних знаний, магистры Йола надели на несчастных разработанные ими же ошейники. Эти ошейники обработаны особой магией; если тот, на кого он надет, сбежит за пределы крепости Йола шагов на десять, ошейник сожмёт шею несчастного настолько, что тот в конечном счёте задохнётся, или же будет обезглавлен. Но самое обидное то, что, один раз надев ошейник, работник уже никогда не сможет снять его – настолько сильная эта магия; и только сведущий в ней магистр сумеет совладать с нею, чтобы обезвредить ошейник и снять его. Когда же работникам выдали эти ошейники и рассказали об их силе (не стали, правда, говорить про способ снять его), те сразу же в глазах у магистров и своих господ потухли. Ещё бы: ведь отныне они больше не могут видеться ни с друзьями, ни с родными, ни с близкими, ни даже с любимыми. Хранители древних знаний их даже за грибами и хворостом не пускали. А попробуй высказать своё недовольство – в момент дела в чём мать родила(!) выведут в зал да высекут на глазах у всех, и не пожалеют об этом; дескать, и тебе наказание, и другим урок. Те, кто не выдерживал такой тоски, тайком уходили в укромное местечко, чтобы там покончить жизнь самоубийством… Жестоко, конечно, так с прислужниками, но, увы, чего только ради безопасности своей крепости не сделаешь, и потому работники да прислуга восприняли своё и без того непростое положение как должное.
Что же до упущенного, Мон после того, как убил Цойга в бою, не стал судить отца за то, что тот не поверил родному сыну, и просто не желал слушать его. Ойген же признал, что напрасно не верил сыну, а потом он ещё очень долго жалел о том, что крупно ошибся; так вошёл он в доверие к шпиону, что сам не заметил, как поставил под угрозу весь клан… Но с той поры Ойген поклялся ещё и в том, что отныне он станет прислушиваться ко всем, кто даёт ему дельный совет. В тот же самый день он завещал передать свою власть после своей смерти Мону, и никто из старейшин не смог не согласиться с его решением.
После кончины Ойгена Мон взял бразды управления кланом, и, несмотря на уединённую жизнь самого рода, улучшил отношения с теми кланами, с которыми Йола очень давно связывала дружба, наладил отношение с королевской четой, а также заключил мир с кланом Хвамнундсэн, давним врагом Йола (его глава даже согласился вернуть Йола часть украденных его адептами артефактов, правда, уже потрёпанных). Но и после этого новым принципам своей семьи Мон остался так же верен, как и отец.
Осторожность, умение прислушиваться к другим и рассматривать несколько точек зрения, наблюдательность и интуиция – всё это принесло легендарному вождю Мону прозвище Бдительный…



Продолжение следует.
 
1 декабря 2017 – 27 сентября 2019