Глава 16. Дикие звери

Глава 16. Дикие звери.

В то время как Синай разбирался со Зверем, остальные адепты вместе со старым рыбаком его терпеливо ждали на берегу, где они только высадились.
Однако терпеливым их ожидание назвать очень непросто.
Акира, спокойная лишь наружно, где-то в глубине души сильно беспокоилась за Синая. Если верить рассказам жителей плавучей деревни, откуда родом старик-перевозчик, Зверь – крайне опасный противник, не только для начинающего адепта, но и для профессионального и опытного; встреча с ним опасна и непредсказуема. Кто знает, чем эта встреча может обернуться? Ведь незадолго до их прибытия Зверь успел задрать насмерть добрую сотню, если не меньше, жаждущих приключений авантюристов. Акира боялась даже представить, что же сделает Зверь с ним, с ней, да и с остальными…
Но, с другой стороны, Акира была страшно зла на Синая. Мало того, его направили в «Белый крест», никому не заявив об этом (даже самому Синаю), так ведь ещё в качестве охраны к нему других адептов приставили. Но не это её уже раздражало. А то, как они прибыли на злосчастный Гринбэй, Синай сразу же приставил её нянькой для легковозбудимого и неусидчивого оптимиста Гару, пошел на бойню со Зверем один и никого не пустил с собой пособить ему со Зверем бороться. Что это такое? На что же это похоже?
Словом, одним сказать, в данный момент Акира испытывала к Синаю двоякие чувства. В связи с этим её точное настроение определить довольно трудно.
Что же касается Гары, поначалу он терпел отсутствие Синая и вёл себя спокойно, а, следовательно, ничего такого он от Акиры не получал. Синай уж долго не возвращался из леса, и потому Гара сначала забеспокоился; но чем дольше Синай не появлялся, тем сильнее начинал беспокоиться Гара. Сидит себе в стороне, да что-то бормочет себе под нос – не выдерживает уже, стало быть. А вскоре бормотание плавно переросло в настоящее недовольство. Помимо бормотания, Гара тряс коленом и стучал ногтями по борту лодки; а временами он вставал и метался по берегу туда-сюда, как гусь мечется по двору в преддверии свадьбы. Такое поведение серьёзно раздражало Акиру, настолько, что у неё руки чесались как следует наподдать Гаре, чтобы он уже унялся наконец.
И лишь один Нехбет был спокоен и безмятежен, словно штиль. Сидит себе на берегу, на опавшей сосне, никому не мешает…
- Я больше не выдержу, - заговорил, наконец, Гара. – Пошёл со Зверем разбираться, а не приходит. Как сквозь землю провалился. Синай же сильный адепт… А, я всё понимаю… Он встретил свою половинку, и теперь тайно встречается с ней, а говорит, что это – Зверь…
Акира:
- Гара, уймись ты уже!
Но Гара не унимался.
- А может быть… Тут на самом деле спрятаны сокровища, а от нас это просто скрыли. И Синай хочет всё забрать один…
- Гара, да заткнись ты! – рявкнула Акира. «Задал же ты мне работёнку, Синай, - такая её посетила мысль. – Несносный тип»
Терпела Акира Гару, терпела. Однако, в конце концов, ей это порядком надоело. Вскоре поняв, что Гара ни коим образом не собирается её слушать, Акира подобрала с земли несколько сухих палок, и давай ими в Гару кидаться. Когда попадала, когда нет, но Гара сначала возмутился, что в него бросаются, но после он потихоньку начал ретироваться, умоляя Акиру не причинять ему вред. «Вы оба – два полных дурака», - думал Нехбет, глядя, как Акира «наказывает» Гару за несдержанность и неусидчивость.
А Гаре что поделать? Такова уж у него природа. Неусидчивый и несдержанный, каким его считают окружающие, он не привык, да и не любит сидеть на одном месте; ему чуждо и скучно всё однообразное, и он зевал (и даже засыпал), когда день проходит без малейших изменений. Отсутствие хотя бы одного, даже самого незначительного случая, приводило Гару в депрессию, а если ситуация хоть не на много не изменялась, то он начинал чудить и дурачиться, что для окружающих оборачивалось только проблемами.
Старый рыбак, привыкший за всю жизнь к покою и безмятежности, долго наблюдал за выходками Гары и за тем, как его за них попрекала Акира. В конце концов, это вывело старика из себя, так взбесило, что он не выдержал, встал, топнул ногой по дну причаленной лодки, да вскрикнул:
- А ну-ка прекратите оба!
Гара с Акирой тут же угомонились.
- Совсем уже… - ругался старик. – Этот ворчит, да снуёт, где ни попади! Эта - что ни слово, так руки распускает! Вон, берите пример с вашего дружка (он показал рукою на Нехбета), совершенно спокоен. Или с того, который в лес ушёл… Уже давно не дети, а ведут себя не подобающе…
Сказавши сие, старик махнул рукой, и сел обратно.
Вняли Акира да Гара словам старого рыбака, и самим вдруг совестно стало. Акира даже покраснела, словно раскалённая в горне кочерга.
Спустя несколько мгновений, Нехбет подошёл к старику, и говорит:
- А вы очень смелый рыбак, раз уж не испугались перевезти нас сюда через…
- Я уже слишком стар, чтобы бояться, - перебил его старый рыбак. – За всю жизнь я и не такое повидал, не один раз, можно сказать, смерти в глаза смотрел. Я не за себя… я за вас больше переживаю. Вы хоть и адепты, и я уверен, что давно уже не ученики, но вы же так молоды, вам ещё жить и жить. А ваш начальник отправил вас на верную погибель…
- Вообще-то великий магистр, - поправила его Акира. На что старик только рукой махнул:
- Ну, я не адепт, я в таких делах не разбираюсь… Да, о чём это я? А больше всего меня впечатлил тот, который в лес ушёл Зверя ловить. И который меня уговорил вас перевезти сюда. Настоящий сорвиголова! И не жалко же ему жизни. Он вообще во что-нибудь ставит чью-то жизнь?
Ну, Гара, натурально, в своём репертуаре:
- Конечно ставит. Если где-то опасно, не станет же он нас за собой на поводке тянуть, как шавок. Синай сам пойдёт и по-мужски разберётся с нахалом…
- Ещё не факт, что он всё-таки одолеет Зверя, - встрял Нехбет вдруг. – Он слишком опасный противник даже для великого магистра.
- Тоже боитесь за него? – поинтересовался старик, но адепты вдруг умокли.
Видя, что по поводу Синая они вряд ли захотят что-то вообще говорить, старый рыбак продолжил:
- А во что насчёт того уговора… Нет, не судите строго, ваш друг оказался прав.
Акира в удивление, а старик дальше продолжил:
- Он уговорил меня вас перевезти за горсть монет вовсе не потому, что страшно хотел попасть сюда. Не потому, что того требовал долг адепта, ежели таковой существует. И не потому, что не знал, куда бы ему ещё девать деньги. Пока готовил лодку к отплытию, я слышал ваши с ним разговоры, как вы попрекали его в этом, и в том, что он обещал дать ещё столько же, если вы вернётесь живыми и с тем, за чем пришли… Ваш друг сказал всё ровно так, как оно есть в действительности. В любой плавучей деревне, где бы она не находилась, живём мы, беднейшие люди фракции. Вы видели, как устроен наш быт? Да, всё просто, и каждый устроился, как любил говорить мой дед, кто во что горазд. Всё из подручных средств, абсолютно всё. Что смог добыть – то и твоё. Безвкусица, конечно, и неудобно жить, но нам некуда деваться. Ни у кого из нас нет денег на хороший материал для дома, это слишком дорого. Мы не живём даже, мы выживаем, боремся за выживание. На продаже рыбы и поделок много не заработаешь – всего-то в день выйдет по сорок-пятьдесят фортингов, не больше, тогда как состояние стоящего над нами аристократа таково, что на него можно приобрести не одну тысячу деревень вроде моей. Эх, даже вам такие богатства ни в жизнь не приснятся. Добыть за свои услуги хотя бы один роаль для меня и моих соседей – редкая удача, и, если у тебя оказался в руке серебряный, считай, что сегодня тебе крупно повезло… А ваш друг по нашим меркам щедр, словно расточительный аристократ, вроде тех, кто монеты направо да налево бросает, лишь бы выделиться среди таких же, как он. Видимо, он мелкий аристократ, раз уж…
- Да нет, что вы?! – перебила вдруг Акира старика. – Синай простой горожанин, как и мы все, и зарабатывал он до этого продажей костяных поделок. Да, наверное, и сейчас к этому возвращается.
Старый рыбак озадаченно почесал затылок:
- Повезло парню. У него наверняка имеются состоятельные и влиятельные заказчики, раз уж сумел столько насобирать монет. Везёт же людям…
- Тогда разрешите один нескромный вопрос, - промолвил Нехбет. – Что вы будете делать с полученным золотом? Наверняка в вашей деревне найдутся завистники, которые захотят их у вас отнять.
Старик в ответ:
- У, с этим проще. Всё золото я отдам своей единственной внучке – она сейчас живёт где-то в Дьярвике. Так пусть хотя бы она будет жить лучше. Пускай у неё будет хоть что-нибудь в качестве приданого. Быть может, она найдёт себе того самого единственного, и они заживут с ним припеваючи.
Пауза.
- А что насчёт молодёжи, - продолжал меж тем старик, - то и здесь ваш друг не ошибся. Да, такая бедность сказывается и на нашей молодёжи. Их совсем не устраивает такое течение жизни, и ради того, чтобы её хоть немного улучшить и разнообразить, они готовы идти на всё. Молодые люди уходят из дома на заработки, для чего подаются в крупные поселения и даже города вроде Дьярвика или Канны. Получается, правда, не у всех, а лишь у самых предприимчивых, а те, кто не смог, или возвращаются ни с чем, или… мне даже страшно такое говорить… кончают жизнь самоубийством, так и не смирившись с судьбою. А если не получается заработать, то им ничего другого не остаётся делать, кроме как уйти служить в армию,  они же первыми с радостью призываются в случае войны и идут в первом эшелоне. Да, армия у нас на добровольной основе, хочешь – служи, хочешь – нет, никто тебя не заставляет, и молодые парни этим пользуются… ради того, чтобы четыре года не видеть царящей вокруг их родного дома нищеты и разрухи, ибо армия обеспечивает их жильём, работой, провизией и заработком повыше, чем если бы они продавали пойманную рыбу. Рвение и патриотизм здесь ни при чём. Это я ещё не говорю о девушках, юных, кипящих душах, которые ради куска хлеба готовы заниматься и… совершенно непристойными занятиями…
Старик вдруг с грусти умолк, но всё-таки потом, после непродолжительного молчания, продолжил:
- И, если честно… Только вам одним скажу. Я за всю свою жизнь ни одного раза не ходил на выборы правящей партии. Потому что голосовать бессмысленно. Все голосования напоминают мне сбор устриц на мелководье: в какое не залезь, больше одной пустой ракушки не найдёшь. Я лично не верю в то, что нынешний канцлер что-то изменит в нашей жизни. А если же это и случится, то до этого дня не доживу ни я, ни ваши правнуки, коли они у вас и будут, и вам свезёт их увидеть хотя бы одним оком… Да, нынешний канцлер, как и несколько предшественников, обещают наладить нашу жизнь, но я-то знаю, что это – совершенно бессмысленная и напрасная затея. Кое-кто из старых канцлеров – имени его я, к сожалению, не помню - даже дома для бедных вроде меня построил, куда переселял бедняков за бесценок. Ничего у него, однако, не вышло. Поселиться туда полбеды - за эти дома надо платить налог, который никому из моих земляков не по силам. Мой дед был одним из таких счастливчиков, да вот беда: в плавучей деревне он прожил пятьдесят семь лет, а в новом доме он не смог протянуть и три дня. Поэтому он очень скоро убежал оттуда, в родной дом, как и большинство переселенцев. В самом Дьярвике сейчас целый квартал пустует – потратили камень на строительство почём зря...
Гара за своё:
- Да ладно тебе, старик. Ты недооцениваешь канцлера! Альес – во дамочка (он задрал большой палец кверху)! Никого в обиду не даст! Никого не оставит равнодушным! Если она обещает, то всегда это выполнит точно в срок…
«Хоть бы так на самом деле», - подумал старик, выслушав речи Гары. Но где-то в глубине души стало ему от них обиднее прежнего.
- Молодой ты ещё, - просто ответил старик.
… Неожиданно Нехбет поднялся.
- К оружию, - сказал он. – Здесь кто-то есть.
- Слушай, Нехбет, а это точно враг, не Синай вернулся? – молвил вопросительно Гара.
- Я сказал, к оружию. Здесь кто-то есть, и это вряд ли Синай.
- А кто тогда? – спросила Акира.
Ответ на вопрос Акиры нашёлся сам по себе. Только она закончила свой вопрос, земля задрожала, из-за чего все запаниковали, в особенности Акира и Гара. А вскоре раздались неразборчивые крики и некие подобия визгов. И ещё спустя несколько мгновений начали валиться деревья, зашелестели трава и чапыжник, земля задрожала сильнее.
… Из леса в скором времени появились толпы диких животных. Они стремительной лавиной ринулись на стоянку юных адептов, бегали сломя голову, сметая всё, что только встанет у них на пути; и совершенно неважно, бревно ли это, человек ли, кочка ли. Волки, рыси, медведи, лисицы, барсуки, росомахи, змеи – смертоносная их волна, словно отполированными ножами, сверкала клыками да когтями. А в небе ещё чёрной тучей кружили: вороны, коршуны, луни, ястребы, совы да филины. Смотрят на юных адептов пернатые хищники, будто бы добыча для них (для каждого своя по вкусу); глаза злющие, когти торчком, а клювы сверкают, словно ножницы в руках хирурга.
Старик, увидав зверьё, тут же нырнул в лодку, юные адепты за оружие взялись, а звери да птицы всё приближались.
И единственное, что смогло остановить их, это заблаговременно оставленный на случай вероятного нападения Синаем барьер. Только волна зверей добежала до места, где он начинался, тут же кучей друг на дружку навалились – не могут, значит, животные через барьер сей пройти. Бегут на адептов, да только ударяются в барьер, точно в стеклянную стену.
Казалось бы, всё, животные повержены. Ан, нет. Это был далеко не конец. Оправившись от первой, не удавшейся, волны, звери и птицы тут же собрали новую, и снова набросились. А потом ещё раз повторили. А потом ещё, и ещё, и ещё. Но барьер их не пускал, хотя и старый рыбак, и юные адепты прекрасно понимали, что сила у барьера не бесконечна, и горе будет им, если зверьё прорвёт его, а Синай вовремя не подоспеет.
Устав вконец бросаться на непреодолимый барьер, звери столпились вокруг стоянки. Озираются они на гостей непрошенных, глаза кровью наливаются, зубы скалят, когти у кого в землю, у кого в дерево впиваются. Стаи птиц над головами юных адептов вихрем кружат. Всюду стоит гул – это перемешались в едино и рёв медведей, и утробное урчание рысей, и тявканье лисиц, и карканье воронов, и уханье сов, и писк неясытей, и пронзительный крик дневных хищных птиц. Из всех собравшихся животных лишь единицы осмеливались пробовать ещё не один раз пройти через барьер, но безрезультатно.
Акира, будучи уже напуганной так, что могла в любой момент, в буквальном да переносном смыслах сего слова, потерять голову, даже уловила в клыках и глазах стоявшей напротив неё рыси собственное отражение. И ей стало от этого более, чем просто не по себе. «Синай, куда же ты делся? – спрашивала Акира сама себя, чуть не истеря. – Почему тебя нет, когда ты так нужен?»
- Ну, и какие будут идеи? – поинтересовался Нехбет у товарищей. А сам глаз не спускает со зверья. Нехбет хоть и был самым спокойным среди прибывших на Гринбэй юных адептов, тем не менее, он тоже боялся, хотя, в отличие от Акиры, не паниковал. Кто знает, что творится сейчас у диких животных в мозгах? Того гляди, возьмут, да и все разом набросятся они на стоянку.
- Сколько тут шкур! – молвил Гара, осматривая собравшихся в округе животных то по одному, то всех сразу. – Если их всех уложить, понаделать из них одёжки всякой, а потом продать – сколько же получится?!
- Как ты можешь говорить о деньгах и шкурах в такое время?! – спросила его Акира. В голосе у неё угадывалась паника что по поводу слов Гары, что по сложившейся ситуации.
Кажется, всё. Вот она погибель. Вот-вот звери прорвут барьер, и тогда от них будет не отбиться…
Казалось бы…
Однако неожиданно животные вдруг приутихли, а затем, немного погодя, развернулись вдруг и ушли восвояси. И адепты, и старый рыбак впали в такое негодование, что даже до сих пор слова для описания сего случая не придумали. «Почему они ушли? – сам себя спросил Нехбет. – И что это вообще значит?»
- Синай! – воскликнул Гара восторженно. Его товарищи вместе с рыбаком посмотрели туда же, куда и Гара.
И точно. Причиной отступлению животных и птиц был, что неудивительно, Синай. Он стоял на пригорке неподалёку от берега, где юные адепты причалили. Видно было, как догорал Глаз демона у него на лбу.
- Он всё-таки сумел! – обрадованно произнёс старый рыбак, осмотрев Синая с ног до головы. Его не смутили даже следы боя – порванный местами наряд.
Закончив отгонять зверей необычным для обывателя способом, Синай, слегка подпрыгнув на месте, устремился к берегу, словно лань к водопою. А, спустя мгновения, и Гара Синаю навстречу ринулся.
- Мужик, у тебя получилось! – отрёт. – Я знал, что ты его уделаешь! Я знал, что ты не подведёшь нас!
Только хотел наброситься на Синая, дабы на радостях пожать ему руки, Синай увернулся, и Гара перелетел его. Гара решил повторить попытку, но Синай остановил его, сказав:
- После… После потолкуем, Гара. А сейчас сворачивайтесь, мы пойдём дальше.
- Пойдёте, не передохнув?! – спросил старик, удивившись словам Синая.
А, расслышав старика, и Акира промолвила:
- Да, Синай, старик прав. Ты только что пришёл с боя со Зверем, а теперь нас погоняешь идти дальше. Посмотри же на себя…
Синай перебил:
- Если хочешь, чтобы тебя растерзали, я тебя не держу. Да, я себя видел (он показал на несколько дыр). Это Зверь меня ещё пожалел, а мог бы и вовсе задрать, без сожаления. Не хотелось бы вообразить, что бы он сделал с вами. Я-то с ним совладал, и еле выжил, а вот если бы вы пошли со мной или по одному, то за вас я так не был бы уверен.
Акира хотела, было, возмутиться, однако Нехбет опередил её:
- Ты заранее об этом знал?
- Да, - ответил Синай. – Меня об этом Звере, и о том, насколько он опасен, предупреждали ещё в Канне. Ох, я с самого начала никого не желал брать с собой в попутчики… только канцлер всё дело испортила.
- И поэтому ты нас не пустил в лес?
- Конечно. Я-то, повторяю, справлюсь с ним, вот за вас – не ручаюсь.
- Ой, да ладно тебе, приятель, - оживился Гара. – Зверя больше нету, нам ничего не угрожает. А всё почему? Да благодаря тебе, Синай! Ты должен гордиться собой! Пойдём в лес, добудем этот долбаный камушек, отнесём его Альес, а там и видно будет…
Синай, подумав чуток, сказал:
- Ладно, идём дальше. Но прежде, чем мы тронемся, мне нужно кое-что сделать…
У всех глаза обрели вопросительный диаметр – дескать, только всё улеглось, и пора идти дальше, Синай ещё что-то задумал.
А он действительно задумал. Синай подошёл к причаленной лодке, да ещё один барьер нанёс. Но этот барьер на вид куда более сложным, и имел более запутанный магический узор, да состоял из трёх кругов, а не из одного, как изрядно потрёпанный животными предыдущий.
- Вы нам ещё нужны, - произнёс Синай старому рыбаку под изумление и его самого, и товарищей. – Вы – наш единственный билет в обратную сторону, и мы не намерены вас терять. Не исключено, что звери снова нападут, и тогда я вам не успею прийти на подмогу. Этот барьер крепче обычного, он отразит любые атаки… Да, пока не забыл.
Синай достал из-под пол мантии осколок и протянул его рыбаку.
— Это осколок клешни Зверя, - произнёс он. – Знак того, что он пал. Если мы уйдём отсюда живыми, отдайте его коменданту… Идём дальше, — сказал Синай товарищам, и сам пошёл в глубь острова. Юные адепты, ни секунды не раздумывая, последовали за ним.
Старый рыбак с горечью в глазах смотрел на уходивших в лес юных адептов, приживая к груди, словно мать младенца, осколок, добытый Синаем в бою со Зверем. Горько осознавать, что молодые и энергичные ребята, у которых ещё всё впереди, вдруг уходят в лес на верную смерть. Хоть и понимает. Что юнцы ему не дети, а горюет, будто своих родных на войну провожал…