Глава 15. Зверь

Глава 15. Зверь.

Неподалёку от берега, куда наши юные адепты только-только высадились, рос сосново-пихтовый лес. В том лесу на не так давно упавшем дереве сидел коренастый и плечистый юноша. Серая куртка, подбитая волчьим мехом, светло-бежевая рубаха с облегающими руки рукавами, тёмно-серые штаны широкие выше колена и сильно зауженные – ниже. А сам он лохматый, словно обросший мхом-бородачом столетний вяз. Всё это делало его не очень заметным на фоне леса, его не выдавали даже три самые светлые его детали: кисти рук, лицо и босые ноги, которыми он упирался в ствол. Сидит юноша на дереве, и осматривает оттуда окрестности – стало быть, стережёт, или чего-нибудь дожидается.
И дождался…
Стоило только на опушке того леса появиться Синаю, юноша тут же насторожился, нацелил на нём серые, до серебра, глаза. Едва Синай подошёл к тому опавшему дереву на достаточно близкое расстояние, юноша слез с него, встал перед пришельцем. Ноги его стоят шире, чем размах его плеч, согнуты в коленях; сам сгорбился; руки в стороны, пальцы растопырены, ладони лицевой стороной назад отведены. Синай же, остановившись, оставался ровно в том положении, в каком и пришёл – он стоял прямо, непринуждённо, плечи расправлены, грудь колесом, всё спрятано под белой мантией, глаза смотрят прямо в лицо оппоненту.
Синай и тот юноша стояли друг напротив друга, вокруг царила полная тишина.
- Проваливай! – зловеще заговорил, наконец, юноша. – Это моя территория!
Синай съязвил:
- Оно и видно – какова земля, таков и её хозяин.
Язвительные слова пришельца не на шутку задели юношу. В конец разозлившись, он зарычал сквозь оскаленные зубы, которые, спустя мгновение, стали вдруг длинными острыми клыками, как у волка или медведя. Плюсны ног и пястья обросли вдруг бурой шерстью, а на пальцах рук и ног выросли острые когти.
Да, это и был тот самый Зверь, о котором говорил старый рыбак, и которого все так страшатся…
Юноша, обернувшийся Зверем, ринулся на Синая. Между двумя оппонентами завязалась рукопашная. Хотя рукопашной назвать это непросто. Зверь оказался в этом плане куда быстрее и проворнее Синая; тот, хотя и следил за каждым взмахом лап Зверя, тем не менее не успевал отбивать его атаки и наносить собственные контрудары, поэтому всё, что Синаю оставалось делать, так это уворачиваться от каждого удара быстро и ловко, насколько позволяла ситуация.
Вскоре устав уклоняться, Синай в одно мгновение, словно вспышка, сместился на дерево, с которого недавно наблюдал Зверь. Но не тут-то было; Зверь с той же скоростью за Синаем следом. Синай с дерева спрыгнул вниз – Зверь за ним. Синай в лес – и Зверь туда же. Так и носились противники, оставляя за собой следы когтей Зверя на земле и деревьях. А когти у Зверя железные, не говоря уже, что просто острые, словно бритва или нож цирюльника. Глубина порезов, которые они оставляют, сопоставимы разве что с ударом секача мясника – ежели они дерево косят, то, значит, и в костях не застрянут. Замечает это Синай, а сам не на шутку испугался.
«Он же меня, - думал Синай, уклоняясь от нависшей на него угрозы быть цапнутым, - так быстро вымотает! А потом и в капусту изрубит, я и пикнуть не успею. Срочно нужна контратака. Остаётся…»
Нечего делать, Синай решил загонять Зверя по густому лесу, где ему труднее будет цапнуть его. Покуда гонял он Зверя по лесу, выбрал рощицу погуще, куда затем и переместился. Зверь за ним, в ту рощицу, где, как на то рассчитывал Синай, и увяз в чапыжнике. Воспользовавшись этим, Синай сосредоточил свои силы в кулаке, да как даст им по Зверю. Тот от столь сильного удара улетел на опушку, насквозь проломив по пути пару сосен, так уж сильно Синай его ударил.
«Ой-ой, - думал Синай, созерцая «плоды своего труда», - если канцлер узнает, что я делал в этом лесу, как всыплет мне, вот тогда-то я и узнаю, где раки зимуют. Если, разумеется, я уцелею, а я не уверен, смогу ли!?»
Хотя добротно ударил Синай по нему, Зверь уже в скором времени оклемался, встал на ноги. Немного погодя, оклемавшийся Зверь выпрямился, а после как выплюнет из клыков прозрачные струи. Да с такой силой, что те полетели в Синая со скоростью стрелы, пущенной по штормовому ветру. Синай, конечно же, увернулся, однако ему на щеку всё же попало несколько капель. И там, куда они попали, начало чесаться – те струи оказались змеиным ядом. До Синая дошло, что Зверь намеревался пусть и на время, да ослепить его, а пока он будет корчиться, нанести решающий удар.
 Всё-таки Зверь нанёс его, причём так, как Синай и предполагал, когда утирал яд с щеки. Оказавшись совсем рядом с Синаем, Зверь тяпнул его когтями ноги вторую щеку, и Синай, повертевшись, как волчок, рухнул на землю. Зверь намерился добить своего оппонента, пронзив его насквозь уже рукою, но Синая спасла его реакция, и он успел увернуться прежде, чем когти дотронулись его спины. Озверев оттого, что не попал, Зверь пустился в быстром шаге вслед за катившимся по земле, как бревно, Синаем, пытаясь проткнуть его когтями, но всякий раз попадал в землю – на ней оставались следы, точно от вил или вилки. И чем резвее катился Синай, тем яростнее зверь его преследовал.
Что же делать? Синай понимал, что так долго катиться он не может – этим он только раздражает оппонента, да и сам, чувствует, выдыхается.
Но вскоре он нашёл решение. Пока Синай катался по земле, он выбрал нужный момент; перевернувшись очередной раз, он расправил ладонь, и в ней неожиданно мелькнула яркая световая вспышка. Ослеп Зверь; на последствия той вспышки отвлёкся, не заметил, как Синай, воспользовавшись случаем, бежал.
Опомнившись от света, Зверь осмотрелся по сторонам, принялся искать Синая на опушке. Пока искал, услышал где-то вверху пронзительный свист. Задрал Зверь голову кверху – а это был Синай. Пока его искал Зверь, он сидел в это время на макушке самой высокой пихты поблизости. Не дожидаясь чего-либо от оппонента, Синай пустил по нему поочерёдно пару световых шаров, которые при столкновении с землёй взрывались подобно бомбам. Ещё один из приёмов магии света, он называется «световая бомба», по мощности ничем не уступает настоящей; разве, что ещё может вдобавок ослепить любого, кто оказался рядом с местом взрыва, но не попал в него.
Но бывают и исключения, коим и выступил Зверь. Уйдя от световых бомб, брошенных Синаем, он скукожился, да как выплюнет вверх свой длинный язычище. Его конец угодил Синаю в лицо, и прилип – язык Зверя был длинный, аки столетняя ель, склизкий и на редкость липкий.  Не успел Синай отдёрнуть прилипший к его лицу язык руками, Зверь дёрнул его вниз, и Синай камнем полетел с пихты на землю.
Такое падение могло бы стоить человеку жизни, ибо если упасть с верхушки дерева на землю, недолго и спину или шею сломать, а это – верная смерть. Но Синай – обученный адепт, и потому он, совершенно не глядя (язык-то глаза ему закрыл напрочь), как начал падать, ногами оттолкнулся от макушки пихты так, чтобы оттуда перелететь на сосну напротив. Так и отскакивал от дерева к дереву, пока Зверь не догадался о намерениях Синая удачно приземлиться. Зверь, дождавшись, когда Синай пролетит так, чтобы оказаться между деревьями, резко потянул свой язык вниз. Упал Синай, на его месте густым облаком поднялась пыль.
Обрадованный тем, что Синай почти повержен, Зверь убрал свой язык, где ему и подобает быть, после чего, ухмыляясь, двинулся неспешным шагом к оппоненту, дабы пронзить его когтями насквозь, да не в одном месте. Пыль не развеивалась подолгу, а потому Зверь не видел, в каком состоянии находился Синай.
Только подошёл Зверь к тому клубу пыли, его тут же встретил удар каблуком сапога в лицо. С этим ударом Зверь узнал, что на деле Синай оказался не покалечен, он каким-то образом умудрился уцелеть. Не ожидал Зверь такого отпора, тем более – от оппонента, которого он, по идее, запросто мог бы раздавить, как клопа или жука. Синай оказался для него чересчур крепким орешком – не только выжил после падения, но ещё и сдачи дал.
Зверь от удара откинулся назад, а Синай вскочил на ноги, и давай оппонента колотить руками да ногами. Сильно бил Синай Зверя, кажется, он ему вот-вот все кости переломает.
Однако Зверь тоже оказался не из робкого десятка. Выбрав нужный момент, он подставил один из своих локтей, и из него выросли вдруг ежовые иголки. Синай, конечно же, почувствовал множество уколов по пальцам (иголки даже прошли сквозь перчатки), но он продолжал колотить Зверя, мужественно терпя причиняемую ему боль. Синая не остановило и то, что Зверь вскоре весь, с ног до головы, ощетинился, словно на нём гроздьями повисли свернувшиеся шаром ежи. Сдерживает Синай и без того скупую слезу, терпит боль, зубы скалит, а всё бьёт; не обращает даже внимания на то, что руки у него в местах соприкосновения с иглами побагровели.
Поняв в скором времени, что кулаки и подобные им приёмы не помогут, Синай пустил в ход подошвы сапог, которые в местах ударов проломили иголки, словно спички. Зверь, заметив это, начал отбивать удары, но кожу сапог иголки не пробивали – она для них слишком плотная.
Пока Синай бил его ногами, Зверь нарочно убрал одну из своих рук за спину. Когда нога Синая оказалась в нужном месте – на уровне поясницы Зверя, - её, в области лодыжки, поймала и зажала в крепких тисках огромная крабья клешня. Больно и крепко зажала; сила сжатия клешни сопоставима, без преувеличения, с небольшой наковальней, лежащей на спине у собаки. Синай тут же перестал колотить оппонента, зубы стиснул, боль терпит, хотя она похлеще, чем иголками по рукам. Весь покраснел, корчится, чуть дёргается, а терпит. Он терпел даже когда Зверь с ухмылкой на лице начал забавы ради подёргивать клешнёй из стороны в сторону. А попробуй дать отпор врагу, который тебе ногу жмёт так, что чуть ли не на части рвёт – сразу же что-нибудь похуже придумает, ежели не силой выдернуть ногу вместе с суставом и сухожилиями.
- Ты здесь только пять минут, а уже мне надоел! – промолвил Зверь, не переставая ухмыляться – наслаждается, стало быть, тем, как Синай корчит лицо от боли. Кажется ему, что оппонент его вот-вот вскрикнет да пощады попросит.
Однако этому не суждено было сбыться. Синай не растерялся. Пока Зверь сжимал ему лодыжку, он понемногу поднимал обе руки, делая тем самым вид, что собирается просить пощады. А когда пришло время, Синай ударил ладонью по клешне, чем и разбил её в щепки. Зверь вопит дико от боли, а Синай, воспользовавшись моментом, исчез в чапыжнике, где решил отсидеться, перевести дух и продумать дальнейший свой план борьбы со Зверем.
Только боль в ноге утихла, сквозь кусты со свистом пролетел огромный и острый, как бритва, шип. Такой-то уж точно насквозь может пробить воина вместе с кирасою. Понял Синай, что ненадолго ему удалось обескуражить Зверя; он пропустил мимо себя ещё несколько шипов, а затем, ни секунды ни раздумывая, пустился бежать сквозь густые заросли рябины и молодых сосен; плевать даже на то, что прутья и иголки кололи ему лицо и уши. Кроме шелеста чапыжника Синай отчётливо слышал, как за его спиной и перед ним свистели стремительно летевшие шипы.
Выбежав из чапыжника на опушку, Синай одним глазом успел узреть, что на месте выбитой им клешни у Зверя появилась длинная, по колено, зелёная, точно жабья кожа, когтистая лапа, утыканная шипами; а в ладони у этой лапы как раз была полость, из которой Зверь выстреливал те самые шипы. Но шипов от этого не становилось меньше – после каждого выстрела на месте одного появлялся новый, такой же формы. Бывало, что в той полости могло появиться и по два-три шипа; и выстреливать их Зверь мог или все разом, или по очереди, что значительно снижает вероятность промаха. Зверь злится, что не попадает, а Синай, то и дело, резвее, без оглядки, бежит, да об одном только думает, как бы ему не попало теми злосчастными шипами. Увернувшись от очередных таких шипов, тут же задумался, чем бы таким Зверю ответить.
Покуда Синай на бегу размышлял, не заметил, как в ему в плечо вонзилось щупальце с острым шипом на конце, и Синай с болезненным воплем покатился валуном по опушке. Щупальце то выросло на месте другой руки Зверя, которую он решил использовать в помощь стреляющей лапе. По сути своей это щупальце – то самое, что имеется у медуз и гидр: эти щупальца прячутся у них под основными, большими, и используются животными на охоте или для самозащиты. Выглядят они как крохотные, меньше ушка швейной иголочки, кувшинчики, в которых прячутся и сами щупальца с острыми, словно сапожное шило, концами, и мешочек с ядом. Маленькое щупальце, а вред от него большой; и самое удивительное, что этих самых щупалец не одно, а целая сотня – и сего количества, и столько в них всех яда вполне хватит, чтобы убить штук пятнадцать взрослых мужчин за три часа, как минимум. Что же касается того щупальца, что у себя вырастил Зверь, то наверняка им можно и ётуна или циклопа запросто завалить. А уж ежели оно так, то Синаю крупно не повезло.
Он лежал поодаль от того места, где Зверь вонзил ему ядовитое щупальце, стонет от боли, а глаз с оппонента не спускает. Яд парализовал место укола и область вокруг неё. Отравленное плечо ныло и тряслось, будто бы его кто взял да трясёт, ноги отнялись. «Попался! – ругал сам себя Синай. – Надо ж так было под удар-то попасть. Не пойму, я что-то не так делаю, или Зверь за всё это время успел поднатореть? Надо срочно что-то предпринять. Но что?»
Руки у Зверя стали – как руки. Он неспешно подходил к Синаю, молвит:
- Если это всё, на что ты способен, Демон, то тебе несдобровать!
Синай, не будь глуп, без чувств был, но духом не пал. И, самое главное, яд не затронул его разум, так что ещё хоть какая-то надежда выйти из положения у Синая есть. Наблюдает за идущим в его сторону Зверем, и нужного момента выжидает.
Наконец, Зверь ступил на землю, забитую древесными корнями. Глаз демона у Синая загорелся, чем вызвал недоумение у Зверя – он же никогда не видел такого артефакта ни просто так, для интереса, ни в действии. И замер на месте, любопытно ему стало, что произойдёт дальше. Не знал, однако, Зверь, на что способен Глаз демона; там, где он стоял, под действием таинственной, излучаемой Глазом демона энергией корни неожиданно вырвались из-под земли, да опутали Зверя, словно на него набросили сотню арканов. Обескураженный Зверь начал вырываться, но с каждым оторванным корнем его опутывали новые, крепче и толще прежних.
- Не только ты используешь силы природы, - промолвил Синай, не отрывая взора от взбесившегося Зверя. – У меня тоже имеется пара – другая трюков. Я тоже не лыком шитый, тоже кое-что могу.
Покуда зверь пытался вырваться из корней, контролируемых свечением Глаза демона, Синай одной, не задетой ядом, рукой достал из кармана штанов небольшую, с сушёную горошину, пилюлю, да в рот себе бросил. Пилюлька та оказалась на деле антидотом – мощнейшим противоядием, которое смогли разработать в стародавние времена лучшие алхимики Острова Земли. А незадолго до зачисления в «Белый крест» Синай улучшил её формулу так, что она теперь может нейтрализовать даже самый смертоносный яд. Вообще Синай и сам может излечиться от ядов и болезней, но с принятием этой пилюли процесс значительно ускорился, и Синай уже через несколько мгновений поднялся на ноги, хотя ужаленная рука ещё продолжала болеть.
Глаз демона у Синая к этому времени уже погас, так что разъярённый Зверь получил возможность вырваться на свободу. Силён он был, словно медведь, корни, крепкие древесные, рвал, как нитки, только обрывки летят. Вырвавшись из такого плена, Зверь с диким воплем ринулся на Синая. Он устремился в сторону оппонента, отталкиваясь от земли руками, словно обезьяна, как их иногда забавы ради малюют. А Синай ждал, покуда Зверь близко подойдёт.
Вскоре зверь, подбежав достаточно близко к Синаю, прыгнул на него, попутно в мгновение ока отрастив себе когти, рога и бивни. Не допрыгнул он и половины заданного расстояния до него, Синай быстро, как пуля или муха, вынул из ножен катану, да задел её лезвием бок у Зверя, одновременно с этим ещё и сторону филигранно, как танцор, ушёл. Упал Зверь, волчком по усеянной корнями да кочками земле покатился. Немного погодя, он приподнялся на одно колено, за тяпнутый бок схватился. А бок-то на месте пореза проказой заразился.
Зверь в панику, а Синай со спины заходит с катаной на перевес. Зверь, невзирая на заражение в боку, начал отбивать лезвие когтями и бивнями. В ход пускал даже рога и ноги. А у Синая меж тем глаза красным налились. Заражение вокруг пореза разрасталось, а зверь теперь не настолько резвый, каким был в начале. Можно отметить, как цапнул Синай катаной бок оппоненту, их силы сразу же сравнялись.
Синай и Зверь на этом этапе боя мерились силами дольше, нежели на самом первом. Заражение на боку разрасталось, Зверь понемногу слабел, хотя и яростно защищался…
Скоро заражение настолько разрослось, что и Зверь ослабел, ноги его уже не смогли удержать, и он упал на спину, зажав рукой повреждённый бок. Что до Синая, так он без промедления всадил примерно треть клинка в самое сердце Зверю. Подержал немного клинок, а затем выдернул его, словно удочку с клюнувшим на неё ершом. И теперь стоит, на поражённого Зверя взор холодный уставил, будто видит его впервые.
Там, куда Синай вонзил катану, уже пошло точно такое же заражение, что и на боку, но разрастаться оно начало гораздо быстрее – сами посудите, насколько может навредить простой порез, а насколько всаженный наполовину клинок, пусть даже и меньше, чем наполовину. Поверженный Зверь смотрел то на разрастающееся заражение, то на Синая, однако прекрасно понимал, что уже не может ничем ответить победившему его оппоненту, и потому смирился с неизбежной своей погибелью. Что ещё остаётся делать, когда тебя, словно ржа металлы, стремительно разъедает заражение, и ты уже не в силах даже встать? Зверь, осознав своё положение, лишь поднял свой взор на Синая, и злорадно вдруг улыбнулся.
- Нет, это ещё не конец, Демон, - молвил Зверь, ухмыляясь. – Я с тобой ещё не закончил, я объявляю реванш. Обещаю тебе, я ещё вернусь. Я тебе ещё отомщу. Ты за всё заплатишь!
На последней фразе заражение поглотило уже и лицо Зверя, и опасного Параллельного, державшего в страхе целый остров Йола и близлежащие к нему просторы, не стало. От него осталась только серовато-бурая труха, которую понемногу растаскивало ветерком. Покуда Синай любовался этим зрелищем, он немного успокоился, глаза из красных вновь стали синими.
Постоял так Синай ещё немного, а после убрал катану в ножны, развернулся, да пошёл назад, к лодке, откуда и прибыл.
- Я тоже буду ждать реванша, - говорил он про себя, уходя. – Разумеется, если высшие силы смилостивятся над тобою, и дадут тебе второй шанс.
Идёт Синай по лесу, а сам думает: «Да уж, я слишком давно с ним не сходился. По-моему, я что-то делал не так, раз уж он меня мог не один раз валить на спину. Надо будет на досуге побольше времени уделить тренировкам, в особенности - вопросам тактики и стратегии». Пройдя ещё некоторое расстояние, он осмотрел полы потрепавшейся в сражении мантии. «Мда, серьёзно он меня потрепал, а ведь это Зверь меня ещё пожалел, могло бы быть и хуже. В любом случае надо найти время и потренироваться на имитациях сильнейших врагов – и тогда в дальнейшем будет куда проще. Правда, есть одна проблема. Большая проблема – она будет не одна…»

1) Чапыжник, чепыжник – густой, частый кустарник.
2) Ётун, йотун – прожорливый гигант в германо-скандинавской мифологии.