По воспоминаниям фронтовика Гл. 4

Так за разговором вышли вдоль арыка  на окраину города. Здесь дома пониже и победнее, с плоскими крышами, от улицы их отделяют высокие дувалы (глиняные заборы) по верху утыканы битым стеклом ; защита  от воров, а во дворах огромные псы заливаются неистовым хриплым лаем. В арыке плещутся голые смуглые ребятишки загорелые до черноты, не то чтобы  худые, а как будто высушенные нещадным солнцем, когда тело без капли жира, а только тугие мышцы. Федору невольно подумалось, что дети в Балыксе выглядят здоровее, те более упитанны на вид, а здесь явно недокормыши.
 
Арык повел дальше вдоль вспаханного поля, на его дальнем конце виден трактор, а сразу за ним зеленеет сад.
   
; Сдается мне, что там поспел урюк,; сказал Яша и показал рукой в сторону сада. ; Мне  таки приходилось кушать эту прелесть, правда, в сушеном виде, век не забуду. Дядя Лейб как-то привез из этих краев несколько мешков этого лакомства и угостил нас с братом Семой. Да не просто угостил, он таки насыпал полтазика этого чуда, мама помыла эту вкусность, и мы с братом стали кушать. Мы кушали так усердно, что у нас вздулись животы и мы еле двигались, и когда дедушка Натан увидел, что мы стали немного беременные, он взял ремень и стал гонять нас по двору, будто мы украли этот урюк. Потом он заставил нас пить теплую подсоленную воду с марганцовкой, какая же это гадость, и  нас братом вырвало так, что до сих пор помню. Потом заставил выпить слабительное. Такое разве забудешь.

; Так почему дед устроил вам экзекуцию,; удивился Федор.
; Потому что дедушка Натан умный, а дядя Лейб глупый, и дедушка за это отругал его святым кулаком по окаянной шее. Он хотел отругать ремнем, но мама успела спрятать ремень. Оказывается, что сушеный урюк разбухает в желудке, и если съешь его слишком много, разбухнет так, что разорвет тебя, и будет проще  восстановить свинью из жареной свиной котлеты, чем тебя после урюка.

; Так может ну его, этот урюк,; сказал Хромов и приостановился.
; Лопнуть боишься,; засмеялся Федор. ; Яша так описал, что страшновато стало.
; Причем тут «лопнуть»,; ответил с досадой Хромов. ; Там люди гибнут, из нашего класса один я живой остался, все полегли еще в сорок первом, а я харя бесстыжая за лакомством иду, как мамзель какая. На фронт хочу, чтобы бить гадов, чтобы в пыль фашистскую сволочь….

Хромов задохнулся на последних словах, круглое загорелое лицо потемнело еще больше, огромные кулаки сжались до скрипа кожи.

; Спокойно, Хромов,; сказал  Яша. ; Свежий урюк безвреден в умеренном количестве, и хорошо влияет на работу мозга, а без мозгов на войне делать нечего. На фронт мы обязательно попадем, и обязательно отомстим, отомстим так, что живые позавидуют мертвым. У меня к фашистам тоже есть счет.

Приподнятое настроение несколько упало, Федору вспомнился Ефимка Силин, он погиб под Москвой еще в сорок первом, Хромов шел насупленный и скрипел зубами, всегда веселый Яша задумался о чем-то своем. Левандовский остался невозмутим и, казалось, что его ничто не тревожит, наконец он сказал:

; Что приуныли, братья славяне, надо бы искупаться и развеять грусть. Жизнь продолжается, и прожить ее надо так, чтобы враги завидовали и восторгались, а если судьба вздумает пинать нас, то пусть сломает ногу.

Повторно предлагать не пришлось, парни быстро скинули одежду и бросились в воду. Глубина арыка оказалась почти до плеч, прохладная вода остудила молодые разгоряченные тела, Федору даже показалось, что вода вокруг них закипела и пошла паром.  Федор качнулся вперед, лег на воду и не спеша поплыл, мерно взмахивая руками, голову опустил в воду и задержал дыхание.

Минуты через три-четыре повернул голову, хватил воздух ртом и опять поплыл, вода все еще остужала тело. Через пару минут рывком лег на спину, подставив солнцу белые живот и грудь, ноги слегка шевелятся, а руки неспешно загребают прохладную воду, Федор блаженно зажмурился и не увидел, как  над ним навис Хромов и провел пальцами по ребрам  Федора. От щекотки Федор взвизгнул, как придушенный поросенок, извернулся и нырнул, у него был богатый опыт в таких играх: он ухватил шутника за ноги у самого дна и дернул. Левандовский увидел, как нырнул Федор и тут же исчез под водой Хромов, они вынырнули почти одновременно, тряхнули головами, как псы после купания и заржали, как кони.

Левандовский не удержался и тоже зашелся в неудержимом смехе и даже присел так, что над водой осталась только голова, его тут же оседлал Яша, и с криком «вперед, Росинант!», стал подпрыгивать на широких плечах. Левандовский качнулся, и они рухнули в воду, подняв тучу брызг, почти тут же вынырнули и ржали уже в четыре глотки, причем Левандовский придерживал Яшу под мышки, так как Яша не доставал ногами дно. Когда отсмеялись, присели в воде у берега, только головы наружу.
; У нас Балыксе такие игры постоянно были,; сказал Федор,; и ни один не утонул. Класса до пятого-шестого мальчишки и девчонки вместе купались, голые, потом уже как то стесняться стали, девчонки уходили подальше за кусты, было такое закрытое место.

; А вы, конечно, подглядывали,; не удержался Хромов.

; Ну, как же без этого,; ответил Федор,; были такие любители, особенно кто постарше. Вот такому «любителю» Нюрка Поварова, хотя она не Поварова, ну это я как-нибудь расскажу,  и хрястнула в голову камнем, как жив остался парень. Он в кустах зашевелился и голову приподнял, а Нюрка как раз голыш в руке держала, плоский такой, чтобы, значит, «блинчики» им по воде пускать. Увидела парня и метнула в него, если бы в висок ; убила, а так кругляш этот чиркнул парня от лба до затылка и снес кожу с волосами вместе. Тут, конечно, кровища, крики, визги, мол, убила насмерть, да куда там ; убила: парень так сиганул оттуда, только его и видели. Правда, залысина потом осталась, даже волосы зачесывал, чтобы видно не было, а с Нюркой помирился.

; А если бы и вправду убила?; спросил Яша. ; Могли бы и посадить.
; Да кто его знает,; задумчиво ответил Федор,; что было бы, если б дознались. Да вряд ли дознались бы, народ у нас больно уж разбойничий, друг друга властям не выдает. Девки могли парня в Бию столкнуть, а там река унесла бы и концы в воду,  течение такое, что камни ворочает, так что…. Или просто могли отпереться, мол, ничего не знаем, ничего не видели, сам упал и убился.

; Лихой у вас народ,; задумчиво сказал Левандовский.

; Сейчас не такой уж и лихой,; ответил Федор. ; Лихой был до революции и в начале двадцатых, когда за горбачами охотились, вот тогда было лихо. Целые семьи этим промышляли, а по Чуйскому тракту так и деревни были разбойничьи, где проезжий люд боялся на ночь останавливаться. Сибирь-матушку в те времена заполонили ссыльные, беглые каторжане, кто просто от властей прятался, да и своих разбойников хватало.

; А это кто такие: горбачи?; спросил Левандовский.

; Горбачи? Это приискатели,; ответил Федор чуть удивленно, ему было странно, что кто-то не знает о горбачах. ; У приискателя котомка за плечами с харчами, инструментом и прочим припасом,  идет как вроде горбатый, вот отсюда и название. И труд у них каторжный, они не работают на прииске, а именно горбатят, видел я такого, проходил через нашу деревню, у нас ночевал, рассказывал кое-что.  Все лето этот мужик по колено в ледяной воде, а отсюда ревматизм и прочие болезни, жизнь  впроголодь, худой, как оглобля, на ладонях мозоли, как у коня копыто, даже пальцы почти не гнутся, ложку толком держать не может. Выследят такого бедолагу, когда он с прииска идет, убьют и закопают чтобы следов не осталось, тайга только кажется большой и безлюдной, на самом деле там народу шляндает, как мух на дохлой корове. А если возле болота случится горбача застукать, так ему живот распорют, камнями набьют, чтобы не всплыл, и в болото. Так-то вот, Саша.

Яша передернул плечами сидя в воде по грудь, от того, что стало холодно от воды, он сдвинулся ближе к берегу, кожа на плечах и спине пошла «гусиками», и он сказал:

; Что-то ты, Федя, все страсти какие-то рассказываешь, расскажи что-нибудь веселое, но чтобы тоже интересно.

; Веселое, говоришь,; ответил Федор и задумался на минуту. ; Было у меня веселое, до сих пор, как вспомню, так вздрогну. Было мне лет шесть, когда появился на нашей улице настоящий кожаный футбольный мяч, так-то мы больше в лапту играли, а тут новая забава. Слово «футбол» я тогда не слышал, запомнил бы, и по каким правилам мальчишки гоняли мяч ; не знаю. Им лет по десять-двенадцать, и я тут путаюсь под ногами, шибздик, меня прогоняют, а мне тоже играть хочется, так и прогнали пинками и подзатыльниками. Тогда я нашел на речке большой круглый камень, и прикатил домой, прикатил, потому что поднять не мог, чтобы принести, полдня корячился. Поставил против сарая этот «мячик», и думаю себе: сейчас с разгону влуплю его в стенку сарая, он отскочит…

; Кто отскочит? Сарай?; спросил Левандовский, Яша и Хромов улыбнулись.

; Сам ты сарай,; огрызнулся Федор и продолжил: ; Мячик отскочит, я его поймаю, и опять пну, так и буду играть. Отступил шагов на пять и с разгона стебанул по «мячу» правой ступней. Врезал то ногой, а красные искры из глаз посыпались, да не так, что две-три, целый рой вылетел, меня всего с низу доверху будто иголками пронзило, круги в глазах разноцветные и размера разного плывут, сперва меньше копейки, потом растут, растут, растут, до блюдца выросли: синие, зеленые, красные, желтые и другие прочие, вроде как цветное кино смотрю.

 А потом будто конь копытом в голову лягнул и чернота в глазах, тут я сначала задохнулся, а потом заорал. Очнулся уже в доме на кровати. Мать чего-то холодное к ноге приложила и забинтовала тряпицей, а все равно болит, я опять в крик. Мать кудахчет возле моей ноги, словно курица, дует на ногу, а я еще больше ору. Тут отец прицыкнул на меня,  мол, сам виноват, не ори, а я еще громче. Мать, конечно, на отца отвязалась, а она такая голосистая, что редко какая баба в деревне ее переорет, да и то не всегда. Да что там бабу: мать и колхозное собрание могла переорать, когда разойдется, а там такой народ, что палец в рот не клади, по локоть откусят. Мне, конечно, отца стало жалко, я и примолк, не совсем, но все же…. Лежу, поскуливаю, а что бы орать ; ни-ни.

; Что, вот так голой ногой по камню с разгона? ; спросил Левандовский, и было непонятно: язвит или говорит серьезно. ; Это ты напрасно, надо было сапоги обуть, футболисты всегда в обуви, «бутсы» называются.

; Какие там «буцы» в деревне, босиком с ранней весны бегали, к осени подошва как конское копыто.
; Так ты что, наверно кости поломал,; посочувствовал Яша. ; И ничего в этой истории смешного.
; Может и не смешно,; согласился Федор,; зато есть, что вспомнить. А кости целые остались, похромал неделю и забыл, и пальцы шевелятся, а если бы поломал, так и остался бы хромоногим, а так вот, смотри,; Федор выставил из воды ступню и пошевелил пальцами.

; Что-то мне кажется, что вы замерзли уже,; сказал Яша и выбрался на берег, следом вышли остальные. Кожа на всех пошла «гусиками», ребят изрядно потряхивало, однако одевались не спеша. ; Вода хоть и теплая, а все равно холодная,; сказал Яша, подпоясываясь ремнем и расправляя складки гимнастерки.

; Что скажешь, сибиряк, насчет воды; сказал Левандовский, он явно провоцировал Федора на очередной рассказ о неведомой Сибири.

; Вода, как вода,; пожал плечами Федор. ; В Бии, конечно, холоднее будет, но там чистая, а не эта муть. У нас мутная сразу после ледохода, а ледоходы бывают такие, что все по пути сносит.  Как то еще до революции дом снесло, близко к реке оказался. Где то ниже по течению, видимо, затор получился, вода с вечера к дому подошла. Хозяева сообразили, что бедой пахнет, скотину отогнали к соседям повыше, вещи успели вынести, а к утру вода поднялась так, что дом вместе с постройками уплыл.

; Вот так и получается: из князи, да в грязи,; вздохнул Яша.

; Нет, здесь так не получилось, всем селом помогли в тот же год отстроиться, мой отец неделю в той семье работал, да и кроме того помогал. У нас если семья работящая, то всяк поможет за просто так, а если пьяница и бездельник ; живи, как знаешь. А в эту семью на новое подворье мужики сразу же стали строевой лес свозить, у кого сколько было или сколько не жаль. Ребятишки, что повзрослее, мох драли для дома на моховом болоте, есть у нас такое, где мох добывают. Закинешь железную «кошку» на веревке подальше и тащишь, сколь мха прицепится, тут же на земле разложишь, он и сохнет, а на дом его много надо между бревнами прокладывать и конопатить, одному такое не под силу.

; Сдается мне, Федя, что ты еврей больше, чем  Яша,; засмеялся Хромов.
; Это почему?; удивился Федор.
; Ты начал про воду, а закончил строительством дома,; ответил Хромов. ; И так у тебя ловко получилось, что я и не заметил сразу. Вот и Яша не даст соврать, скажи, Яша, свое веское слово.

; А что Яша,; сказал Яша. ; Евреем таки надо родиться и воспитаться, это даже не столько нация, сколько состояние души. Если умный человек объясняет что-то другому человеку, который не настолько умный, что чего-то недопонимает и все равно соглашается, особенно когда дело касается коммерции, то этого умного называют, и даже обзывают евреем, хотя это совсем не так: умный он и в Африке умный, и не обязательно еврей. Цицерон не был евреем, однако его ораторский талант служит примером до сих пор.

; Молодец,; Хромов весело хлопнул широкой ладонью Яшу по плечу так, что тот присел. ; Ты сам понял, что сказал?

; Конечно, таки, да,; ответил Яша. ; Я сказал, что Федя нам рассказал, что сибиряки добрый и отзывчивый народ к тем, кто сам добрый, а кто не добрый, тот у них получит в морду.

Друзья посмеялись, Яша умел поднять настроение, заправились, подтянулись, арык повел их в сторону зеленеющего неподалеку сада.